– Собственно ни чего серьезного, просто эк… сегодня выпустят Чачу в десять утра, надо бы приготовить эк… залог в полтишок рубликов… вот в принципе и все…
– Слушай Семёныч, что-то ты расслабляешься, в последнее время много… смотри, сокращу тебе гонорары, – удивился наглости бомжей Игорь Борисович, один из них, без стыда вытащил свой корешок из штанов и стал ссать. Прищурившись, депутат с недоумением прочел на сухом асфальте родное – известное слово из трех букв, – поэт херов!
– Не понял?
– Да это я не тебе, Семеныч. Значит слушай, Сократ вчера вышел из больницы…
– Как он, кстати?
– Лучше не бывает, только синяк на затылке. Значит так, деньги будут у него, он подъедет к тебе в девять. Ты давай, приводи себя в чувство, и к десяти чтоб был как огурчик у меня. Ты все понял?
– Ик… конечно, Игорь Борисович!
– Тогда всё, в одиннадцать чтобы все были у меня в офисе!
– Всё будет в лучшем виде! – договорить адвокат не успел, так как Игорь Борисович выключил мобильник и положил его на подоконник. Открыв окно, он высунулся и на весь двор, заорал:
– Вы! Бляди! Сначала ссать, а теперь и срать… падлы!
Один из бомжей, жуя заплесеневший хлеб с безразличием упёрся мутным взглядом на Игоря Борисовича и, не вставая с корточек, продолжил опорожнять желудок. Другой бомж, перестав шебуршить мусор в контейнере, повернулся лицом к окнам. Вытерев грязные руки об штаны, с наглостью, показал средний палец и смачно плюнул в направлении Игоря Борисовича.
– Вот, суки! – выдавил с ненавистью депутат, закрывая окно. Взяв мобильник в дрожащие от злобы руки, Игорь Борисович набрал номер Сократа.
– Алло! – ответил Сократ, после третьего гудка.
– Здорова Сократик, милый, как голова?
– Здравствуйте, Игорь Борисович, болит ещё немного, а так, терпимо! – настороженно ответил Сократ.
– Это хорошо, тогда просыпайся, заводи машину и через пятнадцать минут ко мне. Дело есть…
– Понял! Что-то серьезное?
– Да так… деньги у меня возьмешь на залог для Чачи, в десять его выпустят. Поедешь с Семенычем к ментам, за Чачей. Все понял?
– Да!
– И еще… маленькое дело по пути надо сделать.
– Какое?
– Тут у меня во дворе два бича беспредельничают… надо бы им урок воспитания провести!
– Понятно, – заговорщески сказал Сократ повеселевшим голосом, – С переломами… или просто фейсы разукрасить?
– А это уже на твое усмотрение… только без мокрого… хватит уже одной мокрухи…
* * * *
Два бомжа блаженно сидели на скамейке, во дворе после того, как справили свои естественные нужды. Даже крикливый пузан не смог испортить им настроение.
– Какие важные, блять… – выговорил один из них и вытащил из кармана рваной куртки окурок, подобранный по дороге.
– Ааа, волки позорные! – махнул рукой другой бомж, оскалив пять своих гнилых зуба.
– Эти козлы сидят у себя в хатах, проблем не знают…. – горько вздохнул напарник, и как будто что-то вспомнив, продолжил: – Слушай Хряк, вчера встретил сына…
– Ничего себе! У тебя сын есть?
– Есть, но слушай… и сын вручил мне соточку… может две перцовочки в аптеке взять?
– Дак давай, я сбегаю? – воодушевился Хряк, весь подобравшись.
– Сбегай, – благосклонно согласился бомж, почесывая свою бороду, – только по быстрому!
Хряк выхватил протянутую банкноту и лихорадочно поковылял со двора. Бородатый бомж остался на скамейке, достал спички и прикурил свой зажеванный бычок. Откинувшись на скамье, бомж стал смотреть на окна, в которых зажигался свет, пробуждаясь после ночного сна. Очень, очень давно, вспоминал бородач, он так же жил, не тужил. Была жена, квартира и даже сын… работал на заводе, пил как нормальный, в меру. Потом жена умерла… и понеслась душа в рай. Квартира ушла, сына опека забрала, друзья растворились. Потом сын сбежал из детдома и прибился к таким же охламонам, а он продолжал квасить по-черному. Только в такие утренние моменты, под похмельный звон в голове, бородач вспоминал, что сын у него еще есть, где то, и так же его кидает по жизни. Иногда, если мелочь еще оставалась, он садился в троллейбус и ехал в Металлургический район, на местный базар. Там, изредка, бородач встречал сына, промышлявшего с друзьями. Видя его живого, он успокаивался…
– А-а-а! Заждался? – подошел Хряк, резко прервав горькие воспоминания, – Вован, я на сдачу «Приму» взял, ты не против?
– Не, все правильно, гулять так гулять! – невесело ответил бородач, предстоящая попойка не радовала.
– Да ты чего, Вовчик, нос повесил?
– Да так!
– Как так? Ну, блять, говори что стряслось? – не унимался Хряк, садясь на скамью, рядом с Вованом.
– Да о сыне думал… – хотел отмахнуться Владимир.
– А что стряслось? – заинтересовался Хряк, – вроде бы с ним всё в порядке, раз отцу деньги дает…
– Да что-то на сердце не спокойно…
– Выкинь из головы Вован, парень твой не болеет, деньги есть…
– Вот именно это меня и смущает.
– А что-то не так?
– Видишь ли… я его регулярно видел… с такими же парнишками, они где-то живут в металлургическом, шоблой ходят, побираются. Воруют понемногу…
– А чё не в детдоме? Там-то ему легче было бы… учился бы хоть…
– Да сбежал оттуда… да я не о том, ну грязный он, в лохмотьях вечно, а вот вчера он подошел ко мне… и я, блять, его не узнал! Чистый такой, одет в новое и подстрижен! Как обычный парень! – вздохнул печально Владимир.
– Дак радоваться надо, вот чудак, налаживается всё у него…
– А с чего бы это? Вот не спокойно как-то и всё!!!
– Ладно, хватит сопли тут жевать да тоску нагнетать… не пора ли нам поддать? – скаламбурил Хряк. Сделав пару движений фокусника, хряк достал из рукавов две бутылочки двухсотграммовых аптечных настоек, – опля!
– Не плохо, – прохрипел Владимир, с нетерпением схватив бутылочку. Мысли о сыне испарились. Отвинтив крышку от горлышка, тут же приложился, – ууу бля…. ядрёна!
Его напарник повторил действия, отхлебнув сразу полбутылочки перцовой настойки. По крови сразу растекся свинец, а в желудок ударил резко огонь. Дыхание перехватило от крепости неразбавленного пойла, – Ооо! Охринеть!
– Даааа… – просипел Владимир, было желание растянуть удовольствие, но погоняв остатки по стенкам бутылочки, не выдержал, и опрокинул содержимое в луженное горло.
– Оххх! – выдохнул Хряк от ударивших паров спирта в нос и перегнувшись через свои колени, стошнил непереваренными кусочками заплесеневшего хлеба и желчи.
– Блять, ты чего добро переводишь? – от возмущения у Владимира, аж борода встала дыбом…
– Да елы палы, не в то горло попало… навык теряю! – оправдался Хряк, слизывая с нижней губы застрявший кусочек.
По дороге, к дому, подъехала серебристая «гранта», из машины раздавались басы, усиленные соббуферами. Выбрав небольшой свободный участок у припаркованных машин, «ваз» влез туда и остановился. Вибрация резко прекратилась, музыку водитель выключил. Из машины вылез здоровый и высокий парень, с абсолютно лысой головой.
Владимир с Хряком нисколько не стесняясь, продолжали балдеть на лавке, даже когда парень направился в их сторону. Доброжелательная улыбка здоровяка не внушала опасности, а только располагала к себе.
– Что мужики? Отдыхаем? – по-простецки спросил парень, остановившись напротив скамьи бомжей.
– Ну да… ик, – ответил Хряк, рыгнул без стеснения в сторону здоровяка. Глаза парня блеснули подозрительным огнем.
– Жалуются тут на вас… беспредельничаете?
– А тебе мальчик какое дело? – сплюнул смачно под ноги парня Хряк. Тот сделал шаг в их направлении, угодив ботинком в лужу непереработанного завтрака, и чуть не поскользнулся. Бомжи нездорово загоготали, вляпанивание их повеселило.
– Ууу, суки! – сорвался парень, с лица как ветром сдуло улыбку, – твари поганые!
Два приятеля не успели убрать ухмылки с лиц, как здоровяк схватил Хряка за шиворот, а Вована за его бороду и привлек их к себе. – Что уроды? Весело?
– Ха! – нервно выдохнул Хряк в недоумении, и тут же получил коленом в живот. Владимир от боли завыл, пытаясь вырвать свою бороду из цепких пальцев здоровяка. Пока Хряк корчился на полу, схватившись за живот, парень, освободившейся рукой, со всего размаха, врезал кулаком в переносицу Владимира. Харкая кровью, Вован упал в блевотину своего друга.
– Так этих калдырей! – раздался чей-то голос с балкона стоящего дома, – а то уже достали гадить тут!
Воодушевленный голосом, парень со всей своей массы, пнул бородача по голове. Тот, издав нечленораздельный стон, отлетел обратно к скамье и потерял сознание. Тогда парень переключился на его друга, пытающегося привстать, и методично стал избивать ногами, теперь почему-то брезгуя прикоснуться рукой.
Из окна с удовлетворенной улыбкой, смотрел Игорь Борисович…
Глава № 16
– Ну, спасибо! – поблагодарил Баян двух мужиков, одетых в синие спецовки с лямками и ремнями безопасности, небрежно накинутыми на плечи. Шахтерский фонарь равномерно покачивался на крючке в стенке, освещая теплотрассу. Протянув пятитысячную купюру, Баян продолжил: – только как договорились, никому ни слово!
– Базар нужен! – уверил один из мужиков, выхватывая бумажку из рук мальчишки.
Другой мужик, тот, что постарше, не выдержав, спросил:
– И как вы здесь живете? Особенно зимой?
– Ну как, как… выхода-то другого нет.
– И много вас тут обитает?
– Не очень…. – расплывчато ответил Баян.
– Ну да ладно… бедные дети, – с сочувствием пробормотал любознательный мужик, и уже более громко предложил: – что? Пробуем?
Все кивнули головой, и мужик дернул рычаг на себя. В туннеле зажглись две лампы, освещая лежащие тут и там пустующие лежаки. Теплотрасса уходила все дальше и в глубине чернела темнота, не тронутая светом ламп.
– А в принципе, ничего так, можно жить! – одобрил мужик, осматривая освещенное помещение, – и тепло вроде!
– Только смотрите пацаны, чтобы не затопило розетки, у них запас провода есть на всякий случай, если что – поднимите над водой, поближе к потолку, замыкания нам не надо! – стал показывать на торчащие в трубах, розетки, второй электрик. – Есть вот общий рычаг, на все провода, для отключения электричества… вот выключатель на лампы! – включил и выключил, для демонстрации, свет, электрик.
– И еще… иногда выходите просматривать у столба трансформатор… он закрытый так то, но если что, звоните или мне или Семену. И если вас накроют, не вздумайте сказать, что это мы вам всё протянули! Говорите, что было так уже, всё понятно?
– Да дядя Андрей! Всё будет путем! – уверил Баян, следуя за электриками к лестнице наружу.
– Ну… счастливо что ли, паренек! – вымолвил идущий следом за коллегой, электрик.
– До свидания дяденьки! – попрощался Баян, и электрики полезли по лестнице.
После того как мужики вылезли, Баян на всякий случай выдержал пару минут, задрав голову к люку. После чего выкрикнул в дальний угол темноты туннеля: – Мелкие, всё в порядке!
Из глубины теплотрассы на свет стали выходить мальчуганы, озираясь по сторонам.
– Долго они делали… во круто!.. теперь свет собственный есть… мафон или телик можно взять… да!… – начались раздаваться радостные возгласы подходящих пацанов.
– Баян! Баян! – подбежал к старшему Шмыг, – Милка говорит, что мои смыки… хммм… можно вылечить. Какие-то капли есть, капать в нос нужно!
– И что? – не понял Баян, с недоумением смотря на мальчугана.
– Они в аптеке продаются, пожалуйста Баян! – заныл Шмыг сморщив лицо.
– Ну ладно… если не забуду! – благосклонно согласился Баян, усаживаясь на свою лежанку.
– Вот клево! – радостно взвизгнул Шмыг, разворачиваясь, – слышь Курнос, Баян обещал мне капли взять.
– Ну и хорошо! – согласился Курнос, – а что за капли?
– Для носа, чтобы не сопливить! – ответил Шмыг, для подтверждения своих слов шмыгнув в очередной раз.
– Это надо! – потерял интерес к Шмыгу, Курнос, устраиваясь на лежанке.
На соседней лежанке уже сидел Серега и исподтишка наблюдал за действиями Милки. Та, с улыбкой открывала найденную маленькую сумочку – косметичку, подаренную в тихаря от всех, Серым.
– Ого! – с недоумением выдохнула Милка, увидев содержимое сумочки, – Ничего себе!!
– Видал, какая счастливая?! – повернулся к Курносу Серый, удовлетворенный произведенным эффектом на Милку.
– Чё? – не понял Курнос.
– Да вон, Милка раскрыла мой подарок…
– А, ты про помадки, – увидел Курнос, как в этот момент, Милка красит губы помадой из сумочки перед дамским зеркальцем, – не понимаю, какая в них радость?
– Был бы девчонкой, по-другому бы заговорил! – со знанием дела, заметил Серый.
– Не, если бы я был девкой, я бы стал тогда мальчиком. Не люблю этих баб! Сю-сю, да сю-сю…. Фу, аж противно!
Ажиотаж, вызванный появившимся электричеством в Доме мальчишек, постепенно спадал. Некоторые потихоньку начали устраиваться спать, на улице солнце уже зашло, и настал поздний вечер. Другие доедали припрятанные бутерброды или пирожки, оставшиеся после двухдневного объедания, в честь удачного обмена нескольких бумажек старшиками. Те, кто ложился спать, снимали свои обновы, они боялись их замарать об пыльные свои лежаки.
Каряга с солнцезащитными очками, прицепленными к воротнику «мастерки», подошел к рубильнику.
– Ну что, спать?
– Каряга! Рубильник не трогай… там рядом выключатель есть для света! – донесся, из глубины туннеля, голос Баяна.
– Нашел, выключаю! – выключил свет Каряга… потом опять включил и так несколько раз, – Классно!
– Хоре, баловаться, дурень! – нетерпеливо выкрикнул Баян не особо строго.
Настала полная темнота, после света темень особенно чувствовалась. Даже разговоры прекратились. Мальчуганы, как будто по внутреннему сговору, затаили дыхание, прислушиваясь к шорохам снующих где-то в трубах, крыс. Этот звук был привычен, и вот уже некоторые пацаны начали похрапывать, последние дни, насыщенные событиями, притомили парнишек изрядно. Через какое-то время, на дальних лежанках, возникло легкое движение и тихий шепот. Курнос навострил уши. Так и есть – кто-то затевал «ширнуться». По теплотрассе стал распространяться специфический запах растворителя. Курнос принюхался и узнал в запахе толуол. Как-то раз, Курнос пробовал эту гадость и чувствовал он себя очень плохо потом. После чего понял, что «нюхнуть» это не его. «Опять Филя с Зайкой сообразили видать!» – догадался, Курнос, горестно вздохнув. Повернувишь на другой бок, он закрыл глаза, чувствуя тяжесть в веках. А еще через минуту, Курнос впал в объятия Морфея.
А в это время Серый, всё ворочался на своем лежаке. Странное томление испытывал мальчишка. Перед глазами всё стояла Милка, с улыбающимися, накрашенными губами. Никогда он не видел её такую счастливую и такую красивую, сердце учащённо билось. Прошло уже минут пятнадцать, а сна не была ни в одном глазу, в голову лезли всякие непристойные мысли. Низ живота сковала сладкая истома.
– Курнос? Эй, Курнос? – попытался заговорить с другом Серый, чтобы хоть как-то отвлечься, но тот не откликался. Тогда Серый попытался представить лица своих умерших родителей, но не получалось. Странное дело, интуитивно он их помнил, но лица растворялись и блекли. А вот Милка предстала перед ним как в реальности, еще и обнаженная по пояс…
– Сережа? Сережа? – раздался рядом с Серым девичий шепот. Серый не двигаясь, лежал и не верил в происходящее. И лишь когда окрик повторился, Серый ответил, пытаясь вести себя естественно:
– Что?
Шорох Милкиной одежды стал приближаться.
– Ты где?
– Тут! – так же тихо прошептал Серый, чувствуя головокружение от нереальности происходящего. По запаху женских духов подаренные Серым, он почувствовал приближение девочки. А через миг, мягкое прикосновение рук.
– Это ты? – спросила Милка.
– Ну! – наигранно безразличным тоном, выдавил Серый.
– Можно я рядом с тобой лягу?
– Да, пожалуйста, не жалко… – согласился Серый, отодвигаясь на своем тюфяке.
Милка улеглась рядом с Серым. От аромата исходящего от девушки, закружилась голова…
– Как я пахну? – кокетливо спросила Милка, приближая свою голову к Серому.
– Не плохо! – ответил Серега, замерев.
– Это твой подарок, Сереженька, я сразу поняла чей это подарок… мне ещё никто ничего не дарил!
– Да ладно уж… – попытался отмахнуться Сергей, радуясь, что темно и не видно его улыбки. Приятно было все-таки от слов Милки.
– Нет, честно, Серёженька, ты очень добрый! – прервала Сергея Милка, прижимаясь всем телом к Сергею, – хочешь, поцелуй меня?
– М-м-н-н… – забормотал Сергей, почувствовав приближение губ Милки к своим губам. Неумело мальчишка поцеловал Милку и попытался отстраниться от неё. Но девочка не дала это сделать, жарко обняв его, и умело засунув свой язык в рот Сергея. Свободную руку Милка опустила ему внутрь штанов.
– Мальчик мой… – горячо зашептала Милка, с нежностью поглаживая в паху у Серого, – а ты уже совсем взрослый…
Неожиданно на дальних лежанках раздался резкий и громкий крик. Милка быстро оттолкнула Сергея и растворилась в темноте. Крик перешел в стон, полный боли…
– Что случилось? – выкрикнул проснувшийся Баян, – Каряга, включи свет!
Свет ударил в глаза, у рубильника стоял потирающий глаза Каряга. Мальчишки стали просыпаться, нервно оглядываясь по сторонам. Милка тоже стояла у своей лежанки, сделав сонный вид.
На дальних фуфайках лежали двое парнишек с целофанными пакетами, торчащими из рукавов. Это были Филя с Зайкой. Филя конвульсивно дергался, издавая разбудившие всех стоны. В какой-то момент, стоны перешли в бульканье, и изо рта пошла пена, не смотря на стиснутые зубы. Рядом с ним лежал Зайка, на лице которого читалось блаженство. Стеклянные глаза Зайки не на что не реагировали, лишь рука механически подносила рукав с целлофаном, к лицу. Сделав, несколько подряд, быстрых вдохов и выдохов, Заяц откидывал руку обратно.
– Бля, да они передозились! – выкрикнул подошедший к ним Баян.
– А Филя то кажется, умирает! – тихо сказал кто-то из столпившихся парнишек.
Баян нагнулся над лежащими пацанами и вырвал у них из рукавов пакеты. Зайка инстинктивно дернулся на «башню», невидящими глазами смотря в пустоту. Баян, с размаху, ударил по лицу Зайку. Тот с глупой улыбкой отлетел на трубы. После чего, Баян нагнулся над Филей и стал хлопать ладонью его по щекам. Конвульсии продолжались, и ноги его начали сжиматься и вытягиваться.
– Мужики, ну ка помогите быстро, его надо вытащить на воздух! – обратился Баян к стоящим в ступоре мальчишкам. Наверх вылезли Каряга с Беком, готовые перехватить руки Фили. Баян с Косым перехватили дергающегося Филю и подтащили к колодцу. С трудом, мальчишки вытащили Филю наружу, на воздух, пахнущий нафталином и сероводородом, тянущий из градирен завода. Было освежающе прохладно. Из люка стали вылазить остальные мальчишки и обступать лежащего.
– Надо что-то сделать, мальчики!!! – истерично пробормотала Милка, бледнея от страха с каждой минутой.
Подошёл Баян и склонился над извивающимся Филей.
– Филя! Ты слышишь меня? – выкрикнул Баян, ловя изворачивающиеся руки и, уже обращаясь к стоящим парням, приказал: – Косой, Бек! Хватайте Филю за руки и ноги и держите крепко!
Те подскочили к Филе, и с трудом перехватив конечности, прижали его к земле. Баян сел на колени и попытался отжать сведенные челюсти Фили. – Кто-нибудь дайте нож или вилку!!
Кто-то протянул ложку Баяну, и тот, выхватив её из рук, попытался вставить в зубы. Сломав один зуб Филе, с трудом удалось засунуть ложку, и методом рычага Баян расцепил челюсти. Изваляв руки в липкой слюне и пене, удалось зацепить язык пальцами и вытащить его из гортани. Но в какой-то момент, Филя перестал дергаться и извиваться, Баян в страхе отступил от него. Лишь ноги судорожно-то сгибались, то разгибались, а пена стала выходить кровавой.
– Всё! – слово, произнесённое Серым, прозвучало в полной тишине. Все, молча, смотрели на последние судороги Фили.
Малый, самый младший из компании, тихо заскулил как собака, вытирая рукавом проступившие слезы. К нему подошла Милка и обняла его, прижав голову малыша к своему животу. Малый громко и навзрыд заплакал, уткнувшись в кофту Милки, которая так же рыдала.
Филя, сделав судорожный последний вдох, выгнул спину и замер, уставившись стеклянными глазами в ночное небо. Луна безразлично смотрела на кучку мальчишек, столпившихся вокруг умершего, даже плачь, прорвавшийся сквозь молчание мальчишек, не трогало ночное светило. Сегодня был яркий, осенний звездопад, но всем было не до него.
Глава № 17
– Ну… что скажешь? – ужасающе тихо спросил Игорь Борисович, развалившись в своём массивном кресле. Между пальцами он крутил незажженную сигару, – где деньги, Дим?
Перед ним стоял небритый Чача в смятой одежде, он без страха, и даже нагло, смотрел на шефа.
– Я скажу, но только наедине! – выговорил Чача, бросив взгляд на Сократа и адвоката. Игорь Борисович оживился после слов Чачи и махнул рукой. Бледный Сократ, выходя из офиса, бросил неуверенный взгляд на напарника…
– Секреты какие-то… – проворчал недовольно обрюзгший, после попойки, Семёныч, закрывая за собой дверь.
– Ну, Дим, говори! – заволновался Игорь Борисович, с нетерпением ёрзая в кресле.
– Произошла случайность…
– Какая такая «случайность»?
– Деньги у бомжей! – решил с ходу выдать правду, Чача.
– Как так, у бомжей? – глаза у шефа округлились в недоумении.
– А вот так… когда я в козла этого попал, он блять, выпустил пакет из рук и деньги улетели в кусты…
– Ну… и?
– А там эти двое… не знаю, что они там делали… они и забрали этот пакет. Я дурак, нет, чтоб сразу в кусты рвануть в поисках, стал искать рядом с мертвяком, только после в кусты зашел… а там, эти гады уползают с деньгами, малолетки… блять…
– Это какие такие малолетки?
– Да дети обычные, судя по одежде, беспризорники какие-то…
– Нда, – пробормотал Игорь Борисович, задумавшись, – бывают же совпадения…
– Я этих сук снял бы… да, бляха муха ментяры эти скрутили меня, ладно хоть не обратили внимание, что я там высматривал в кустах… а так бы…
– Всё, хватит! – прервал сбивчивую тираду Чачи, депутат, выходя из ступора, – что будем делать-то?
– Да я найду этих козявок, шеф, головы падлам поотрываю… всё вернут, до копейки, век воли не видать…
– Заткнись!.. – попытался остановить возбудившегося Чачу, шеф.
– Чтоб какие-то щенки меня вокруг пальца…
– Заткнись! – еще громче выкрикнул шеф, потеряв терпение, – слушай меня внимательно!
Чача замолчал, лишь желваки заходили ходуном.
– Значит так дорогой, никаких действий не предпринимай…
– Но…
– Молчи и слушай, – бросил гневный взгляд на Чачу, Игорь Борисович, – чтобы никто, ничего не предпринимал в поисках этих денег. И еще, полиция хоть и пригрета… но кое-кто из них, очень интересуется этим делом. Я думаю, кое-какой информацией об этих денежках они владеют…
– Да я молчал, шеф! – возмутился Чача.
– Успокойся, Дима, я тебе теперь как никому другому доверяю! – после этих слов, Чача покраснел.
– Тогда я…
– Подожди, слушай дальше, не дай бог менты деньги эти найдут и ими прижмут меня… – шеф замолчал, кинув настороженный взгляд на Чачу, но обдумав слова, продолжил: – ты же понимаешь, что этот доход немного не трудовой… и очень может произойти так, что корочки депутата я могу потерять… ну… и заодно свободу.
– Шеф, на зоне я был… вы точно не пропадете! Такие, как вы там красиво живут!!!
– Спасибо конечно за поддержку, Дима, но я пока не очень хочу туда! – улыбнулся Игорь Борисович.
– Так что с деньгами?..
– Димка, чёрт с этими деньгами, считай, что это благотворительность!
– Ни фига себе благотворительность…
– Заработаем еще, какие-то сто штук зелененьких… – Чача поперхнулся, услышав сумму. Шеф понял, что сболтнул лишнее и, глянул на Чачу, – ты ничего не слышал!
– Да нет, что вы! – уверил Чача шефа, громко сглотнув застрявший ком.
– Так что Дим, иди пока домой, передохни… а еще лучше недельку отдыха я тебе дам, сгоняй куда-нибудь…
– Спасибо, шеф! – поблагодарил депутата Чача, отворачиваясь к двери. Сделав несколько шагов к выходу, он остановился и повернулся обратно к шефу с какой-то мыслью.
– Ну, что еще? – спросил настороженно Игорь Борисович.
– Шеф… я тут подумал…
– Ты? Подумал? Ты меня удивляешь…
– Серьезно, шеф.
– Говори – о чём ты там подумал?
– Если уж дали мне эти дни, вы не против будете, если я проведу их по своему усмотрению?
– Да нет вообще-то… – неуверенно ответил Игорь Борисович, чувствуя тревогу.
– Тогда шеф, можно я поищу этих засранцев?
– Даже не знаю…
– Шеф, деньги эти они в зубах принесут!
– Только не вздумай втянуть моё имя в этот поиск…
– Что вы, только я и они! – уверенно отчеканил Чача.
– Ну, если ты уверен, что твои поиски прокатят гладко…
– Наигладнейшим образом, шеф!
– Тогда вперед, дерзай!
– А деньги? – хитро глянул на шефа, Чача.
– Мне эти деньги не нужны … это будет твой бонус! Если конечно ты их откопаешь…
– Спасибо, шеф!
– И еще Дима, только давай без мокрухи.
– Да вы что! – возмущенно выпалил Чача, отворачиваясь от шефа. В глазах водителя мелькнули адские огни, но их шеф уже не видел, – ни один волосок не упадёт… с деток!
– И чтоб моё имя нигде не фигурировало, это чисто твоё дело! – крикнул вдогонку Игорь Борисович.
– Само собой! – ответил Чача, захлопывая за собой дверь. Впервые за последние годы Дима почувствовал возбуждение, и это было далеко не из-за возможности отыскать большие деньги. Охота! Пленяющий азарт от предстоящей Охоты! Как давно он не вдыхал возбуждающий страх жертвы…
Глава № 18
Филю мальчишки закопали у забора завода уже к утру. Для приличия все постояли у незаметного холмика от могилки. Баян попытался сказать речь и вспомнить что-то хорошее про Филю… но помявшись как двоечник и почесав затылок, ничего хорошего и не вспомнил. За прожитые годы в этой компании, Филя ничего не сделал полезного и ничего не предложил. А вот токсикоманом он был отменным, много раз был битый охранниками завода, но любовь к растворителям, не могла его удержать на месте. Так что смерть мальчишки не изменила рутинную жизнь в колодце, только разве освободилась лежанка.
Ближе к десяти утра очухался Зайка, но узнав о потери напарника, он слёг до обеда, стыдясь открыть свои глаза. Старшики отправились в город за покупкой магнитолы с радио и СиДи, а младшие остались отдыхать после бессонной ночи. Лишь Малой еще долго плакал на коленях у Милки, да и то, не от любви к умершему Филе, а скорей, просто, от детского страха перед смертью.
К обеду Зайка все-таки встал и пошел готовить гороховую кашу с настоящим мясом, суетясь с котлом и чашами. Когда он глазами встречался с ребятами, то сконфуженно отводил взгляд в сторону.
– Жалко Филю! – изрек Курнос, по-восточному сидя на тюфяке Серого. Перед ним сидел Серый и раздавал карты.
– Сам виноват, – буркнул Серега, переворачивая козыря и ставя на его колоду карт, – он давно уже такую смерть искал!
– Всё равно, жалко, – не согласился Курнос, беря розданные карты веером, в руки, – ведь жил человек и хоп… смерть… у меня семёрка!
– Ходи.
– И жил, не тужил… пару раз даже, с нами в карты играл!
– Если честно, то Филя был уже ненормальный, последние полгода, точно… бито.
– Это почему?
– Ты глаза его видел?
– В смысле?
– Когда ещё жив был… ведь он уже больше ни о чём другом не думал… как только, где бы ширнуться, да нюхнуть… его даже спиртяга не привлекала как вон Баяна или Косого, клей да толуол… Курнос, не мухлюй!
– Ну, спутал, восьмерка на девятку похожа… тогда бито.
– Мальчики, можно с вами поиграть? – спросила Милка, тихо подошедшая к играющим мальчишкам.
– Иди, нянькайся вон с Малым! – брезгливо бросил Курнос.
– Да он бедненький, умаялся… заснул уже… ну пожалуйста!
– Валила бы…
– Да ладно тебе, Курнос, пусть поиграет, – поддержал Милку, Сергей, – втроем то интересней будет.
Курнос с недоумением посмотрел на Серого и Милку.
– Ты чего, Серый?
– Ну серьезно… пусть присоединяется…
– Да она же дура!
– Сам дурак! – огрызнулась Милка, не отводя глаз от Серого.
– Да идите вы все! – психанул Курнос, раскидывая свои карты и встал с лежанки Серого, – тоже мне голубки.
Курнос с обидой улегся на своё место и демонстративно, с обидой, отвернулся от сладкой парочки, но уши всё же навострил.
– Сереженька, ну что? Раздавай!
– Да что-то перехотелось…
– Тогда пойдем, погуляем?
– Ну, не знаю даже…
– Идите, идите! – не выдержал Курнос, крикнув со своей лежанки, и с подковыркой, продолжил: – Может соснёт у тебя?!
– Урод! – вскипел Серый, дернувшись в сторону лежащего Курноса. Рука девочки удержала его порыв.
– Пойдем отсюда! – предложила спокойным голосом, Милка.
– Пошли! – согласился Серый, и в адрес Курноса, промолвил, – а то шакальё тут всякое вякает…
– Ой, ой… – передразнил уже уходящей парочке Курнос, обида жгло сердце. Какая-та дура отвлекла внимание друга, превратив его в идиота. А ведь Серый был лучший друг для Курноса, ещё с того времени, как он прибился к их компании. Только Серёга мог рассказать истории про нормальную жизнь, и ещё много другого интересного.
– Тварь… – зло прошипел Курнос, вытирая проступившие горькие слёзы.
– Куда пойдем? – спросил Серый, после того, как Милки он помог выкарабкаться из люка.
– Не знаю… может в парк? – неуверенно предложила Милка, отряхивая пыль с коленок.
– Что-то неохота… а вообще пошли! – сердечко дрогнуло в страхе от одного упоминания про парк, но чуть поразмыслив, Серый решил, что в принципе, риска нет. Тот амбал, в костюме, видел его в лохмотьях и грязного, а сейчас он при полном параде – чистый, как обычный мальчуган его возраста.
Пока шли, Милка с Серым разговорились о новой жизни, о будущем. Какие перспективы могут принести найденные деньги в их жизнь. Серый с удивлением узнал, что Милка хочет учиться и еще больше хочет завести семью. Серега, в свою очередь, рассказал, что у него есть две интересные книги, припрятанные в трубах, в колодце, правда их он почти наизусть знает. Еще Серега пообещал научить читать Милку, все равно он будет Курноса учить, так что, лишний ученик не помешает. Потом разговор переключился на родителей, точней Милка стала вспоминать свою мать. Как она, не просыхая, пила, водила всяких мужиков домой. А один раз она не появлялась почти неделю дома. Еда закончилась на четвертый день, а Милки было шесть, или уже семь лет, и пришлось еще два дня ждать мать, девочка даже теряла сознание от голода. Потом мамка появилась, пьянющая, а в пакете была лишь булка чёрного хлеба, и Милка эту булку проглотила почти за раз, потом ей стало плохо, тошнило. На следующий день она ушла из дому… – …и когда у меня будут дети, я в жизнь не оставлю их, даже на полдня… и никогда они не будут у меня голодать…
– А мои родители были классными! И отец, и мама, любили меня! – вспомнил своих Серый. – У меня комната своя была, постоянно слушал на своем мафоне диск Агаты Кристи, группа такая. Мама называла их «чернухой», но разрешала слушать.
– А мне нравятся «Блестящие»! – призналась Милка, – на базаре часто они играют…