9.
Вечером все смешалось в доме Лавровых. Сначала раздался непрерывный пронзительный телефонный звонок. Папа и прадед поговорили по телефону по-очереди, потом папа козликом скакал в квартире вопя: «Урра! Родители приезжают!» Впечатлился и я. Но немого по другому поводу. Бабушка Лиза. Как она меня воспримет? За деда я не переживал – думаю, и с более молодым дедом я найду общий язык. Всегда находил.
Ну, в общем, на первый взгляд, зря я испугался. Во-первых, бабушка с незнакомыми людьми старалась вести себя прилично (хотя бы первое время, и, если они не продавцы на рынке или в магазине – тут по-разному могло быть). А, во-вторых, еще был жив не только мой дед, но и прадед. И с моим папой, и со своим папой она давно не виделась. Так что сразу меня не выгнали. И даже продолжили кормить. И вообще, все было хорошо.
Утром они приехали. Раздали подарки, выяснили, кто я. Их, молодых, тоже прикольно было наблюдать. Загорелые, счастливые. Мы их праздничным обедом встретили.
Но, буквально, на следующий вечер, я услышал знакомое шипение: «Наш дед с ума сошел!» Меня аж передернуло. В моем времени эта фраза постоянно летела в моего деда Вову – умничку профессора, ученого интеллигента – пока он был жив. После его смерти она, естественно, от этих своих слов отказывалась. Оказывается, в этот раз, она про прадеда. Курит он много. Тут, она, конечно права. Я сам не курю, и другим не советую. Но мозги по этому поводу «делать» никому не буду. Личное дело каждого. Так ведь прадед намного старше ее! Войну прошел. Великую Отечественную. Они там все курили… у Высоцкого песня даже есть: «Друг, оставь покурить… а в ответ тишина, Он вчера не вернулся из боя…» (Да, я и Высоцкого песни знаю, хотя сам не пою. Хорошо меня мама воспитала, оказывается! Правильно!) И я напрягся. Возможно, зря. Но бабушка каждый его поход на балкон стала сопровождать ехидными и обидными замечаниями. Благими намереньями…
А на следующее утро, не постеснявшись меня (наверное, привыкла) устроила ему настоящий разнос с криками и рыданиями: «Ты мне всю жизнь испортил!». И, кажется, вовсе не за курево.
В общем, неуютно мне как-то стало. Прям очень. Ну вот как в моем времени с ней вместе в одной машине, когда она папу за курево гномит (правильно в общем гномит-то, но в тот момент прадедушку и папу жалко). Интересно, почему она такая? Дед же классный! Тайна прям какая-то, чем же он ей жизнь испортил? Может быть, поэтому?.. – Она же бабушка мне! Я же ее любить должен!
Но в целом, поскольку я был морально подготовлен, все было не так уж и страшно, даже скорее меньше эксцессов было, чем всегда.
До тех пор, пока я невольно не подслушал (как всегда, бабушка не сильно-то и конспирировалась) очередной скандал, который она устроила прадеду в кухне по поводу меня. Оказывается, в том, что я здесь живу, тоже он виноват. Принимает тут всяких бедных родственников. Родственников из деревни. Нахлебников, и так далее.
Возможно, потом она об этих словах и пожалела. Возможно, ей просто пар надо было выпустить. Она часто так делает – наговорит гадостей, а потом улыбается, как ни в чем не бывало. Но я тихонько собрал свои вещи (благо собирать было особо нечего), и, по-английски, вышел в ночь. Дедушка, который умница-профессор-интеллигент за меня вступиться не успел, он допоздна на работе был. Бедный. Придет – ему еще ужин готовить. Бабушке же некогда – она с прадедом ругается. Да и не умеет она готовить. Или не хочет. А папа – в кино с девушкой. Не с мамой. Все равно. Ведь, правда же, бедный родственник, нахлебник. Да и родственник ли вообще? Сколько ж можно! Лучше на лавочку перед институтом. Тем более, не привыкать. Не хочу никого подставлять.
10.
Дежавю. Проснулся я от звука маминого голоса. Не открывая глаз, потянулся и сообщил:
– Ма! Мне такой странный сон снился!
– Опять ты?! – да, это мамин голос. – Тебя что, выгнали?
Мой тяжелый вздох. – Сам ушел. Не спрашивай, почему. Так надо.
В общем, мамы бывают разные. Особенно в молодости. Моя заткнулась. Не стала задавать лишних вопросов. Я ж говорил, свой парень. Но тут на меня внезапно налетел папа.
– Дэн, ёпрст! – ты что творишь? – Мы всю ночь не спали!!!!
Я молча отстранил его на расстояние руки.
– Я не вернусь!
– Почему?!!!
– Не хочу никому мешать. Я не бедный родственник.
– Мать, – сразу сообразил папка. – не обращай внимания.
– Не могу. Она за меня деда гномит!
– Она всех гномит! Чего-чего она с дедом делает?
– Ну, унижает!
Мама Таня никуда не ушла:
– Мальчики, пойдемте на занятия. Потом придумаем, что делать.
И весь день они придумывали, куда меня деть. Лучше, конечно, обратно. Но тут в курсе только мать, и то… с нюансами. И, никуда не денешься, без прадедушки, который вообще сильно в курсе, не обойтись.
С утра папа, на пятиминутке, накормил меня легендарным бутербродом из буфета на 3-м этаже главного корпуса. Круглая сладкая булочка, разрезанная посередине, а внутри докторская колбаса. Объеденье. Куда там гамбургеру! Тем более, «Макдональдс» еще даже в Москве не открыли. Да и не сравнимо это! Или я был голодный.
На большом перерыве мама поделилась со мной своим бутербродом. Из дома.
После занятий папка, убедившись за день, что я, действительно, не вернусь, подвел меня к будущему декану факультета технологии машиностроения (который здесь с усами), и сказал, что сегодня я ночую в общаге, а завтра посмотрим. Усатый там староста этажа. И у него есть свободная койка.
Мама к нам больше не подходила.
С усатым здесь, и без усов в моем времени, дядюшкой Августом, я уже «пересекался». Два раза. На двенадцатый день от роду, и во время учебы в универе – он мне, однажды, помогал направление на пересдачу в деканате получить, по родительской просьбе. Наверное, поэтому мы интуитивно друг друга стеснялись. Я его, он – меня. Он вообще такой, неразговорчивый. Здесь он откликался на кличку Усатый и пыхтел, как ёжик, когда кастрюлю с ужином из общей кухни тащил. Он и сейчас мне лишних вопросов не задавал, накормил макаронами с сосиской, и только поинтересовался, чего я сразу в общагу не устроился. Я буркнул: «Собирался! Со временем.» Намек на «может, пора?» молчаливо прозвучал в воздухе (или мне показалось). Поэтому, когда Усатый засел за курсач, я полез на свою кровать, тем более, что ночью на лавочке, конечно, не выспался. Железную такую двухэтажную кровать. Нет, надо активироваться и дергать домой. Я тут всем только мешаю. Невыносимо это. Завтра же прадеду позвоню. Извинюсь, заодно, что пропал.
Наутро отец приволок мне мои тетрадки с лекциями, которыми я успел обзавестись, вчера я лекции на листике записывал (во примерный стал, аж противно! Надо их не забыть, когда возвращаться буду). Так же, Сашка вручил мне пакет с джинсами и полосатой майкой.
– Чего это? – насторожился я. – Не надо! Мать твоя меня в институте увидит, скажет, украл.
– Да вчера один из контейнеров пришел со всем, чего они там накупили. Там столько всего! Она до сих пор в шмотках ковыряется, даже не заметит!
Я себе это очень даже представил – знакомая до боли картина – вся квартира в коробках, и бабушка в них ковыряется. Перманентно. В прошлом, в настоящем и в будущем).
– Конечно, заметит! Думаешь, она не помнит, что покупала? Да она никогда не помнит, куда она все это положила, но всегда помнит, что оно у нее есть!
– Откуда ты так хорошо ее знаешь?
И тут я подумал, что, фактически, проговорился, и что папа тоже имеет право знать. Вздохнул, и полез за телефоном: – Я же обещал тебе рассказать…
Ну, в общем, опыт убеждения у меня уже был отработан на прадедушке и маме, так что папа поверил быстро. Тем более, я его копия. И даже не спросил, кто моя мать. От шока, наверное.
Прадедушка назначил мне встречу в парке на лавочке после своей работы. Попытался сунуть денег, но я отказался.
– Ты все слышал, да?
Я молча кивнул: – И не уговаривай! Мне её в своем времени хватает.
Прадед тоже тяжко вздохнул. Мне-то что, она мне бабушка – а ему дочка! И сейчас его очередь быть во всем виноватым. Потом, когда его не станет – деда, потом отца. Не хочу! Ни детей, ни жениться!
И мы приступили к делу. Прадед на листике схематично набросал инструкцию пользования самолета времени на базе СУ-27. С картинками и стрелочками. Тут вводишь время прибытия, тут отбытия. Проверяешь вот это и это. Дергаешь это, жмешь это. И полетели. Но без объяснений принципа действия, конечно. Я ж тупой, еще тупее. Окей, googl. Зачем мне это знать? И так вся кабина в приборах, тут бы не запутаться.
Осталось придумать, как мне обратно к самолету времени попасть. В действующую охраняемую военную часть без бронежилета.
Я потом часто задавал себе вопрос: если прадед был в теме, почему он не организовал мне официальную «зеленую улицу» домой, воспользовавшись своими связями? А потом подумал, что, наверное, пожалел он меня. Ну вы слышали, что инструмент перемещения во времени существует? Ну и я не слышал. Засекретили бы меня, скорее всего, заизучали бы, как первого путешественника во времени и, вообще вряд ли бы домой отпустили… а я ему правнук, все-таки.
А потом все еще больше запуталось…
11.
Переночевал я опять в общаге, хотя объедать дядюшку Августа было стыдно. Правда, дядюшка Август (он же Усатый) был немцем с Кубани, и на днях родители передали ему посылку. То есть у него было.
Папа с мамой подкармливали меня по очереди. Только не пересекаясь. Как будто избегали друг друга. Прадедушка велел учить мат. часть и затаился.
А у меня возникла новая проблема. Повышенный интерес противоположного пола.
Я уже говорил, не привычно мне это. А тут еще мама. Отличница, комсомолка. Не спортсменка, правда. Зато профсоюзный, ну, не лидер, но близко. Короче, она в профсоюзе отвечала за художественную самодеятельность.
У дядюшки Августа тоже была гитара. И мы с ним вечером на днях побренчали. И папа еще меня, видимо, «сдал». И мама поставила меня перед фактом, что ей надо помочь, ей нужен номер на студенческий фестиваль «Осень», а я на гитаре играю.
А я что? ДДТ – мой конек. С маминым репертуаром мы могли пересечься только в песне «Что такое осень». Но, насколько я знаю, она была написана позже. И, по моим воспоминаниям, мама с ней прославилась в нашем черноморском спортивно-оздоровительном студенческим лагере курса после третьего. То есть, рано еще. Мало ли. Она по Розенбауму больше. Питерские песни, и «Вальс-бостон», конечно. Еще бессмертная «Под небом голубым» – ее коронная песня. Она фильм «Асса» 8 раз смотрела! (Точнее 9. Один раз, недавно, со мной. Ну, в 202… году. Не могу сказать зашел мне или не зашел. Неоднозначно все. Но атмосферный, и песни хорошие.) И романсы еще. Из фильма «Жестокий романс» и еще какого-то: «Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга…две вечных подруги, любовь и разлука»…5 Ей еще наша собака очень подпевала.
В итоге мы с ней отрепетировали с моей подачи (блин, с отличницами все же удобно!) и спели (папа даже концертную легендарную гитару одолжил) песню того же Шевчука (на две гитары и на два голоса):
«Где мы летим? И как уже давно?
Кто нас послал? И кто за все ответит?
Мы – первый камень в первое окно,
Цивилизации холодный ветер.
Размыта суть и не ясны причины,
Но в этом кайф, движеньем жизнь полна!
Играют в баре джаз суровые мужчины
В фужере божоле вращается луна» … и т.д.6
В общем, никто не понял, что песня из будущего, разве что необычная. Зато девушки из прошлого, учащиеся в нашем ВУЗЕ поняли, что я парень с гитарой. В отличие от девушек из моего времени, для которых, чтобы котироваться в их глазах, я должен был быть парнем с деньгами. И я вдруг обрел бешеную популярность у женского пола. К которой явно не привык. И плюс, получается, живу в общаге. И еще (не знаю, стоит мне винить в этом маму, или нет) типа, голодаю. Ну, и началось паломничество. Яичница, котлетки, пирожки. В общем, свою хавку Усатому я отбил… Музыкой.
На самом деле, мне, конечно, есть что спеть. Огромным успехом среди умных девчонок технического ВУЗа, (особенно моего потока из 1989 года) стали пользоваться строчки: «Мне глубина твоего океана все чаще важнее длины волны…»7 И это чуть меня не погубило окончательно. (А, с другой стороны, ускорило процесс…)
Прадедушка обрадовал тем, что, чтобы получить доступ к самолету времени, он может помочь устроить меня в эту военную часть, если я пойду в армию. Как раз призыв. Прикольно, да? Не знаю, как он думал обойти отсутствие паспорта и военного билета. Наверное, новые сделать. Но типа опять, это не сегодня, и не завтра, а когда какой-то знакомый из командировки вернется.
И еще, в меня влюбилась девушка. Допелся я.
Сначала я ничего не заметил, потому что девушки стали ходить за мной стадами. Это с одной стороны напрягало, с другой, конечно, льстило. Но потом понял, что одна и та же мелькает в любом составе. Она смотрела на меня издалека влюбленными глазами, близко не сразу подошла. Я ее на нашем потоке не видел. Наверное, вообще с другого факультета. А потом мы чуть не поцеловались. Не спрашивайте меня, как так получилось.
Ну как получилось, как получилось? – Сам в шоке! На день рождения меня пригласили. День рождения в общаге. За песню вместо подарка. Потому что я сразу сказал, что не приду, потому что у меня подарка нету. Там я поел. Спел. А потом танцы. Белый танец. И она там была, и меня пригласила. Пел Крис де Бург «Lady in red». А потом Frank Duval. И она меня фактически поцеловала, но я сбежал. Домой к маме (точнее, пришлось ее на улицу вызвать, из автомата позвонить за 2 копейки, чтобы у нее проблем не было с этим, Стрельченко):
– Так. Делайте, что хотите, мне надо домой, назад, в будущее. Вопрос жизни и смерти.
– Почему? – Очень удивилась мать. Ну вот, как мне ей объяснить? Рано или поздно я же вернусь назад, все-таки. Перспективы-то намечаются. А тут любовь. Она будет страдать. Я буду страдать. Не подходящий я парень для того, чтобы в меня влюбляться. И чем дальше, тем хуже.
В общем, перспектива серьезно влюбиться и потерять девственность впечатлила меня гораздо больше, чем перспектива быть застреленным при попытке проникновения в закрытую военную часть. И я начал активно обрабатывать маму, папу и деда. Но, по-отдельности.
Дед оказался непробиваемым. «Всему свое время». Крепкий орешек.
Мать – девчонка. Романтика, все такое… «А может, ты просто боишься серьезных отношений? Или не уверен в себе?» – бла-бла-бла. Хоть в молодости, хоть в зрелости. Зануда. Конечно, боюсь! Конечно, не уверен в себе! Объяснял же уже, почему!
Отец неожиданно понял. И поддержал по-мужски. Морально.
12.
Открыл глаза. Прямо передо мной вверх ногами, упираясь пятками в потолок, стояла полностью обнаженная девушка. И внимательно смотрела на меня. Моргнул. Не исчезла. Но стала не ногами кверху – на четвереньки. И поползла ко мне. Многозначительно так. Я дернулся, упал со своего второго яруса двухъярусной кровати. И проснулся. И сбежал, на этот раз, сразу к папе. На лекцию за одну парту. Сон рассказывать. Он хоть морально поддерживает.
Папа Саша, видимо, тоже не до конца проснулся. Или, наверное, не понял, что это сон. Сказал: «Будь готов». И «слинял» с занятий куда-то. Он, кстати, задал мне тучу вопросов на разные темы про будущее, но так до сих пор и не спросил, кто моя мать. Наверное, боялся услышать ответ, претенденток много было. Я ж ему фотки выборочно показывал. Только те, что его касаются – про дедов-прадедов, чтоб родство доказать. На всякий случай. Ну не знаю, на какой. Может, чтобы ему дорогу не закудыкивать?
Сам бы я с удовольствием завалился бы к моей матери домой. Лишний раз с дедушкой – другом детства пообщаться. Ох, как же я по нему соскучился! Он так классно ругался! Николай Петрович Воронин8 мелко плавал… И вообще… Но там этот, ее муж…
Неожиданно, ближе к вечеру, у нас с мамой в студенческом парке снова состоялся разговор по душам. Спонтанный. И не по моим душам, на этот раз. Куда ж ее муж смотрит?
– Не думаю, что ты наш со Стрельченко сын, – вздохнула Татьяна. Я молчал. Иногда человеку полезно поговорить с умным человеком. С самим собой.
– Я, может, даже скоро разведусь с ним. Потому что есть ты, – выдала вдруг мать.
– Как так? – тут я не выдержал, конечно.
– Ну вот, смотри. Ты попал в тяжелую ситуацию. Сашка Лавров тебе помогает. А Стрельченко про тебя и слышать не хочет. Я, вообще-то, уговаривала его, чтобы ты вместо него в профилактории пожил – у него путевка была в наш профилакторий студенческий. Там, хотя бы, кормят – нет, непробиваемый!
– Ну, я бы на его месте тоже мне не особенно помогал бы. Он, такой, из отряда приезжает, а я в его кровати сплю…
– Ну я же ему все объяснила! Доверять надо друг другу! Я не представляю, что бы было, если бы я ему сказала, что ты из будущего! Значит, я тоже ему не доверяю! А мы же должны быть муж и жена – одна сатана! И вообще! Я уже и детей от него не хочу!
– Упс! Почему? – блин, ну за что мне все это? Мать в будущем сколько не пыталась вызвать меня на разговор на интимные темы – типа, как дети рождаются, или на тему девушек, мне всегда трудно было с ней разговаривать – она же мать моя! А тут она мне на свою личную жизнь жалуется… Только, как однокурсница! И я тут напрямую замешан! – И не отвертишься же!..
– Ну почему, почему? – брезгливый он. Недавно моя бывшая одноклассница у нас в гостях была с сыном. Малыш у нас уписался – ты б рожу моего мужа видел, с каким омерзением он на лужу смотрел – как будто, он сам никогда маленьким не был!
Даже не знаю, что и сказать. А памперсы? А, типа ж, они еще не у всех!
– Он кота пинает, – вздохнула мама. – И вообще, жадный он какой-то. Все время ему чего-то не хватает – шмоток, денег. – Не знаю, в общем.
– А зачем ты тогда за него замуж выходила?
– Влюбилась. И он первый предложил.
– В смысле?
– Ну, никто больше не предлагал. Замуж.
Вот пойди, пойми этих женщин! Умница, красавица, почти профсоюзный лидер, на гитаре играет – и туда же – комплексы!
– А почему вы с Лавровым не общаетесь? Поссорились?
– Да нет, – мать вздохнула. – Мы не ссорились. Это они с Сашкой Стрельченко поссорились. Ну, а я типа тоже… Ну, не должна…
– По-моему, ты сама себе противоречишь. То ты одна сатана, то не одна!
Она чуть не плакала. Блин, девчонка же еще! Вот что с ними делать?
Пусть у меня нет опыта, но иногда (что в прошлом, что в будущем) я чувствую себя гораздо старше своих родителей. Как дети, ей богу!
– А если бы Лавров тебе замуж предложил? – неожиданно брякнул я.
– Но он же не предложил?!
Возле лавочки резко затормозила 24-я «Волга» с папой Сашей Лавровым за рулем. Легок на помине!
«Волгу» я помню. Сарай такой. Вельветовый коричневый салон, почему-то в белых розочках. Чехлы – ярко-синие. В ручке передач из плексигласа – нет, не розочка – золотая черепушка! На приборной панели круглая наклейка с диснеевским песиком с длинными ушами. А под задним номером – слева – другая наклейка – SU (Soviet Union)9 – тогда так модно было. Поэтому лишних вопросов у меня не возникло. Она нам от дедушки досталась, когда уже взрослый папа помог ему 31-ю «Волгу» купить, а 24-ка дедушке когда-то тоже от прадедушки досталась. Но это уже совсем другая история.
– Поехали! – скомандовал будущий отец мне.
– Куда? – подорвался с лавочки я.
– Знаешь, куда – домой! – многозначительно поднял палец вверх папа.
– Я с вами! – быстро пришла в себя, и сориентировалась по обстановке мать. Не успел папа моргнуть, как она уже «угнездилась» на заднем сиденье. Даже раньше меня. Папа Сашка открыл было рот, но мама Танька отрезала:
– Так надо!
И я кивнул:
– Наверное, правда, так надо.
И мы помчались в темнеющий вечер. Без лишних вопросов и конкретных планов, зато в направлении светлого будущего.