‒ Однако движение снаружи есть, значит там шарится что-то живое, ‒ Никита потер коротко стриженую голову. ‒ Какой-нибудь мутант, как в компьютерных игрушках начала прошлого века?
‒ Да какой там мутант. Скорее всего это ошибка, датчик срабатывает в одном и том же месте. Годы идут, видеонаблюдение накрылось, газоанализаторы накрылись, вот и датчикам движения, похоже, пришел закономерный конец.
‒ Ага, осталось дождаться, пока сломается регенератор воздуха или какая-нибудь оросительная система, и тогда вопрос, что же там движется снаружи, меня будет беспокоить меньше всего.
‒ Не греши на инженеров, – возмущенно захрипел динамик. ‒ Все внутренние системы не находятся в такой агрессивной среде, проработают еще лет двести. Хотя тебе, конечно, так долго не пригодится.
‒ Ну, спасибо. – буркнул Никита. ‒ Короче, я решил: сейчас надену костюм и выйду наружу, посмотрю, что там вообще происходит.
‒ Нет, не выйдешь.
‒ Почему?
‒ Потому что я не выпущу.
‒ Как это? ‒ опешил юноша и гневно уставился на динамик над воротами.
‒ А вот так. Не положено. Почитай правила, выход из Укрытия можно осуществлять только по двое плюс один человек должен контролировать весь процесс изнутри.
‒ А ничего, что я здесь вообще один, болван электронный?
‒ Ничего не могу поделать, порядок нарушения герметичности строго регламентирован. И можно было не обзываться, это не я придумал. – обиженно пробубнил Егорыч. ‒ Я могу открыть ворота для одного человека только если есть стопроцентное подтверждение того, что на поверхности можно жить и дышать. Извини.
Никита пнул ворота, поморщился и недовольно начал ходить из стороны в сторону. Его взгляд упал на большой металлический шкаф, в котором хранились костюмы химической защиты. Казалось бы, всего-то нужно натянуть на себя этот кусок резины, открыть створки шлюза и посмотреть, наконец, что же там такое может двигаться. Вопрос на самом деле был непраздный, потому что одиннадцать месяцев одиночества и бесконечных бесед со слегка спятившим искусственным интеллектом Укрытия могли доконать кого угодно. Однако, все упиралось в принципиальность дотошного Егорыча.
‒ Вот скажи мне, умник, почему у вас тут нет никаких зондов или разведывательных роботов? Технический прогресс, все дела, дворец вон какой отгрохали под землей, а вот ничего гениальнее трех десятков камер снаружи придумать не смогли, да и те навернулись, наверное, лет двадцать назад.
‒ Раньше тебя это не беспокоило.
‒ Раньше там никто не бегал под самым боком, ‒ развел руками Никита. ‒ Скажи мне лучше, где у нас видеоскоп? Тот самый, которым трубы проверяли месяца три назад?
‒ Ты что задумал, юноша? ‒ подозрительно спросил Егорыч.
‒ Ну уж точно не подглядывать за кем-то. Возьму термобур, проделаю дырку во внешних воротах, засуну туда наш управляемый видеоскоп, посмотрю, наконец, что там ёрзает и заодно узнаю, есть там отрава за бортом или можно выбегать цветочки собирать.
‒ Я тебя не выпущу за первые ворота!
‒ А вот не угадал! ‒ Никита сложил пальцы на правой руке в неприличный жест и показал динамику. ‒ По тому же регламенту я могу проводить осмотр внешних ворот, так что ты должен будешь меня выпустить. Я буду в скафандре и внутренние ворота будут закрыты, все как положено.
Из динамика раздался тяжкий вздох:
‒ Термобур в мастерской в третьей секции, а видеоскоп ищи там, где бросил. Принципиально не скажу, где он. И не забудь портативный газоанализатор, раз такой умный.