Часть III. Зона отчуждения
Агенты с особыми полномочиями
9.1.
Письма от матери снова не привезли: наверняка ее закрутила светская жизнь или отвлекли очередные важные дела ее новых приятелей. Зато все мои постояльцы получили вести с большой земли. Как мы и ожидали, Евгению пришел пакет из Третьего отделения с целой кипой распоряжений, руководств и инструкций, на изучение которых он потратил едва ли не целый день.
– У меня скоро голова взорвется, – жаловался он за обедом. – Складывается впечатление, что каждый чин в этом их отделении счел себя обязанным написать мне хоть что-нибудь. Целый кодекс, регламентирующий мое поведение. Не удивлюсь, если на последних страницах найдется подробное руководство, как агенту надлежит завязывать шнурки!
– А что вы хотели, мой друг, на то они и чиновники, – коротко улыбнувшись, отозвался Эмиль. – Вы здесь расследуете чрезвычайное происшествие, на передовой, так сказать, они в управлении инструкции пишут. Им за это жалование платят, вот и стараются, отрабатывают свой хлеб.
Ханна рассмеялась, Евгений же кисло ухмыльнулся и пробурчал, что в гробу он видал всю эту бюрократию. На это Эмиль ничего не ответил, лишь головой покачал.
Он вообще стал задумчивым и хмурым после того, как привезли почту. Ханна тоже была не в духе, выглядела расстроенной и нервной и даже повысила голос на горничную, что-то напутавшую с ее туалетами. Такое актриса позволила себе впервые с того дня, как здесь поселилась.
– Уна, дорогая, мне сегодня передали тревожное послание, – неуверенно произнесла она, когда убрали со стола и подали десерт. – Судя по всему, эта информация конфиденциальна, но я не могу не поделиться со всеми вами.
Вздохнув, она достала сложенную в несколько раз записку и зачитала ее вслух, пропуская моменты, касающиеся ее лично. Это письмо передал ей кучер: отправитель, некий преданный и, судя по всему, высокопоставленный поклонник не доверил его почте. Обеспокоенный судьбой дамы своего сердца, он просил ее срочно покинуть Сёлванд, отбыть при первой же возможности.
– Умоляю вас, не теряйте ни дня, задержка может оказаться фатальной. Бросайте все и отправляйтесь в Лилле, там вас ждет мой человек, передавший письмо, – прочла Ханна дрогнувшим от волнения голосом. – Дальше подробности… Вот. Если вы не уедете, застрянете в этом жутком месте, и все мои связи… угу… я и без того рискую, отправляя вам это послание.
Из прочитанных ею отрывков становилось ясно, что, по сведениям тайного поклонника Ханны, дорога в Сёлванд в скором времени будет перекрыта. Вероятнее всего все, кто здесь находятся, окажутся взаперти. Неважно, местные они жители или приехали погостить.
– Знаете, а ведь примерно о том же мне написал мой старый приятель и компаньон, – заявил Эмиль, когда она закончила. – Конечно, не напрямик, но мы прекрасно понимаем друг друга с полуслова. Срочные дела якобы ждут моего присутствия, и выехать нужно незамедлительно. Вам не давали на этот счет никаких распоряжений? – осведомился он у Евгения.
– В той части бумаг, с которыми я успел ознакомиться, об изоляции не сказано ни слова. Но мне-то как раз велят оставаться здесь… – он вздохнул и рассеянно потер лоб, будто пытаясь разгладить хмурую складку. – Насколько я знаю чиновников, мне пришлют официальный документ, а его наверняка начальство еще не завизировало.
– Когда завизирует, поздно будет, – буркнул Эмиль. – Так что вы думаете по этому поводу?
Мы с Евгением переглянулись. Он никуда уезжать не собирался, по крайней мере, сейчас. Я надеялась, что он не передумает со временем и останется насовсем, как планировал. Господин Фогг чуть изогнул губы в ухмылке и перевел взгляд на Ханну.
– Я совершенно не желаю уезжать сейчас, когда здесь такое творится! – воскликнула она, нервно комкая записку. – До сих пор нет вестей о Фриде, и Ларс… Подумать только, неужели они все же решились закрыть город! Что тогда будет? Да и как можно, ведь жители Сёлванда – такие же граждане, как и все мы, а не каторжники какие-то. Уму не постижимо!
– Полно вам, милая, не стоит принимать это близко к сердцу. Мы здесь не очень-то любим путешествовать. Если бы власти закрыли выезд из города и ничего бы не сообщили об этом, горожане и не заметили бы! Но вы… Право же, вы в самом деле обязаны ехать, как ни горько мне об этом говорить, – сказала я, искренне сожалея о ее предстоящем отъезде. Но втягивать гостей в наши хлопоты было бы легкомысленно и, возможно, опасно.
– А что насчет вас, господин Фогг? – спросила Ханна, жалобно на него глядя. Казалось, вот-вот на ее прекрасных глазах выступят первые слезы.
– О моем затворничестве некому будет жалеть, и выбор для меня не столь очевиден. Но в данных обстоятельствах пугает не изоляция, она мне скорее желанна, а вся та суета и неразбериха, которые начнутся, едва введут чрезвычайные меры. – Он вздохнул и нервно побарабанил пальцами по столу. – К тому же, я в свои годы как-то отвык подчиняться нелепым распоряжениям особо рьяных чинов из полицейского ведомства. Но вас мне покидать крайне тяжело, пусть даже я и не принес бы ощутимой пользы.
– Не стоит беспокоиться, я помогу в меру своих сил, – пообещал Евгений, и я почти физически почувствовала, как он сдержался, чтобы не приобнять меня за талию. Ну и нравы, должно быть, в его родном мире! – Да и жители Сёлванда привыкли поддерживать друг друга.
– Ох, мой мальчик, как раз-таки за вас я беспокоюсь гораздо сильнее, чем за Уну и жителей Сёлванда вместе взятых! Если бы Ларс пришел в чувство, мне было бы легче.
– Я уверен, что справлюсь, – Евгений старался не показывать, что эти слова его задели, но голос его выдал. – И Ларс тоже.
– Не обижайтесь. Я привык говорить на прямоту с теми, к кому бываю расположен. Советую вам думать наперед и быть осторожным. Вы слишком расслаблены и простодушны, для Сёлванда оно и хорошо, но в Третьем отделе вы так далеко не продвинетесь.
– Ну зачем вы нагнетаете обстановку, старый ворчун! – вскинулась Ханна. – Евгений едва поступил на службу, а ему уже поручили массу важных дел. Уверена, он не упустит шанс и сделает блестящую карьеру.
Окончательно смущенный Евгений пробормотал, что все эти дела больше поручить было попросту некому, но Ханна лишь отмахнулась, а Эмиль взглянул на него с одобрительным прищуром.
– Неважно, добились ли вы места долгим упорным трудом или получили благодаря везению, но коли выпал случай – служите, вам доверие авансом оказали. Третий отдел – департамент особый, к тому же только набирает влияние. Сможете выслужиться – и ваше будущее обеспечено.
Чтобы отвлечь их наконец от нравоучений, которые вовсе не радовали моего друга, я тактично поинтересовалась, как скоро намечается отъезд. Эмиль благородно вызвался сопровождать Ханну, та замялась, не в силах решиться. Даже Евгений не вытерпел неопределенности и выразил опасения, что медлительность может сыграть с актрисой злую шутку, и что сам он на ее месте тронулся бы в путь сегодня же.
Ханна возмутилась и заявила, что не намерена бежать в панике, как крыса с тонущего корабля, а поедет, как и подобает цивилизованному человеку, отдохнув, спокойно собравшись и простившись со всеми знакомыми должным образом.
– Я планирую разослать сегодня приглашения всем, с кем завела знакомство, и завтра вечером устроить прощальный ужин. Думаю, вы успеете все подготовить, Уна? Ничего особенного, скромный вечер для узкого круга, без фраков, так сказать. Послезавтра отдохнем, закончим сборы в дорогу, а наутро…
– Не будьте ребенком! – перебил ее Эмиль, и я с облегчением поняла: он сумеет о ней позаботиться, что бы ни ждало их в дороге. – Эдак отъезд затянется на неделю, и тогда прощальный ужин не будет иметь никакого смысла. Я бы уехал сей же час, но вы должны как следует отдохнуть.
В конце концов, договорились на завтра, после обеда. Оставалось найти хоть какой-нибудь экипаж. С этим поручением я отправила Лилианн, которой доверяла больше остальных слуг.
Вышло так, что прощальный ужин прошел тихо, почти по-семейному. Кроме нас присутствовали доктор Вильхельм Крогг, его жена, один из заместителей градоначальника с супругой и старшей дочерью и владелец клубничной фермы – когда Ханна успела с ним познакомиться, я не представляла.
Компания подобралась приятная, засиделись допоздна. Дамы затеяли игру в фанты, музицировали и пели куплеты, мужчины забавляли нас анекдотами и всякими занимательными историями, иногда жутковатыми – в этом доме, выходящем окнами на Ту Сторону, легко было поверить во всякую мистику.
Когда давно уже перевалило за полночь, гости попрощались, обменялись с уезжавшими обещаниями непременно писать и отправились по домам. Последний вечер в гостинице закончился, мы разошлись, и постепенно все вокруг затихло. Лишь дождь уныло стучал по крыше, будто тоже решил проститься.
На другой день состоялся отъезд, незадолго после обеда, как и договаривались. Ханна все-таки не выдержала и немного всплакнула, обнимая меня на прощание. Я клятвенно пообещала написать сразу же, как найдут Фриду, и вообще сообщать все местные новости. Эмиль помог ей усесться в экипаж, и мои последние постояльцы отбыли из города.
Дом сразу стал непривычно тихим и пустым, и трудно было свыкнуться с тем, что они уехали навсегда, а не отправились на прогулку или отдыхать к себе в номер. Закончились ежедневные партии в бридж, никто не выйдет покурить на веранде, а ужинать нам предстоит вдвоем.
Для меня такие моменты были привычны – всю жизнь я кого-то провожала и встречала. Но Евгений впал в меланхолию и слонялся по гостиной или в саду, словно не зная, куда себя деть. На веранде он нашел трубку Эмиля, забытую в спешке, и окончательно приуныл.
– Такое чувство, будто господин Фогг сейчас вернется за ней, ругая самого себя за забывчивость, – проговорил он, вертя трубку в руках.
– Не печалься, так уж здесь принято, – отозвалась я, устраиваясь в ротанговом кресле, в котором так любила сиживать Ханна. – Они приезжают на время и уезжают навсегда. Клятвенно обещают не забывать, но редко кто присылает более одного письма.
– Неужели тебе от этого не грустно? Все так непостоянно – только привыкаешь к кому-то, и вдруг приходится расставаться.
– На то они и гости. В остальном же нет места более постоянного, чем Сёлванд, – я вовсе не желала об этом говорить, но нужно было, чтобы он понял. – Ты будешь жить долго, почти не меняясь. И люди вокруг тебя тоже. Если решишь остаться, конечно.
Он погладил меня по щеке костяшками пальцев, поймал локон и заправил его в прическу. Улыбнулся, показав свои чудесные ямочки.
– Я уже остался. К тому, что время здесь течет по-другому, еще не привык, но ведь это же здорово, когда столько лет впереди. Разве нет?
– Госпожа Соммер! – прервал нас громкий хрипловатый голосок. – Кликните госпожу Халль, мне велено ей передать, что с Той Стороны возвратились!
9.2.
Вопреки опасениям Ханны, Бо прибежал со всех ног, чтобы сообщить важную новость. Остановившись напротив веранды, он пытался отдышаться, готовый сию минуту припустить обратно – не иначе, боялся проворонить что-то интересное. Мы с Евгением переглянулись и разом поднялись с мест.
– Девочку нашли? – спросил он с надеждой.
– Нет, якобы сами еле ноги унесли! – сделав круглые глаза, ответил Бо и добавил жалобно: – Позовите госпожу Халль, пожалуйста, она мне давала полкроны. Надо обязательно ей доложить!
– Госпожа Халль уехала, – сообщила я, присаживаясь обратно в кресло. – Можешь считать, что свои деньги ты заработал. Расскажи-ка мне все, что знаешь, и я добавлю еще.
Радость от ожидаемой награды мелькнула на его лице и пропала, уступив место сожалению. Очевидно, сорванец был тайком влюблен в актрису, как и многие мальчишки в городе, да и не только мальчишки. Почесав затылок, он скороговоркой доложил, что вся троица вернулась совсем недавно, и перед тем, как отправиться к градоначальнику, завернула в ресторан к его хозяину промочить горло.
– У Альберта Лунна рука на перевязи, то ли сломал, то ли ранили, а молодой Квист весь трясется, зубы о кружку с пивом стучат, – с видимым удовольствием тараторил Бо. – А господин Кнудсен молодцом, только злой как пес цепной. Что хозяин не спроси – отмахивается, заладил – дело дрянь да дело дрянь, нет бы хоть намекнул, что за дело-то.
– Про Фриду говорили что-нибудь? – спросил Евгений.
– Альберт сказал, дескать, сгинула без следа, и эти поиски с самого начала были дурной затеей. Да вы сами их спросите, только теперича они к его превосходительству пошли. А потом в кабаке засядут. Может, господина Кнудсена жена не пустит, а те двое точно.
Евгений порылся в кармане, нашел горсть монет и спустился с крыльца, чтобы отдать их мальчику. Тот замотал головой, не взял, даже руки за спиной спрятал, словно деньги могли вручить силой.
– Не надо, можно я лучше что-то попрошу?
– Ну попроси, – улыбнулся Евгений.
– Вы ведь карточки делаете? – уточнил Бо, и, получив подтверждение, приблизился к собеседнику и что-то ему прошептал.
– Ладно, договорились, – ответил Евгений, сдерживая смех. – Завтра после полудня приходи, будет готово.
Сверкнув счастливой улыбкой, Бо отвесил поклон, развернулся и бросился бежать во всю прыть, будто за ним кто-то гнался. Евгений с улыбкой посмотрел ему вслед.
– Ну и что же он у тебя попросил? – поинтересовалась я.
– Фотокарточку Ханны, – со смехом признался он. – Представляешь? Малец-то не промах!
– Полагаю, она была бы не против, даже с удовольствием снялась вместе с ним на память, – сказав это, я встала. – Надо идти, узнать, какие вести принесли с Той Стороны.
– Только не говори, что собираешься расспрашивать их в трактире! – воскликнул Евгений. Я взглянула с удивлением, и он пояснил: – Что-то мне подсказывает, что там не место порядочной девушке. К тому же они наверняка напьются. Не лучше ли мне сходить и во всем разобраться?
– Спасибо, но я не уверена, что они захотят с тобой это обсуждать. Местные не любят посвящать в свои секреты… – я замялась. – Меня они хорошо знают, больше шансов, что смогу кого-нибудь разговорить.
Он покачал головой и взглянул на меня с укором. Я понимала, ему неприятно, что его считают чужаком, но для того, чтобы стать своим, одного решения поселиться в Сёлванде недостаточно. Горожане будут присматриваться, судачить обо всех его поступках, оценивать, а то и нарочно провоцировать, проверяя на прочность. Много лет пройдет, прежде чем они свыкнутся, что он такой же житель Сёлванда, и то не ясно, начнут ли считать ровней.
Таковы реалии любого маленького обособленного городка, где жизнь многих поколений каждого семейства проходит у всех на виду. А если учесть, куда именно Евгений поступил на службу…
– Я для них чужой и прекрасно понимаю это, – произнес он мягко. – Но раз мне предстоит прожить здесь до конца своих дней, нужно ведь когда-то начинать приучать всех к этому. И потом, я же по долгу службы обязан узнавать обо всех происшествиях, не забыла?
Прежде чем я успела возразить, он приблизился, на миг привлек меня к себе и поцеловал в висок. Пообещал не задерживаться надолго, надел шляпу и отбыл, попросив отложить разговор на вечер.
Я не стала возражать. В конце концов, он прав – это его жизнь, и налаживать отношения с новыми соседями придется самостоятельно. Пора бы перестать его опекать, пусть мне иногда хотелось это делать.
Оставшись одна, я решила заняться счетами и вообще делами гостиницы, которые забросила едва не на неделю. Но прежде, чем я вернулась в дом, на веранду вышла Лилианн. Выглядела она взволнованной, но смущалась, будто не знала, как начать разговор.
– Если у вас ко мне какое-то дело, не бойтесь, говорите прямо, – сказала я.
Она кивнула и, пряча глаза, поведала, что до слуг дошли слухи о предстоящей изоляции Сёлванда. Выходило, наша гостиница остается без постояльцев, а они – без работы. Со вчерашнего вечера в их комнатах не смолкали разговоры об этом.
– Вы правы, такой вопрос стоит обсудить немедленно, – согласилась я. – Пусть все соберутся в холле, прямо сейчас, чтобы каждый лично мог меня услышать.
Они собрались через несколько минут и встретили меня напряженным молчанием. Все, кто много лет проработал здесь, кроме тех горничной и официантки, которые сегодня были выходные. Они стояли и ждали, глядя на меня с надеждой.
– Лилианн рассказала о ваших опасениях. Боюсь, что слухи не врут, и скоро в Сёлванд перестанут пускать приезжих, – начала я. В ответ донеслись вздохи и перешептывания. – Но я не собираюсь никому отказывать от места и буду платить жалование как обычно. Разве что чаевые получать будет не от кого, но, надеюсь, это не слишком сильно ударит по вашим карманам.
– А что потом? – спросила Аманда. – Если не будет посетителей, вам не понадобится так много слуг.
– Возможно. Но останется огромный дом, за которым все еще нужно будет присматривать. Работа для всех найдется, а я могу себе позволить содержать весь штат прислуги. По крайней мере, ближайшие пару лет. – Я обвела их взглядом, стараясь передать свою уверенность. – Я не выставлю вас за порог. Что бы ни случилось, буду держаться до последнего. Но если кто-то хочет уйти, я пойму.
– Я проработала здесь большую часть жизни и хотела бы работать до старости, – заявила Лилианн.
Я ответила благодарным взглядом – уж ее-то приняли бы с распростертыми объятьями в любом заведении, хоть в Сёлванде, хоть за его пределами.
– Помню времена, когда за рекой только начинало твориться что-то странное. Тогда вокруг поднялась такая паника, какую сложно вообразить. Многие сбежали, а госпожа Соммер сказала, что пока этот дом не рухнет, она не оставит дело. Мы выстояли тогда, справимся и сейчас, – сказал Фредерик.
Обычно он был скуп на слова и не бросал их на ветер. Такая длинная речь означала, что он и впрямь готов приложить все усилия, чтобы помочь мне сохранить дело его любимой хозяйки.
– Надо думать, кухни этот сыр-бор не касается? – усмехнулся в усы повар. – Обедать-то надо не только гостям, но и хозяевам.
– Я постараюсь, чтобы он никого не коснулся, – пообещала я. Возможно, опрометчиво, но они были для меня почти семьей, и заставлять кого-то срываться с привычного места казалось неправильным.
Ничего, как-нибудь протянем. Долгое время я тратила совсем немного и сумела накопить достаточно средств, не считая счетов и ценных бумаг, что остались с лучших времен. Даже если мама жила на широкую ногу и не экономила, все равно должно хватить надолго.
Мама… Наверняка она разволнуется, узнав вести из Сёлванда, и разозлится, если я не сообщу о них немедленно. Надо бы отправить ей письмо, но пока писать было не о чем – не стоило зря огорчать ее, пересказывая чьи-то домыслы.
В результате нашего маленького собрания никто из слуг не выразил желания покинуть меня. Напротив, то, что я оставляю их на ближайшее время, всех успокоило и обнадежило. Они разошлись, я же все-таки отправилась к себе и засела над бумагами.
Сосредоточиться никак не получалось – я постоянно ловила себя на том, что прислушиваюсь, не идет ли кто. Ждала Евгения с новостями. Но он вернулся нескоро, к тому времени я успела худо-бедно разобрать счета.
– Наконец-то! – не удержавшись, я вскочила со стула и шагнула навстречу, когда он возник в дверях. – Как все прошло? Удалось что-нибудь выяснить?
Если честно, больше всего меня волновало, как троица искателей приняла Евгения, но спросить напрямую значило показать, что я в нем сомневалась.
– Ничего утешительного. Та Сторона растревожена и очень опасна, даже для опытных следопытов. Подробностей я не выведал, но старший из ребят признался, что все было так, будто каждая тварь за рекой решила на них поохотиться. Что касается Фриды… – он покосился на меня, словно раздумывая, говорить или не стоит.
– Не тяни, умоляю! Я вовсе не хрупкая барышня, в обморок не упаду. Все равно когда-нибудь узнаю, уж лучше от тебя.
– Они нашли ее платье. Аккуратно висело на дереве, как если бы она его сама сняла и там оставила. Целое, понимаешь? То есть его не сорвали с нее, а расстегнули и осторожно сняли, даже оборки не помяв. Больше ни следа, как сквозь землю провалилась, раздевшись перед этим до белья. Не представляю, что писать в отчете, но я начинаю подозревать, будто существо, которое в нее вселилось, обмануло нас. Дочь губернатора сгинула вместе с отцом.
– Нет, вряд ли оно вообще умеет обманывать. Раз обещало вернуть Фриду, значит, вернет рано или поздно. Но в каком состоянии она тогда будет… – я вздохнула, ощутив навалившуюся усталость и жалость к несчастной девочке. Оставалось лишь надеяться, что она ничего не осознает и не страдает. – Пиши все, что сочтешь нужным – в Третьем отделении ждут доклада, ты должен телеграфировать завтра же. Их интересуют результаты поисков? Вот и сообщи о них, нам скрывать нечего.
– Именно так я и хотел поступить. А еще собирался завтра нанести визит градоначальнику Сёлванда и добиться личного приема. Ты ведь хорошо знаешь господина Оливера Гротта? Расскажешь, как завоевать его расположение?
Представив, как Евгений входит в кабинет господина Гротта и тот читает его мысли словно раскрытую книгу, я вспыхнула. Ну уж нет. Не позволю старому пройдохе проделывать такое с близким мне человеком!
– Не вздумай. Все, что тебя интересует, ты можешь узнать через его заместителя – не самый приятный в общении малый, но поверь мне, с ним гораздо проще договориться. Его превосходительства советую избегать и не встречаться с ним без исключительной необходимости.
– Уна, ты опять что-то недоговариваешь? – спросил он и взял меня за подбородок, заставив смотреть в глаза. – До сих пор мне не доверяешь?
От его прикосновений мысли путались, и я терялась, с трудом сохраняя лицо. Хотелось немедленно рассказать ему все, о чем пожелает услышать, неважно, свои ли секреты, чужие ли – только бы укор в серо-голубых глазах сменился улыбкой. Или тем особым выражением, с которым он порой смотрит на меня…
– Давай поговорим об этом после ужина, – уловив мое настроение, сказал он. – Ты наверняка устала, да и я немного притомился, пытаясь разговорить тех суровых господ в таверне.
Он погладил меня по щеке, кончиками пальцев зарылся в волосы, а я поймала его ладонь и накрыла своей, прижимая к лицу. А потом он поцеловал меня, и я подумала, что дела и вправду могут подождать, и что я успела соскучиться за какие-то несколько часов.