Отпускает Гостимира голубка последнего, малого. Добрался он до палат царя Василия. Бьется в ставни. Велит слугам государь отогнать гонца невестушки. Не выходит дело. Велит слугам государь в воду птицу кинуть. Да не лыком, по умыслу Ивана, шит голубок. Не тонет, а приговаривает: «Ротик, ротик, пей воду!» Выпил воду и опять к окошкам полетел. Увидал это царь, велел в печь горячую птицу кинуть. Не горит голубок – приговаривает: «Ротик, ротик, лей воду!» Весь жар залил. Вспорхнул, влетел в горницы, отыскал щелку малую, к Ивану протиснулся. Передал птице молодец для жены письмецо.
Возвращается назад голубок. Не чует ворона черного – Кощея Бессмертного. Как заметил царь ношу-грамотку, к гонцу кинулся. Левым крылышком над маленькой птахой взмахнул – мертвой водой взбрызнул. Камушком на травушку в бору сыром голубок упал. Прочитал тесть письмо Ивана. Раздумался. Заплакал было, да утешился: «Много ли другого горя было? Никого вернее Алатырки не сыщешь. Дочь-злодейку не помилую.» Правым крылышком над птахой маленькой взмахнул – живой водой взбрызнул. Воротился голубок к Гостимире.
Проводила царевна мамок за дверь. Сидит, дрожит, письмо читает да шепчет: «Иванушка! Иванушка!» А дал ей муж такую весточку:
«Свет мой! Видеть тебя хочется, ажно тошно стало. Держать тебя за руки белые, целовать в уста сахарные. Да не простил батюшка ни за советника, ни за свадебку нашу развеселую. Не велит к Гостимире моей воротиться. Коли убегу – слуги царские успеют пшеницы насеять, вырастить ее, сжать, смолотить, в муку обратить, семь печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть да вдогонь ехать, а меня изловят, на куски изрубят. Одно средство есть нам вместе жить. Доберись до ларца со смертью Кощеевой. На кусочки его разбей. Зайца пополам разорви. Утку в голову ударь, заставь яйцо выронить. Яйцо разбей, у иглы, что внутри, кончик отломи. Построим потом свой терем, будем себе жить-поживать, добра наживать да медок попивать!»
Стянула с себя Гостимира кику8 бабью. Отворила дверь в свою горницу и велела мамкам громко:
– Вы мне косу плетите по-девичьи. Вы постель мою снесите изрубить да сжечь. Явится Иван-царевич – смолой с ворот облить прикажите.
Испугались кикиморы, рассказали обо всем Кощею. Пришел он скоро к дочери в горницу, обнял чадо свое крепко и молвил: «Ты прости, что не верил! В десять раз сильнее теперь любить стану!» Начал Гостимиру в уборах девичьих везде с собой брать, рядом сажать. Помогала царевна теперь править – разумно да с усердием. Замуж не рвалась, хоть и сватов засылать пытались. До сих пор так живут, не нарадуются.
О том, как Иван с семьей Кощея обошелся, в царстве молодца узнали. Одни строго судили: «Жалко девку-то!», иные отшучивались: «Не человек же она! Вы по плесени в бане поплачьте-ка!» Пугается Василий: сын его не ест, не пьет, на охоту не ездит, на пиры лика не кажет, хоть на печке сиди – все равно трясется, зубами щелкает, а в забытьи шепчет: «Гостимира!»
Вздумал советник, как развлечь царевича. Послали сватов к царю Афрону просить дочь отдать. «Не отдам девку – мала еще!» – отвечал царь Афрон, а сам думает: «Не позорить Ивану дочь мою, как Кощееву!» Послали сватов к царю Берендею просить дочь отдать. «Не отдам девку – за другого просватана!» – отвечал царь Бернедей, а сам думает: «Не позорить Ивану дочь мою, как Кощееву!» Послали сватов к царю Далмату. «Не отдам девку – непутевый жених ваш!» – отвечал царь Далмат и велел слугам в горнице полы мести так, чтобы пыль на сватов летела. На том царевны и кончились.
А Иван – не мужичек с ноготок, борода с локоток. Дочки боярские, дворянские, купеческие да крестьянские об нем украдкой вздыхали. Вздумали Василий с советником со своей земли невесту выбрать. Созвали всех в гости. Собрались девицы нарядные – одна другой краше. Между ними молча ходит Иван-царевич, ищет косы черные, стрелы золотые. Никого нет милее Гостимиры!
Просит сын батюшку: «Позволь на высоком берегу терем выстроить. Девицы пускай сапоги наденут железные, колпаки достанут железные, посохи возьмут железные и до моря, куда речка бежит, пешком дойдут и назад воротятся. С работой управлюсь до того, как невесты путь закончат – ни на ком во век не женюсь, да и ты о том просить не будешь. Не успею – новую царевну в семью введу с охотой, мужем хорошим стану.» Дал согласие государь.
Трудный уговор Иван выдумал! Нелегко пришлось красным девицам. И по чистым полям шли, и по темным лесам, и по высоким горам. Целовали ветра лица белые. Развлекали красавиц птички певчие. Так бывало, что местами руку за руку закидывали, ногу за ногу волочили, где шли, где катком катились. Сам царевич трудился с утра до ночи…