Глава 6
– Археология… она не про смерть, а про жизнь, – я обвела взглядом аудиторию, радуясь внимательным, заинтересованным взглядам. – В месте, где люди никогда не жили, почти невозможно что-либо найти. Здесь могут попасться лишь предметы, утерянные случайными «прохожими» – и эти находки крайне редки. Но когда возникает поселение, картина меняется. Первые же поселенцы строят жилище. Если оно деревянное, то при строительстве остаются щепки, хворост, солома, глина, которые втаптывают в землю. Из этого дома потом выметается мусор, рядом бросают кости или разбитую посуду. Ремонтируют стены. Иногда дом сгорает – а это уголь и пепел. Или же жилище вовсе раз-бирают, чтобы построить новое, более добротное. Идут годы, десятилетия. Столетия. Грязь и пыль, новые мостовые, утерянные и забытые ве-щи, дождь и снег, люди, войны, а главное, время скрывают все эти наслоения. Уровень земли на поселении повышается с каждым годом, незаметно для человеческого глаза. Он растет около замков, существовавших века, и около недолговечных хижин. Ничто не может само по себе уйти в землю – ни маленькая вещь, ни брошенное бревно, ни храм…Так образуются культурные слои – исторически сложившиеся системы напластований. Вот этой жизнью, этими культурными слоями и занимается археология, полевая, в том числе. Изучает слои и их взаимодействия; рассматривает деятельность в ретроспективе.
– Но ведь это не точно? – раздался голос с задних рядов. – Особенно, когда нет письменных свидетельств?
– Считаете, письменные свидетельства залог точности? Представьте тогда, что придется изучать нашим потомкам, ориентируясь на тот же Интернет. Мы ведь и сами не знаем, что происходит – хотя, пожалуй-ста, есть и письменные источники, и видео. Культурный слой в этом смысле гораздо более объективен. Особенно сейчас, когда появились…
– Маги? – опять меня перебили, но я не протестовала. Лекции в формате своеобразного диалога нравились мне даже больше.
– Вообще-то, я хотела сказать "современные приборы". Но маги тоже пойдут, тем более, что их как современный прибор и рассматривают.
Пара смешков. И робкий голос Маши, которая еще в начале недели пересела на первый ряд:
– И что же могут маги?
– Зависит от дара. Но, даже если его нет, сама магия помогает – на уровне интуиции – нащупать нужное направление для, условно говоря, лопаты. Где, что искать, куда смотреть и, главное, что в этом видеть – это может подсказать любой маг, если разбирается в предмете.
– А дар?
– Например, хорошие артефакторы могут не только сделать новую вещь, но и, практически без исследований и приборов, определить, для чего предназначался тот или иной предмет – даже если он не был магическим. Те, кого принято называть «нюхачами» считывают прошлое с материи, и как раз незаменимы в случаях, когда письменные источники противоречат друг другу. Аналитики…
Я улыбалась, рассказывая про это, и сама погружалась в прошлое…
* * *
…Яркое солнце пронзает, кажется, каждую пылинку.
Я сижу в тени навеса и, высунув язык, выполняю ответственное задание.
Маленькие пальчики действуют довольно неловко, но мне все таки удается справиться и очистить с помощью кисточки и маленькой лопатки небольшой камушек.
– Владка, – зовет мама и я поднимаю голову. Она стоит неподалеку, в запыленной шляпе, и отряхивает руки. – Пойдем обедать уже.
Я с сожалением смотрю на камушек:
– Сейчас, мам!
И снова смахиваю почти невидимые песчинки с каменного кусочка неправильной формы. А потом беру его в ладошку и зажмуриваюсь, пытаясь представить, как меня учили, откуда он выпал.
И почти сразу перед глазами возникает большой каменный дом, в котором, как тени, перемещаются люди.
Это настолько удивительно, странно, страшно и неожиданно, что я в испуге отбрасываю источник волшебства и открываю глаза.
Передо мной, на корточках, сидит мама и восторженно улыбается.
– Увидела?
Я осторожно киваю. А она поднимает камень, поглаживая его, как величайшую драгоценность…
* * *
После лекции я зашла ненадолго на кафедру, а потом в туалет – привести себя в порядок. Критически осмотрела пучок, свободную одежду, которую я давно уже воспринимаю как определенную защиту. Накрасила губы и тут же стерла с них помаду.
Это глупо, но я нервничала перед встречей с Максимом.
Понимала, что он ничего мне не может сделать, но… Слишком много странностей происходило в последнее время. И это его приглашение в странности тоже попадало. Будь оно хоть по делу, хоть – я вздрогнула – по другому поводу.
Нервно облизнула губы, поправила очки и быстро пошла в сторону выхода из университета.
Две остановки на метро, неспешная прогулка и вот я уже внимательно смотрю на деловой центр, где компания «АрсАрх» занимает целый этаж.
Да уж, нейтральная территория. Но я сознательно предложила встретиться именно в его офисе. И сознательно не стала ничего читать ни про него, ни про его компанию.
Мне нужны был следы. Эмоции. Запахи, чувства, вкусы. Не загрязненные никакими «письменными источниками». Я все посмотрю потом – и в открытом, и в закрытом доступе – но сначала только чистое восприятие.
И первое, что мне пришло в голову, когда я вышла на предпоследнем этаже, было то, что название фирмы не зря созвучно древнегреческому имени Аристарх.
«Повелеваю, властвую».
Жесткая, стремительная энергетика человека – или людей – которые во всем предпочитают быть первыми.
Резкие линии, темные цвета. Быстро и негромко говорящие сотрудники.
Хм, похоже, здесь в танчики на рабочем месте никто не играет.
Общий холл призван символизировать радушие, но не для меня. Все в нем кричало, что чужакам тут не место. Я чуть поморщилась, но улыбнулась в ответ на довольно искреннюю улыбку девушке на ресепшн. Та держалась деловито и свободно; впрочем, как и остальные. Целеустремленные, знающие, что от них нужно; держат все под контролем и…
А вот и интересное. Это их держат под контролем. Довольно мягко и незаметно.
И я точно знала, кто. Более того, была уверена – любая магическая проверка выявит, что контроль не выходит за рамки допустимого Конвенцией.
Мне показали на широкий коридор, ведущий в глубину офиса, и я пошла в том направлении. Но что-то подтолкнуло свернуть направо и снова направо. Я уткнулась в тупик с белоснежной дверью, на которой была конструкция, напоминающая считыватель отпечатков пальцев.
Секретная лаборатория? В фильмах они именно за такими дверями.
Чуть смущенно улыбнулась – надо было не забывать про камеры – и вернулась в основной коридор, попав, теперь уже по назначению, в приемную генерального директора.
Секретарь – женщина за пятьдесят, мгновенно просканировавшая меня взглядом и выдавшая в ответ на мое приветствие профессиональную улыбку.
– Владлена Александровна?
– Да.
– Вас ожидают. Проходите пожалуйста.
Я сделала шаг в сторону двери и вдруг остановилась.
Нервозность достигла своего апогея. Внезапно я поняла, что за этой дверью – другая жизнь. Один шаг – и все изменится. Что это «всё» я не осознала, но испугалась.
Не в моих правилах бояться неизвестного, но вот сейчас, прямо в это мгновение, я готова была сбежать – прочь из этого офиса и из этого города, наплевав на все договоренности и причины, по которым я здесь оказалась.
Я шумно вдохнула, пытаясь принять верное решение, но прежде чем я его приняла, дверь резко открылась и оттуда стремительно вышел мужчина; и тут же взял меня за локоть, отчего меня тряхнуло, как от электрического разряда.
Черт.
И тут же мгновение успокоения. Нет у него никакого осязания, арте-факт прикрывает меня полностью. Хотя бы по этому поводу нервничать больше не надо. Зато нашелся другой.
Меня чуть ли не затащили в кабинет: со стороны это, наверное, вы-глядело как вежливость, но я хорошо чувствовала эмоции мужчины. Так ведут себя дикие звери, захватывающие добычу, которую давно преследовали. Предвкушение и азарт.
И капля страха.
Что сбегу и не получится удержать?
Я тряхнула головой, прогоняя идиотские мысли, и уселась в предложенное кресло. Генеральный директор «АрсАрха» сел напротив. Нас разделял лишь журнальный столик, на который тут же водрузили две чашки кофе и молочник.
– Вла-ада… – начал мужчина, когда секретарь вышла.
– Александровна, – я отреагировала быстрее, чем успела даже подумать.
– К чему эти формальности? – ироничная усмешка скривила чувственные губы и я с усилием отвела взгляд. Взяла чашку кофе, чтобы собраться с мыслями, и сделала медленные глоток. Только после этого снова подняла голову и спокойно посмотрела на него.
– К тому, что это формальная встреча?
– Так мы можем… – Максим подался вперед и чуть ли не перегнулся через стол, сощурив свои невероятные синие глаза.
– Не стоит, – я мягко улыбнулась – Максим Григорьевич, обстоятельства нашего знакомства достаточно нестандартные, но я бы не хотела, чтобы они повлияли на ваше отношение. Вы пригласили меня как специалиста и давайте в этом ключе и продолжил разговор.
Усмешка. И согласный кивок. Я выдохнула про себя.
Мужчина расслабленно откинулся в кресле:
– Моя компания занимается архитектурой и строительством, – начал он без всяких предисловий – Искусством. Реставрацией. Так, по мелочам…Территориально мы располагались в Санкт-Петербурге – мы, это я и головной офис. Но филиал в Москве все разрастался, я проводил здесь все больше времени… В общем, месяц назад я закончил ремонт в этом офисе и решил переехать, тем более, что Никита захотел учиться в вашем университете.
– Интересный выбор для мальчика, у которого отец владеет таким крупным бизнесом.
Максим внимательно посмотрел на меня:
– Он всегда был достаточно самостоятельным ребенком. И сам себе на уме…
Какая-то вспышка боли и неудовольствия, промелькнувшая за его словами, весьма чувствительно меня царапнула. Черт, почему же я так остро его ощущаю?
Значит, отец не слишком доволен выбором сына. Но мешать не стал. И что-то там было еще.
– А ваша жена? Была не против переезда? – сама не знаю, как это вырвалось у меня. Кольца Максим не носил, но кто его носит в наше время?
Лицо мужчины застыло:
– Моя жена умерла, когда Никите было пять. Я сам его воспитывал…
– И довольно неплохо, – я позволила себе улыбку – Соболезную вашей утрате.
– Это было давно, – голос его сделался жестким и я поняла, что давность никак не повлияла на ту боль, что он испытывает. И почувствовала совершенно неуместную ревность. Которая чуть ли не перекрыла след крови, внезапно закрутившийся вокруг Максима.
Я едва не выронила чашку.
Этот след означал насилие. Месть. Убийство.
Насильственная смерть? Или что-то здесь другое?
А может…Он сам убил её?
Похолодела, но постаралась взять себя в руки. Надо вернуться к теме нашего разговора, иначе я влипну в эту паутину так, что в реальность не выбраться.
– Так что за помощь вам понадобилась?
Максим моргнул, будто только осознал, что пауза затянулась и нехотя начал отвечать:
– Так получилось, что за эти годы в моей компании образовалось целое подразделение, занимающееся старинными вещами. По разным причинам – что-то мы находили на местах строек, финансировали, бывало, раскопки; музеи, опять же. Некоторые вещи к нам попадали от искусствоведов, с которыми мы сотрудничаем. Мне самому это было интересно, по определенным причинам. Так что я стал целенаправленно изучать коллекции, искать различные коллекционные предметы. Открыл в Риме небольшую антикварную лавочку…
Рим? Я подобралась.
– Мы не всегда сотрудничаем с государством в этом вопросе…
– Вы действуете нелегально? – я подняла одну бровь, чем вызвала смешок.
– Не совсем. Никаких краж или сокрытия кладов, если вы это имеете в виду. Но некоторые вещи, попадающие к нам частным путем, мы не афишируем. Изучаем самостоятельно. Зачастую, они потом действительно попадают в музеи…
– Когда вы понимаете, что интереса для вас они не представляют?
– Что-то вроде того.
– А интереса для магического сообщества? – я, наконец, задала тот вопрос, что меня действительно волновал. Мне был важен не ответ – но его реакция. И она меня удивила.
Полное равнодушие.
– Вы знаете, что я маг?
– Догадывалась, – независимо пожала плечами. – Ваша деятельность, успешность, определенная харизма говорят сами за себя.
– Харизма? – он вдруг резко встал и подошел ко мне, расположившись за спинкой кресла. А потом наклонился и прошептал на ухо, чуть ли не касаясь мочки губами, отчего по позвоночнику прошлась жаркая волна, – Так вы считаете меня… харизматичным?
Я преувеличенно спокойно поставила чашку на столик и ответила ничего не выражающим голосом:
– Как и многих других мужчин.
– Хотя предпочитаете женщин?
– Мне кажется, или мы сменили тему?
Смешок, жаркое дыхание, опалившее мою шею, но Максим, наконец, распрямился. Он сдвинулся так, чтобы подать мне руку и помочь встать из довольно глубокого кресла.
– Пойдемте. Покажу вам кое-что.
Угу. «Пойдем со мной, девочка», – сказал людоед.
Мы вышли из кабинета и двинулись по уже знакомому коридору.
– Я маг. Сильный маг. Это не секрет, не смотрите на меня так удивленно. Не буду врать, это мне помогает и в работе, и в жизни.
– А Никита? – рискнула спросить я. – В его личном деле об этом ничего не было.
– Моя жена не обладала способностями, и сын тоже, – горечь была слышна даже в голосе, не то что в эмоциях. Почему его это так расстраивает? Но комментировать я не стала. Как и то, что мы подошли именно к той двери, на которую я уже смотрела сегодня.
Максим приложил ладонь к сканеру и поймал мой насмешливый взгляд, но лишь пожал плечами:
– Я хорошо охраняю свои тайны.
Да уж.
Внутри был похожий коридор – разве что светлее – куда выходили двери, закрытые кодовыми замками. В одну из них мы и вошли.
Современная лаборатория без окон. Микроскопы, лупы, различные приборы, назначение которых я знала даже слишком хорошо.
И большой ящик на одном из столов, который без лишних слов и открыл мужчина.
А мои глаза изумленно расширились, когда я увидела, что там лежит.
Глава 7
– Лунницы? Да еще и настолько хорошо сохранившиеся? – вопрос был, конечно, риторический, а я в восхищении смотрела на медные полумесяцы, лежащие на устойчивой бархатистой поверхности. – Откуда они у вас?
Эти амулеты – украшения, так любимые древними славянами, были довольно распространены; в музеях их можно было найти великое множество. Они имели больше даже не обереговый, но сакральный, магический подтекст.
Женское начало. Единение с потоком жизни. Знак новых свершений.
Руки у меня дрогнули в желании взять хоть один в руки и считать их след, но я побоялась это сделать. Видения, порой, не отпускали меня долго – и нужно было остаться одной, чтобы Максим ни о чем не догадался.
– Мы не так давно занялись реставрацией одной из церквей, – начал объяснять мужчина, – И там, в кладке фундамента нашли спрятанные лунницы. Похоже, прятали их в период второй мировой войны – кто и зачем не слишком понятно. Строители обнаружили небольшой ящичек, рассыпавшийся в труху, когда они его достали и внутри – семь полумесяцев.
– Находка, конечно, интересная, но не такая уж и редкая. Что имен-но вы хотите от меня?
– Посмотрите на них и скажите сами.
Я всмотрелась в узоры, проговаривая вслух, что видела:
– Называть вам конкретный век так сходу я рисковать не буду; на всех символы старого и нового месяца и вот эти линии, видите? Означают дни, по четырнадцать на каждой стороне. Многие из подобных оберегов представляли собой лунный календарь, это уже доказано. Похоже, ваша находка из их числа. Так, а вот это интересно…Посередине – символ Мары.
– Богини смерти?
– Не совсем. Она, скорее, богиня меры. Отмеряет, сколько кому предначертано. По справедливости.
– Но разве не к ней относят явления ночи, зимы, холода, кошмаров, зла?
Я посмотрела на Максима с уважением и кивнула:
– Так и есть. Но вы это оцениваете негативно, а древние славяне… Мара была выше понятий добра и зла. Она не просто богиня, но один из универсальных принципов мироздания; единство жизни и смерти. Такое «обязательное» зло.
– Как женщина?
Я изумленно вскинула брови.
– У вас оригинальное отношение к моему полу.
Но глаза Максима смеялись:
– Не у меня. У древних славян.
Я хмыкнула и снова кивнула, все еще не решаясь прикоснуться к украшениям. Наконец, перевернула один из них, а потом и все осталь-ные, стараясь не считывать пока ничего лишнего.
– Вы нахмурились…
Какой наблюдательный.
– Довольно странно. Здесь тоже четырнадцать борозд – половина месяца; но в середине разные символы. Вот так сходу я могу определить солнце и луну, остальные же… Пока не могу понять. Почему-то мне кажется важным, что амулетов именно семь и на каждом из них свой знак.
– Так вы беретесь за расследование?
Это прозвучало так знакомо, что я вздрогнула. Но потом поняла, что он, скорее, имеет в виду исследование. Не более того.
– Я так понимаю… Здесь? В этой лаборатории?
– Да. Или вы меня боитесь? – Максим пристально посмотрел мне в глаза и я порадовалась, что надела очки. Но потом мужчина вдруг подался вперед и накрыл ладонью мою руку, отчего я вздрогнула и едва подавила желание отшатнуться.
Дура.
Подобная реакция его позабавила:
– Все-таки боитесь. Сменить ориентацию?
Дважды дура.
Это он шутит так?
Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы разразиться какой-нибудь остроумной тирадой, как дверь внезапно открылась и в комнату зашел Никита.
На мгновение все трое застыли.
– Влада Александровна?
Парень нахмурился и уставился на наши руки. Я осторожно высвободила пальцы и чуть отошла от стола, кивнув своему ученику:
– Добрый день, Никита.
– Что вы здесь делаете? – спросил он напряженно.
Тут уже нахмурился Максим:
– Не думаю, что стоит задавать вопросы таким тоном.
Я попыталась разрулить ситуацию и мягко улыбнулась одновременно обоим и никому:
– Максим Григорьевич пригласил меня посмотреть на довольно интересную находку. Ты не хочешь взглянуть? Мы как раз будем скоро проходить славянскую мифологию…
Но договорить мне не дали.
Никита скривился и, буркнув что-то вроде «ну да, ну да», выскочил за дверь.
* * *
Высокая черноволосая женщина с искристо-белой кожей в серой накидке стояла на холме. Её пальцы были грязны; под ногтями забилась земля.
Она перетирала эту землю, раз за разом вглядываясь в комки, па-давшие ей на ладони.
Губы женщины беззвучно шевелились; она то хмурилась, то улыбалась. Потом бросала землю и зачерпывала новую.
Смеркалось.
А женщина все стояла на холме и смешивала судьбы с грязью…
Я проснулась и полежала еще немного, воспроизводя в голове тот сюжет, что я увидела.
След? Отпечаток прошлого? Или же просто мой мозг так переработал полученную за вчерашний день информацию?
Теоретически, лунницы могли принадлежать такой ведунье; впрочем, как и любой другой девушке. И если я хочу об этом узнать…
Вздохнула, поднялась и прошлепала босыми ногами в душ, где тут же включила сильный напор.
Напор… Максим был невероятно напорист. Самоуверен. Решителен. Видимо, он был из тех, кто не приемлет отказа. Кому легче сказать один раз «да», чем объяснить, почему «нет».
Я пыталась понять, с чего он в меня так вцепился? Я, конечно, была привлекательна, но вокруг таких, как Максим, всегда вились еще более привлекательные варианты.
Археолог? С его связями это не проблема.
А вот если он знает обо мне что-то, что ему знать не следовало…
Черт. Вопросов в этой истории всё больше, чем ответов. А ведь у меня еще и собственное расследование, которое гораздо важнее.
Не говоря уж о работе.
Я вышла из душа. Из зеркала на меня смотрела распаренная юная девушка со сверкающими глазами и искусанными губами.
Надо брать себя в руки. Я ведь привыкла общаться с хищниками; пусть мне мешают сейчас мои странные реакции, но навыки и мозги ни-куда не делись. Как и интуиция. А она вопила, что Максим не так прост, как кажется.
Может, связаться с куратором?
Но что если я брошу тень на обычного мага, пусть и сильного?
Нет, сначала соберу побольше информации, а потом, если понадобится, обращусь в Комитет. В конце концов, пока его предложение выглядит абсолютно нормально, даже обыденно. Меня не раз привлекали в качестве консультанта, даже не зная, что я обладаю магией. Ведь несмотря на возраст, я провела на раскопках и в стенах археологических лабораторий времени больше, чем некоторые седовласые профессоры.
Вздохнула и села за компьютер.
На часах было шесть утра и я могла себе позволить пару часов на поиск информации в Интернете. В наше время совсем не надо было обладать особыми способностями, чтобы узнать побольше о человеке или компании. Надо лишь уметь фильтровать и анализировать обилие не всегда правдивых данных.
Спустя некоторое время я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Максим Григорьевич Арсенский. Тридцать восемь лет. Родился в маленьком сибирском городке, родители там и живут. Владелец круп-ной компании «АрсАрх» и пары предприятий поменьше. Богат, до-вольно известен в узких кругах как меценат и любитель старинных ве-щей. Не слишком часто появляется на публике и не любит говорить о себе или компании – я нашла всего несколько интервью и те касались конкретных проектов. То, что он маг – не скрывает, но и не афиширует, во всяком случае нигде я не увидела заголовков «Великий маг взялся за реставрацию музея». Пожалуй, последние упоминания на эту тему я нашла в связи с «магическими отрядами лагеря Артек» еще периода Советского Союза и его имя было в списке выпускников первой Московской магической кафедры при МГУ.
О семье было сказано совсем мало. Упоминание о несчастном случае и Никите, "оставшемся сиротой". Но никаких подробностей.
В Комитете он не состоял. В нашей собственной сети в открытом доступе было немного информации. Живет в Санкт-Петербурге, точнее жил – смена места жительства была зарегистрирована всего несколько дней назад. У нас не было своего «паспортного стола», и Комитет не следил особо за перемещениями магов, особенно «условно лояльных», потому их данные обновлялись по ходу дела, даже при коэффициенте магии четыре-пять. Компания несколько раз стандартно проверялась на наличие нарушений и ничего выявлено не было.
Я вздохнула.
Знак «условно лояльный» означал, что Максим никогда не был замечен в действиях, направленных против магического сообщества; его дар и магия не считались опасными; он никогда не привлекался к работе в Комитете, но потенциально мог бы стать его участником.
Не опасная магия?
Усиленные пять чувств; скорость реакции в два раза выше, чем у обычных людей. Потенциальный выброс при защите и нападении на уровне три – высшем. Контроль сознания. И самое главное – он Чтец.
Ну-ну, и это считается теперь у нас не опасным?
Хотя не мне судить о действиях Комитета. Порой то, с чем они сталкивались, было настолько страшным, что способности Максима действительно могли ничуть не обеспокоить.
Я встала, прошла на кухню и взялась за готовку, продолжая размышлять.
Интересно, почему мужчина не пошел работать в Комитет, хотя у него была явная предрасположенность? Вряд ли он не знал о его существовании; и его психотип, да и общая картина жизни предполагали, что он с ним сталкивался и должен был заинтересоваться.
Тем не менее, не заинтересовался.
Одиночка?
Или что-то иное, гораздо более опасное, что мы упустили? Комитет не мог знать или контролировать всех магов, особенно тех, кто не был замечен в противозаконных действиях – будь то нарушения законов страны или сообщества – или неохотно шел на контакт.
И ведь если подумать, я тоже не узнала о нем за эти дни ничего, что должно было бы насторожить. Даже то, что он мог контролировать – и контролировал – своих сотрудников; даже наличие «секретной» лаборатории и интерес к древним амулетам. Даже его непонятное излишне пристальное внимание ко мне. Все это не выбивалось за вероятностные линии.
Тем не менее, я насторожилась.
Что же меня так зацепило? Что ж, у меня был ответ.
Слишком явная близость антикварной лавочки от штаба Комитета.
Слишком бурная реакция Никиты на довольно таки простой жест Максима.
Слишком «своевременное» появление мужчины в тот момент, когда у меня убивают напарника, а над сообществом начинают сгущаться тучи.
И слишком отчетливый знак насилия, который я увидела, когда спросила про жену.
* * *
– Собираетесь работать с моим отцом?
Я развернулась к Никите и внимательно на него посмотрела. Мальчик – хотя какой там мальчик, молодой мужчина – был сильно напряжен и стоял, сжав кулаки.
– На твоего отца, – поправила и улыбнулась – Ты хоть посмотрел эту находку? Удивительная вещь.
– И это все, что вас интересует?
Я нахмурилась. Эти Арсенские как то слишком много на себя берут. Оба.
– Никита, а тебе не кажется, что ты несколько перегибаешь палку?
– Простите, – буркнул он и резко отвернулся, а решила использовать его непонятную злость для собственных целей.
– Просветишь меня, что именно тебе не нравится? Что это буду я, что работать или что у твоего отца?
– Всё.
Я хмыкнула и попробовала подобраться с другой стороны:
– Может ты сам хотел заняться анализом?
– Нет.
– Тебе кажется что я недостаточно квалифицированна?
– Да нет же!
– Тогда зачем ты пытаешься втянуть меня в свой конфликт с отцом?
Он озадаченно на меня посмотрел, а потом махнул рукой и пошел прочь.
Я вздохнула.
Что там между ними происходит? Соперничество? Если Никита по характеру хоть сколько-нибудь походил на Максима, это вполне могло быть. Вот только на каком основании? Я старше студента на восемь лет, да и в принципе ни разу не давала повода предположить, что в меня можно… Назовем это влюбляться.
Уж если у кого и есть шансы…
Я сглотнула, вспоминая неожиданные прикосновения и жаркий шепот.
Там не шансы. Там кое-кто едва сдерживается, чтобы не поддастся собственным желаниям. И этот кое-кто далеко не Максим.
Зазвонил телефон и я чуть нервно усмехнулась, глядя на экран. Легок на помине. И у меня, кажется, появился повод попросить оставить меня в покое.
– Вы подумали над моим предложением? – начал старший Арсенский без предисловия.
Мне хотелось ляпнуть «над каким из них?», но я подавила неуместный порыв.
– Подумала. Я согласна. Вот только, Максим Григорьевич, у меня просьба…Понимаете, как выяснилось, ваш сын весьма напряженно относится ко всей этой ситуации…
– И что, вы хотите попросить меня держаться от вас подальше? – голос его сделался насмешливым.
Ну-ну, рассчитываешь меня переиграть?
Я подпустила в свой немало удивления:
– Ну что вы… Причем здесь вы? – кажется кое-кто захлебнулся насмешкой, – Просто хотела попросить вас, раз уж мне все равно нужен будет помощник, чтобы им стал Никита. Он достаточно умен и заинтересован в предмете, да и вам спокойнее – не придется больше привлекать никого постороннего.
Долгая пауза и чуть раздраженное:
– Это… Хорошо.
И положил трубку.
А я почувствовала себя последней сволочью, которая прикрывается невинной жертвой, чтобы самой ею не стать.