Характеристика прозвучала чересчур лестно. Я действительно любил оказывать людям услуги, которых они не ждали, – в основном создавал сайты. Но не бескорыстно – я хотел заслужить их дружбу.

Мы с Ильёй Иосифовичем вышли из внутреннего дворика. Пока он запирал калитку на висячий замок, я заметил на земле под деревом мешок из-под собачьей кости. Бугристый, мокрый и… непустой. В нём лежало что-то небольшое и продолговатое с округлыми, выступающими частями. Килограмм яблок? Старая одежда? У меня появилась ещё одна догадка, и я ужаснулся. Нет, не может быть, это уж слишком. Илья Иосифович – не жестокий человек.

На абрикосовом дереве ухала горлица. Будто знала, что её птенцам теперь ничто не угрожает.

На следующее утро, принимая душ, я заметил: из лейки тоже течёт оранжевая вода. Это часть лечения? Кабинку подключили к фонтану? Или цвет всегда был таким, а я по невнимательности не замечал?

Я вышел из душа почти одновременно с соседом: мужчиной-танком, который стоял с голым торсом, склонившись над грядкой, и промокал волосы полотенцем.

– У меня вода внезапно выключилась, – соврал я. – Можно руки сполоснуть?

Дождавшись от соседа неопределённого «хм», я проскользнул в его кабинку. В душ не полез – решил проверить раковину. Открыл кран… Вода оказалась прозрачной. Ладно, может, слегка желтоватой, но это уже на совести городской администрации. Открытие меня порадовало: возможно, Илья Иосифович помогал мне одному, видя во мне своего подопечного, даже внука. Я окончательно заигрался в имитацию семьи. Придумывал удобные для себя объяснения – о, в этом я мастер.

Я чувствовал, как целебная вода меняет моё тело. Кожа стала оранжеватой, словно от солярия, и упругой. Щеки превратились в молодильные яблоки из сказок. Или молодильные абрикосы, если судить по цвету. Прошли не только мигрени, но и всякая другая боль. Если я бился пальцем об тумбочку, ощущения казались далёкими и ненастоящими. Я мог смахнуть их, как навязчивое уведомление от социальной сети.

Возник и другой странный эффект: покалывание, словно отсидел ногу. Онемение то появлялось, то исчезало в разных частях тела. Иногда казалось, будто кисть или ступня не принадлежат мне.

Я как-то вышел из комнаты и увидел, что Илья Иосифович по своему обыкновению уже восседает в кресле и пьёт пахучий цветочный чай.

– Суббота, Денис, – сказал он. – Ты ведь не собираешься работать?

– Только если чуть-чуть, – улыбнулся я.

– Сходи в рыбный ресторан. На набережной есть.

– Да я рыбу как-то не очень…

– Плохо, очень плохо.

Мне нравилось, что кто-то следит за моей жизнью. Наконец-то нашёлся человек, которому не плевать.

– Может, ещё схожу. Я ведь на месяц приехал, всё успею.

– Вы, мальчики, вольно обращаетесь со временем, – покачал головой хозяин «Херема». – Ты как бесцветная, неоконченная картина. Нужно пожить как следует, испытать себя. Вдруг завтра куриный бог тебе на голову упадёт?

– Вы бы их это… закрепили попрочнее.

– В реальной жизни ты не можешь предусмотреть всё. Вот что: иди в ресторан, закажи осьминогов, только обязательно живых! Макай в соус и ешь!

Илья Иосифович пускался в пылкие тирады, как типичный слегка сумасбродный дедушка, и мне становилось радостно: харизматичность я ценил выше адекватности.

– Почему обязательно живых? – удивился я. – Не привык убивать еду.

– Вчерашняя рыба лучше недельной, так?

– Ну да.

– Свежатинка хороша, но вкуснее всех – рыба, что ещё бьёт хвостом. Знай маринуй да ешь.

– Спасибо за совет.

Пускай многие не любят, когда старшее поколение настаивает на своём, мне это было в новинку. Положим, я мечтал, чтобы кто-нибудь учил меня жизни. Я действительно решил сходить в рыбный ресторан. Разумно ли не прислушиваться к человеку, прожившему сто четыре года?

Вскоре после разговора о живом мариновании сладкая иллюзия, будто я нашёл уютный дом с абрикосовыми деревьями, который могу считать почти что родным, едва не рассеялась. Я совсем забыл о существовании «сорокалетнего внука», и появление некоего Вениамина окатило меня холодом, как майское море. Этот высокий, хмурый мужчина с тёмными кругами под глазами приехал на белой «газели» и стал заносить большие клетки, обёрнутые покрывалами.

Расспросив Илью Иосифовича, я узнал не только имя внука, но и что он по образованию хирург, а по натуре – надёжный, авторитетный человек, как и все в их семье.

– Решает любые проблемы, – объяснил хозяин «Херема». – Думать, как лучше жить, – удел молодых. Меня переучивать уже поздно.

Из клеток доносилось странное поскрипывание и гоготание.

– Что там? – спросил я.

– Рыжие цапли. Редкая птица.

Я сперва подумал: не слопает ли их кот? А потом вспомнил мокрый мешок, подозрения вернулись, и меня замутило. Я не знал, как спросить Илью Иосифовича так, чтобы он не оскорбился. (Именно так я тогда мыслил, уж простите, самого бесит.)

– А этих цапель разрешено ловить? – засомневался я.

– Раз они здесь, получается, закон не очень-то их охраняет, – подмигнул он.

– Это ведь браконьерство, – я понизил голос. – Вениамин, конечно, ваш внук, но вы не обязаны его покрывать.

– Ты думал, я лечу только растениями?

Признаться честно, я не хотел знать подробностей. Когда мы едим свинину, никто ведь не спрашивает, как звали хряка. Мы покупаем таблетки в аптеке, не заботясь, из чего их сделали и как тестировали. Удобно задавать мало вопросов.

– А если кровь, требуха, перья цапель спасут тебя от мигреней? – Илья Иосифович испытывал меня.

Я внутренне содрогнулся.

– Лучше не говорите мне. Я и так что надо выпью.

Покупают же люди крымские эликсиры, сделанные здесь же, в «Хереме». Почему я должен отказываться?

Прошла ещё неделя. Я настороженно наблюдал за общением внука с дедом. Вениамин порой уезжал на полдня: насколько я понял, договаривался с сувенирными лавками о продаже эликсиров. Я почти не ревновал. Они с Ильёй Иосифовичем по душам общались мало, иногда ссорились. Веня обвинял деда: «зря ты играешь с добычей!» Видимо, человек, привезший цапель, всё же был способен их жалеть.