Ⅱ
Лилит уперлась лбом в трухлявые доски пола. В нос ударил запах сырой древесины, мокрой пыли и крови. Хотелось кашлять.
Дай надавил коленом ей между лопаток.
– Ай! – вскрикнула Лилит. – Мне больно! Я всё поняла! Так что пусти! Пусти садюга…
– Мне, знаешь ли, тоже было больно, – неприязненно поморщился Дай. – Из-за тебя теперь синяки останутся.
Даю и правда знатно досталось. Руки ещё помнили быстрые и сильные удары воровки. Она, в основном, дралась кулаками, хотя её ноги били куда больнее. Лилит вообще была аномально сильна для обычной человеческой девчонки, любой мужчина давно бы проиграл, но не Дай. Он не простой человек…
Даймонд перехватил её руки и резким движением перевернул на спину. Лилит поморщилась, голова безвольным болванчиком стукнулась о доски и снова загудела.
– Да поняла я! – прогундосила она. – Виновата. Не буду я больше сопротивляться.
Она отвела глаза в сторону, закусила губу. Из неё уже кровь шла и стекала по подбородку. В черных глазах сверкали огоньки злобы и ненависти. Однако Лилит не предпринимала попыток вырваться.
Даймонд, удерживая её руки, уселся ей на живот почти всем весом; пытка продолжалась. Лилит зашипела от боли.
– Так зачем ты устроила весь этот цирк?
– Ограбить тебя хотела и свалить, – без обиняков ответила она. – Очень надо мне путешествовать в твоей компании, да ещё и по просьбе старика. Я что багаж, чтоб за меня решали, с кем и куда мне ехать? А ты бы покемарил здесь недолго, а завтра проснулся бы и удрал восвояси.
– Ты за меня, значит, всё уже решила? – усмехнулся Дай и вмиг посерьёзнел. – Больно надо мне с тобой возиться. Но я пообещал твоему наёмнику тебя довезти и, не сомневайся, сделаю это.
– Он не мой, – проворчала Лилит и недовольно поджала губы, зажмурилась.
Дай мог чувствовать, как беспокойно вздымается её грудь и подрагивают полуприкрытые веки. Лилит изредка морщилась, то ли от тяжести юноши, то ли из-за ноющих синяков.
Даю даже стало её немного жаль, пока он не вспомнил, что эта девчонка хотела с ним сделать. Вся жалость мигом улетучилась.
Больно же бьют её костлявые кулаки, а особенно ноги, удивительно, что такие сильные, с виду-то не скажешь…
Он пихнул её коленом в бедро, чтоб не расслаблялась, не хватало ей ещё уснуть. Она замычала, разлепив усталые веки.
– Не спать! – скомандовал Дай. – Я тебя до станции волоком тащить не собираюсь.
– Не сплю я… – хрипло отозвалась она, головокружение только начинало проходить.
Похоже, Даймонд действительно не рассчитал силу и неплохо приложил её. Давно не дрался с быстрым противником. В столице все его последние оппоненты были слабоваты и неповоротливы, а тут такая скорость, такая прыть! Точно она циркачка-акробатка. Только и успевай уворачиваться да отражать непредсказуемые выпады. Разгорячился, разозлился, забыл, что дерется с девчонкой. Даже стыдно стало: такой боец, а… девушка. И если бы он не применил этот коварный захват, на который сам недавно попался в тренировочном бою, возможно и не победил бы.
– Ты хорошо дерёшься, – спокойно сказал Дай и попытался перехватить её блуждающий взгляд, – для девчонки.
Она перевела на него свои чёрные проницательные глаза. Дай подивился, какие же они необычные. Смотришь в них и не можешь оторваться. Они вбирают в себя весь свет, затягивают словно патока, и не замечаешь как проваливаешься куда-то. Теряешь связь с миром, с телом, с душой, с сутью.
«Глаза, в которых можно утонуть», – подумал Дай и тряхнул головой, отгоняя наваждение.
Лилит прищурилась.
– Ты тоже не плох… для мальчишки. – Самодовольный однобокий оскал зажегся на её лице, на левой щеке появилась ямочка. Лилит выглядела как шкодливый волчонок, растрёпанный и ухмыляющийся. Вот только глаза её не смеялись.
Дай сразу это заметил. Его глаза тоже не смеялись и это часто подмечали друзья. Точно грусть оставила свой нестираемый отпечаток в его сердце.
Трагедия…
Она задела многих жителей Замка, отразилась на судьбе каждого. Но больше всех от неё пострадал маленький сероволосый слуга, чья жизнь после того дня перевернулась с ног на голову. Маленький мальчик, не сумевший защитить то, что было ему дороже всего.
Улыбка давалась Лилит с трудом, она поморщилась, но продолжила ухмыляться, хоть уже и менее самодовольно.
Дай вздохнул, и тоже улыбнулся, правда, слабо, снисходительно.
– Надо же! – удивилась Лилит. – Ты умеешь не только ворчать!
Дай насупился и, бесцеремонно схватив её за шкирку, поставил на ноги.
Лилит зашатало, но она быстро вернула равновесие. Скорчив недовольную мину воровка заковыляла к выходу, но вдруг обернулась.
– Мы забыли про кинжал убийцы! – воскликнула Лилит и быстрым шагом направилась к оружию.
Дай оторопел, а когда опомнился – было поздно. Девчонка уже коснулась рукояти.
– Стой! —Дай ринулся к ней.
Раздался щелчок, словно кто-то крутанул заводной ключик музыкальной шкатулки.
Лилит ошалело глядела на кинжал в своей ладони. Гладкое острое лезвие со странным фиолетовым отливом, рукоятка, похожая на большую пупырчатую гусеницу. Обычное оружие уникальной формы. Вот только оно бешено раскалялось в ладони.
А дальше случилось неожиданное.
Где-то глубоко внутри Лилит догадывалась, что в здравом уме убийца не оставит своё оружие – главную улику! – на месте преступления. А тот мужчина не выглядел умалишённым, наоборот, производил впечатление опытного «внезаконника».
Последующие события запечатлелись в её памяти яркими смазанными фотографиями:
Вот Дай подскочил к ней и выбил кинжал из рук. Вот клинок летит, вращаясь волчком и врезается в стену. Дай в охапку хватает Лилит и прыгает к выходу.
Ослепительная вспышка.
Оглушительный хлопок и взрыв. Окна разлетелись на осколки.
Церковь вспыхнула, как спичка. Клубы чёрного дыма повалили наружу, застилая взор. Перед глазами Лилит стояли алые языки пламени. Их откинуло взрывной волной, и она больно приземлилась на спину. В ушах звенело. Сверху её придавила туша Дая.
Он закашлялся. Лилит распахнутыми от ужаса глазами смотрела в его лицо, искаженное болью. Она с силой спихнула его.
Уши заложило, и она сама не слышала что кричала:
– Дураааак! Придурок! Идиот! – сыпала Лилит, стуча кулаками по его груди. – Зачем?! Зачеееем?!
Дай шумно дышал, глаза не видели, в ушах стоял писк.
Девчонка обернулась.
Церковь быстро пожирал огонь. Трещали деревянные стены. Всё охватило обжигающее пламя: тела наемников, своды под потолком, подсвечники. Вот так заметают следы профессионалы.
Лилит схватила Дая за грудки сюртука и на ватных ногах потащила прочь от пожара. В голове ещё бились мысли: неужели это ловушка, оставленная убийцей? Но зачем? Кому в голову взбредет вернуться в церковь? Или он знал, что Дай придет?
Она болезненно прикусила губу и продолжила оттаскивать тело. А ведь мальчишка говорил, что это может оказаться ловушка, но почему она о таком даже не подумала!
Когда они оказались на безопасном расстоянии, Лилит осмотрела Дая. Видимых синяков и ожогов нет, «невидимых» – тоже. Одежда взяла на себя основной урон. Обычная бы давно загорелась, но не эта. На этой даже и следа от взрыва не осталось.
И что за материалы используют эти аристократы для пошива костюмов?!
Дай начал приходить в себя.
– Идиот! – взревела Лилит, приподняв его за ворот. – Зачем влез! Со мной бы ничего не случилось!
– Сама дура! – он отпихнул её руки и рухнул обратно на траву полную холодной росы.
Потирая затылок, Дай приподнялся на локтях. – Тебя бы сразу убило! Сожгло! Осталась бы лишь кучка золы!
– Да что ты знаешь?! – снова накинулась на него Лилит. – Всё случилось из-за того, что ты решил сюда вернуться!
– Теперь я виноват?! Всё из-за твоей глупости! – парировал он. – Я говорил – ловушка!
– Да кто ты чёрт тебя дери такой! Откуда это знал?!
– Я уже сталкивался с такими ловушками. Сначала я сомневался, думал, где же видел такой кинжал раньше, но, когда понял, ты решила подраться…
Лилит виновато отвела глаза в сторону.
Дай вздохнул и устало поглядел на пожар.
– Такое оружие используют члены одной организации.
– Что за организация? Тот мужик значит оттуда?
Парень кивнул.
– Секта, – нехотя выдавил он. – Опасная секта. Слышала о Регуле?
Лилит покачала головой. Дай опять тяжело вздохнул.
– Они проворачивают свои тёмные дела по всему Алнаиру. Некоторые монстры в этом лесу – их рук дело. Уж о них ты наверняка слышала.
Лилит глупо приоткрыла рот, потом нахмурилась, поёжилась. Она никогда не сталкивалась с монстрами лицом к лицу, но часто по работе ей приходилось сжигать растерзанные тела их жертв.
– И… ты знаешь, где тот тип?
– Нет, – Дай встал на ноги и отряхнул полы сюртука. – Но я его ищу. Наёмник сказал, что шкатулку вы должны были везти в столицу. Туда и направимся. Сектант, скорее всего, тоже держит путь туда.
Немного погодя Дай добавил:
– Ты говоришь, это был мужчина… с ним случаем не было женщины?
– Кроме него никого не видела, – Лилит отряхнула свой запылившийся корсет. – А что за женщина?
Стены церкви, охваченные огнем, затрещали, и крыша провалилась.
Лилит ощутила сладкий запах паленой плоти. Её замутило.
– Пойдем отсюда, – скомандовал Дай. – На пожар могут сбежаться местные.
Лилит хмыкнула и обратила взгляд на луну, холодную и безразличную ко всему сущему. Пусть на дворе уже была глубокая ночь, на улице было светло, как днём. Близость огня согревала, а от сырого воздуха вились волосы.
Лилит втянула воздух носом. Она любила ночь, но сегодняшняя уж слишком насыщенная. Сердце заняло необъяснимое беспокойство. Лилит чувствовала, что эта ночь стала поворотной точкой в её судьбе, а то что будет дальше… то что туманно и неизведано пугало её.
Но Лили уже не может вернуться назад.
Не хочет.
Обжигающий стыд и вина охватили Лилит за то, что она не попрощалась с Байардом как следует, с раздражающими слезами, соплями и крепкими объятьями. Хотя, конечно, старик бы не плакал: в его стиле радостно послать её к черту и хлопнуть дверью перед носом. И пусть он имел скверный характер, пусть пробыл с ней всего несколько лет – они давно перестали быть чужими людьми.
Байард воспитывал её, обучал драться и владеть кинжалом, наставлял, давал кров над головой и еду. Без него Лилит давно бы отправилась на опыты вместе с другими беспризорниками. А она поступила как последняя…
– Если мы уже отправляемся в путь, то я хочу вернутся в ломбард и забрать кое-какие вещи, – заявила Лилит, когда Дай подошёл ближе.
Она выдавила виноватую улыбку и закинула руку ему на плечо.
Он раздраженно вздохнул, но всё же пригнулся и придержал её за запястье.
– Ничто не сплачивает людей лучше, чем хороший мордобой и общие неприятности!
– Вижу, сил у тебя достаточно, чтобы шутить, – насмешливо выгнул бровь Дай, но вдруг закашлялся от дыма, уже окутывавшего ближайшие окрестности.
Лилит резко повисла на его шее всем весом, и Дай чуть не клюнул носом в землю.
– Ты чего?! – возмутился он.
– Ничего! – передразнила Лилит. – Ну и хиляк же ты. Только не будь мне обузой.
– Кто здесь ещё обуза, Каштанка?
Ⅲ
Байарду приходилось туго. В последнее время у него давление скакало, как лань по горам. Сказывалась приближающаяся старость и изнуряющий образ жизни. Он стал редко выходить на миссии и вообще покидал дом только при крайней необходимости.
Вся жизнь начала катиться к черту, когда он впервые почувствовал, что постарел. Однажды посмотрел в зеркало и не узнал себя. Какой-то заросший, ссутулившийся старик с весёлыми морщинками в уголках глаз смотрел на него из отражения.
А ведь он никогда таким не был.
В молодости Байард активно прожигал свою жизнь выпивкой, женщинами, опасностями. Нырял в авантюры с головой, и его не волновало ничего. Танец на краю погибели приносил ему небывалый восторг. Он не задумался, что однажды это всё может закончиться.
Пока был молод и горяч, Байард не думал о таких обыденных вещах как семья и не понимал старых наёмников, мечтающих уйти на покой не в схватке с монстром, а в собственном доме в окружении заботливой жены и детей.
Но теперь Байард понимал их как никто другой.
Жена его умерла при родах, ребёнок не выжил. Тогда наёмник впал в апатию, начал заливать горе алкоголем и из-за этого внешне состарился ещё на десяток лет. Вскоре силы иссякли. Байард настолько отчаялся, что готовился покончить с собой. Ему казалось – жизнь кончена. И в тот роковой год он встретил Лилит.
Однажды, на одном задании по патрулю окрестностей, он вместе с другими наёмниками столкнулся с поездом. Работорговцы угнали его, а товаром стали дети-беспризорники. Они везли их на какую-то очень выгодную сделку. Все наёмники прекрасно знали, что организация, приобретающая подобный «товар», ставит над детьми опыты. Многие не выживают или изменяются навсегда.
Чаще всего, эти «изменения» связаны с монстрами. Детей превращали в получудищ-полулюдей, а неудачные эксперименты отпускали в лес. Бедные дети, потерявшие рассудок, ведомые какими-то неизвестными инстинктами всегда стремились вернуться к людям, к своей семье, друзьям. Но вместо приятного воссоединения мутанты начинали этих людей сжирать.
Тогда и появились наёмнические разведотряды из городов, находящихся близ Проклятого леса.
Как-то раз Байард сам стал свидетелем «воссоединения семьи». Случился налёт монстров на одну маленькую деревушку. Наёмники быстро среагировали на вызов и уничтожили всех чудищ, но одно сумело ускользнуть. Байард погнался за ним и догнал возле деревянного амбара.
Уродливое чудовище, замерло у дверей, будто в нерешительности, и тогда Байард сумел хорошо его рассмотреть. Два метра ростом, с бравыми плечами, поросшими шерстью и мощными лысыми собачьим лапами вместо ног. Острые когти, свергающие, как кинжалы клыки. Из вытянутой волчьей пасти, по губам стекала не слюна, а какая-то… чёрная, густая смола. Что-то похожее на эту «смолу» венами змеилось под кожей монстра. А чернильно-чёрных глазах его стояли… слёзы.
Байард как наяву слышал жалобный детский плач, исходивший из пасти. Сначала он подумал, что монстр проглотил ребёнка, но нет. Определённо точно звук издавал сам зверь.
Из амбара вышла женщина и обомлела. Корыто с водой выпало из её рук, а вода расплескалась на землю. От ужаса ноги её подкосились, монстр сделал к ней несколько неуверенных шагов и склонил над ней свою клыкастую морду. Женщина тряслась от страха, но потом посмотрела чудовищу в глаза и произнесла: «Маркус?».
Имя эхом отдалось в голове Байарда. Это воспоминание до сих пор приходит к нему во снах и каждый раз женщина с тихой надеждой произносит имя монстра. Нет. Ребенка.
«Маркус».
Женщина протянула руку к его морде, и ребёнок внутри него зарыдал громче и отчаянней. И в следующую секунду откусил женщине голову.
Слезы текли из его глаз, но он продолжал с животной яростью вгрызаться в её тело. Он рвал её на куски, кровь обагрила пасть и лапы. Гробовую тишину вокруг прерывал лишь чавкающий, хлюпающий звук.
Тогда Байард впервые столкнулся с одним из неудачных экспериментов секты.
Лилит находилась среди детей, перевозимых на поезде и ввязалась в конфликт с одним из перевозчиков. Она кричала и отчаянно билась, хваталась за мальчика, которого хотели увести. Его «избрали» новым подопытным.
Лицо мальчишки было белее мела, руки ходили ходуном, но внешне он оставался спокоен. Не хотел пугать свою подружку ещё больше, храбрился. Он грубо прервал её протесты и толкнул обратно в вагон. Лилит тут же подхватили другие дети, но она ещё долго продолжала вырываться и кричать ему в след.
Байарда поразило её безрассудное благородство, упорство и попытки спасти друга, даже зная, что это бесполезно. Она напомнила его самого в молодости: глупого и горячего, сражающегося за справедливость и товарищей.
Один из «перевозчиков» ударил девчонку кулаком в живот. Она скорчилась на земле от боли, а второй добавил металлическим прутом по спине, судя по его ругательствам, она укусила его, когда вырывалась.
Но Лилит не сдавалась, бросила ему в лицо оскорбления. Мужчина размахнулся прутом, дабы ударить по её наглой улыбке, но Байард схватил его за руку.
Он сам толком не понимал, зачем решил вступиться за безродную девчонку. Спасение её жизни ничего ему не даст. Но когда подошли остальные наемники, он уже выкупил Лилит у работорговцев.
Он нашел в этой маленькой нахальной девочке с бесстрастным кукольным лицом новый смысл жизни. Он решил, что будет воспитывать её сильной, чтобы она смогла постоять за себя и свой скверный язык и не умерла глупой смертью в какой-нибудь подворотне. И чтобы в следующий раз смогла защитить своих друзей.
Так и вышло, Байард обучал Лилит, а она заменила ему семью, стала той нерождённой дочерью. Но когда пришло время выпустить птенца из гнезда, он не смог.
Музыка граммофона стихла, и Байард приподнял головку проигрывателя, вытащил пластинку и бережно уложил в коробку рядом.
– Лилит не любит твой подарок, Эмили, – обратился он в пустоту, ласково погладив раструб.
Эмили. Так звали его жену. Она однажды подарила ему этот граммофон. Притащила из какого-то ломбарда, где отхватила его за полцены. Старенький и местами пошарпанный он выглядел, мягко говоря, непрезентабельно.
Первая пластинка, которую они поставили, была джазовой композицией, не этой, но очень похожей. Всегда, когда он хотел вспомнить свою жену, то ставил джазовую пластинку в проигрыватель.
Лилит не любила джаз, по вечерам и не только он играл отовсюду. Её можно понять: каждому надоест слушать одни и те же мотивы постоянно, каждый день.
Колокольчик на двери звякнул. И Байард повернулся, надеясь увидеть в дверях Лилит, гневную от собственного смущения, с раскрасневшимися щеками. Она бы выкрикнула прощания, прозвучавшие скорей как ругательства, хлопнула бы дверью и, пыхтя, быстро побрела бы прочь.
Но в дверях он столкнулся глазами вовсе не с Лилит. Там стоял новенький из разведотряда под руководством Байарда. Наёмник плохо его знал и совсем не доверял. Парень производил впечатление ненадёжного и трусливого человека, ещё и слабого телом. Он пришёл на службу только ради денег, чтоб семью прокормить или нечто подобное.
Из таких выходят поганые разведчики.
Мужчина весь запыхался и раскраснелся от быстрого бега, на лбу выступила испарина. Но всё это не имело значения. Дикими, широко распахнутыми глазами, полными ужаса он выискал в полумраке Байарда.
– Господин Байард, – пролепетал он, – отряд…
Он жадно глотал воздух ртом и говорил сбивчиво.
– Что с отрядом? – Байард грозно уставился на него.
– Всех… всех, – задыхался новичок. – Всех перебили!
– Как так вышло? – нахмурился старик, делая шаг на встречу.
– Всех убил монстр, – выдохнул он. – Напал на нас, когда мы делали обход северной стороны.
– Но я отправил самых опытных наёмников. – Старик озадачено почесал бороду. – Скажи, Клайд, – обратился он к мужчине, – почему ты выжил, если всех перебили?
Новичок нервно забегал глазами и испугано вякнул:
– Меня отправили за подмогой.
– Отправили, значит… – опробовал на вкус каждое слово Байард.
Старик не мог сейчас выслать на подмогу отряд. Нет. Не то, что отряд. Не осталось даже пары свободных человек – все разбрелись по заданиям.
– Подмоги не будет, – мрачно объявил он. – Придётся мне идти самому.
На удивление, Клайд радостно кивнул, точно ожидал, что Байард так решит.
Это выглядело странно. Что-то не складывалось. Монстры обычно не охотятся поодиночке, только в стаях. Да и высланном Байардом отряде было полным полно опытных наёмников. Они бы не проиграли одному чудовищу.
Недоброе предчувствие закралось в сердце. Чутьё никогда не поводило Байарда и сейчас оно говорило – это ловушка. Но чья? Зачем? Этого он понять не мог.
Приказав новичку ждать снаружи, Байард застегнул ремешки кожаных наручей, крепко завязал шнурки сапог, взял со стола ремень с двумя клинками в ножнах и перед самым выходом вдруг вернулся к стеллажу, взял лист пожелтевшей бумаги и что-то на нём накарябал.
Ночь за окном удивляла тишиной. Лишь изредка на ветру поскрипывали сухие деревья, а их острые ветки били по мутным стёклам домов. Торопливые шаги удалялись от ломбарда, где на прилавке остался одинокий исписанный листок.
На широкой поляне, будто ковром покрытой белыми низкими цветами на огромном камне, будто кошка восседала женщина. Светлые волосы подрагивали на ветру, оголяя шрамы, пересекавшие левую сторону лица, и пустую глазницу.
Женщина едко ухмыльнулась, завидев Байарда. Остриём кинжала она выковыривала из-под ногтей запёкшуюся кровь, а на белоснежных цветах, как на сказочных перинах, «спали» наёмники. Фиолетовые вздувшиеся вены проступили на их руках и глотках, распахнутые глаза, разинутые в агонии рты, через губу льются тёмные слюни.
Их отравили. Яд вызвал удушье.
– Я уже заждалась! – воодушевлённо соскочила с камня женщина. Она обращалась не к Байарду, а к тому, кто стоял за его спиной. Клайд.
– Долго же ты ходил, я успела заскучать, – притворно огорчилась она, поигрывая кинжалами. – Знаешь, я ненавижу, когда меня заставляют ждать.
– Я-я с-сделал, как вы просили, – заикаясь, промямлил Клайд. – Привел самого сильного наёмника. Вы обещали… Прошу вас, отпустите меня и не трогайте мою семью…
«Трус», – подумал Байард и гневно стиснул рукоять кроткого меча на поясе.
Женщина залилась ядовитым, каркающим смехом.
– Ты что идиот! Предатели должны подыхать на месте, – сухо декларировала она.
Глаза Клайда распахнулись, он попятился, споткнулся о камешек и плюхнулся на цветочную перину. В истерике на карачках ринулся прочь, но отравленный кинжал достиг его горла быстрее. Одна царапина, и тело безвольно рухнуло на цветы. Белые лепестки окрасились красным, а вместо росы с них по капельке стекала свежая кровь.
В следующую секунду женщина метнула кинжал в Байарда. Старый наёмник ловко увернулся, выхватывая из ножен оружие. Серебряное лезвие сверкнуло в лунном свете.
Шрам заворожённо охнула.
– Оружие для борьбы с чудовищами, – выдохнула она. – Какая честь сразиться с сильнейшим наёмником этого захолустья. Вот только не жалко ли марать такой клинок о человека?
– А ты не человек, – резюмировал Байард. – Ты – монстр.
Шрам счастливо рассмеялась.
– Да у вас чутье!
Она пригнулась, готовясь к прыжку на оппонента.
– Просто от тебя за километр разит трупной гнилью.
Шрам раздраженно дернула губой. Он задел её за живое.
И кинулась в бой.
Первый удар. Кинжал схлестнулся с мечом, звон металла раскатом грома прокатился по округе. Мышцы свело от напряжения. Второй клинок ринулся к наёмнику, и он остановил его рукой. Шрам извернулась змеёй и зарядила ногой Байрду в голову. Он отскочил, как ошпаренный зверь.
Их тени плясали по поляне, как языки пламени в жерле камина. Сливались в одну и снова распадались на две.
Шрам побежала на него и резанула кинжалом наискось, целясь в горло. Байард пропустил лезвие над грудью и ушёл в сальто назад. Кости захрустели, он охнул, схватившись за поясницу.
Шрам рассвирепела.
– Атакуй! Иначе долго не протянешь!
Старик криво усмехнулся.
Он привык сначала изучать врага, а потом уже лесть в драку. Это в молодости он необдуманно кидался в бой, как Лилит, но жизнь научила работать мозгами.
Байард занял низкую стойку, уведя кортик за спину. Карие глаза встретились с кроваво красным и пугающим пустым. В них горел холодный гнев.
Наёмник напал рывком. Лезвие прочертило синюю диагональ. Шрам юркнула вниз, готовясь к уколу. Этого Байард и ожидал. Он зарядил сапогом ей под дых.
Шрам отбросило на камень возле раскидистого дуба. Воздух вырвался из лёгких. Она упала наземь, заходясь в надсадном кашле и, шипя от боли, приподнялась на локтях. Лес, тени ветвей и туманное небо, казалось, водили хороводы над её головой – так всё кружилось перед глазами.
Пока Шрам пыталась, проморгаться и собраться с мыслями, Байард швырнул дымовую шашку ей под ноги. Она пикнула и с грохотом взорвалась.
Шрам закашляла, отгоняя от лица дым. Теперь она совсем растерялась в пространстве и ничего не видела. Убийца озиралась на каждый шорох.
– Где ты спрятался? – сладко пропела она, злобно зыркая по сторонам. – Не думаешь, что это не честно? Я же всё-таки девушка.
Шрам хотела, чтоб он издал хоть звук. Она бы тут же его засекла.
– Монстрам не положена пощада, – Байард резанул клинком по её спине.
Но удар не настиг жертву. Шрам махнула ножом-когтем наотмашь. Из фаланг пальцев брызнула кровь, а клинок вылетел из рук.
Шрам победно усмехнулась и метнула вдогонку кинжал. Старик провалился в туман. Клинок вонзился ему в грудь близ сердца, но плотная кожаная броня защитила от смертельного попадания. Он отскочил назад, схватился за кинжал и вытащил из себя.
Теперь он отравлен и долго не протянет.
– Может со зрением у меня не так хорошо, – громко начала Шрам, всматриваясь в дымовую завесу вокруг. – Но слух от этого хуже не стал!
Она резко обернулась, разрезав воздух клинком. Остриё плавно прошло по оголенной части руки Байарда. Но он не дрогнул, схватил женщину за локоть и, заломив назад, дёрнул. Шрам взревела от боли.
Он выбил ей плечо.
Страшно рыча, как раненая львица, она схватилась за травму. Левая рука повисла, как безвольная плеть.
Шрам до крови прокусила нижнюю губу. Кроваво-красный глаз пылал ненавистью и злобой.
– Ты доигрался, – выплюнула она вместе с кровью.
Шрам вытянула из-за спины длинный клинок. Изогнутое лезвие сверкнуло в лунном свете. Это оружие когда-то принадлежало Хранителю. Рукоятка привычно легла в ладонь, и Шрам почувствовала доселе забытое упоение. Давно она не держала такое оружие в руках. Клинок был магическим. Редчайшая находка, а имеется почти у каждого из «теней». Как несправедливо.
Презрительная ухмылка наползла на её лицо, и яростным прыжком она взмыла над облаком тумана.
Мужчина стоял на коленях, безвольно опустив голову на грудь. Ноги его парализовало, он даже пальцев не чувствовал. Все тело покалывало, точно било электрическими зарядами; вены на шее и руках вздулись и стали фиолетовыми.
Он проиграл ещё в тот момент, как ступил на это цветочное поле. Белые лепестки сонно покачивались на ветру, и Байард вдруг вспомнил, как они назывались.
«Цветы расставаний».
Он усмехнулся. Истерический смех стал распирать его изнутри от такого совпадения.
Байард никогда не верил в судьбу. Ему претила сама мысль, что все его действия и поступки уже заранее кем-то придуманы и прописаны. Он не верил в некое «высшее существо», следящее за всеми событиями и созданиями. А если Бог и существовал, как он мог следить сразу за всеми? Как он мог допустить, то, что случилось с его женой и ребёнком? Как он может равнодушно взирать на все мерзости творящиеся мире?
Байард не желал принимать, что бог, которому он молился всю свою жизнь, с самого рождения, – выдумка. Обман.
Шрам схватила Байарда за волосы и обратила лицом к себе.
– Чего лыбишься? – процедила она. – Мозги через уши уже вытекают?
– Какая ирония расстаться с жизнью здесь, на этом поле… – тихо прохрипел он.
Шрам, конечно же, ничего не поняла. Да и откуда ей знать название чёртовых полевых цветов.
Она раздраженно скрипнула зубами, глядя на беззаботное лицо наёмника.
– Наслаждайся, пока можешь… – ядовито прошипела она. – Ты встретишь свою кончину здесь, старик.
Старик…
Так его называла только Лилит. Горько осознавать, что он больше никогда её не увидит. Хотя… хорошо, что она не видит его таким слабым и жалким. Байард всегда учил её быть сильной, стискивать зубы и двигаться вперёд, не смотря на трудности и боль.
Он хотел, чтобы Лилит запомнила его таким, сильным, непоколебимым, беспринципным. И всё же… так хотелось увидеть её улыбку в последний раз. Не ту шкодливую ухмылку, а детскую и искреннюю улыбку, которая, возможно, была у неё когда-то, пока жизнь не показала ей всю мерзость и грязь реального мира.
– Нет… – простонал Байард.
Душа её всё так же ранима и чиста.
Шрам подумала, что он говорит с ней, и непонимающе склонила голову на бок.
– Я так не думаю, – холодно отрезала она.
Убийца занесла над головой клинок, как палач, готовый вынести приговор.
Байарду есть за что расплачиваться. Он вёл совсем неправедный образ жизни, руки его запятнаны кровью не только монстров, но и людей.
Убийца достоин умереть лишь от руки другого убийцы.
Лезвие со свистом рассекло воздух.
Байард закрыл глаза, а на его губах появилась улыбка, полная облегчения.
Алые брызги оросили белоснежные лепестки. Тело бесшумно рухнуло на цветочную поляну.
Где-то тревожно вскрикнул ворон, шумно сорвался с ветки и улетел в лесную чащу.