Чернолунье

Ⅲ

– Кажется, я просил тебя никогда сюда не возвращаться, – вместо приветствия сказал мужчина в идеально белой сутане.

– Я бы не пришёл без большой надобности, – выдавил Дай, нервно взглядывая по сторонам. Ему казалось, что все статуи святых в этом месте внимательно смотрят на него своими каменными холодными глазами. Смотрят и, несомненно, осуждают.

– Прошу тебя взять к себе в ученики эту девушку, – Дай едва кивнул в сторону стоящей где-то там позади Лилит. – Хотя бы временно.

Пастор нахмурился, всматриваясь бледно-голубыми глазами в тонкую девичью фигуру в мужской одежде. Несмотря на свой преклонный возраст, видел он очень хорошо.

Старик скептически хмыкнул.

– Я обещал её «отцу», что помогу ей устроиться в столице и начать новую жизнь, – виновато затараторил Дай. – Но я сейчас на задании и не могу таскать её с собой и рисковать. Я вернусь за ней, когда закончу, – он умоляюще взглянул на него. – Просто нужно, чтобы за ней кто-нибудь присмотрел ненадолго. Кроме тебя мне некого просить, Элрик.

Старик почесал совершенно седую бороду.

– Тем более она никого не убила, – мрачно дополнил Даймонд, глядя на серый кафель под ногами.

«…пришел благословения у своего старого учителя просить?» – послышался девчачий возглас, и Дай обернулся.

Он хотел насмешливо скривиться, но на каменном лице не отразилось ничего, кроме разраженного удивления.

– Эмма, – окликнул воспитанницу Элрик, – проведи для нашей гостьи экскурсию по монастырю. Негоже ей стоять в проходе и скучать в ожидании нас.

Темноволосая девчонка робко кивнула и, схватив Лилит за руку, потащила к служебному входу. Лилит с надеждой смотрела на Дая, но он ничего не сделал, чтобы их остановить.

«Так будет лучше», – думал он, стиснув в кулаке лежащие в кармане часы воровки.

– Если ты так просишь, я возьму эту девушку на любой срок, – чуть погодя дал ответ пастор.

Юноша не ответил.

– Скажи, Дай, – начал Элрик, проследив за долгим взглядом Дая, всё ещё устремленным в сторону овального прохода без двери, где скрылась Лилит. – Они похожи?

– Не понимаю, о чем ты, – не повернув головы, ответил Дай.

– Не притворяйся, – спокойно произнёс Элрик. – Ты разучился лгать. Тебя ведь до сих пор мучают кошмары?

Дай резко обернулся и мрачно взглянул на учителя исподлобья.

– Я не хочу об этом говорить, – процедил он.

– А зря! – повысил голос пастор. – Если бы ты поделился своей ношей с другими, нести её стало бы легче. Ты сам себе делаешь хуже! Твои друзья готовы тебе помочь, но ты замыкаешься в себе и молчишь. Ты сам виноват в том, что кошмары всё ещё преследуют тебя!

– Замолчи, – прошипел Дай. Кулаки его затряслись от злости. – Это не твоё дело…

– Ты ей рассказал, что случилось? той девочке? Она знает, что ты сделал?

– Лилит необязательно это знать, – пробормотал Дай. – Будет лучше, если она никогда не узнает…

– Боишься, что она в страхе сбежит? Ты всё тот же ребенок, что раньше. Всё так же боишься одиночества, боишься, что тебя оставят, что прошлое разрушит настоящее. Ты не доверяешь людям.

– Хватит. Ты ничего ей не скажешь, – предупредительно произнёс Дай.

– Она всё равно узнает рано или поздно. Из слухов или ещё откуда-нибудь. Поэтому лучше бы ты сам рассказал. Или расскажу я. Хватит делать всё в одиночку!

– Делай что хочешь, – отступил Дай, спускаясь с лесенки.

Даймонд злился. Он не хотел никого обременять своими проблемами. Он в состоянии сам со всем разобраться. Если Лилит узнает, что он не такой хороший, как она думает, то, скорее всего, бросит его, возненавидит. Ведь ей чужда сама мысль об убийстве людей.

А Дай уже давно по горло запятнан в чужой крови. Он гниёт. И особенно ярко почувствовал это, когда увидел, как Лилит плачет.

Жалкая, слабая, ранимая девчонка. В тот момент ему казалось, что он с легкостью смог бы сломать её ещё сильнее. Он чувствовал власть над её жизнью и душой. И упивался этим.

Омерзительно.

Неужели он и правда, такой же, как Шрам?

– Я возьму девчонку! – крикнул ему в след Элрик. – Но ты должен покинуть это святое место и больше никогда не возвращаться. Ищейке… убийце, здесь делать нечего!

Дай стиснул зубы и ускорил шаг.

Ⅳ

– Ты дворянка? Тот грис твой парень? муж? В каких вы отношениях? – нескончаемый поток вопросов Эммы лился Лилит на голову, пока они проходили мимо снующих по коридорам детей разного возраста, но абсолютно одинаково одетых. Различался разве что только цвет ленточек на их шеях. У совсем маленьких детей до 10 лет были повязаны зелёные бантики, от 10 до 14 – синие, а от 14 до 16 и далее – красные.

– Я не знаю. Нет. Мы знакомые, – рассеяно отвечала Лилит, раздражаясь.

– Где познакомились? Как давно? Как тебя зовут?

– В пути. Недавно. Лилит. Ой!..

Проговорилась. До этого Эмма уже спрашивала её имя, но Лилит холодно отвечала, что ей необязательно знать.

Лилит нахмурилась, гневно взглянув на девчонку с красной ленточкой на воротничке.

Эмма хитро усмехнулась.

– Да ладно тебе, – беззаботно отмахнулась она. – Красивое имя. Я вот Эмма, будем дружить.

Дружить Лилит ни с кем не собиралась. Она знала, что случается, когда она сближается с людьми. На её совести достаточно жертв «проклятия».

– Так Дай вырос в этом приюте? – спросила она, прежде чем «подружка» засыпала её новыми вопросами.

– Дай?.. Тот грис? – уточнила Эмма, точно совсем о нём позабыла. – Да, монахини часто рассказывают нам о нём.

Они шагнули на место, напоминавшее балкон. Ветер тугой струёй ударил в лицо, растрепал распущенные волосы. Лилит встала как вкопанная.

Монастырь-приют стоял на небольшой возвышенности и за перилами балкона третьего этажа можно было лицезреть весь город как на ладони. Далеко справа возвышался Белый замок, сверкающий в лучах солнца, как чешуя редкой рыбы. Лилит видела, как плывут по синему небу облака, как идут по окраине поезда, как трамваи рассекают узкие и широкие улицы с высокими, по сравнению с домами в Кразе, зданиями. Остроносые крыши домов с витыми, потемневшими от времени и копоти решётками на окнах мрачными линиями выстроились вдоль улиц. Бесчисленное множество людей-«муравьёв» беспрестанно суетились по делам и просто жили.

Подходя к тонкими железным перилам балкона, Лилит подумала, что если бы она умерла, мир от этого ничуть бы не изменился. А все эти многочисленные люди даже не обратили бы внимания на её исчезновение.

– Ты чего? – встревоженно спросила Эмма, положив ладонь на её плечо. Лилит, придя в себя, повернулась к ней, выпустила из рук перила, которые сжимала до белых костяшек.

– Нет, ничего, – пробормотала она, отступая от края. – Продолжай…

– Этот Дай, как ты его назвала, – как ни в чём небывало заговорила Эмма, взяв Лилит под руку, – был лучшим учеником за всю историю монастырского приюта.

Они шли по длинному внешнему проходу, который Лилит посчитала балконом. Он опоясывал всю восточную часть крыши монастыря.

– Монахини постоянно ставят нам его в пример. Он был любознательным мальчиком, его интересовали самые разные аспекты жизни: история, биология, магия, мифология и даже монстрология, – Эмма как-то странно взглянула на Лилит, хитро сощурившись.

Лилит закусила губу. Ей почему-то показалось, что Эмма всматривается в её зубы, а точнее, клыки.

– Но он был не слишком силен физически, – заключила она.

– Сейчас мало что изменилось, – не сдержалась от колкости Лилит. Как он мог бросить её с этой девчонкой?

– Ещё рассказывают, – Эмма озорно усмехнулась. – Что он был очень ранимым и жалостливым, часто плакал над трупиками растерзанных кошками птиц.

Лилит удивлённо взглянула на неё. Конечно, она догадывалась о такой стороне его личности, но не до такой же степени.

– Много же ты знаешь.

– Хи-хи, – глупо хихикнула «подружка». – Как о нём не знать? Он же местная звезда, охранял принца, а ещё о нем такие слухи ходят…

– Какие слухи?

– Эмма! – раздался издали незнакомый мальчишеский голос. – Эмма!

Запыхавшийся светловолосый мальчик, их ровесник, подбежал к ним.

– Там!.. – задыхаясь, говорил он. – Тот мужчина… «серый»! Говорят, он привел сюда нового «потеряшку». Они со стариком так разругались! Элрик… выгнал его! Иди быстрее, может, ещё успеешь его увидеть.

– Потеряшку, – ошарашено повторила Лилит, понимая значение этого слова. Так называли детей-сирот.

Вместо Эммы к лестнице кинулась Лилит. Она быстро перепрыгивала через ступеньки, несясь вниз. В голове била только одна мысль: «Успеть!»

Она смутно догадывалась, что Дай неспроста привел её сюда. Но никак не могла поверить, что он решит её бросить!

Спотыкаясь, расталкивая других-воспитанников приюта, Лилит добежала до последней лестницы, ведущей в холл. И уже видела, как Дай протянул руку к входной двери.

– Дай! – закричала она, вскочив на ступеньку. Лилит задыхалась, схватилась за лакированный деревянный лестничный поручень, щёки её раскраснелись. Не могла больше бежать.

Он чуть повернул голову в её сторону.

– Я слышал, как ты бежала, – отстраненно сказал он, едва взглянув на неё. – Теперь ты можешь остаться здесь.

– А ты? – выпалила она, спускаясь на заплетающихся ногах.

– Мне нельзя здесь находиться. Я должен уйти, – холодно отрезал он, хотя в голосе так и сквозила печаль. – Я обязан выполнить задание. А потом… если они меня… – он оборвал горькую фразу.

– Сбросишь меня с полпути? – грустно усмехнулась Лилит. – Правильно, я же просто обуза.

– Тебя изначально не должно было это касаться, – раздражился Дай. – Это только мое бремя.

– Вот как, – тень упала ей на глаза. Лилит снова пыталась скрыть эмоции за челкой.

– Ты начнешь новую жизнь, – начал оправдываться Даймонд, сжимая и разжимая дверную ручку. – Ты вольна делать что хочешь, а я… – замялся он, – скоро и я… Я должен закончить начатое.

– Никому ты ничего не должен! – выкрикнула воровка, сжав кулаки. Дай поморщился от её громкого голоса. Лилит стояла в паре шагов от него. – Ты даже обещание, данное старику, держать не должен был! Старик мертв… никто бы тебя не осудил, брось ты безродную сироту на произвол судьбы!.. Даже я.

– Прости… – тихо выдавил он, открывая дверь.

– За что ты извиняешься? – сипло спросила Лилит. – Ты сдержал обещание.

Дай сделал мучительный шаг за порог. Он чувствовал, как Лилит смотрит ему в спину, но не смел обернуться. Обернуться бы значило – отнять её будущее. Но скоро он положит конец своей «карьере» в Ордене, он попросит «свободу» в обмен на камень и станет обычным человеком. Тогда он вернётся к Лилит и… И что тогда?

Он убийца. Ему не отмыться от этого греха. И примет ли Лилит такого гадкого монстра как он?

Элрик прав: лучше ему никогда не возвращаться. Так будет лучше для Лилит.

Даю было тошно. Он чувствовал, что предаёт её.

«Её путешествие подошло к концу, – успокаивал он себя. – Здесь она в безопасности».

Дай шёл вперёд, не замечая, что продолжает поглаживать пальцами узорную крышку её часов.

Ⅴ

– Давай, – звонкий голос Эммы вывел Лилит из раздумий. – Переодевайся!

Она протянула Лилит, стоявшей у узкого стрельчатого окошка их комнаты, униформу приюта.

– Мы с тобой ровесницы, поэтому будем жить в одной комнате, – продолжила сотрясать воздух Эмма, очевидно, старалась отвлечь Лилит от грустных мыслей. – Моя прошлая соседка ушла во взрослую жизнь, – мечтательно произнесла она, заглядывая в окно. – Вышла замуж за какого-то вельможу и перестала тут появляться. Совсем зазналась, но я её не виню. Кто захочет вспоминать, что когда-то был сиротой и вырос в обычном монастырском приюте?

– Дай ведь приходил… – тихо произнесла Лилит, стягивая с плеч бордовый фрак. Она посмотрела на его ободранные плечи, и все события, что они пережили с Даем, показались ей далёкими и дорогими воспоминаниями. Точно целая вечность прошла со дня их знакомства. Если бы она осталась в Кразе – никогда бы не пережила такое волнительное и опасное приключение. Пожалела ли она об этом? Ни разу. Забудет ли? Никогда.

Эмма затихла, не стоило ей поднимать болезненную тему с Даем. Он ведь избавился от Лилит, даже не предупредив.

– Чуть позже мы отправимся со стариком… гм… – запнулась она, – с пастором Элриком Лойдом пятым на рынок. Если хочешь, можешь пойти с нами, – Эмма добродушно улыбнулась. – Ни что не помогает развеяться лучше, чем поход по магазинам, пусть и продуктовым! Только переодевайся быстрее.

– Ладно, – слабо улыбнулась Лилит.

– Вот и хорошо! Мы будем ждать тебя внизу! – крикнула она, покидая комнату.

Носить юбку Лилит было непривычно от слова совсем. Она продувалась всеми ветрами, хоть и была довольно плотной и тяжёлой. Лилит выдали и новую обувь: кожаные туфли со шнуровкой и на низком каблуке. Они даже до щиколотки не доходили, что также возмущало девчонку – ей было холодно!

С воротника рубашки Лилит свисала красная ленточка, завязанная в бантик, такая же, как у Эммы. Теория Лилит подтвердилась – цвета лент обозначают их возраст. Одна из девчонок помладше в шутку сказала, что красными лентами помечают в монастырском приюте невест на выданье. Так прохожие джентльмены могут понять, можно ли свататься к той или иной девушке. Обычно сиротки, как они, мало кому нужны, но если всё же повезёт и кому-то из них сделают предложение (особенно часто это происходило на Празднике цветов), девушка не может отказаться. От такого открытия Лилит стало совсем не по себе.

– Но ты не бойся, – сказала Эмма, успокаивая её. – Тот полицейский-детектив-посол-грис наверняка не допустит твоей свадьбы с каким-нибудь другим мужчиной, – она хитро усмехнулась, собирая волосы Лилит в хвост её потрёпанной атласной лентой.

– На что это ты намекаешь? – насупилась Лилит.

– Ты и так знаешь.

– Я замуж вообще не собираюсь, – уверено сказала Лилит, проходя мимо продуктовых лавок. Улицы галдели. То тут, то там разносились зазывающие крики торговцев, споры покупателей, кто-то жаловался на цены, кто-то на несвежие продукты, кто-то на хамство продавцов. Между людской толкотни сновали дети в ободранных одеждах – беспризорники. Они умело шарили по карманам отвлекавшихся людей, а если кого-то замечали, то срывались с места и бежали сломя голову прочь. Это напомнило Лилит о былых временах, когда она поступала точно так же.

Огромная рыночная улица, до отвала забитая разными людьми, казалась бесконечно длинной. Лилит уже жалела, что согласилась пойти. У неё разболелась голова от всего этого бесчисленного людского гомона и букетов самых разных запахов: от дорогого парфюма до гнилой рыбы, мяса, фруктов, овощей и пота.

– Как не собираешься? – удивилась Эмма, остановившись возле одной из лавок с овощами и фруктами. Она начала разглядывать блестящие красные яблоки, лежавшие в лотке. – Неужели ты отвергнешь чувства того красавчика?

– Какие ещё чувства?! – возмутилась Лилит.

– Как какие? Телесно-платонические!

Лилит самодовольно фыркнула.

– Хотя знаешь, – понизив голос, продолжила говорить Эмма. – Если он тебе не нужен – отдай мне. Нечего красавчиками направо и налево разбрасываться, они с неба не падают. Ты слышишь? Лилит? – Эмма заозиралась по сторонам, но девушки и след простыл.

«И где я?» – подумала Лилит, унесённая потоком оголтелых людей. Они всей толпой ринулись неизвестно куда, и Лилит не то что выбраться из их рядов не могла, ей было сложно лишний раз вдохнуть.

– Надо осмотреться, – прокряхтела она, зажатая между бесчисленными телами.

Продраться сквозь толпу, предвкушающую нечто радостное, оказалось очень не просто. Они все напирали друг на друга, стремясь подобраться поближе к месту, от которого начала доноситься музыка. По мере приближения звуки усиливались и становились громче. Люди завопили от восторга. Многие из них, судя по одежде, были простолюдинами, но даже они неплохо выглядели. В первых рядах, куда сумела протолкнуться Лилит, было много девушек в ярких платьях, почти все они были с ног до головы украшены искусственными цветами, но попадались и живые. Каких там только не было: хризантемы, фиалки, астры, ромашки, лилии и даже розы. В их аккуратных причёсках были вплетены нити: серебряные и золотые, зелёные, как стебли растений, и красные, как кровь. Головы девушек-«попроще» венчали цветочные венки, сильно контрастировавшие с их скромными платьями. На многих мужчинах (из-за тёплой погоды) были однотонные и полосатые жилеты поверх рубашек, цветные галстуки. Редко попадались на глаза джентльмены во фраках и со шляпой на голове. В основном «рабочая» масса одета была, дай бог, в чистые рубашки и штаны на подтяжках.

Лилит машинально схватилась за красную ленту на своей шее, волнуясь, что она выделяется своей довольно простой приютской формой. А эта красная лента как будто оповещала всех, что «созрела» безродная и безвольная невеста.

Заиграл тромбон, выдернув Лилит из раздумий.

По широкой, огороженной, ярко украшенной улице двигалась процессия. Люди с радостными возгласами и визгом навалились на железную, но довольно низкую ограду. Полицейские, следившие за порядком, засвистели в свистки.

К облегчению всех собравшихся, из арки огромной каменной стены, соединявшей дома, появились танцовщицы. В разноцветных лифах и лёгких шароварах с пышными полупрозрачными лентами от пояса и со звенящими бубнами в руках, пританцовывая, они шли вперёд, отбивая бойкий музыкальный ритм.

За ними следовали музыканты, одетые почти как клоуны. Они играли на дудочках, барабанах, гармошках и многих других инструментах, которые Лилит никогда раньше не видела и названия которых не знала.

Музыка эта, казалось, отбивала ритм её сердца и, судя по восторженным, зачарованным лицам окружающих, они чувствовали то же.

Наконец-то появилось то, что все так долго ждали – факиры.

Собравшиеся люди загалдели, засвистели. Кто-то закричал: «Сюда! Сюда!»

Молодые трюкачи в чёрных шароварах и с голым торсом, поймав всеобщее настроение, задышали огнем.

Лилит застыла на месте, когда рядом с ней пронёсся язык пламени. Ей было жарко и холодно одновременно – страшно и дико весело.

Все были в восторге. Ведь эти люди творили «магию» без магии.

На улицу выехал охраняемый всадниками в синих мундирах и сверкающих на солнце серебряных эполетах открытый экипаж. В нём стояло двое: блистательный юноша, возраста Дая, со светлыми волосами и сияющими голубыми, как небесная синева, глазами и девушка, ровесница Лилит, с такими же светло-пшеничными волосами, как и у парня справа, но тёмными, как молочный шоколад, глазами. Она была одета в потрясающее пышное бледно-розовое платье, оно сверкало от множества камней, но они не утяжеляли его, наоборот, дополняли нежные цветы вишни на ее лифе и юбке. Тугой корсет опоясывал её талию, подчёркивая женскую красоту. Покатые плечи добавляли хрупкости её стану. Она вся была похожа на цветок: аккуратно собранная причёска, милая, добродушная улыбка, лёгкие помахивания ручкой в кружевной перчатке.

Мужчины ликовали. Принцесса Алнаира была воплощением женственности.

Но и её брат не отставал. В своём идеально белом мундире с красной розой на груди, он активно приветствовал своих подданных.

– Слава семье Энфилд! – закричал кто-то в толпе и десятки голосов подхватили. – Слава семье Энфилд!

Принц очаровательно улыбнулся своими белыми зубами, и девчонки ахнули, кто-то кинулся догонять со стороны изгороди уезжающую карету.

Лилит презрительно оскалилась. Она заметила, как подёрнулось изображение королевских отпрысков, вернее, их голограмма. Они даже не удостоили своих подданных «живым» появлением. Это страх или высокомерие?

Их изображение транслируется напрямую сюда, на парад. Весь фокус, скорее всего, в устройстве кареты. Лилит уже встречала такие голограммы, когда они с Даем только приехали в Гиансар. Их использовали на станции в качестве табло расписаний поездов или концертных афиш. Дай рассказывал ей, как они устроены: с помощью каких-то вращающихся шестерёнок в механизме и лупы… а дальше Лилит ничего не запомнила.

Похоже, не только она заметила подвох в этом представлении.

– М-мм, – недовольно промычала девчонка в дорогом бирюзовом платье, украшенном живыми цветами похожего цвета. Она обмахивалась веером, расшитым чёрными кружевами. – Как же душно, – прогнусавила она, – и воняет помойными крысами.

Девушка ни на кого не смотрела, но Лилит поняла, что эти слова были адресованы ей, рабочим и всем людям низшего сословия.

– Да ещё и представление «неживое», – продолжила она жаловаться своей подруге, одетой в очень похожее бледно-коралловое платье. – Полное разочарование.

– Неужели «Чёрный рыцарь» так и не появится? – с надеждой всматриваясь в удаляющуюся карету, спросила её подружка.

«Чёрный рыцарь? Из-за любви к чёрному? – подавила смешок Лилит. – Не тот ли с дымчатой макушкой…»

– Он же посол? – лениво обронила первая. – Вот и уехал снова. Наверное, по этой причине и процессия была «неживая», принца сопроводить было некому.

– А я ведь так долго наряжалась, хотела, чтоб он меня заметил! – огорченно воскликнула вторая аристократка. – Они же всегда вместе на официальных мероприятиях появляются!

– Ой-ой, – Девушка в бирюзовом спрятала лукавую усмешку за веером. – Кто-то влюбился в Чёрного рыцаря.

– Ты не можешь отрицать того, что он очень красив.

– И холоден. Может, его вообще не интересуют женщины…

– Бред это всё! Я слышала он нашу Жизель…

Она так тихо зашептала ей что-то на ушко, что Лилит ничего не расслышала. Да и не особо хотела, потому что, судя по пунцовому лицу аристократки в бирюзовом, вышеупомянутая Жизель не вышиванием с ним занималась.

– Враки это всё! – стыдливо возмутилась она. – Все знают, что Жизель любит преувеличивать! Ты её не слушай, я вот знаю совсем другие слухи, которые о нём ходят.

– Какие?

– Ты не знаешь?

– Я только недавно получила право выходить в свет, – насупившись, пробормотала девушка, подковырнув коралловой туфелькой грязь на брусчатке.

– Тогда всё ясно. Слушай, – аристократка в бирюзовом понизила голос. Лилит невольно подалась вперёд. – Помнишь, пять лет назад произошёл взрыв? Отец рассказывал мне, что ходили слухи, якобы это дело рук революционеров.

«Пять лет назад… – эхом пронеслось в голове Лилит. – Приблизительно тогда я потеряла память и меня нашли беспризорники!»

– Там же ангар какой-то взорвался? или лаборатория? Вроде бы и канализационные пути тогда пострадали.

– Да, это самое, – нетерпеливо закивала девушка с веером. – Так вот, говорят, тех революционеров, повинных во взрыве, всех перебил один человек, – она затихла, заглянув прямо в испуганные глаза подруги. Лилит боялась вдохнуть. – Даймонд Леруш!

– Лилит! – звонко раздалось у самого уха. – Я тебя уже обыскалась!

Эмма схватила ошарашенную брюнетку за плечо.

– Я так испугалась, – выдохнула она, перехватывая Лилит под руку. – Думала, тебя похитили! Уже хотела к старику бежать. Хорошо, что парад проверила.

– Пойдем! – она потащила её в сторону от обернувшихся аристократок, смеривших их презрительными взглядами. – Все нас уже заждались.