Ⅶ
Лилит проснулась из-за скрипа. Скрипнули старые петли, когда отворилась дверь. Холодный ветерок проник в тёплую комнату, и Лилит зябко натянула тонкое одеяло на голые плечи. Она не хотела открывать глаза, не хотела видеть, где она и кто пришёл. Ей казалось, что это знание разрушит хрупкое чувство спокойствия и чего-то родного. Нет. Только родного. Спокойствия уже не было.
– Я знаю, что ты не спишь, – раздался приглушённый голос дымчатоволосого мальчишки.
Лилит раздраженно молчала, как можно так нагло рушить сонные грёзы прекрасной дамы!
Послышался тихий вздох.
– На самом деле, я не из полиции, – признался он, припав спиной к закрытой двери и скрестив руки на груди.
«Я так и знала!» – торжествующе подумала Лилит.
– Я иногда помогаю полиции как детектив… – поправился он, – но это не моя официальная работа. Официально я посол, а на самом деле Ищейка Ордена теней и напрямую подчиняюсь Совету Алнаира.
Лилит распахнула глаза, не веря своим ушам. Орден теней?! Тот самый «Орден»? Из легенд и сплетен о тайных советниках, шпионах, убийцах, подчиняющихся самой верхушке власти? «Тени» – как и говорит название, люди действующие из тени! Они тайные «агенты» королевства.
– Тот звонок, в пекарне, – продолжил Дай после короткой паузы. – Мне звонили из Совета. Спрашивали, как идут поиски камня, – он кисло усмехнулся. – Я не должен рассказывать тебе всё это… нет… я не должен был говорить тебе о камне с самого начала и вообще впутывать в дело. За эти знания тебя могут….
– Мне и так недолго осталось, – подала голос Лилит, не отрывая головы от подушки. – Годом больше – годом меньше.
Дай недовольно скривил губы.
– Злишься на меня?
– Нет, – спокойно ответила она. – Теперь я всё понимаю. Спасибо, что рассказал.
Дай неловко затаил дыхание. Она впервые его благодарила.
Лилит и правда всё понимала. Теперь ей стала ясна подозрительность и недоверчивость Дая, его информированность и скрытность, навыки боя, страх лишний раз привлечь внимание, осторожность и вечная недоговоренность.
– Кстати о птичках, – озорно заговорила она. – Почему я голая?
– Всё просто, – ответил Даймонд, проходя к камину, – Одежда была мокрой и приносила только вред.
«Как и её хозяйка», – добавил он про себя.
– Ты меня раздел! – наигранно возмутилась она, сев в кровати и удерживая одеяло на груди. – Кто знает, что ещё мог сделать…
– Не волнуйся, плоскодонками не интересуюсь, – снисходительно улыбнулся он, усевшись у камина, где были разложены её вещи.
– Что-то в поезде тебя это не заботило, – ехидно припомнила Лилит.
Громко стукнула деревяшка подброшенная Даем в камин. Он сдержался. Он выше этих провокаций.
Лилит завернулась в одеяло, бесшумно скользнула с кровати и прошлёпала босыми ногами по тёплым половицам. Дай и заметить не успел, как она уселась на пол, облокотившись на его спину.
Он замер, ссутулился и смущённо взглянул на неё из-за плеча. Лилит чувствовала себя комфортно, расслабленная улыбка блуждала на губах.
– Я хотела бы стать «тенью», – прошептала она.
Дай взрогнул.
– Только не говори, что это, из-за того что «профессия опасная и интересная», – мрачно высказался Дай, – под стать тебе.
– От части… – таинственно ответила Лилит, как вдруг!..
В гневном порыве Дай схватит её за плечи и повалил на пол. Он не понимал желания Лилит попасть в Орден. Как вообще можно добровольно хотеть попасть туда?! Он мечтает вырваться, а она…
– Зачем?.. – ничего не видя за пеленой злости и обиды, он едва сдерживал крик. Дрожал всем телом. – У тебя есть свобода… Ты можешь стать кем только пожелаешь, жить как хочешь! А я… Я!.. – Дай с силой сжал её плечи, склонился над обнаженной грудью и слезно прошептал: – Я раб…
Лилит притянула его к себе, и Дай уткнулся лбом в ключицу.
– Жар ещё не спал, – сипло заметил он, приложившись щекой к её груди. Там под кожей и рёбрами ровно билось сердце. – Ты заболеешь лёжа на полу.
– Сурты никогда не болеют, – отшутилась Лилит и отрывисто вздохнула. – Не могут… Завтра я уже буду здорова.
Тихо потрескивали поленья в камине. Дождь стучал по закрытому окну.
– Я ищу свои воспоминания. Своё прошлое, – чарующим шепотом начала Лилит, точно поведывала таинственную сказку. – Я ничего не помню о себе, даже моё имя – не моё. Мне дали его беспризорники.
Лилит нежно провела пальцами по его волосам, и Дай невольно затаил дыхание. Сердце заколотилось быстрее.
– Не знаю почему, но мне кажется, – в полголоса продолжила она, – что я найду ответы именно в Ордене теней. Наверное, это глупо, – Лилит тихо и горько рассмеялась. – Когда я думаю о своём прошлом и том, кем могла быть, на ум почему-то приходит Орден. Я странная?
– Нет, – отозвался Дая. – Я и не думал… что мы так похожи…
Лилит уже хотела задать вопрос, но юноша её перебил:
– Ты в столицу из-за этого хотела? Прости, подслушал твой разговор с наёмником…
– Да, там прошло моё детство с беспризорниками. Они нашли меня в канализационных каналах. Дали мне имя, научили выживать. Я помню ад, творившийся в трущобах…
Сейчас Лилит не боялась рассказать ему. Когда узнаешь человека ближе, невольно начинаешь привязываться и больше не можешь оставаться равнодушным. Сегодня она узнала о Дае и планировала впредь узнать больше. Она уже отравила его.
Неизвестно, кто из них привязался первым, да и гадать теперь бессмысленно – проклятье Сурта настигло их.
Лилит знала – есть только два пути решения проблемы: из последних сил попробовать отстраниться, отгородиться и безуспешно увидеть, как Дай умрет, или пуститься в другую крайность и дать привязанности расцвести…
Когда Лилит поняла, что губит людей, то начала их отталкивать. В её бесцветной жизни не было ничего приятного, только одиночество и пустота. Может хоть в этот раз, последний раз, она почувствует себя счастливой?
Цветок зацветёт в последний раз, чтобы навсегда увянуть. Да. Так у неё получится уничтожить в себе человеческие чувства.
Лилит не желала Даю смерти, никому не желала, но она знала с самого начала – всё так и закончится. Ей суждено губить людей. Но, чтобы не погубить и себя, чувства, разрывающие её на куски, должны исчезнуть. Сейчас она счастлива.
Она не одна.
– …орден – ужасное бремя, – послышался голос Дая, и Лилит вынырнула из мыслей. Он стиснул её в объятьях, вслушался в медленное сердцебиение.
Лилит нежно гладила его по голове.
– Ты что, жалеешь меня? – усмехнулся Дай, припоминая её слова о жалости к себе. Его раздражала умиротворённость Лилит. Понимала ли она, в каком сейчас положении? Полуобнажённая, беззащитная и наедине с убийцей. Дай едва мог сохранять спокойствие.
– Старик, Байард, учил меня, что людей нужно жалеть, – ласковая улыбка расцвела на губах, точно майская роза под тёплыми лучами солнца. – Ведь они слабые и не могут отказаться от жалости к себе, она необходима им, как воздух.
Дай издевательски выгнул бровь.
– А ты значит сильная?
Вопрос канул в тишине.
Даймонд опустил веки, решив воспользоваться её внезапной добротой. Почему-то он совсем не удивился. Ожидал нечто подобное. Лилит не могла вредить людям, а значит жалела их.
Ⅷ
Материк Алькор, королевство Алнаир, город Акрус
Скрежет ангарной двери нарушил мертвецкий покой. Бренча сапогами с многочисленными застёжками и ремешками, во мрак заброшенного помещения прошла женщина в чёрном плаще. Она нетерпеливо сдернула с головы капюшон, и пшеничные волосы разлетелись по ещё мокрой ткани накидки; они начали стремительно отрастать, и уже не «сухая солома», а густые золотистые пряди, завитые в локоны, лежали на её груди.
Искаженное гневом, полное лицо женщины тоже изменилось: щеки впали, заострились черты лица, вытянулся слегка крючковатый нос, мягко изогнулись губы, тонкие брови потемнели, приобретая резкий излом. На левом глазу появился уродливый шрам из трёх полос, а второй, карий, налился кровью и засверкал подобно рубину.
– Невеста! – воскликнула Шрам, яростно стуча каблуками по пыльному кафелю. – Да как эта тварь посмела?!
Она с силой лягнула деревянный ящик, стоявший на полу, и он опрокинулся, растерял содержимое.
– Ты так бездарно растрачиваешь свои силы, – насмешливый комментарий послышался с балок наверху, под крышей. – Кто бы подумал, что ты и камнем воспользуешься в своих личных целях.
Шрам злобно блеснула глазом на Нуара. Мужчина в неизменной чёрной шляпе с идиотскими перьями и в пальто сидел на балке, болтая свесившейся ногой, и лениво посматривал на женщину из-за книги.
– Любишь смотреть на всех сверху вниз? – раздраженно прошипела она.
– Люблю наблюдать на расстоянии, – невозмутимо поправил он. – А они хорошо смотреться вместе: монстр, боящийся вредить людям, и человек, убивающий направо и налево…
– Я убью эту драную кошку, – прикусив ноготь большого пальца, процедила Шрам. – Уничтожу!.. Разорву в клочья! Он принадлежит только мне. Мы должны быть вместе. Мы похожи. Никто не понимает его лучше, чем я… никто…
– Может, ты одна так считаешь? – сверкнул фальшивой улыбкой Нуар.
Шрам грозно глянула на него.
– Тебя это не касается. Сейчас он, может, и не понимает этого, – пробормотала она, взглянув в темноту, – но когда я избавлю его от груза в виде «близких», Ищейка поймет, что я единственная нужна ему. Он неизбежно придет ко мне и станет моим.
Тень упала на глаза Нуара, хотя «жуткая» улыбка всё ещё блуждала на губах.
– Как вещь, – заключил он, захлопнув книгу в жёстком переплёте.
– Это?..
– Сообщение от госпожи, – отозвался Нуар, и вспышка молнии за окном на крыше озарила его лицо. – «Поспеши вернуть камень, Шрам, твоё время на исходе».
– Пусть эта баба не волнуется, – проговорила она сквозь плотно сжатые зубы, стиснула в пальцах чёрный камень, инкрустированный в ожерелье на её шее. – Я верну камень, но сначала разберусь с ещё одной «занозой»…
Интерлюдия Ⅲ
Полуночная прогулка
Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Гиансар.
«Белый Замок»
Над Белым замком сгустилась ночь. Сквозь редкие облака пробивался бледный, серебряный свет убывающей луны. Замок купался в её лучах.
Чуть поодаль от серокаменных ворот, в тени, стоял невысокий человек в чёрной мантии. Из-под тяжелого капюшона торчали русые с проседью волосы, они падали ему на глаза, но он и мускулом не пошевелил, чтобы их поправить. Лицо у него было молодое, мальчишеское, и довольно симпатичное, однако совершенно безразличное ко всему.
Подростка звали Ворон. И он пришел к замку с поручением от Регула.
Один бледно-голубой глаз, а второй полностью чёрный, как безлунная ночь, внимательно следили за стражниками на воротах. Мужчины уже заканчивали полуночный обход, и Ворон ждал, когда они вернутся на позиции у главного входа.
Регул приказал ему передать кое-что принцу, и для этого мальчишке предстояло пробраться в замок. Главное чтобы всё пошло по плану, и принц взял то, что ему предложат.
Всю ночь Лиам не спал. Он сбежал из своих покоев через «запертую» дверь второй комнаты, принадлежавшей ему. Прислуга не заметила пропажи одного из ключей, а Лиам не побрезговал взять то, что ему нужно и принадлежит по праву. Как весь этот замок, так и все вещи в нём теоретически являются его собственностью. По этой же причине он нагло пробрался в комнату Дая и сейчас сидел там, на бордовой, немного выцветшей кушетке.
Сидя в его комнате, Лиам немного успокоился, страх, от которого он весь был как на иголках, отступал. Рядом с Даем он всегда чувствовал себя в безопасности, но сейчас друга, что защитил бы его, в замке не было.
Беспокойство снова встало комом в горле. Лиам вспомнил тот разговор Джаспера и двух неизвестных. Они обсуждали покушение. Покушение на его жизнь! На жизнь принца!
Джаспер точно подозревает его и, если он убедится в том, что именно Лиам слышал их в ту ночь, его убьют. Нет. Он уже знает, что это Лиам. И он придет «убрать» его не сегодня так завтра. Ведь именно Лиаму хватило ума настучать на них.
Принц подбросил анонимную записку в комнату Рэйки и ещё нескольких рыцарей так, чтобы Совет точно узнал. Упоминать имена предателей он не стал (да и не знал никого, кроме Валентайна), это было бы слишком опасно, Лиам даже почерк свой изменил: вместо того, чтобы писать правой рукой – писал левой. А этому он уже давно научился сам в тайне ото всех.
Старинные запылённые часы в комнате Дая показывали полночь, когда принц не выдержал сидения на одном месте. Он вскочил на ноги и зажег небольшую свечу на лампадке, предусмотрительно заготовленную им для ночных прогулок. Лиам хотел совершить обход и, если придется, снова подслушать чьи-нибудь тайные сговоры.
Он спустился вниз по лестнице, прошёл мимо столовой, тревожно оборачиваясь на каждый померещившийся шорох. Его пугали собственные шаги, казавшиеся слишком громкими в абсолютной тишине, кривые чёрные тени, отбрасываемые им на стены. Он и сам не замечал, как подрагивали его губы, желтые в теплом свете огонька.
Скрипнула дверь, ведущая в гостиную. Лиам испуганно вздрогнул. Он приблизился к приоткрытой двери, из-за неё тянуло по ногам холодом.
Открытое окно? Но ведь слуги тщательно проверяют их в конце смены.
Сглотнув подступивший ком, Лиам вошёл в комнату. У стены он обнаружил кочергу и не поленился взять её в правую руку.
Плохо задвинутая штофная гардина шуршала по полу, распахнутые ставни бились углами о стены.
Принц облегченно вздохнул, поняв, что источник его беспокойства лишь незакрытое окно. Он сделал шаг к нему, хотел закрыть и уйти, но резкий порыв ветра заставил ставни с шумом захлопнуться.
Свеча в руках принца погасла. Абсолютная темнота воцарилась в комнате. Лиаму показалось, что он тут не один.
В давящей, сужающейся, наползающей на него тьме Лиаму стало трудно дышать. Паника охватила его. Вот он, час расплаты за любопытство!
Принц судорожно прошептал:
– Кто здесь? Покажись!
– Не нужно бояться, принц, – из-за самого тёмного угла возле гардины послышался мягкий убаюкивающий голос.
Лиам похолодел. Ему мерещились и другие силуэты: страшные, искорёженные и, несомненно, мёртвые.
Незнакомец зажег старую лампу на тумбочке и тусклый, спасительный огонек стал для Лиама путеводной звездой, выведшей его из мрака зыбкого страха.
Худой невысокий человек в чёрной мантии до щиколоток имел совсем юное, мальчишеское лицо, но было в нём что-то отталкивающее, острое. Мальчишка неспешно стянул с головы капюшон, и русые с проседью волосы, почти касавшиеся плеч, попали на свет.
– Кто ты? И что здесь делаешь? – насторожено спросил Лиам, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
– Я Ворон, – представился сектант, чуть поклонившись с тусклой улыбкой на губах. – …Ваш союзник… – призадумавшись, добавил он.
– Союзник? – непонимающе переспросил принц, отступая назад. Он стиснул в руке кочергу и обдумывал, как её лучше применить в экстренном случае.
Руки его тряслись, а сердце бешено стучало.
Ворон проигнорировал его вопрос.
– Я на вашей стороне и пришел помочь вам, принц.
– Помочь? – судорожно усмехнулся он. – С чего ты взял, что мне нужна помощь?
Глаза Лиама тревожно забегали по лицу собеседника, в темноте ему показалось, что у мальчишки разноцветные глаза.
Неужели он знает? Знает, что принц подслушал? Что ему страшно… Или это проверка – выдаст ли Лиам себя?
Неважно, то или другое, главное, что Лиам ещё жив и его не убили на месте, а значит, он не за этим пришел. Пока что не за этим…
– Вы дрожите, – участливо подметил Ворон. – Вам страшно?
– Н-нет!
– Вы боитесь, потому что слабы…
Лиам до боли в костяшках стиснул кочергу.
– …Совет, аристократы, рыцари и даже «тени», – продолжил мальчишка, – ни во что вас не ставят. Они не уважают вас. А все потому, что вы не только не унаследовали «королевскую метку», но и магическими силами обделены.
Желваки заходили по скулам принца.
– Но есть способ это исправить, – сладко прошептал Ворон.
– Какой? – нетерпеливо спросил Лиам. Теперь его трясло не от страха, а от злости.
– Вам нужно стать сильнее.
– Если бы это было так просто… – прошипел он сквозь стиснутые зубы, но не закончил:
– Это вам поможет, – прошелестел мальчишка, делая бесшумный шаг к принцу. Он вытянул из складок мантии небольшой сверток, принц невольно подался вперёд.
У Лиама волосы на голове зашевелились: внутри холщовой материи оказалось три баночки с содержимым разных цветов.
– Ампулы… – одними губами произнес он.
***
Шелла всю ночь не сомкнула глаз. Странное поведение брата не давало ей покоя. Он уже который день шарахался от неё как от прокаженной, прятался от личной охраны и, завидев Джаспера издалека, убегал прочь.
Шелла чувствовала – с ним творилось что-то неладное. А ещё вдруг пришло оповещение, что в «Собрание» затесались предатели. Все без устали подозревают друг друга, клевещут, что Дай среди предателей и сбежал. Но Шелла отказывалась в это верить. Дай никогда бы не бросил их: Лиама, её, Рэйку. Он поклялся их защищать.
Дай честный. Он не предаст Орден, ведь так? Он ушёл из замка только из-за тайного поручения.
Шелла спускалась по лестнице в столовую: она следила за Лиамом и видела, как он проходил здесь, совсем недавно.
Подол шёлкового халата тихо шуршал по ковру на ступенях. Принцесса аккуратно вглядывалась в темноту, освещая путь небольшой свечой без подставки. Окна в столовой не задернули шторами, и холодный лунный свет пробивался внутрь зала сквозь начищенные стёкла.
Принцесса вдруг услышала, как где-то совсем близко громко хлопнули ставни. Она ускорила шаг, стараясь не стучать по плитке каблуками; попутно схватила со стола тонкий, но острый столовый нож и скрыла в складках ночного платья.
Она пошла по темному коридору, прислушиваясь. За одной из дверей послышались голоса: Лиам и кто-то незнакомый. Говорили неразборчиво.
Шелла притаилась у приоткрытой двери, внимательно вглядываясь в узкую щёлочку. Чтобы не выдать себя, она отвела свечу за спину.
– Они могут дать вам то, что вы так желаете, – отчетливо услышала принцесса. – Достаточно выпить всего одну, и сила заструиться по венам.
Шеллу охватило беспокойство, ей сильно не нравился этот разговор. Кто этот человек? Что навязывает Лиаму?
Шелла не могла разобрать лица незнакомца в чёрном, но отлично видела спину брата. Он что-то взял из рук чужака. Сердце ухнуло в пятки.
Горячий воск стекал по пальцам, но принцесса не обращала на боль внимания. Все её мысли и тревоги занимал брат. Что же Лиам натворил… Нужно поймать того человека, допросить, она справится!..
Шелла распахнула дверь в комнату.
Лиам один стоял у лампы. Окно в комнату распахнуто настежь, на ветру покачивалась гардина. Холодный ночной воздух проникал в комнату, и было слышно, как сверчки плачут в саду за окном.
– С кем ты говорил, брат? – прямо спросила Шелла.
– Ни с кем, – несколько раздраженно ответил Лиам, сощурил голубые глаза. – Тебе показалось.
Он непринужденно сунул руку в карман брюк, но Шелла знала – принц прячет добычу. Лиам окинул её цепким, напряжённым взглядом, точно предупреждал её молчать.
– Иди спать, Шелти, ночь – не время для прогулок.
– Да, брат, – принцесса покорно склонила голову, но не стала делать вид, что ничего не заметила.
– Тебе показалось, – с нажимом ещё раз повторил он вместо прощания.
Лиам тихо вернулся в покои. Страшная темень, оживлявшая кошмары, проглотила его, но принц впервые не обратил на это никакого внимания.
Он подошёл к письменному столу, осторожно, стараясь не шуметь, выдвинул ящик. Там лежали конверты, бумаги, запасные перья и чернильницы. Лиам нетерпеливо выложил всё на стол. Когда ящик опустел, он подковырнул краешек дна.
Дощечка легко поддалась и выдвинулась назад. Под ней оказалось полое пространство. Второе дно. Лиам схоронил туда «лекарство от слабости».
Он ещё раз взглянул на три завёрнутые в тряпичную ткань колбочки. Одна перламутрово-золотая, вторая – ярко красная, пузырящаяся, а третья – чёрная и густая. Она больше других завораживала Лиама и в то же время пугала.
Чёрная жидкость, будто живая, тянулась к нему.
Интерлюдия Ⅳ
Новый рыцарь
Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Гиансар
Взрыв прогремел на всю улицу. Вместе с выбитыми осколками стекла с третьего этажа вниз полетело двое. Брюнетка в синем мундире и с выбившимися из конского хвоста кудрями и светловолосый мужчина в той же униформе.
Жесткое приземление на спину заставило женщину скорчиться. Задыхаясь, она скомкала пальцами порванную ткань на спине мужчины. Сверху её придавил подчинённый, принявший основной удар взрыва. Перед тем как комната взорвалась, он оттолкнул Рэйку в сторону окна и закрыл собой.
– Не умирай, Никас! – испуганно прокричала глава Ордена рыцарей. Её распахнутые от ужаса глаза смотрели в его искажённое болью лицо и на обожжённую спину.
Огромный осколок стекла торчал из его лопаток, Рэйка сжала его дрожащими пальцами. Белые перчатки быстро окрасились в красный.
– Рэйка… я… я… – захлёбываясь кровью, прокашлял он. – Я спра-справился?..
– Никас!.. – отчаянно выкрикнула Рэйка и зажмурилась. Прижала голову рыцаря к своей груди. – Ты молодец… Ты справился.
Она закусила губу, глотая немые слёзы. В течение минуты мужчина на её руках перестал дышать. Рэйка покачивалась, точно убаюкивала малыша.
Прошла ещё одна мучительная минута, прежде чем она успокоилась. К ней уже поспевали констебли, участвовавшие в операции захвата. Они же позвали медиков, завидев окровавленный труп на её руках.
Глава рыцарей поднялась на ноги как ни в чем не бывало. Она не сильно пострадала, особый материал, из которого сделана униформа, отразил основной урон. Она равнодушно взирала на медиков, что клали рыцаря Никаса, её «правую руку» на носилки.
Констебль, стоявший рядом, записывал в блокнот причину смерти. Они выпрашивали у Рэйки подробности случившегося, она рассеяно что-то отвечала.
Рэйка была убеждена: этот взрыв не несчастный случай. Это покушение. Покушение на её жизнь. А организовали его рыцари, желающие её отставки. Это уже не первый такой случай. Кто-то из рыцарей, выступающих против главенства Рэйки, организовывал эти «несчастные» происшествия. И теперь ещё один её союзник погиб. В общей сложности уже двое – значит больше половины членов ордена за её отставку.
Ей нужны союзники, свои люди. Иначе скоро мёртвой окажется она.
– Я не прощу им твою смерть, Никас… – процедила она, глядя на пожарных, тушащих огонь в подорванной квартире.
– Я возвращаюсь, – холодно объявила она помощнику, дежурившему рядом с констеблями. – После поминок объяви о начале набора в рыцари. Принимаются любые слои населения. Выберите десять лучших бойцов, и после этапа отсеивания я лично поприсутствую на отборе.
– В-вы уверены? – робко уточнил рыцарь и, встретившись с серьёзным взглядом Рэйки, ответ понял без слов. – Сколько у нас времени на поготовку?
– Три дня, начиная с сегодняшнего.
– Невозможно, такой короткий срок! Тем более, уже почти вечер… – возмутился он. – Мы не успеем всё организовать!..
– Так постарайся и не трать время на пререкания, – отчеканила Рэйка, не глядя на него. – И передай остальным, что завтра с утра состоятся похороны.
Ни с кем не прощаясь, под вой пожарных серен, она ушла с места происшествия.
Сырая и холодная ночь наступила незаметно. На улицах зажглись фонари, и сиреневые сумерки потеснило тёмно-синее небо.
Рэйка скинула с головы капюшон тёплого плаща и, игнорируя вывеску на магазине: «Закрыто», нажала на ручку двери и потянула на себя.
Деревянная дверь с толстыми мутными окошками открылась. Звякнул колокольчик, оповещая владельца магазина о новом покупателе.
Послышались тяжёлые шаги по скрипучим половицам, и из хозяйской комнаты, вытирая засаленной тряпкой испачканные в машинном масле руки, вышел немолодой коренастый мужчина. Коротко стриженная, седая борода окаймляла его круглое лицо, вокруг глаз и на лбу проступали морщины.
– Мы уже закрыты, – хмуря бесцветные брови, неприветливо сказал он. – Для кого вывеска висит? Приходите завтра. Меха-руки, стеклянные глаза, очки и тому подобное требует снятия мерок, и на ночь глядя это не делается. Хотите что-то заказать – приходите до заката. А сегодня мы уже закрыты!
– Я не за этим пришла, старина Райт, – со спокойной улыбкой отозвалась Рэйка.
Механик вытаращил глаза. В густых сумерках уже нельзя было разобрать лица гостьи, но голос он точно узнал.
– Рэйка? – с сомнением спросил он, щуря глаза в темноте. – Рэйка Урвия?
– Ага, – кивнула женщина, и прошла к стеллажу, за которым лежали в бархатных коробочках искусно сделанные стеклянные глаза разных цветов, изящные часы с тончайшей гравировкой и музыкальные шкатулки с витиеватой резьбой и инкрустированными в них драгоценными камнями.
Борис Райт – талантливый механик. Его работы признаны лучшими во всём Алнаире. Он редко берёт государственные заказы на изготовление оружия и специальных механических частей тела. Ему больше по душе заниматься прихотями аристократов: они больше платят и щедры на похвалу. И зачастую аристократы заказывают всяческие стильные в последнее время безделушки: пенсне, украшенные вполне рабочими шестерёнками и винтиками, очки, способные приблизить или отдалить любое видимое человеком изображение, шкатулки с любимыми или памятными для них мелодиями и так далее.
– Ты нечасто ко мне заходишь, Рэйка, – оживился Борис и потянулся руками к шкафу позади себя. – Сколько дней прошло? А может лет? Знаешь, мне, одинокому старику, одному по вечерам бывает грустно. Без друзей и хорошей компании не выпьешь даже, не то что поговоришь.
Когда Борис повернулся к Рейке, в руках у него уже было два стеклянных бокала и пузатая бутылка с тёмной, несомненно, алкогольной жидкостью.
– Выпей со мной за компанию, раз уж пришла, – настоял он, поставив один стакан перед Рэйкой, другой – перед собой.
– Ты просто так не заходишь, – с печальной улыбкой сказал Борис, наливая ей в стакан напиток, – такой уж ты человек.
Он тяжело вздохнул и спросил:
– Что-то случилось?
Рэйка облокотилась на стеллаж, опустив голову, и тёмные распущенные кудри упали ей на лицо.
– Я потеряла очередного рыцаря, – выдавила она, обхватив стакан двумя руками. – Ты его, наверное, знаешь – Никас – моя «правая рука».
– Уже второй за год… – хмуро подметил Райт.
Рэйка обречённо кивнула.
– Опять «несчастный» случай. Тяжело это, терять людей и знать, что они погибли по твоей вине. Может, я и правда некомпетентна?
Она сделала небольшой глоток из полного бокала и поперхнулась.
– Что за дрянь?! – откашливалась и отплёвывалась Рэйка. – Машинное масло с ослиной мочой?
– Это мой фирменный рецепт виски, – раскатистым басом рассмеялся Борис. – Никаких химикатов, всё натуральное, из фруктов, и нет там ни машинного масла, ни мочи.
– Механик ты талантливый, но вот повар из тебя никакой, – морщась, прокомментировала Рэйка. – Завязывал бы ты с этим.
Мужчина снова разразился смехом и, уперев руки в боки, сказал:
– Ты ещё признаешь мои «кулинарные» способности. В конце концов, талантливый человек талантлив во всём!
– Оптимистично, – покривила губами Рэйка.
– Ну, а что там твой сынуля Дай? – как обычно поиздевался Борис. – Опять привередничает и мамку не слушает?
– Какая я ему «мамка»? – устало спросила она, – Он взрослый уже и сам в состоянии за собой приглядывать. Хоть я и понимаю это, всё равно волнуюсь. – Рэйка покрутила в пальцах стакан, наблюдая, как переливается из стороны в сторону жидкость. – Не хочу потерять его так же, как тех рыцарей.
Она устало вздохнула и вполголоса продолжила:
– Это очевидно, что Дай мечтает вырваться из Ордена, но выход от туда только посмертный. Поэтому я и волнуюсь, как бы он чего не натворил. Нарушителю клятвы грозит казнь, как преступнику, предателю родины. Я боюсь, что Дай станет предателем, и тогда мне придётся взять ответственность на себя и убить его своим руками. Ведь это я плохо присматривала за ним… – её хрипловатый голос сорвался на шёпот. – Бертрам бы не простил такой оплошности. Зря я его отпустила…
Борис успокаивающе похлопал её по плечу.
– Бертрам поступил бы также. Он бы лично устранил даже своего родного сына, стань он предателем. Он бы решил – это его долг.
Рэйка растянула уголки губ в подобии улыбки.
– Даже если Дай выполнит задание Совета, – мрачно прошептала она, – они «освободят» его только одним способом – убив. Молюсь, чтоб он не достал камень…
Она сцепила пальцы в замок и закрыла глаза. И правда молилась.
«Мне так тяжело без тебя, скажи, что мне делать, Бертрам?..»
На следующий день с утра в Зале славы состоялась церемония прощания – похороны. Много людей собралось в ярко освещённом зале с отливающими золотом люстрами и колоннами цвета слоновой кости.
Это была первая и крупнейшая военная академия, где обучались военному искусству все дворянские дети. Это считалось почётным – закончить самую известную Алнаирскую академию, а после поступить на службу в армию. Оканчивающие обучение занимали в армии высокие посты и могли стать чуть ли не главнокомандующими.
Все рыцари Ордена так или иначе академию прошли.
– …поэтому я хочу сказать: рыцарь Никас был великим и талантливым человеком! – громогласно вещала Рэйка со сцены, стоя за кафедрой. Отовсюду звучали щелчки вспышек камер, слепившие её своим светом. Но она держалась непоколебимо. Осталось немного. – Он до последней секунды своей жизни гордо выполнял свою работу! И погиб как герой! Вечная память тебе, Никас Зарий! – объявила глава рыцарей, беря в руки огненно-красную лилию. – Ты навсегда останешься с нами, в наших сердцах.
С этими словами она вложила в его сложенные на груди руки цветок. Никас лежал в гробу бледный и неподвижный, точно каменное изваяние. На нём был синий рыцарский мундир с серебряными эполетами и верёвками, а на груди – приколоты медали за отвагу, помощь и другие. Казалось, он утомился, забыл снять одежду и просто крепко уснул. Рэйка не могла поверить в его смерть.
Всё ещё склонённая над его гробом она горько прошептала:
– Теперь можешь спать спокойно, Никас, я больше не допущу жертв.
Рэйка сошла со сцены. Вслед за ней к гробу потянулись другие люди: родственники, близкие друзья, сослуживцы, знакомые – все они подходили по одному. Кто-то тихо прощался, как Рэйка, кто-то, как мать Никаса, рыдал, многие пустили слезу. Никас был хорошим, дружелюбным и доброжелательным человеком.
А ещё, он любил Рэйку. Но её сердце навсегда принадлежало только одному человеку…
После долгого прощания люди разбрелись по залу. Некоторые стояли возле столов с едой и вели светские беседы со знакомыми и незнакомыми прежде.
Официанты разносили на подносах напитки. И у одного из таких Рэйка перехватила бокал с шампанским.
Она глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с силами, и пошла прямиком к семье погибшего. Они выслушивали соболезнования от всех и каждого. Люди воспринимали как должное обязательно подойти и посочувствовать.