Дай подошел поближе, ненароком приметив большой глобус, стоявший подле стола. Скользнул взглядом по вскрытым письмам от родственников, в частности от сестры Вильяма. Ничего интересного, простые приветствия, а вот дальше…
Дай взял со стола очень интересную бумагу. Уведомление от судебных приставов. За непогашенные долги имущество виконта будет выложено на продажу.
Губы Ищейки невольно скривились в презрительной усмешке. Всё вдруг стало ясно как день. Ему сразу показалось странным, что в доме так мало слуг, не самое богатое убранство, довольно пустынно в плане обстановки, недорогие предметы быта, а теперь ещё это письмо. Даю захотелось смеяться от того, насколько чутьё и в этот раз его не подвело, дело казалось подозрительным с самого начала. А эта баснословная награда за возвращение Оливии…
Лилит не заплатят ни копейки: у Круфорда просто нет денег!
По-хорошему, девчонку стоило бы предупредить, но она, кажется, отказалась от его помощи.
Дай в раздумьях покусывал щёку. Варианта два: рассказать о листке или не рассказывать. Какой-то червячок обиды на Каштанку грыз душу. Сразу вспомнились её «шуточки» и не обдуманные действия, из-за которых он чуть серьёзно не пострадал…
Юноша положил извещение на место.
Он просмотрел ещё несколько бумажек подобного рода, но «свежих» среди них не нашёл, самое позднее письмо Дай уже прочитал.
В столе также обнаружился ящик. Даймонд подёргал ручку – закрыто.
– Кто бы сомневался, – тихо посетовал он и уперся взглядом в глобус. С ним явно что-то не так. Материки расположены не правильно, а вместо названий королевств какая-то белиберда из набора букв и знаков. Головоломка-замо́к? Возможно. Дай любил всякие головоломки, загадки и ребусы, но возиться конкретно с этой – нет времени. Кто знает, надолго ли хозяин покинул особняк. Поэтому Дай приладил к замку шпильку и, присев на корточки, повернул.
Раздался щелчок, но шпилька надломилась.
– Ты хорошо мне послужила, – с легкой улыбкой сказал Дай, смотря на сломанную вещицу. Так и с людьми бывает, когда они становятся бесполезны, их благодарят за службу, а потом просто избавляются, чтоб не мешали.
Край шпильки раскалился в его пальцах и он, шипя от боли, затряс рукой. Железка врезалась в паркет. Дай растеряно вскочил на четвереньки, пытаясь вытащить шпильку, но бестолку: она втесалась между досок раскалённым концом.
Дай был в отчаянии, угораздило же его использовать магию да ещё по такому пустяку. «Тот, кто тратит силы понапрасну, первый же и погибает», – как назло всплыли в голове слова чёртового Климента Бэроса.
И почему он всё ещё плохо контролирует её! Рэйка говорила, что с возрастом всё придет, но что-то улучшений юноша до сих пор не видит.
Дай хотел прикоснуться к булавке и попробовать расплавить её полностью, но вдруг замер. Он услышал в коридоре шаги по скрипучим половицам, тихие, но этого было достаточно, чтобы в голове сложилась картина приближающегося к кабинету виконта.
Ищейка вскочил на ноги, раскрыл ящик, схватил, что под руку попалось, и сунул себе за пазуху.
Послышался звук проворачивающегося в замке ключа.
Глаза Дая забегали по комнате: вот-вот его поймают с поличным.
«Надо бежать! Бежать!» – настойчиво бились мысли.
Дверь открылась, и Вильям переступил порог. Ветер колыхал выцветшие занавески у открытого окна. Шуршали на столе бумаги.
В комнате никого, но Круфорда не покидало странное чувство, будто кто-то рылся здесь минуту назад. Он подошел к столу и цепким взором окинул бумаги. Письма и счета (будь они неладны) лежали на месте.
Вильям повернулся к открытому окну, хотя совершенно точно помнил, что закрывал его перед уходом, выглянул на улицу, посмотрел вниз на кусты с цветами. Пусто. Осмотрелся по сторонам – ничего необычного. Он подозрительно хмыкнул под нос и плотнее закрыл ставни, мимоходом скользнул взглядом по паркету и замер на мгновение, но тут же подхватил с кушетки трость с позолоченной львиной головой, поправил на голове цилиндр и вышел, насвистывая под нос весёлую мелодию.
Дай вжался в стену, едва дыша. Он стоял на карнизе над самым окном кабинета и молился, чтобы дворянин не додумался посмотреть вверх. Он уже рассчитывал, как будет действовать в случае провала. Спрыгнет на виконта, толкнув его вовнутрь комнаты, а там вырубит, если тот, конечно, не начнет драку. Но такой исход маловероятен: Круфорд не похож на силача, хотя… и Дай таким не казался. Ну, вырубит он его, а дальше? Прочитать письма и, в случае причастности к Регулу, убить его? Связать? Допросить?
«Вот морока», – тихо выдохнул Дай, когда дворянин снова скрылся в комнате.
Он дождался, пока за дверью стихнут шаги, и осторожно поставил ноги на карниз. Конечно же, окно в кабинет теперь закрыто, и надежда на комфортное возвращение в дом померкла, как уличный фонарь при первых лучах солнца. Словно слепой котёнок, залезший на дерево, Дай цеплялся за шершавую поверхность ровных стен особняка, будто бы мог уцепиться за неё в случае потери равновесия. Высота не велика – всего три этажа – но и этого достаточно, чтобы что-нибудь сломать.
Ладони взмокли и начали скользить, что усугубляло и без того патовую ситуацию. Дай понимал, что волнение только помешает ему, но не мог ничего с собой поделать. Он не боялся высоты, он боялся с неё упасть.
Даймонд свесился с карниза, прицеливаясь, куда сможет понадёжнее ступить. Осталось преодолеть один этаж, и он на благоверной твёрдой земле.
Пальцы скользили по холодному металлу, норовясь упустить единственную опору. Держать свой вес одними руками оказалось непросто. Дай встревожено касался кончиками сапог близлежащей перекладины. До неё не так далеко тянуться, но Дай знал, если сейчас резко потеряет поддержку в виде рук, то запросто полетит вниз на кусты с неизвестными цветами. Но если не отпустит перекладину, то не дотянется до следующего карниза. Пальцы предательски хотели разжаться, и Дай рискнул, резко подался корпусом к стене. Ноги почувствовали под собой твердую поверхность, а юноша грудью приложился к пыльно-белой стене. От резкого соприкосновения – туловище по инерции толкнуло назад.
Дай потерял равновесие, и через мгновение спину обожгло тупой болью. Он рухнул на кусты с мелкими фиолетовыми цветками. В бок упирался острый сук, но одежда от него не порвалась. Чёрный сюртук подобно броне как всегда надёжно защищал хозяина.
Одежду для «теней» шили из особенного материала, что мог выдержать огонь, воду и даже слабые удары тупым клинком. Какая-то деревяшка уж точно не могла прорвать ткань. Но защита касалось только открытых ран – от синяков сюртук, к сожалению, не спасал.
Дай тихо чертыхался, потирая пострадавшую спину. Встал на ноги, отряхивая полы сюртука, оглянулся по сторонам (не видел ли кто его «триумфального» появления?) и, убедившись, что кроме деревьев, кустов и тихо щебечущих птичек в саду больше никого, Леруш распрямил плечи и, чуть прихрамывая, последовал к входу в особняк.
Ⅴ
Из приоткрытого окна тянуло влагой. Бледные обманщицы звезды заговорщицки подмигивали с неба. Ветер что-то тревожно нашептывал, шурша листьями, но Дай не мог понять его слов, услышать предостережение.
Под тихие шорохи и скрипы в соседней комнате юноша мерно стучал пальцем по столу, сам не замечая этого.
Это Лилит устроила «ревизию» в комнате пропавшей Оливии. Дай видел, как девчонка вернулась в особняк ближе к вечеру, но ничего ей не сказал. Скорее всего, Лилит подозревала, что Дай не так прост и что-то скрывает, и не спешила ему доверять. Потому и в планы свои не посвящала. Однако Дай и без слов знал, что собирается сделать «неугомонная». Вернее, он и сам думал предложить такой план, если бы вдруг она снизошла попросить помощи.
Слабый огонек керосиновой лампы тускло освещал укутанную во тьму комнату. С каждым щелчком пальца об стол огонёк тревожно вздрагивал, боялся, что вот-вот потухнет.
Причудливые тени плясали на мрачном лице Дая то схлопываясь с исчезающим пламенем, то вкатываясь тьмой в провалы глаз и скул, заостряя тонкие черты и превращая их в звериную маску.
На столе близ лампы лежало письмо, на которое Дай смотрел застывшими глазами, полностью уйдя в размышления. Он тревожно покусывал губу, снова и снова скользя взглядом по аккуратным прописным буквам, явно вышедшим из-под пера благородной леди. Каждая буква осторожно выписана, точно по каллиграфическим канонам, которым учат всех дворянок с детства; мужчины так аккуратно не пишут.
Дело свернуло в неожиданное русло. Неужели кто-то из аристократов поддерживает Регул? Сколько их: десятки, сотни? И как глубоко укоренились сектанты в «сердце» Алнаира?
Письмо гласило:
Дорогой мистер Круфорд!
Из-за финансовых проблем у вас могли возникнуть некоторые трудности с лекарствами для вашей супруги. Но не сомневайтесь, если мы продолжим наше сотрудничество, вам больше не придётся беспокоиться о таких мелочах. Жизнь дорогого вам человека стоит того риска, что вы взяли на себя.
Надеюсь на вашу благоразумность.
Р.
Что за загадочная «Р»? Кто эта женщина? Это инициалы или может: «Регул»?..
Дай не мог найти ответы, мысли бежали по кругу и упирались в пустоту. Слишком много белых пятен в этом деле, слишком много секретов.
Лицо юноши мрачнело сильнее с каждой минутой. Он приподнял со стола два желтоватых листка с грубыми набросками. В чёрных линиях угля угадывался чертёж какого-то странного механизма, похожего на шлем смертника: стальные пластины, ремешки, клёпки, болты. Из перекладин полукруглой формы торчали лампочки и проводки. Выглядело жутко.
И дурные предчувствия Дая подтверждал второй чертеж. Стул, с кожаными ремнями-креплениями на подлокотниках и ножках, наподобие электрического.
Что же создавал для Регула Круфорд? И как это связано с пропажами девушек? А Дай был уверен: эти дела связаны.
Круфорд ради лекарства для жены прислуживает опаснейшей секте. Ищейка давно под них капает, но выйти хоть на одного «апостола» так и не смог. Все их дела строжайшая тайна, покрытая мраком. Дай не раз пытался купить информацию на чёрном рынке, но расценки там баснословные даже по меркам «двора». Зато подпольщики могли достать, всё, что пожелаешь, только заплати.
И Дай бы заплатил, если б «торговцы» просили денег – большинство из них брало другую «монету». Вещи, что ты отрываешь от сердца.
Ищейка всегда поражался, как им удавалось достать самые невообразимые предметы и однажды стал свидетелем подозрительной сделки. Одна дама купила у подпольщика платок, странно напоминавший тот, что когда-то – как Дай думал – он потерял в замке на одном из балов. Не значительная тряпица, Дай почти тут же о ней забыл. Вот только увидеть, как за нечто подобное отваливают ценность…
В тот момент его пробрал жуткий озноб. Если платок на чёрном рынке, значит кто-то украл его так незаметно и ловко, что даже Дай – Ищейка и самый мнительный человек в королевстве – ничего не почувствовал. Если кто-то закажет его убийство, он также ничего не поймёт до самой смерти?
К сожалению, многие в «подполье» хотели бы избавиться от него: Дай упрятал за решётку львиную долю их товарищей – опасных преступников. Ускользнуть из цепких лап закона удалось лишь одному – серийной убийце Шрам.
Дай очнулся, когда понял, что шорохи в соседней комнате стихли, и тишина снова окутала поместье.
Юноша бросил взгляд в приоткрытое окно. Глаза мигом нащупали нарушителя спокойствия в доме и его душе. Источник шума и проблем.
Тонкий силуэт в женской одежде пытался перелезть шипастый металлический забор. И у него это удавалось с переменными успехами: левая нога уже преодолела острые штыри, оставалось только спрыгнуть, когда длинный подол зацепился за шпиль. Дай мог представить, как слух девчонки прорезал оглушительный трески ткани, когда она полетела с забора в грязь лицом. Она, тихо шипя и чертыхаясь, погрозила калитке кулаком и, кое-как осмотрев пострадавшую юбку, отряхнулась и дёрганой цыплячьей походкой направилась через деревья и клумбы к улице.
Дай хмыкнул, пряча улыбку.
Трепещущий огонек в закоптелой лампе погас, и комната погрузилась во мрак.
Ⅵ
Беспроглядная сырая ночь. Лишь редкие фонари, тускло освещавшие улицы, выхватывали хрупкий силуэт в чёрном мешковатом плаще.
Каблуки звонко хлюпали по лужам. Коричневые брызги пачкали подол платья и голенища сапог. Каждый шаг эхом разносился по пустынным улицам.
Свет в окнах домов уже погас, люди старались раньше ложиться спать. В такую сырую погоду хозяин и собаку на улицу не выгонит.
Лилит остановилась у узкой арки серокаменного «моста». Свет, и правда, едва пробивался туда. Тьма клубилась в пролёте, как живая.
С приоткрытых губ сорвалось облачко пара. Если утром в красках уходящего лета ещё боле-менее тепло, то ночью становиться совсем по-осеннему холодно. Близился промозглый сентябрь, а где сентябрь там, и моргнуть не успеешь, – январь с ненавистными сугробами и ледяными суховеями.
Лилит сжала кулаки. Ей предстояло войти в пролет под мостом. Там темно и сыро после прошедшего дождя. Где-то вдали гулко билась о мостовую капля. С писком пробегали нередкие крысы. Мох и плесень густо усеивали нижние кирпичи.
Лилит чувствовала себя некомфортно. Под мост не хотелось и носа совать, не то что заходить полностью.
Она ненавидела темноту, что удивительно с её-то ночным образом жизни. Когда выдавалась редкая спокойная ночь без миссий и Лилит оказывалась в наглухо запечатанной комнате на втором этаже ломбарда Байарда, ей казалось, что она слепла. Повсюду кромешная тьма, звуки и шорохи становились резче, заставляли тело вздрагивать, а душу леденеть. И тогда в бесконечной черноте оживали её самые дикие страхи. Монстры.
Пустые лица покинутых друзей-беспризорников, осуждение во взглядах, тела погибших и пострадавших по её вине, из-за её нужды в людской крови. И руки, руки, много рук тянуться к ней, хватают за лодыжки, запястья, волосы и утягивают вниз. Мертвые кричат, зовут её с собой.
Лилит тряхнула головой. В темноте она становилась беспомощной и трусливой. Она ненавидела свои проклятые глаза – столько проблем они доставляли! – но они же являлись её спасением. Без «света» она давно бы умерла, погрузившись во тьму.
Уняв дрожь во всём теле, Лилит сделала решительный шаг вперёд. Ей нужно отыскать Оливию, если она хочет получить деньги и починить часы. Они слишком важны. Это не просто напоминание о старике Байарде, это «счётчик» её жизни. Он способен спасти ей жизнь. Отчасти.
Шаги эхом отдавались от стен, угнетающе давя на уши. В нос ударил резкий запах сырости и плесени. Лилит смотрела только вперёд, где через несколько метров заканчивался проулок, и начинал подмигивать тусклый фонарь.
За спиной раздались приглушенные хлюпающие шаги. Это бандиты подоспели за новой жертвой. Лилит заметила их ещё на подходе к арочному пролёту.
Похоже, так они и выслеживали пропавших девушек. Стояли неподалёку и ждали дурака, что решит сунуться под мост в столь поздний час. Если «дурак» мужчина – грабили, если девушка – похищали.
Лилит сделала вид, что ничего не заметила и лишь для виду ускорила шаг. Каблуки застучали по битой мостовой. Преследователи тоже ускорились. Судя по шагам, их только двое.
Сердце взволнованно заколотилось. Лилит рискует, очень рискует. С одним бы она точно справилась без проблем, но вот двое…
Лилит затылком почувствовала как ней потянулась рука. Девчонка судорожно выдохнула клубы пара, безумный оскал сверкнул в осколках битых стекол. Она сжала холодную рукоятку тонкого столового ножа.
Быстрый поворот и запястье бандита скручено, а в хлипкий жилет упёрся тонкий нож. Как Лилит и надеялась, в темноте он не выглядел обычным тупым ножом для масла. Заросший щетиной бандит в выцветшем пальто опешил, отшатнулся назад, наткнувшись на плечо сообщника, чуть повыше ростом, но похуже комплекцией. Лилит благоразумно расценила, что второй выступал в роли мозгового центра, ежели боевой единицы.
– Отвечай на мои вопросы, если хочешь, чтобы твой дружок остался в целости и сохранности. И без резких движений, – предупредительно прошипела она и ощутимее надавила на нож. Мужчина недовольно рыкнул, но двинуться не решил. Худощавый поднял руки вверх в сдающемся жесте.
– Не кипятись, подружка, – примирительно начал он. Лилит брезгливо поморщилась. – Давай всё решим мирно, – он улыбнулся жёлтыми зубами, но в улыбке этой не было ничего доброго. – Не нужно лишнего крово…
– Куда вы дели похищенных девушек? – нетерпеливо перебила она. – Отвечай!
Запястье заложника захрустело.
– Стой-стой! – занервничал он. – Они, они в…
– Мы ни в чем не виноваты! —перебил худой. – Мы просто выполняем приказы. Нас наняли!
– Кто? Кто нанял? – нахмурилась девчонка.
– Один богатый человек… – глаза говорившего странно заблестели.
Страх застучал в ушах. Лилит отскочила назад. И вовремя.
Нож просвистел у самого носа и со звонким лязгом напоролся на кирпичную стену.
Это заложник свободной рукой вытащил из ножен на поясе кинжал, пока второй отвлекал внимание бессмысленной болтовнёй.
Лилит заскрипела зубами. Её развели, как наивного ребёнка.
– Идиот! – вскричал болтун. – Не повреди лицо! Ты куда целишься! Нам порченый товар не нужен!
– Сам тогда разберись с ней! – пробасил тот, что покрепче. – Эта гадина мне чуть руку не сломала!
– Ничего нормально сделать не можешь, – пропыхтел тощий. – Вечно всё делать самому.
Он вытащил из-за спины короткий кинжал потоньше и поизящнее, ловко перебросил в руке.
Лилит пятилась к выходу, туда, где было светлее и просторнее. В таком узком «коридорчике» против двоих у неё мало шансов.
Она стиснула в пальцах столовый прибор. Сейчас радужный план по поиску Оливии показался, ой каким непродуманным.
Почему она не взяла что-нибудь понадежнее? У Оливии в комнате не нашлось ничего опаснее ножа для масла, а взять кинжал, лежащий в голенище сапога, Лилит не могла, не хотела использовать его. Не для этого…
– Куда же ты собралась? – ласково промурлыкал худощавый. – Уже наскучило наше общество? Мы же вели такие светские беседы…
Громила оскалил гнилые зубы, надвигаясь на Лилит.
– Не наскучило, – процедила она, – тошнит просто от ваших рож.
Мужчина наискось махнул ножом, но разрезал лишь воздух: Лилит скользнула в бок и, оттолкнувшись от стены, отбила атаку второго.
Громкий скрежет метала эхом прокатился по узкому пролету.
Худощавый пораженно улыбнулся, а затем надавил всем весом на кинжал. Мышцы Лилит свело от напряжения, она наклонила лезвие ножа, и оружие противника соскользнуло.
Тощий подался всем телом к земле, чуть не упал. Лилит юркнула ему за спину, уходя от лап второго. Громила чуть не споткнулся о своего дружка. Но нападения не думали прекращаться. Последовали дальнейшие попытки схватить её. Лилит неустанно уворачивалась. И это могло продолжаться ещё очень долго, если бы она не споткнулась о подол длинной юбки. Предательница не дала провести чистый уворот, и Лилит зацепил кулак громилы.
Сильный удар приложил её виском о кирпич. Звякнула о брусчатку заколка, упавшая со скрученных в пучок волос. Темные локоны разлетелись по плечам.
В голове будто шарик лопнул. В ушах яростно звенело, Лилит оглохла и ослепла. Пошатнулась. Капли крови упали на пол. Девчонка рассеяно провела над верхней губой и усмехнулась глядя на пальцы. Они двоились, и на чёрных перчатках было почти не разобрать, какого цвета кровь. Но девушка мимоходом отметила – красная.
Лилит крепко сжимала в руке столовый нож и, придерживая нос, пошатываясь, пятилась к выходу из злосчастного переулка.
Перед глазами всё плыло. Бандитов становилось то четверо, то опять двое. Она, как слепая, размахивала перед собой ножиком, наводила остриё то на одного бандита, то сразу на четверых. Они неспешно наступали.
Наконец, свет озарил её тщедушную фигурку и никчёмное средство защиты. Дикие глаза метались с одного врага на другого. Кровь нещадно нашептывала ей приговор, а руки предательски дрожали.
«Заткнись! Заткнись!» – повторяла она про себя, шарахаясь от бандитов. Она уже не могла различить какой настоящий, а какой мираж помутнённого рассудка.
Кровь из носа продолжала хлестать, впитывалась в ткань чёрных перчаток.
Лица бандитов расплылись в радостных ухмылках, но Лилит слишком поздно поняла, что их так развеселило.
Сердечко забилось как бешеное. Кровь отлила от лица, когда девчонка обернулась. В испуганных чёрных глазищах затрепетали фонарные огни.
А потом…
Удар.
Свет померк, и Лилит провались в тревожное забытьё.
Глава 6. Потерянный
Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Хадар
Место: ???
Когда привели пополнение, неделя, по подсчетам Оливии, походила к концу. Она не могла точно сказать, сколько уже просидела в этом мрачном сыром подвале. Приблизительно неделю, потому что Оливия насчитала семь девушек. В складское помещение увели семерых. По одной в день.
Ни ей, ни другим девушкам не было известно, что там с ними делали, но факт оставался фактом: если тебя забирали – назад ты уже не возвращался.
Некоторые девушки говорили, что тех, кого забирали, продавали в бордели в других городах или ещё куда-нибудь. Также ходил слух, что продавали их богатым иностранным вельможам. Но что-то Оливия сомневалась, что их вообще куда-то продавали.
Иногда она просыпалась среди «ночи» из-за того, что начинала слышать тихие болезненные стоны или плач, исходившие из-за складской двери. Она не была уверена в том, что слышала.
Девушка списывала всё это на разбушевавшееся от стресса воображение, но… эта мерзкая вонь. Оливия раньше никогда не чувствовала ничего подобного. Она много помогала отцу на кухне, работала с разными продуктами, попадались и несвежие, но никогда в жизни она не чувствовала этот смрад. Кислый, въедающийся в нос, он напоминал гниющее мясо или рыбу, или всё вместе.
Оливия сильно сомневалась, что на складе у бандитов кухня.
За всё время, что она здесь провела, «пополнение» приводили лишь один раз. Тогда она познакомилась с очередной несчастной жертвой похищения. Симпатичной брюнеткой с зелёными глазами. Оливия рассудила, что та – дочь какого-нибудь обедневшего дворянина, прибывшего в Хадар из далекой столицы – Гиансара. Но так и не узнала у своей новой подруги правду. Неунывающую брюнетку, дарившую надежду всем остальным дамам, что их совершенно точно отыщут, день назад увели на склад. Утром она не вернулась, зато привели новую жертву.
Девушка с перепачканным кровью кукольным личиком была без сознания, когда её бесцеремонно скинули на пол возле других «заложниц».
Дождавшись, когда охранники опять скроются за дверьми, Оливия подползла к ней ближе. Как могла, с завязанными руками, она перевернула брюнетку на спину. Той повезло меньше, руки её туго затянули верёвками за спиной.
Оливия вытащила из кармана замаранной юбки платок, начала оттирать присохшую кровь с её губ и носа. Синяя юбка и корсет на незнакомке показались Оливии странно знакомыми, у неё даже на секунду промелькнула мысль, что такие же вещи лежат у неё в комнате в шкафу.
Девчонка, на вид её ровесница, ели слышно дышала. Оливия успела испугаться за её жизнь: кожа ужасно холодная, как у покойника, а затылок и лицо – густо покрыты кровью.
Опасения, к счастью, не подтвердились: брюнетка зашевелилась и сонно приоткрыла слипающиеся веки.
У краешков глаз проступили кусочки засохшей слизи красноватого цвета. Она, похоже, хотела протереть глаза, но с удивлением обнаружила связанные за спиной руки.
Оливия хихикнула, видя взъерошенную как у воробья голову девчонки, с интересом озирающуюся по сторонам. Она непонимающе уставилась на дочь повара, и лицо её просветлело.
– Ты Оливия Браулиш! – воскликнула девчонка и придвинула сверкающие чёрные глаза к растерявшейся блондинке.
– Д-да, – робко заикнулась Оливия. – М-мы знакомы?
– Нет, – бойко кивнула брюнетка. – Но я знаю твоего отца. Он ищет тебя! Подал заявление о пропаже в газету. И я пришла вытащить тебя, – прошептала она, глядя по сторонам.
Оливия растерянно заморгала. Отец ищет её! Значит не всё потеряно. Если её спасут, то и остальных девушек тоже!
Но тут её пыл подугас. Что там сказала девчонка? Она её спасительница?
Всё пропало. Её же схватили, как и других, а значит спасение отменяется. Теперь им ни за что не выбраться.
– И как ты намерена меня «вытащить»? – уныло протянула Оливия. – Ты же связана. Тебя саму надо вытаскивать.
Но девчонка не переняла пессимистичный настрой Оливии.
– Это не проблема – уверено заявила она. – Каким-то верёвкам меня не удержать.
Она заерзала, пытаясь то ли разорвать, то ли развязать свои путы, но ничего не получилось. Она, запыхавшись, ссутулилась, уперевшись лбом в согнутые колени. С минуту просидела в таком положении без движения. Лишь тощая спина её вздымалась на вдохе.
Вдруг она резко выпрямилась и, подавшись к Оливии всем телом, уверено заявила:
– У меня есть план.