Тонкие губы предательски затряслись, а по бледной щеке покатились слезы. Вера хотела утереть их и не заметила, как тарелка с кашей соскользнула с колен и со звоном упала на кафельный пол.
– Вера! Что случилось? – крикнул Макс.
В этот момент в палату вбежала мордатая медсестра. Увидев кашу на полу, она заорала и, схватив Веру за шиворот ночнушки, стала трясти:
– Ишь ты, че удумала. Думаешь, ты хитрая? Если кашу уронила, ее есть нельзя? Ничего! Я тебя сейчас накормлю! – Она взяла алюминиевую ложку и принялась собирать ей кашу с пола. – Открывай рот. И не ори! Я сказала, что накормлю тебя? Вот, получай.
Вера вырывалась и пыталась выплевывать кашу. Казалось, она была повсюду: во рту, в носу и ушах. В комнату влетели санитары. Они схватили Веру и, прижав ее к кровати, быстро всадили ей укол. Жар горячей волной прокатился по венам, обжигая изнутри. Веки потяжелели, а окружающий мир поплыл куда-то вниз. Последнее, что помнила Вера – хищный оскал черного леса за окном и отчаянные крики Макса за стеной.
Снова темный ватный тоннель. В кромешной мгле она услышала голос отца: «Не бойся, я с тобой!»
***
Вера с трудом открыла глаза. Яркий свет ослепил ее. Она снова недовольно зажмурилась. Вокруг стояла тишина, и только равномерный писк какого-то прибора нарушал безмолвие. После второй попытки осмотреться она заметила чей-то силуэт. Зрачки не сразу отозвались на команду хозяйки, но она сумела разглядеть его. Это была мать. Вера хотела крикнуть, но губы не слушались. Она собрала все имеющиеся у нее силы, и ее тело выпустило скрипучее «ма-а-а-а».
Женщина тут же кинулась к ней:
– Верочка, господи, ты очнулась. Врача! Скорее врача! – женщина схватила бледную ладонь дочери и, сжав ее горячими, мягкими руками, стала целовать тонкие пальцы. – Доченька, любимая, красавица моя. Ты два дня пролежала в коме, но я знала, что ты выкарабкаешься. Ты у меня такая сильная, – по щекам женщины текли слезы. – Смотри, что я тебе принесла, видишь? – женщина махнула рукой в сторону тумбочки. На ней лежал пакет мандаринов, ваза с пихтовыми ветками и упаковка батареек. – Это пихтовые ветки. Врачи не разрешали, но я настояла, ведь сегодня канун Нового года. Ты знаешь, мы с Колей в этом году поставили дома живую елку. Высокую и пушистую. Когда ты вернешься, мы ляжем под ней и будем смотреть «Один дома». Хочешь?
К кровати Веры подбежали люди в белых халатах и стали что-то проверять. Но девочка не выпускала мать из виду и хотела что-то сказать.
– К-к-конфеты, – прошептала она.
– Конфеты? – переспросила женщина.
Вера кивнула.
– Ну конечно, солнышко. Мы купим самых вкусных конфет. Какие пожелаешь! – женщина еще сильнее сжала запястье дочери:
Вера хотела улыбнуться, но вместо этого нахмурилась:
– Ма-а-аксим, – прошептала она.
– Максим? Милая, я не понимаю, о ком ты? Это твой школьный друг?
Вера покачала головой и повторила:
– Максим, где он?
Медсестра, стоявшая рядом, услышала ее и спросила:
– Не про нашего ли Макса ты интересуешься?