Грани. Начало

Один за другим летели шарики гербеллы, спустя несколько мгновений я разжевывала уже не по одному шарику, а сразу по два, а то и три, расходуя их без всякой осторожности. В какой-то момент ход мыслей в голове остановился и тело само взяло контроль над ситуацией. Оно четко передвигалось, рассчитывая каждый шаг. Ноги сами вошли в ритм в ожидании долгой погони.

Преодолев оцепенение, ватные руки продолжили теребить маленький бумажный кулечек с розовыми бусинами, а непослушные ноги несли тело вверх по лестнице. Второй, третий этаж, вот уже показалась дверь на крышу. Так, куда дальше? По лестнице бежали люди, много людей, лязгала сталь. Неужели они все рванули наверх за мной? Все до единого?

Доли мгновения оставались на хоть какие-то попытки продумать и проанализировать эту ситуацию, и, как любой человек, у которого отсутствует собственный нужный опыт, я задумалась о ком-то, у кого этот опыт мог быть, – о Тингане. Как бы поступил мой брат? Точно! Всего мгновение спустя я шумно развернулась в ту сторону, откуда доносились звуки, и изо всех сил последний раз плюнула на стену. Проскользнув сквозь деревянные перекрытия, я ощутила невесомость, сильный ветер ударил мне в лицо. Рывок мой оказался настолько сильным, что я проскочила кирпичную стену насквозь, а за ней ничего не было. Не успев зацепиться за выступающий карниз, я падала с самого верхнего этажа прямо во двор таверны. Деревянный балкон пронесся мимо, за ним пролетели деревянные лестницы вместе с соломенными козырьками террасы, округлые бочки с вином и водой, сложенные в башню, стремительно приближались. Ошибка.

Еще одно мгновение – и земля. Еще не утих шум погони, как с моих губ сорвалось давно забытое имя. Не имея никакой надежды на другой шанс, в отчаянной предсмертной попытке собраться я позвала Джейкоба, соратника и друга моего брата, посвященного в тайны гербеллы.

Эхо в ушах вторило имени, многократно усиливаясь звоном. И когда земля уже практически была перед глазами, все вокруг потемнело и затихло. Шум погони все больше и больше растворялся в окружающем пространстве и вскоре совершенно затих, скрывшись под густой серой мглой, окутавшей меня в одночасье. Туман заклубился и накрыл меня с головой – в один миг ушли отголоски ненужного шума, на мгновение показалось, что существую только я и мое дыхание, а потом все утихло и послышался треск костра… Я наконец решилась открыть глаза, и то, что я увидела, поразило меня еще сильней.

Вокруг было тепло, сухо и пахло жареным мясом. Полумрак не позволял сразу разглядеть фигуры сидящих вокруг и мебель. Руки постепенно нащупали что-то твердое и с жадностью ухватились за толстую доску с силой, будто это была последняя возможность проверить реальность на прочность. Нос уловил аппетитный аромат съестного – и не ошибся: практически у самого моего лица стояла большущая тарелка смачно дымящегося рагу. Кусочки мяса, плававшие в темно-бордовом соусе, придавали блюду особую пикантность. Запах растопленного масла в соусе щекотал мой нос. Я всем телом потянулась еще ближе к тарелке и уткнулась в кубок, наполненный бражным напитком темного цвета. Тот пошатнулся, но не опрокинулся, разлив всего несколько капель вокруг и оставив бордовый след на деревянном столе. Мгновением позже я обратила внимание на пару изумленных глаз, таращившихся на меня с другой стороны стола. Серые густые брови на морщинистом лице поползли вверх, хотя было видно, что эти глаза видали многое, но не такое – не внезапно появившуюся из ниоткуда девушку, жадно глотающую ароматы свежеприготовленного кушанья.

Этот изгиб бровей, эти карие глаза, смотревшие на меня с непониманием, это знакомое выражение лица – я узнала его сразу. Изумление, непонимание и беспокойство отображалось на этом лице.

Оказывается, мой последний жевательный шарик все-таки открыл пространство с обеих сторон и притянул Джейкоба ко мне или меня к нему – сейчас уже это было сложно определить.

Сказать, что мы оба удивились, – не сказать ничего. Я радовалась своей внезапной удаче и находке, о том, что испытывал Джейкоб в этот момент, я могла только догадываться.

Взглянув на него еще раз, я не сразу вспомнила, что с нашей последней встречи прошло целых три года или даже больше. Он очень сильно возмужал и немного постарел – теперь он походил на пожилого мужчину, каждый день которого оставил шрамы на его лице в виде морщин и потухшего огня в глазах. Он должен был быть моложе лет на двадцать. А теперь скорее походил на бодрого старичка, нежели на здорового мужчину в самом расцвете сил.

Казалось, будто тело его иссохло и еще сильнее похудело, оставив только кости и кожу и избавившись от всего прочего за ненадобностью. И все же этот бодрый старичок не создавал впечатления немощного, скорее наоборот – в нем чувствовалась некая притягательная сила, делавшая незримое предупреждение каждому, кто решится не него напасть, об истинной природе этого человека. При всем этом его худоба представлялась мне несколько неестественной. О том же свидетельствовали тонкие, но все-таки жилистые руки, скрывавшие огромную силу. На плечи был накинут черный балахон. Сильно износившийся, по всей вероятности, он служил Джейкобу накидкой и капюшоном уже не первый год. В ногах возле скамьи был аккуратно приткнут вощеный походный мешок – хранилище всего необходимого для странника.

Весь вид Джейкоба свидетельствовал о том, что человек сторонится оседлого образа жизни и в одном месте надолго не задерживается.

Постепенно изумление на лице его сменилось озлобленностью и некоторой небрежностью. В один момент из доброжелательного старичка он превратился в скрывавшее зло существо. Будто за ним гнались не первый месяц, а времени на передышку и у него не было. Только сейчас я заметила, что его волосы, отросшие по плечи, сбились и представляли из себя серые патлы, а седина стала проступать не только на висках, но и поблескивать серебристо-белыми вкраплениями на щетине. Я еще раз вызвала старые воспоминания о Джейкобе из моего детства и удивилась, насколько он был старше того возраста.

Они с Тинганом, моим братом, были ровесниками, или между ними был от силы год разницы. Джейкоб был младше моего брата, это точно! А тому сейчас должно быть не более двадцати пяти!

Переведя дух и пододвинувшись поближе к тарелке, я произнесла:

– Джейкоб, это я – Лили, сестра Тингана. Ты помнишь меня?

Мгновенный внимательный взгляд – и искра сомнения мелькнула в глазах, затем в них проскользнула тень давнишнего воспоминания, и наконец раздался хриплый скрежет:

– Я узнал тебя, Лили, сестра Тингана. Как ты меня нашла?

– А я не нашла. Оно само. В смысле… так получилось. Понимаешь, за мной гнались, и я выпала за стену. Ну как выпала, выпрыгнула, а там ничего не оказалось. И вот…

– Что «вот»? – посмотрел он с недоверием, не веря ни единому моему слову и опасаясь, что это ловушка.

– Ну, я разжевала гербеллу, еще Тинган готовил. Наверное, шесть шариков, очень быстро… Поэтому меня перекинуло к тебе, когда я уже почти упала на землю. Я испугалась – и сразу вспомнила про тебя. И назвала твое имя… – виновато сказала я. Мои руки до сих пор были мертвенно-холодными и тряслись.

Мужчина промолчал, продолжая внимательно рассматривать меня. Он все еще сомневался, можно ли мне верить. С настороженностью огляделся вокруг и, убедившись, что нет опасности, достал руку из-за пазухи.

Кругом не было ни души, и только огонь потрескивал в жаровне, нарушая мертвенную тишину. У меня тряслись руки, и сбивчивое дыхание не позволяло перевести дух, да еще и желудок напомнил о себе. Голод постепенно перерос в грызущую боль, с которой было сложно бороться, и спустя мгновение раздалось бурчание откуда-то изнутри, окончательно разрушившее гнетущую атмосферу.

Глаза Джейкоба на мгновение улыбнулись и с мягкостью посмотрели на меня, а я больше не могла смотреть на него, мой взор был устремлен в полную тарелку, все так же стоявшую перед моим лицом. Незаметная улыбка скользнула вдоль уголков его губ, и он великодушно подтолкнул блюдо с кушаньями ко мне поближе. Стена, разделявшая нас, рухнула. Я с жадностью накинулась на еду, поглощая все до последней капли. Все крупные куски были проглочены первыми, затем выпит весь навар, и, схватив кусочек хлеба, я собрала им остатки бульона со стенок уже пустой тарелки. И она засияла чистотой. Не осталось ни крошки, ни капли кушанья, будто хозяин трактира просто так поставил перед своими гостями девственно-чистую миску.

Разделавшись со своей внезапной добычей, я смогла расслабиться. Тело отозвалось сильнейшим гулом и мелкой судорогой в конечностях. Передавленные и загнанные мышцы, наполненные кровью, постепенно стали оттаивать, причиняя мне достаточно сильную боль, одновременно с которой, однако, пришло и расслабление. Красный румянец залил мое довольное лицо, говоря о том, что на сегодня достаточно. Мое тело отказалось меня слушаться – оно было во власти тепла и сытости.

Джейкоб медленно потянулся к бражке и бесшумно хлебнул, все так же внимательно изучая меня. Возможно, он пытался понять, каким именно образом я оказалась вот так – перед ним, а возможно, вспоминал наши детские годы, его дружбу с Тинганом и наше родовое поместье.

Отойдя от голода, я испытующе уставилась на старого знакомца. Мое внимание приковала маленькая книжица, что лежала на столе возле кубка Джейкоба. Не без интереса я попыталась прочесть непонятную мне письменность. Джейкоб заметил мои старания и, предугадывая вопрос, спокойно пояснил:

– Это кипсек¹ твоего брата. Он с ней работал, а я забрал после его… ухода.

– Как интересно. А что это за символы? Это не буквы… Я с такими раньше не встречалась.

– Нет, не буквы, ты в этом права. Это руны. И не просто руны, а руны нижнего мира. На них написана вся книга. Непосвященному человеку лучше с ними не связываться, она написана не людьми и не для людей.

– Но почему она у тебя? Ты же человек!

Он улыбнулся, его улыбка показалась мне какой-то неестественно спокойной и бесстрастной, а ответ скорее озадачил, нежели растолковал суть:

– Не совсем.

«Шутит, что ли? Выпил целый кувшин и решил пошутить. Будто после всего, что я пережила, именно это мне и нужно».

– Не поняла, что это значит? Я же тебя знаю, вот ты сидишь, руки, ноги, голова – все как у людей… Никаких изменений. Только выглядишь… старше.

– Вот именно, я выгляжу как человек. В этом мире для моих дел выглядеть как человек, как старый человек, – наиболее подходящая форма существования, – очень двусмысленно и неоднозначно ответил престарелый «как человек».

И снова между нами воцарилась неудобная тишина, и безмолвная стена выросла заново. Джейкоб достал из-за пазухи флягу, откупорил ее, сделал несколько глотков… Аромат трав, смешанный с запахом браги, с новой силой ударил мне в нос. «Снова пьет, будто ему мало».

Потом сунул руку в карман и достал оттуда закутанный в белую тряпицу кусочек сушеного мяса и с жадностью откусил его, начал довольно громко жевать. Я сидела, уставившись на него. «Спился, что ли? Как же так?» В голове не укладывалось ни одно его слово. Немного осмелев и приняв тот факт, что меня могут водить за нос, я продолжила свои расспросы.

– Скажи, ты знаешь, где мой брат и что с ним случилось?

– Нет, – сухо ответил он, продолжая жадно откусывать сушеный шмат непонятного серого чего-то.

«Это уже ни в какие ворота не лезет! Я к тебе взывала зачем? За помощью. Я-то думала, ты сильный, а ты вон какой… спился, или что еще с тобой там случилось?» Конечно же, ничего из этого я ему не сказала. Чувство, что Джейкоб определенно что-то знает и не хочет мне говорить, начало с новой силой свербеть у меня в боку, и, набравшись наглости и смелости, я продолжила:

– Ты знаешь, почему пропал Тинган?

– Нет, я могу только предполагать, – все так же бесстрастно ответил Джейкоб-уже-не-человек.

Ладно, пусть так. Хоть маленькая зацепка. И надежда узнать причину исчезновения моего брата, маленький шанс оправдать столь долгие скитания в моем возрасте и приблизиться к тайне его исследования. Пора было переходить в наступление.

– И все-таки, поделись своими предположениями, – не унималась я.

Джейкоб посмотрел на меня, по моему лицу было видно, что легко сдаваться я не намерена, ведь упорство было отличительной чертой Кариев, а следовательно, и моей. И мне было легче умереть, чем отступиться после всех потраченных на поиски лет. Сейчас, наконец получив зацепку, я была готова искать с новыми силами.

Встретившись с моим упрямым взглядом, он, видимо, понял, что уйти от ответа не получится. Глубоко вздохнул, на долгом выдохе положил на стол книжицу и сказал:

– Твой брат проводил эксперименты с гербеллой, пытался найти, как можно попасть в другие пространства и измерения. И я думаю, что ему это удалось. До его экспериментов было принято использовать экстракт гербеллы исключительно на твердой поверхности – для простого прохождения через стены, двери и преграды. Все просто: чем толще стена, тем нужно больше гербеллы. Но людям всегда мало. Всегда… – Он вздохнул и замолчал, думая, говорить ли дальше, взвешивая каждое слово.

– Многие проводили свои опыты на воде, земле и даже на живых существах, друг на друге. Конечно же, терпели неудачу: люди тонули, застревали на глубине, их просто разрывало на части. Тот, кто проходил, возвращался или душевнобольным и терял рассудок, или становился живым трупом. – Джейкоб поймал на себе мой удивленный взгляд и, предвидя вопрос, сразу же добавил: – Да, гербелла применяется как раз таки при лечении этого самого безумия. Тому, через кого проходили, везло меньше – его разрывало. Случалось, что кто-то выживал и тогда оставался калекой на всю жизнь. Тело человека, как и животного, не приспособлено к таким грубым вмешательствам.

Люди – создания жадные. Жадные до всего, и до знаний… Им всегда мало. Кто-то работал с землей. Кто-то со скалами. В результате люди просто оказывались зарытыми на глубине или застревали в скале, смотря на сколько хватало гербеллы. Иногда их успевали откопать, но чаще всего они попросту погибали, оставшись замурованными в холодном каменном или земляном гробу. Поэтому я сильно удивился, когда ты сказала, что гербелла принесла тебя. Всегда есть исключения из правил. Думаю, ты как раз и есть такое исключение. А может, нам действительно необходимо было встретиться по какой-то пока неведомой мне причине. Как мы когда-то встретились с твоим братом. Не знаю, время покажет.

Он уже тогда сильно отличался от прочих «исследователей» – вожделел знаний, не ограниченных доступной алхимией, наукой и знахарством. Он не боялся проводить эксперименты, но боялся покалечить людей, поэтому экспериментировал на себе. В этом поиске он пришел к простому и тем не менее гениальнейшему, с моей точки зрения, решению: попробовать пройти через книгу. Это ты и сама видела три года назад.

Джейкоб продолжал. Он ловил мои немые вопросы и сразу же отвечал на них.

– С чего начал? Да с самой простой поваренной книги – и прошел через нее. Раз – и «вышел» в той же комнате. А на самом деле в его жизни, в его личном времени прошло около недели. Пройдя через книгу рецептов, он отчетливо понял, что знает всю ее наизусть. И не только знает, но и может в любой момент применить эти знания: в его опыте он явственно ощущал вкус, запах, даже консистенцию кушанья. Он мог сотворить любое блюдо из этой книги по памяти и усовершенствовать его, потому что любой рецепт оставался у него в голове и вносил новый алгоритм выстраивания и подбора ингредиентов. Это был его первый эксперимент.

Далее была ваша домашняя библиотека со множеством исторических сборников, энциклопедий и фолиантов. Он «проходил» все – от мореходства до ботаники. Со временем он стал усложнять литературу, брал книги на других языках, до этого неведомых ему, – таким образом он получил доступ ко всем записанным знаниям в нашем мире. Стоит ли говорить, что всю накопленную информацию он применял для поиска и понимания все новых знаний. Теперь ни язык, ни сложная техническая и научная терминология не были для него помехой. И неудивительно, что через некоторое время к нему в руки стали попадать совершенно непонятные и таинственные рукописи, как, например, этот кипсек у меня в руках. Я не знаю, над чем именно он работал в последнее время. Я только знаю, что то, что он сделал, перевернет известный нам мир. Или уже перевернуло.

Джейкоб замолчал… Я смотрела на него с удивлением и тревогой. Мысли роились и гудели, информация решительно отказывалась укладываться в мою картину мира и становиться сколько-нибудь понятной. Мне действительно показалось, что я пытаюсь уместить эту информацию у себя в голове, но она категорически отказывается там упорядочиваться. Мне не хватало элементов в моей мозаике для понимания всего происходящего. И я продолжила допрос:

– А ты? Ты тоже стал путешествовать и искать знания… в книгах?

– Да. И я пошел по этому пути.

– И поэтому ты так сильно… постарел? Сколько лет ты там провел?

– Давно потерял счет времени – думаю, может, двести, может, триста…

– Триста лет? Но как? Ты бы давно умер!

«Неудивительно, что он пьет все время, я бы тоже к бутылке приложилась, если бы была такой старой».

– Если бы я все это время проживал в нашем мире – да, но я был по ту сторону реальности и состарился на столько, на сколько состарился, – ухмылялся он своим. Его лицо казалось не таким уж и старым для человека, разменявшего третье столетие.

– Так значит, мой брат мог попросту умереть от старости, если он провел все время в книгах? – Ужас и отчаяние сквозили в моих словах.

– Мог, – сухо ответил Джейкоб. Потом посмотрел в мои глаза, наполнявшиеся слезами, и как бы в утешение добавил: – Но я думаю, что все не так-то просто. Твой брат не мог просто умереть стариком. Я не знаю, где и когда он находится, но это точно не простое место. Думаю, что оно находится за пределами нашего понимания.

Разрывающая тишина снова пронзила пространство между нами. Я судорожно стала перебирать все возможные варианты судьбы моего брата – от кораблекрушения на просторах какой-нибудь приключенческой книги до отравления каким-нибудь неведомым фруктом, вызывающим галлюцинации у шаманов. А может, его поразил какой-то колдун в одной из этих дурацких книг про магию? С ним действительно могло приключиться что угодно и когда угодно. А это значило только одно: все мои старания последних лет пошли насмарку. Я его больше никогда не увижу. Ужас и отчаяние стали потихоньку заполнять мою душу, слезы сдержать я так и не смогла и, осознав свою ситуацию, попробовала допустить мысль, что он мог все-таки встретить прекрасную девушку и прожить с ней в какой-нибудь книге счастливую жизнь или, благодаря своему огромному багажу знаний, стать королем некой легендарной страны. Постепенно я себя уговорила, что, может быть, не все так и страшно. Моя фантазия понесла меня в неведомые дали, пока мой взгляд снова не уткнулся в маленькую книжицу, которую теребил Джейкоб.

– А что за книга у тебя в руках? – надо было отвлечься мне.

– Я уже сказал, это кипсек, написанный рунами нижнего мира для хранителей нижнего мира. В нем есть знания о материализации вещей и управлении стихиями. Уж не знаю, где твой брат его раздобыл, но простому человеку эта книжица покажется белибердой с непонятными картинками. Именно благодаря тому, что, пройдя через нее, ты непроизвольно учишь язык и начинаешь понимать все символы, ее тайны становятся понятным для тебя знанием.

И все-таки это было слишком, даже для меня, особенно сегодня. Мое сознание поплыло, я уже слабо представляла, о чем мы еще будем говорить и как эти знания мне применить на практике. Накопившаяся усталость ломила тело, меня клонило в сон, когда полуночный морок прервал тихий, но звонкий голос «как человека».

– Пойдем, на сегодня разговоров достаточно.

Плавно скользнув по скамье, я скатилась на пол и привстала на колени. После перенесенных потрясений я с трудом держалась на ногах, все-таки усталость давала о себе знать, да и новые знания никак не хотели отпускать, клоня голову к земле.

Мы вышли на улицу. Уже наступила ночь. Погода стояла прекрасная – ночной запах ударил мне в лицо и наполнил мою грудь неописуемым облегчением, дающим надежду. Надежду, что справлюсь, что разгадаю причину пропажи моего брата, что обрету силу…

Кивра! После того как мы разделились у таверны «Расколотая бочка», у меня не было ни секунды подумать о ней. Беспокойство охватило меня: где она? И еще более волнительный вопрос – где я?

– Джейкоб, что это за место?

– Мы в долине Тха-Берш, на окраине Шумарского леса. Это единственный трактир на всю округу, и названия у него нет, просто трактир.

– Шумарский лес… Это несколько дней пути от Багги, где я выпала из-за стен «Расколотой бочки». Кивра должна быть в тех окрестностях. Надеюсь, с ней все в порядке.

– Кивра… Кивра – твоя служанка? – вспоминая, спросил Джейкоб.

– Да, это та самая Кивра, что служила у нас в доме с малолетства. Мы были в доме моего дяди. Я знаю, что Тинган иногда там оставался работать, и мы нашли старую походную сумку. Там были шарики гербеллы. Только мы выбрались в сторону города, как за нами ни с того ни с сего увязались головорезы. Думаю, что они поджидали на дороге путников, и две молодые леди без сопровождения сразу же привлекли их внимание… Но ты знаешь, я просто так не сдаюсь! Я что, зря столько училась ворожить? Ну я им показала… Правда, не так уж и много показала. Сил моих хватило всего-то на одну неотвратную иллюзию да на земляную волну. Их это едва ли могло остановить, тем более что, по моим ощущениям, там было минимум два ворожея. Мы с Киврой разделились – и вся погоня увязалась за мной, потом в ход пошла гербелла, ее хватило тоже ненадолго, последний мой прыжок за стену оказался… Но ты и так это знаешь. – Я замолчала и с грустью посмотрела на Джейкоба.

Он помолчал, тяжело вздохнул и сказал:

– Не думаю, что ваша встреча с головорезами была случайной. Скорее, они поджидали на безлюдной дороге именно вас. Наемники без выгоды не нападают ни на кого, а с вас просто взять было нечего, поэтому я уверен, что ждали они именно вас по чьему-то указанию. Тем более что с нашей последней встречи я сам несколько раз уходил от подобной погони, пока внешне я не превратился окончательно в старца. Где тот альбом из карточек с записями Тингана, о котором ты говорила?

– У меня его нет… Скорее всего, остался в телеге, на которой укатила Кивра.

– Тогда нам точно надо туда, где вы расстались. Где, ты говоришь, это было?

– Мы ехали из Багги в сторону Шерны, на нас напали практически сразу, как только мы выехали за пределы города.

– Нам надо вернуться в Багги и разыскать Кивру, только нужно быть крайне осторожными, потому что, скорее всего, эти разбойники ошиваются в тех местах и уже разыскивают вас. Поэтому, как только мы там появимся, нас обязательно схватят. Надо что-то придумать с твоей внешностью.

Он обошел меня со всех сторон, взял мои длинные белые косы, достал из-за пазухи небольшое лезвие с деревянной каймой и одним движением руки остриг меня. У него в руках остались две длинные белесые косы с лентами, а я стала походить на мальчишку лет двенадцати. Растрепанные волосы мешали и падали на глаза, я отодвигала пряди в сторону, но они продолжали лезть в лицо.

– Стой смирно, твое превращение еще не закончено.

Он подошел ко мне и продолжил кромсать мои уже и без того короткие волосы. Вскоре он состриг все длинные локоны и стал соскабливать остальные волосы. Я стояла и плакала: было больно, пару раз он очень сильно порезал меня, и я видела кровь. От моих роскошных прядей не осталось и следа. Когда дело было закончено и вся трава вокруг меня побелела от моих же волос, я решилась посмотреть на себя в зеркало. То, что я там увидела, расстроило меня до глубины души. На меня смотрел какой-то печальный лысый мальчишка. В нем узнать меня мог разве что мой брат.

Джейкоб достал из своего походного мешка черно-серый засаленный балахон и пробухтел:

– Переодевайся. Другой одежды нет, но тебя точно никто в этом не узнает.

Делать было нечего. Я сменила свое верхнее платье на балахон, и мое безвозвратное превращение окончилось.

Вдруг земля стала уходить из-под ног, в ушах зазвенело, руки неконтролируемо задергались, и я начала падать. Это ощущение было недолгим, но, почувствовав под собой что-то мягкое, я открыла глаза…

Я была в своей спальне, вокруг стояла тишина… Это был сон, очередной сон. Точнее, не простое сновидение, а путешествие в другую мерность, в другой мир, другую или другого «я». Обычно я не возвращаюсь в один и тот же мир дважды. Только если я не закончила там свои дела или не прожила необходимый опыт. Каждое такое путешествие запоминается явно, как обычная жизнь, и сохраняется в памяти в мельчайших деталях. У меня уже есть дневник моих сновидений, некоторые из них связаны между собой. Для того чтобы попасть в некоторые миры, мне необходимо разгадать загадки в этом, и тогда дверь открывается и я перехожу на следующий уровень. Это как бесконечный квест, играть в который я начала еще в детстве и смысл которого мне пока неизвестен.

Джейкоб и Тинган… До этого я их не встречала, да и я в этом мире была не совсем я. По моим воспоминаниям из сна, ростом я была куда ниже, да и возраст мой был лет тринадцать-четырнадцать. У меня были две длинные белокурые косы, которые остриг Джейкоб, чтобы мы смогли сбежать.

В реальной же жизни я старше почти в три раза, у меня уже давно есть своя семья и свои дети.

Иногда я путешествую в другие эпохи и становлюсь мужчиной, иногда ребенком, а иногда старцем. Каждый раз это практически невозможно предугадать. Свой опыт я записываю и потом пытаюсь распознать информацию, зашифрованную в картинках, звуках и формулах. Иногда мне это удается. Но чаще всего это невозможно сделать.

Почему пропал Тинган и удастся ли Лили его отыскать? К сожалению, я вряд ли смогу это узнать, ведь я уже никогда не вернусь в этот мир, даже если захочу… Возможно, у меня получится попасть в него через другие? Но сейчас я это могу только предполагать.

Множество миров я повидала – и прожила уже несколько жизней. В них была и любовь, и разбитое сердце, я даже потеряла ребенка, погибшего у меня на глазах. Этот опыт до сих пор будоражит мое сердце, когда я вечером укладываю своих детей и смотрю на них. Перед глазами стоит образ маленькой девочки с окровавленной головой у меня на руках. И это я пытаюсь забыть, но не могу. Хотя для меня каждая моя жизнь реальна. И накладывает на меня отпечаток опыта.