«Вот, видимо, что значит дрова рубить», – прошептала девочка.
Ленка торопилась, скользя шлёпанцами по корням и острым камням, торчащим из земли. Рубашка цеплялась за ветки и трещала, но Ленке было уже наплевать. Внезапно нога её ступила на что-то скользкое, и она, успев только охнуть, выкатилась к подножию горы и, посреди всеобщей тишины, с грохотом свалилась в воду!
Всплеск воды хоть получился не слишком сильным, но в мерном беге реки посреди ночной тиши шум получился внушительным. Вынырнув из ледяной воды, Ленка отдышалась и порадовалась, что не ударилась о подводные камни. Но тут же к ней пришло беспокойство. В первые мгновения она, ещё отдувающаяся от непрошенного падения в воду, не понимала, чем вызвана её тревога. Но потом поняла и ужаснулась: разговор на участке прекратился. Её заметили!
Долго не раздумывая, она набрала побольше воздуха и нырнула. Плыть было несложно: течение неслось как раз в сторону её дома. Быстрей бы доплыть.
Вынырнув, чтобы отдышаться, Ленка тут же услышала шуршащий звук бегущих ног по каменистому берегу. Опускаясь под воду, девочка уловила чей-то мужской окрик:
– Вон она! Плывёт в сторону Яблоневой улицы.
Чёрт побери! На это Ленка никак не рассчитывала. Она плыла минут десять, периодически выныривая на пару секунд и прислушиваясь к звукам с берега. В какой-то момент всё стало тихо. Ленка застыла в воде, превратившись в слух: нет, всё было тихо.
«Похоже, оторвалась», – облегчённо вздохнула девочка.
Тихо подплыв к берегу и выбравшись на сушу, Ленка, даже не отжав ночной рубашки, пригнувшись, рысью припустила в сторону дома. Мимо со свистом пролетали чужие заборы и изгороди. Стояло спокойное безмолвие летней деревенской ночи, никак не сочетающееся с бешено бьющимся сердцем юной искательницы приключений.
Вот, уже знакомый поворот на их улицу близ дома. Ленка воодушевилась и прибавила скорость. Вдруг какая-то неведомая сила оттащила её назад: огромная рука обхватила девочку сзади за плечи и втянула обратно в переулок. Ленкины глаза расширились от удивления: ведь вокруг не было ни шороха, кроме тех звуков, что издавали её бегущие ступни.
Девочка судорожно мотала ногами в воздухе, пытаясь высвободиться, но рука обладала железной и несгибаемой мощью. Холод ужаса проник во всё её тело.
«Кто это?» – только пронеслось у неё в голове, как тут же она оказалась лицом к лицу со страшной физиономией.
Язык от страха поник, будто сдувшийся воздушный шарик – Ленка могла лишь ощущать тяжёлое пыхтение незнакомца и во все глаза смотреть в светящийся напротив неё взгляд больших коровьих глаз, гневно разглядывающих свою добычу.
Её резко прижали к забору – лопатки больно врезались в старые, неровные доски. За изгородью сразу же грозно залаял пёс, но Ленкин похититель даже глазом не моргнул. Ленка с надеждой вывернула шею в сторону дома, но увидела лишь темноту окон веранды: конечно, ведь все сейчас спят, хоть и начал брезжить рассвет. Но никто ведь не знает, где она!
«Надо же было быть такой дурёхой и не предупредить под любым предлогом хотя бы Яшку!» – разозлилась на себя Ленка.
– Ты домой не пойдёшь, – неторопливо и злорадно произнёс низкий бас. – Слишком много знаешь, малявка. Отсидишься со своими любимыми кошками да собаками в подвале. Что ты там, на берегу, наслушалась, а?
Вопрос был произнесён раздражённо и с надрывом – Ленка поняла, что обидчики настроены серьёзно и отпускать её, просто припугнув, не собираются.
Вдруг голос, не дождавшись ответа, продолжил:
– Да не трясись ты! Никто тебя не поколотит, хотя следовало бы. Не хорошо лезть в чужие дела. Слышишь, проныра? – Ленку сильно тряхнули. – Посидишь взаперти пару дней и подумаешь. Да и бабка твоя тоже поразмыслит.
– Никуда я с тобой не пойду, Татарин! – прорезался Ленкин голос. Он был неожиданно хриплый и тонкий.
Похититель сипло засмеялся в ответ. Смех его был устрашающим: будто заигрывания кота с пойманной мышью, полностью уверенного в своей победе. Это действительно был Татарин, брат Кукухина, – Ленка успела его разглядеть: громадного роста, сутулый, словно орангутанг, с большой головой и длинными несуразными ручищами, он был одним из тех мужчин, что сидели сейчас у Вадима на участке, и попадал под описание его дедом Петей.
«Ну уж, нет! Не бывать этому! Не дам им победить», – Ленка уставилась в глаза Татарину. Вдруг сбоку послышался хруст веток и шум травы: кто-то приближался к ним.
«Сейчас или никогда!», – решила Ленка и, резко собравшись, изо всех сил дёрнулась головой вперёд. Послышался сдавленный крик, у Ленки всё закружилось перед глазами. Похоже, она попала головой по носу.
«В точку!» – обрадовалась девочка и почувствовала, как ослабла сила рук, сжимавших её. Она наугад схватилась зубами. Послышался повторный крик: Ленка изо всей мочи сжимала зубами запястье.
«Надо бежать», – она с силой оттолкнула корчившегося от боли обидчика и, шатаясь, бросилась в сторону дома. Вокруг всё плыло и кружилось: всё-таки удар головой был сильный. Окружающие объекты проплывали мимо неё, как при замедленной съёмке или словно во сне.
Ленка расслышала крик: оказалось, это кричит она сама.
– Бабушка! Яшка! Дед Петя! На помощь! – срывалась Ленка, без остановки повторяя имена родных и не отрываясь смотря на приближающийся забор, который был уже ясно виден6 на улице светало. Силы покидали её с каждым шагом, и она чувствовала, как сжимается при каждом рывке скользящих по дорожному гравию ног. Сейчас, ещё несколько шагов, калитка, и она в безопасности!
Внезапно она ощутила резкую боль в затылке. И будто выключили свет.
– Хватай его! – послышались крики откуда-то сбоку.
Ленка медленно села на земле. На зубах скрипела дорожная пыль. Голова предательски болела, не позволяя мыслить быстро. А звуки доносились откуда-то издалека, оставляя Ленку в какой-то неестественной тишине. Вскоре до неё дошло, что это последствия удара головой. Видимо, Татарин её ударил чем-то. Она инстинктивно пошарила вокруг себя и обнаружила довольно увесистый булыжник, который вполне мог сойти за орудие Татарина. Затем девочка с изумлением обнаружила, что лежит под курткой, а голова её покоится на свёрнутой кофте. Кто-то укрыл её в этой суматохе.
Все события вокруг разворачивались перед ней, словно в замедленной съёмке старого кино: она повернула голову и увидела двух милиционеров, приближающихся к Татарину.
По выражениям их лиц, несущих тяжёлые гримасы напряжения, Ленка поняла, что бегут они изо всех сил. Татарин, пригнувшись и расставив огромные, длинные руки в стороны, было, дёрнулся от них в противоположную сторону. Ленка усмехнулась: он походил в этот момент на деда, играющего в догонялки с ребятнёй, – такими маленькими казались милиционеры, по сравнению с его ручищами-крюками.
Не успев толком разбежаться, Татарин резко затормозил: с противоположной стороны прямо на него выбежала ещё пара милиционеров, что-то неразборчиво для Ленки выкрикивающих.
Вот, вся команда накинулась на сутулого здоровяка и повалила его наземь. Двое изо всех сил держали его, закручивая Татарину руки за спиной. Третий милиционер встал у его головы и торопился застегнуть наручники. В этот момент раздался жуткий вопль.
Ленка поняла это, так как именно в этот момент к ней вернулась ясность слуха. Она распахнула от неожиданности глаза: кричал третий милиционер, застёгивавший наручники на Татарине. Трое других остолбенели и, казалось, забыли об опасности упустить Татарина: ведь ноги-то у него были свободны.
Но преступник был занят совсем другим. Крепко вцепившись зубами в сапог, он, казалось, тоже забыл обо всём, всю свою могучую силу устремив на укус милицейского сапога.
Когда Татарина наконец удалось оттащить от бедняги-милиционера, все к изумлению обнаружили, что здоровенный детина сумел прокусить толстую кожу сапога и вцепиться в милицейскую ступню. Ленка поднялась с земли и, шатаясь, подошла поближе: настолько велико было её удивление. На сапоге колом стоял оторванный кусок материала, а пострадавшему служителю порядка с корчившимся от боли лицом в спешке бинтовали истекающую кровью ступню.
«Подождите-подождите! А откуда тут милиция? Сколько же я была без сознания?» – сосредоточенно думала Ленка, преодолевая сильную головную боль. Ей пришло в голову, что она звала на помощь родных, а, очнувшись, видит перед собой целый отряд милиции, да и Татарин не сбежал. Но тут вдруг перед ней возник дед Петя и настойчиво увёл её в дом.
Вскоре Ленка лежала на диване в гостиной с холодным компрессом на голове, которая всё ещё ныла, и противная тошнота то и дело подкрадывалась откуда-то из груди. Мокрая тряпица, что охлаждала место удара на Ленкиной голове, периодически опускалась в ковшик с ледяной водой из скважины заботливыми руками деда Пети – он сидел около девочки и временами сочувственно вздыхал, глядя на неё и шёпотом приговаривая: «Ох, и пострелёнок! Надо же, одной пойти да ещё среди ночи!..»
Здорово же её ударили! Теперь ей, при всём желании, нельзя выйти на улицу и присоединиться к бабушке и Яшке. Дед Петя сказал Ленке, что после поимки Татарина Юлия Степановна с Яшкой помчались догонять его сообщников:
– Нас с Юлей, главно, Яша ночью будит. Трясётся весь, как осиновый лист, но вид делат, что спокоен, – взволнованно начал старик повторно рассказывать Ленке всё, что она пропустила: он очень хотел как-то отвлечь её, так как заметил, что девочка расстроена не столько плохим самочувствием, сколько невозможностью участвовать в расследовании.
– Тянет меня за руку: «Быстрей, дед Петя! Ленка пропала»… Обшарили мы весь участок и, когда поняли, что тебя нет нигде и одежда твоя на месте, перепугались. Похищение, думам! – дед Петя округлил глаза. Ленка слабо улыбнулась старику. – Бабушка твоя, молодец, тут же позвонила участковому, всё объяснила. Мы во двор вышли его встречат. Он прибыл с подмогой. И надо же! Не прошло и минут пяти после их приезда, ты бежишь сама – грязная вся, перемазанная, босая, мокрющая, как курица общипанная, – и кричишь: «На помощь! На помощь!» А за тобой Татарин громыхат разъярённый. Ты нас будто и не видишь. А Татарин гонится за тобой и видит, что ты к дому почти подбежала. Он остановился, схватил камень какой-то и как запустит в тебя!.. Тут он заприметил серую-то форму милицейскую, затормозил резко и – наутёк в обратную сторону. Ох, началось! Я заприметил шевеление за поворотом у забора напротив магазина, Юле сказал. Она, смотрю, нахмурилась, милиционера одного отвела в сторонку, пошептались они о чём-то и побежали туда, куда я показывал. И Яшка за ними увился. А я после сразу тобой занялся… Ох, и пострелёнок же ты!
– Дед Петя, что же бабушка теперь? Поймали они кого или нет? Когда же они будут? – Ленка приподняла голову от подушки. К ней потихоньку возвращалась ясность ума, и она со всей чёткостью вспомнила свою ночную прогулку: холодок пробежал по её спине, и тошнота, будто ожидая любого Ленкиного движения, тут же подплыла к горлу. Ленка устало опустилась обратно.
– Я слышал, как бабушка твоя сказала участковому всех собрать у нас. Вот, ждём, Леночка, – старик вздохнул и погладил разволновавшуюся девочку по голове.
Глава восьмая, или разоблачение мучителя
Гостиная дома деда Пети впервые была заполнена до отказа – люди стояли даже на кухне. Конечно! Не каждый день на глазах публики происходит разоблачение и поимка преступника.
Духота стояла невыносимая, даже несмотря на открытые окна – Ленка смотрела на измождённые жарой, напряженные лица набившихся в дом людей и почувствовала, как взмокла футболка на её спине. Но всеобщая тишина показывала, что все готовы терпеть ради разыгрывающегося перед ними необычного действа.
Из комнаты деда Пети в гостиную был принесён письменный стол – за ним сидела Юлия Степановна, а с обеих сторон от неё стояли ещё не полностью отошедшая от сна Ленка и Яшка (правда, позже Ленка присела на бабушкин стул, так как от волнения у неё разболелась голова).
Перед городскими следопытами за обеденным столом сидели: Кукухин, громила Татарин в наручниках, на которого было жалко глядеть, до того несчастный и поникший вид был у него, «моряк» Вадим и приехавший начальник милиции, важный, насупленный господин с пышными усами пшеничного цвета и большими глазами навыкате. Как милиция согласилась проводить разоблачение в доме, а не у себя в участке, Ленка не понимала: ведь она проспала всё время до прихода людей сюда.
Юлия Степановна поднялась со стула, и столько в её статной фигуре было спокойной решительности, что все взгляды безмолвно и выжидательно устремились на неё: Ленка с гордостью заметила, как стоящие у дверей люди вытянули шеи, чтобы лучше видеть её бабушку.
– Я не отниму у вас много времени. Думаю, многим из вас известна история о бесчестных и отвратительных боях без правил с участием животных, которые устраивает по сей день господин Кукухин, – Юлия Степановна взглянула на испещрённое морщинами лицо организатора боёв.
Кукухин усмехнулся в ответ.
– Вы, голубушка Юлия Степановна, очень ладно говорите, только правды нет в ваших словах, – вкрадчиво произнёс он своим свистящим, высоким голосом. – Как докажете свои речи-то?
– Вы прекрасно дали понять своё согласие с этой информацией, без особых споров согласившись приехать сюда. Вот и весь сказ. Вы, человек, который всю жизнь смотрит свысока на собственных сограждан по деревне Зубатка, вдруг по первому зову приезжает сюда для выслушивания отнюдь не хвалебных слов в свой адрес. Но на вас мне бы меньше всего хотелось останавливаться и тратить всеобщее время…
– Ну, – рассмеялся Кукухин, и белёсые глаза его превратились в маленькие, ехидные щёлочки. – Интересно, все в городах такие самонадеянные?
– … Но раз вы, Дмитрий Иванович, так настаиваете на доказательствах сейчас и прилюдно, то, пожалуйста, – и Юлия Степановна достала из кармана своего пиджака несколько матовых фотографий размера «десять на пятнадцать».
Она протянула их разинувшему от удивления рот Кукухину. Он безмолвно взял фотокарточки.
– Вот. Посмотрите, пожалуйста. Пусть снимки и мутноваты, но самое главное видно достаточно хорошо. Здесь вы – довольный, на очередных боях без правил. Точнее, на вчерашних боях без правил. Слева от вас, на одной их фотографий, видна часть боя двух несчастных собак.
Кукухин потрясённо глядел на разложенные перед ним на столе снимки – все молча наблюдали за ним: казалось, он больше удивлён наглостью городских сыщиков, чем разоблачением его мерзкого дела.
Глаза Татарина быстро забегали от фотографий на Кукухина, на начальника милиции.
– А-а, пропащее дело! – гаркнул он своим громогласным басом, не стерпев всеобщего напряжения.
Тут же по нему прошёлся острый взгляд глаз Кукухина. Татарин хотел махнуть рукой, но вместо одной руки в воздух у него взлетело две руки, так как они были закованы наручники. Взглянув на них, он раздосадовано грохнул руками об стол. Присутствующие близко от этого громилы вздрогнули.
Вадим сохранял невозмутимость и спокойствие наравне с сотрудниками милиции и Юлией Степановной.
Внезапно Кукухин сграбастал своими пальцами-колбасками все фотографии, яростно смял их и порвал. Со всех сторон понеслись оханья, кто-то запричитал.
Участковый и начальник милиции, как ужаленные, подпрыгнули на своих местах.
– Нестрашно, – раздался спокойный голос Юлии Степановны. – Вы, Дмитрий Иванович, всё-таки не так умны, как вам хотелось бы думать, раз решились уничтожить эти улики. Слава богу, что Яша сделал несколько копий снимков, поэтому можете рвать ваши снимки хоть зубами. Да и плёнка у нас имеется. Толку от вашей выходки никакого.
Милиционеры облегчённо вздохнули и приняли прежние позы. Ленка вытаращила глаза на Яшку: вон оно что! Значит, пока Ленка валялась со своей головой и отходила от удара на диване, Яшка слетал в соседнее село проявить вчерашние фотографии боя! Вот это да! Ленка даже притопнула ногой: сколько же она пропустила!..
Тем временем Ленкина бабушка обратилась к аудитории, показывая на разъярённого Кукухина с обрывками фотографий в руках:
– Им займётся милиция. Думаю, она знает своё дело, и по поводу дальнейшей деятельности этого клуба по боям без правил я более совершенно не беспокоюсь.
Ленка оглядела грозный вид стоящего за спиной Кукухина милиционера – гроза всей деревни даже показался девочке похожим на сдувшийся воздушный шар. Он ничего не ответил бабушке, которая говорила дальше:
– Я хочу сказать о другом. В нашу – с моими помощниками Леной и Яшей – задачу входило не только прекращение дальнейших издевательств над животными со стороны Кукухина – мы хотели вычислить главного живодёра: того, кто похищал животное, морил его голодом, дразнил, злил, чтобы потом выпустить на ринг. Этот человек – наибольшее зло, чем Кукухин, который по сути лишь хороший организатор, хотя и довольно чёрствый и наглый человек, раз регулярно позволял литься чужой крови на глазах зрителей. Его помощник же, выполняющий самую низменную и грязную работу, без сомнений, получает от неё какое-то, ему одному понятное, удовольствие. Оставлять такого негодяя безнаказанным ни в коем случае нельзя: он найдёт применение своим жестоким способностям. Поэтому вывести на чистую воду всеобщего любимчика Вадима было делом непростым, но он сам помог нам.
По комнате прокатился всеобщий вздох удивления, лишь подтверждающий, что Вадим действительно слыл всеобщим любимцем. Он поднял от стола взгляд искрящихся голубых глаз, немного вальяжно расправил плечи и негромко рассмеялся. В животе у Ленки что-то тяжело заворочалось: смех Вадима был одновременно и располагающим, и зловещим. Несомненно, в нём присутствует нечто дьявольское, что и притягивает, и пугает. Ленка побыстрее отвела от него взгляд: теперь уж она точно больше не попадётся на эту удочку.
– Вот уж не думал, что воображение Юлии Степановны приготовит мне такую участь, – он повернул к ней голову. – Премного благодарен вам. Только вижу я перед вами совершенно пустой стол. Хорошо, Кукухина вы припёрли к стенке одной фразой и парой фото. Но про него давно слушки ходят по деревне – его несложно было успокоить после того, как вы правильно выразились, когда он по первому зову примчался сюда послушать обвинения в свой адрес, – Вадим презрительно взглянул на Кукухина и без труда выдержал его колючий, продолжительный взгляд. – Но я. Меня сюда приволокли силой два милиционера под вашим началом. Я и не думал, что вы догоните меня в лесу – хорошо бегаете. Где же доказательства моей вины, дражайшая Юлия Степановна? Или вы мне тоже фотографии предъявите?
Вадим был достаточно смел, надо отдать ему должное – на мгновение былое восхищение его гордым, бородатым профилем вернулось к ней. Но Ленка побыстрее отвела от «моряка» взгляд, дабы ненароком вновь не попасть под его дьявольское обаяние.
Юная сыщица уставилась на бабушку: так, значит, она с милиционерами гналась за Вадимом по лесу после того, как Татарин ударил её, Ленку, камнем по голове. Тут девочка почувствовала, как злобная, холодная тень обиды поднимается у неё внутри. Ну, вот как же так она могла обмануться?! Ведь это были шаги Вадима в тишине ночи, когда громила Татарин держал её у забора и чуть не придушил своими лапищами-руками – значит, Вадим гнался за ней и хотел причинить ей зло. И причинил бы. Если бы Ленка не собрала волю в кулак и не спасла себя тогда.
Тем временем Ленкина бабушка обратилась к участковому:
– Виктор Сергеевич, пожалуйста, встаньте за спиной этого человека, – она указала на Вадима. – Мало ли, что он может вытворить. Он достаточно агрессивен.
Милиционер сделал пару шагов и опустил руки на спинку стула, на котором сидел Вадим.
Последний не обратил на передвижения участкового никакого внимания – он лишь улыбался Ленкиной бабушке своей ослепительной улыбкой. Ленка завороженно глядела на него: во всём его облике было что-то жуткое – он был неизменно красив, но его пристальный взгляд, обращённый на Юлию Степановну, широкая, белоснежная улыбка сквозь густую бороду несли в себе что-то какой-то дьявольский изъян – становилось страшно.
Юлия Степановна посмотрела на Вадима, потом перевела взгляд на остальных и начала говорить:
– Я заподозрила Вадима в то утро, когда он зашёл, чтобы прокатить мою внучку Лену на мотоцикле: они договаривались об этом заранее. Что, кстати, само по себе странно: зачем всеобщему любимчику тратить время на катания с малознакомой тринадцатилетней девочкой. Это, во-первых. Когда Вадим пришёл, мы все сидели на кухне и разговаривали о расследовании. Вдруг спасённый нами пёс начал скулить и рычать. Он явно нервничал, хотя внешне ничего в комнате не происходило. А через несколько минут раздался стук, и в кухне появился Вадим: пёс зарычал ещё громче и угрожающе. К нам приходили разные люди: соседи, друзья Лены с Яшей, и со всеми животное вело себя терпеливо. Но только тут он был полон страха и ненависти. Это меня насторожило. Я назову рычание пса второй, и главной, уликой. Затем были дрова.
Все непонимающе посмотрели на Юлию Степановну, поэтому она усмехнулась и продолжила речь:
– Когда Пётр Степанович рассказывал нам про Кукухина, он упомянул, что в деревне все готовят дрова самостоятельно, и только Михалне и Вадиму их привозят. А позже Вадим якобы просил помощи у моей внучки Лены и ответил ей на предложение прийти ко мне и всё рассказать о Кукухине отказ. Отказ молодой человек мотивировал тем, что ему нужно рубить дрова. Это три.
Она повернулась к Вадиму:
– Твоё пренебрежительное отношение к возрасту моей внучки сыграло с тобой злую шутку.
Вадим рассмеялся. Ленка, пересилив себя, перевела взгляд на Вадима и смотрела на него во все глаза. Он был красив даже сейчас, правда, теперь – Ленка это ясно ощущала – неотразимость «моряка» больше не имела над ней прежней власти.
– Четвёртая улика, – продолжила Ленкина бабушка, – это шум мотоцикла. Когда Вадим зашёл, я ещё не знала толком о его существовании и о том, что он мотоциклист. Последнее выяснилось в процессе короткой беседы с ним в это же утро – я вспомнила одну деталь: незадолго до его появления Вадима на нашей кухне мне был слышен треск мотоциклетного двигателя, стихший где-то неподалёку. Вы сами знаете, что звук транспорта нечастый в общей деревенской тишине. Можно было бы подумать, что он заглушил мотор и пошёл к нашему забору, но по дороге встретил кого-то и остановился на пару минут поболтать. Но у нас большая слышимость: все уличные разговоры отчётливо доносятся через открытые окна. К тому же у меня отличная память, и я прекрасно помню, что в тот момент никаких разговоров слышно не было. А он появился в нашем доме спустя минут пять после стихшего мотора. При том, не забывайте, что начала рычать собака. Она учуяла запах своего обидчика. Всё вышеперечисленное говорит лишь о том, что это время между стихшим мотором и своим появлением у нас Вадим стоял тихонько на нашей веранде и слушал разговор об этом расследовании, который мы вели. Но он не учёл пса, который сразу же учуял его присутствие и рычал всё то время, что Вадим подслушивал.
Пока Юлия Степановна произносила свою речь, выражение лица Вадима менялось: исчезла лучезарная улыбка, губы стянулись в тонкую ниточку, подбородок был задран кверху, а голубые глаза жгли Ленкину бабушку огнём непримиримой злобы.
Тем не менее, Юлия Степановна продолжала:
– Пятую улику, подтверждающую вывод от двух предыдущих, Вадим преподнёс сам, подробно рассказав Лене о своих подработках у Кукухина. Это показалось мне необычным: взрослый парень рассказывает всё малознакомой девочке. Значит, он хотел, чтобы Лена поверила ему, встала на его сторону: ведь тогда его рассказ убедительно бы смотрелся для меня. Это же действительно была прекрасная идея: если кто-то приходит к тебе с золотыми монетами, дабы отдать их тебе в качестве уплаты долга, ты ни за что не усомнишься в честности его намерений. Рассказать о своей работе у Кукухина и выложить часть правды, чтобы втереться в доверие и увести от верного ответа подальше – это было придумано очень ловко.
Ленкина бабушка перевела дух.
– Злодеем может быть человек, смелый и изворотливый и при этом рисковый: выполняющий точную и тонкую работу и положивший в неё два волоса якобы своей вины: ведь тот, кто способен на такую ловкость и жестокость, как кража и издевательство над животными, уж точно не сделает глупость, разговорившись о своей вине. Этим Вадим, главный злодей, лишь подкрепил мои подозрения.
Юлия Степановна вновь обратила взор к Вадиму:
– Ты не учёл собаку, Вадим, и в этом твоя главная и единственная ошибка. В другом бы случае тебя ждал успех. Но уже не сейчас.
Ярко-голубые глаза главного злодея неподвижно смотрели на Юлию Степановну – она спокойно выдержала этот, полный неприязни и злобы, взгляд.
Вдруг – никто не успел отреагировать – Вадим молча вскочил со стула и рванул к окну. В одно мгновение он перелетел через подоконник и оказался на улице – занавеска со звоном отлетела от гардины и метнулась вслед за беглецом, мягко приземлившись на газон за окном.
– Стой! – заорал участковый, вытащил из кобуры служебный травматический пистолет и бросился вдогонку, также через окно. Его помощник, стоявший у стены, и начальник милиции тут же помчались следом. Ленка вскочила со своего стула и вместе с Яшкой прильнула к окнам гостиной вместе с нахлынувшей толпой зрителей.
Началась суматоха – все галдели, что-то выкрикивали, народ, которому не хватило места в гостиной у окон, бросился к выходу на улицу, желая во что бы то ни стало не упустить подробностей погони.
Но погони как таковой не случилось: перепрыгнув через окно, участковый Виктор Сергеевич сбавил скорость, так как раздался дикий собачий лай, а затем сдавленный крик.
– Ай, молодец! – Ленка услышала возгласы Виктора Сергеевича. Он радостно оглянулся на подоспевших к нему сослуживцев. – Крепко держит! Отомстил, друг? Ай, молодца!
– Вот и конец спектаклю, – тихо произнёс довольный дед Петя, наблюдая, как найденный ребятами и уже достаточно окрепший пёс стоит сверху на лежащем навзничь, постанывающем от боли Вадиме и крепко держит его зубами правое плечо.
Глава девятая, или короткое, но важное послесловие
Через несколько дней эту историю быстро разнесло по округам и весям местное «сарафанное радио», и одним солнечным утром в дом деда Пети пришли незнакомые мужчина и женщина.
Пёс радостно бросился им навстречу, отбивая хвостом в такт своим взволнованным повизгиваниям, – это оказались хозяева собаки. Позже они рассказали нам, что о найденном псе узнали через рассказы о разгроме боёв Кукухина городскими приезжими. А объявлений они не видели. На что Юлия Степановна резонно заметила, что за мотоциклом деда Пети с Ленкой и Яшкой на борту, скорей всего, ехал другой мотоцикл, хозяин которого методично отыскал и оборвал все наклеенные ребятами сообщения о найденном животном.
Ленка с грустью вспомнила красивые голубые глаза Вадима и его победоносную, широкую улыбку, поблёскивающую белыми зубами среди завитков светло-русой бороды, как у моряка дальнего плавания…
Она поняла тогда, что именно так смутно тяготило её душу во всей этой влюблённости в Вадима. Это был тихий голос интуиции, предостерегающей об опасности, исходящей от человека с пронзительно ярким до неловкости взглядом – ведь в общении с хорошим, порядочным человеком даже такая хрупкая вещь, как первая любовь, не будет сопровождаться неясной тяжестью на сердце. Да и вообще, нужно всегда и везде слушать себя, так как внешность может быть очень обманчива – теперь-то уже Ленка это действительно знает.
Ещё Ленка и Яшка хорошо поговорили с Фёдором и Тимофеем. Они – ребята, впрочем, и не сомневались в этом – оказались отличными парнями, и вся компания провела после много интересных и весёлых часов вместе. Федя и Тимофей рассказали – теперь уж нечего было опасаться – что они знали о Вадиме с самого начала. Практически с того дня, когда встретились с Ленкой, Яшкой и Юлией Степановной у песчаного карьера с раненым псом. Одним вечером Фёдор и Тимофей, как обычно, лазили по деревне в поисках приключений. И оказались у заброшенного магазина. Ребятам вздумалось проникнуть в него и сделать пустующее здание своей тайной базой. Они искали лазейку внутрь, но всё было заколочено. Тогда ребята решили обойти здание, и перед ними открылась неожиданная и пугающая картина: они не сразу узнали в парне всеобщего любимчика деревни, Вадима, с дьявольски злорадным выражением лица тащившего за верёвку вниз, в подвал, изо всех сил упирающегося пса, визжащего и хрипящего от усердия. Картина была просто ужасающая, и мальчишки притихли от изумления и страха, поэтому Вадим, который был занят псом, их не заметил. Леденящий душу страх сковал их, поэтому ни Фёдор, ни Тимофей решили никому не говорить об увиденном: мало ли, до Вадима дойдут слухи о том, что они его застукали, – теперь ребята знали о его страшном «скелете в шкафу» и меньше всего хотели, чтобы жестокость Вадима отразилась на них. А когда они обнаружили в карьере того пса, то сразу поняли, в чём дело и решили побыстрее унести его из деревни и вылечить, так как знали, что собаке не сдобровать, если Вадим её засечёт.
Кстати, о Вадиме, Татарине и Кукухине, которые, сразу после памятного вечера с разоблачающей речью Юлии Степановны, были переведены в следственный изолятор для ожидания суда. При обысках в старом бакалейном магазине, в подвале которого проходили бои без правил, милиция нашла блокнот, исписанный аккуратным почерком главного организатора: в нём содержалась основа «осиного гнезда» – записи по всем финансовым делам Кукухина и списки, позорные списки, имён зрителей клуба, которые делали ставки на несчастных животных. Этот список был позже вывешен во всех публичных местах деревни, вроде магазинов и автобусных остановок. И его так и прозвали – «позорный список».