Тот ноябрь побил все рекорды по количеству осадков в день. Непрекращающиеся ливни затапливали улицы, сопровождаясь по ночам громкими раскатами грома и яркими молниями. Выход людей из дома в тот месяц обязательно сопровождался печально-раздраженным вздохом и никак не обходился без зонта и дождевика.

У меня эта погода вызывала какое-то страшное опасение той тишины, которая возникает после всех бурь. Ноябрьские дни я провел дома в тупом напряжении, размышляя о сущности бытия и источниках хаоса.

На тот момент мне исполнилось 23 года. Я окончил университет полгода назад и оставался безработным лодырем в доме отца и матери. Я подрабатывал, рисуя на заказ картины, однако чувствовал себя отсоединившейся ячейкой общества, выброшенной во взрослый мир и вынужденной одиноко бродить по нему до конца своих дней. К 23 годам я сильно разочаровался во взрослой жизни: за все время я состоял всего в одних отношениях, причем я даже не заметил, как они начались (вероятно, по инерции); спустя два года, которые прошли для меня словно в тумане, она меня бросила, но я и не сильно расстроился, стоит отметить. Подобно любовной истории складывались мои дела и в остальных сферах жизни: учился я нормально, не то что бы отлично, но и не безобразно; с родителями поддерживал контакт скорее по привычке, нежели от искреннего желания быть с ними; в профессиональном плане мне могло бы повезти- мне предлагали несколько вакансий- однако из-за завышенных ожиданий и слишком больших амбиций я упустил все шансы.

Но этот пасмурный ноябрь подарил мне нечто большее, чем все предыдущие месяцы моей жизни вместе взятые. Было ли это даром или проклятьем…?

Хмурый и без настроения, с огромным зонтом в правой руке и пакетами для продуктов в левой, впервые за неделю я вышел из дома в магазин. Все было как обычно: те же полупустые полки, тот же грязный ноготь кассирши, указывающий на сумму покупки на кассовом аппарате. Я вышел из магазина в еще более угнетенном настроении, однако перед светофором я резко замер, но не от красного света, а от того, что прямо перед пешеходным переходом стояла она.

Я узнал ее сразу же, в одно мгновение, мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы удостовериться в том, что это она. Долгие годы я искал ее образ среди сотен прохожих, а теперь, найдя, я стоял как вкопанный, не зная куда себя деть.

Она стояла как ни в чем не бывало, без зонта, в легком платье не по погоде с накинутым на плечи плащом. Капли дождя беспощадно спускались на ее хрупкие плечи, окутывали ее волосы, однако, казалось, она чувствовала себя очень комфортно в этих суровых условиях. «Как же это похоже на нее!» Она несильно изменилась. Как и тогда, в средней школе, от одного ее вида все мои предплечья покрывались гусиной кожей и дыхание останавливалось. Не исчезло и ощущение необузданной дикости ее красоты. Ее каштановые волосы отросли и казались такими же непослушными, как и 10 лет назад. Тонкая шея, уверенная осанка и привычка трогать мочку правого уха. Я улыбнулся. Она была прекрасна. Даже наблюдая за ней со стороны спустя долгое время с нашей последней встречи я чувствовал то же самое, что и в восьмом классе- странное возбуждение и непосильный страх перед ее красотой.

Я не знаю, сколько я так стоял, завороженный ею, не способный пошевелиться. Однако все это время светофор бездушно отсчитывал секунды до ее ухода, а я всем телом чувствовал, как мои легкие наполняются тревогой и одиночеством.