Темно-серый цвет ее матовых глаз преследовал меня всю жизнь. Ее запах, похожий на аромат леса после дождя, остался у меня в голове и давал о себе знать февральскими бессонными ночами.

Впервые я ее встретил в школе. Мне было 10, как и ей.

Это была до необычайности красивая девочка, в мутных глазах которой таилось нечто загадочное и недоступное для окружающих и этим пугавшее больше Марианской впадины или легенд о Лохнесском чудовище.

Она появлялась в школе раз через раз, что удивляло меня, поскольку я переносил все ее действия на себя, и, если бы я осмелился прогулять уроки, мать непременно бы об этом узнала и наказала жестким ремнем. Однако ее никто не наказывал- по ней это было видно. Я знал, чувствовал, что за ее пропусками стоит нечто большее, чем просто нежелание учиться. Справедливости ради, стоит сказать, что она вовсе не входила в круг безалаберных троечников-хулиганов. Он училась хорошо и много читала. К слову, она всегда носила с собой какую-нибудь книгу с множеством закладок и заметками на полях.

В классе она всегда вела себя отстраненно и почти не общалась со сверстницами, за что удостоилась прозвища «тихоня». В душе я сильно злился на ребят за то, что они так ее обзывали, но вступиться за нее у меня не хватало душевных сил. Об этом я жалею до сих пор бессонными ночами. Стоит сказать, она вообще мало говорила. Но не из-за маленького словарного запаса или необразованности, а скорее из-за отсутствия необходимости в этом. Порой, ее тишина говорила больше, чем слова окружающих.

Дерзкое поведение этой зеленоглазой девочки, смешанное с ее таинственным молчанием, производило необычайное впечатление на меня. Сейчас я могу точно сказать, что это была влюбленность, но тогда мне казалось, что я сошел с ума. Во время школьных занятий она часто пристально смотрела на меня, и я чувствовал ее взгляд на своей спине. Я знал, что она не сводила с меня глаз все 40 минут урока, однако это отнюдь не означало, что она по-особенному ко мне относится. Я не раз видел, как подобным взглядом она прожигала спины моих одноклассников, и от одного этого вида сотня мурашек пробегала по моему позвоночнику. От ее холодного взгляда непроизвольно хотелось спрятаться, он внушал естественный страх, и поэтому физически она меня отталкивала, но все мои мысли крутились только вокруг нее. Весь мир уходил у меня из-под ног каждый раз, когда я встречался с ней взглядами. Она долго и пристально всматривалась мне в глаза, и я неизменно первым уводил свой взгляд в страхе, что она узнала о моем самом большом секрете и самой сильной слабости-одержимости ею.

Красота этой девочки была по-особенному целомудренна и чиста, сравнима с утонченностью Евы. Так что никому из нас и в голову не приходило представлять себя рядом с ней. Мы с друзьями никогда не обсуждали ее- смеялись над ее подругами, но на разговоры о ней между нами было негласное табу. Но сейчас, спустя многие годы, оглядываясь в прошлое и вспоминая, как мои друзья смотрели на нее исподтишка, я уверен, они, как и я, были готовы пойти на ужаснейшие вещи, лишь бы приблизиться к ней.

Она исчезла из моей жизни так же резко, как и появилась в ней. Просто в один день восьмого класса она не пришла в школу. И на следующий день. И больше она никогда не появлялась в стенах этого здания.

Но несмотря на ее таинственное исчезновение, она не уходила из моей головы: ее образ прочно застрял у меня в мыслях и не давал мне покоя даже после выпуска из школы. Сначала после ее ухода, ошеломленный и растерянный, я всеми силами пытался найти ее, отыскать какие-то ее следы: ненароком я спрашивал о ней у учителей, своих родителей, у одноклассниц, однако никто четкого ответа мне дать не мог. Светлана Викторовна, наша классная руководитель, в ответ на мои расспросы сказала: «Видишь ли, у людей случаются в жизни разные ситуации и иногда их невозможно контролировать». Сначала я сильно разозлился, потому что ничего не понял, но после этого я прекратил поиски. Не знаю, почему, но я отчетливо чувствовал ее взгляд в этот момент, будто бы остерегающий меня и запрещающий мне нарушать границы ее личного пространства.