Годовой абонемент на тот свет

– Удивительно, что небольшая пилюля вызвала такой эффект. Винни Пух, который опустошил все ульи в округе, не испытывал такой жажды, – заявил мой профессор и залпом осушил еще одну бутылку.

В столовую спустились Маша и полковник.

– Саша, ты заболел? – забеспокоился Маневин. – Весь красный, потный!

– Все нормально, – сказала Маша и сделала страшные глаза.

Юра посмотрел на нее.

– Понял, нам не стоит спрашивать Александра Михайловича, почему он похож на помидор, который парился в бане! Ой!

Я бросила взгляд на лицо Маруси и поняла, почему Юрец испугался. Думаю, жена ему потом наедине объяснит, что кое-что не стоит объявлять во всеуслышание.

– Запеканочка, – пропела Нина, вынося из кухни блюдо. – Господи! Что с вами?

Глава 7

– Все отлично, – сказала Манюня, – нет повода для беспокойства!

– Ой! Прямо жуткий вид, – пролепетала Пантина, – живот размером с гору!

Я решила вмешаться:

– Полковник никогда не отличался стройностью. Он крупный мужчина. Но он представитель сильного пола и не должен походить на комара!

– Зря подлизываешься, – мрачно сказал Дегтярев, – потом поговорим, обсудим кое-что тет-в-тет! Лоб в лоб. Между прочим, за последний год от постоянной нервотрепки, из-за отсутствия спокойствия что дома, что на службе я здорово похудел! Весы показали потерю четырехсот граммов.

– Кое-кто, наверное, не пописал перед тем, как взвеситься, – заявила Нина, – весы надо использовать утром после посещения туалета, не выпив ни граммулечки воды. А еще нужно выдохнуть воздух, тогда есть шанс увидеть не катастрофически жуткую цифру. Лучше взвешиваться после душа, когда вся грязь смоется. Но волосы надо высушить, мокрые очень тяжелые!

– Чтобы не разжиреть, ешьте поменьше на ночь, – заявил Юра.

Он положил себе на тарелку здоровенный кусок запеканки, щедро полил его жирной рыночной сметаной и продолжил:

– На мой взгляд, полковник выглядит прекрасно. Тощий слон не кузнечик. Лично мне слон нравится больше насекомого. А то, что Дегтярев сейчас цвета бешеного огнетушителя, так… Ой! Маруся, ты меня по ноге стукнула.

– Прости, милый, нечаянно задела, – сквозь зубы процедила жена.

– Слон дома – беда! – поддержала пустой разговор Нина. – Вот кузнечик полезен, он издает мелодию, от которой убегают мыши.

– Да ну? – поразилась Маша. – Впервые о таком слышу.

– В Интернете можно кузнечковую музыку скачать, – уточнила Пантина, – найду и покажу.

– Отлично, я африканский слон, – рявкнул Дегтярев, – с огромным, как кажется Нине, брюхом. Что еще приятного сообщите?

– Александр Михайлович, я не о вас говорила, когда упомянула про живот, – возразила Нина.

– Чудесная отмаза! – мигом разгневался толстяк. – Я всегда приказываю людям: говорите мне правду! Одну правду и только правду!

Я сразу вспомнила студента Пашу. Ох, не понравится Дегтяреву, если у нас дома такая личность появится.

Александр Михайлович продолжал:

– Я готов обсуждать любые проблемы открыто! Могу критично к себе относиться.

Я уставилась в тарелку. Ну-ну, только скажи полковнику что-то, идущее вразрез с его мнением, жив не будешь.

– Не о вас говорила, – остановила Дегтярева Нина, – а о профессоре! Ваше пузечко, как всегда, бешеным арбузом торчит, пуговичка на пупке расстегнута. А Феликс стройный, как он ухитрился за столь короткое время омячиться?

– О… что? – переспросил Юра.

– Омячиться, – повторила Нина, – стать похожим на мяч. Хотя нет, сейчас уже на воздушный шар. Ой! Феликс стремительно толстеет! Прямо распухает, как тесто!

Я посмотрела на мужа и ахнула.

– Что это?

– Ух ты! – восхитился Юра. – Живот у него больше, чем у Маруси на девятом месяце.

Я вскочила.

– Ты заболел? Тебе плохо? Температура! Скорей несите градусник! Дегтярев, тащи твой аппарат для измерения давления. Быстрее!

Домашние забегали, как тараканы, испуганные внезапно вспыхнувшим на кухне светом.

Я взяла мужа под руку, довела его до дивана и уложила.

– Как твое самочувствие?

– М-м-м, – простонал супруг.

– Инсульт! – заголосила Пантина. – Речь пропала. Бегу вызывать «Скорую».

Маша кинулась к профессору:

– Феликс, улыбнись!

Он скорчил гримасу.

В глазах Манюни метнулось беспокойство, но она включила профессионала.

– Нет ни малейшего повода для волнения!

– Да, да, да, – зачастил за спиной Маруси ее муж, – лечат все, даже то, что у тебя. И мы все-все-все купим!

– Здоровье за деньги не приобретешь, – заявил Дегтярев, подавая мне целых три тонометра.

В глазах Маши засверкали молнии, но Дегтярев их не заметил. Юра же решил приободрить Маневина.

– Глупости! Мы купим для тебя лучшую инвалидную коляску, лифт, который поднимет ее на второй этаж. Мы выучим язык глухонемых, никогда тебя не бросим!

Лицо Феликса стало бледнеть.

– Никакого инсульта нет и в помине, – зачастила я, – по глазам вижу, со здоровьем у него полный порядок. Сейчас давление померяем, и все будет отлично.

Маша навертела на руку Феликса манжету и вскоре молча показала пальцем на аппарат. Двести восемьдесят на двести восемьдесят!

Я чуть не упала. Но Маруся сохранила спокойствие.

– Надо повторить.

Через минуту показания изменились. Триста на двести восемьдесят. У меня подогнулись колени.

– Где ты взял эту фигню? – налетела на Дегтярева Маруся.

– В ванной, – ответил тот.

– Когда в последний раз пользовался прибором? – осведомилась Маша, засовывая в рот Феликсу градусник, который ей подала Нина.

– Лет пять назад, – задумчиво протянул Александр Михайлович, – потом уронил его и больше не брал. Вот еще один аппарат.

– Зачем принес неработающий тонометр? – простонала Манюня, хватая другой черный мешочек. – Нина, посмотрите в аптечке, какие у нас есть лекарства! Только быстро. Сейчас поглядим! О! Муся! Глянь.

Я заставила себя посмотреть на экран: двадцать на десять!

– Что случилось с этим тонометром? – ледяным тоном спросила Маша. – Он тоже рухнул с высоты?

Толстяк начал объяснять:

– После того как тот упал, я купил новый, поставил его в ванной на пол.

– Почему на пол? – удивилась я.

– Чтобы не разбился, – ответил Александр Михайлович, – один уже кокнулся, хватит. И…

Толстяк замолчал.

– Дальше, – потребовала Маша.

– Наступил на него случайно, – признался Дегтярев, – внутри что-то хрустнуло!

– Зачем принес неисправные тонометры? – зашипела Маша.

– Ты попросила! – раздалось в ответ.

Маруся выдернула изо рта Маневина градусник.

– Сорок восемь! Ерунда какая-то. У нас в доме хоть что-нибудь работает?

– Конечно, – отозвалась из холла Нина, – холодильник, кофеварка, котел отопления, слава богу, в порядке.

– Если посадить Феликса на котел и напоить его капучино, лучше ему не станет, – заорал полковник. – В доме бардак! Разруха! Нет хозяйки! Заболеть нельзя! А если свалился, то ничего не пашет! «Скорую» вызвали?

– Нет, – ответила Нина.

– Да почему? – затопал ногами Дегтярев.

– Лекарства ищу!

– Какие?

– Маша сказала: любые.

– И? Они есть?

– Да!

Пантина возникла в столовой с коробкой из-под моих туфель.

– Вот! Сироп от кашля, покупали для Хуча, когда он под дождем промок и простыл. Мазь левомеколь. Она потребовалась Афине, ей дверью хвост прищемили. Йод, зеленка, марганцовка, горчичники, капли в нос. Есть отдельная аптечка Дуняши, но она у ребят в спальне.

– Всем привет! – произнес мужской голос.

Я повернулась к двери, увидела Леню и кинулась ему на шею.

– Любимый!

– Что случилось? – спросил эксперт.

– Феликсу плохо, – зашептала я, – живот огромный.

– Асцит? – предположил патологоанатом.

– Пожалуйста, посмотри на него, – взмолилась я. – Нина, срочно вызовите «Скорую».

– Нет проблем, – сказал Леня, – только в машину за чемоданом сгоняю.

Глава 8

Вымыв тщательно руки, Леня прямо в ванной натянул перчатки, потом посадил на голову обруч, опустил на лицо пластиковый экран…

– Эй! Здесь не вскрытие, – напомнила я.

– Автопилот сработал, – фыркнул эксперт, снял защиту и порысил в столовую.

– Звоню в «Скорую», – крикнула ему в спину Нина, – «ждите ответа» талдычат.

Я решила рассказать другу, что случилось.

– У Феликса давление при последнем измерении было двадцать на десять.

– Он труп, – коротко сказал Леня, усаживаясь около профессора, – или аппарат квакнулся. Второе в нашем случае вероятнее. Феликс вполне симпатично выглядит.

– А живот? – возмутилась я.

– Хм, – протянул Леня. – Что он жрал?

– Ничего, – ответила я, – только собирался ужинать.

– И что приготовили?

– Творожную запеканку с курагой, – отрапортовала Пантина.

– Надеюсь, кусочек для меня остался, – облизнулся эксперт.

– Человек умирает, а ты про еду, – возмутился Юра.

– На погибающего профессор не похож, – констатировал Румянцев, – давайте температуру померяем.

Маша снова засунула в рот Маневина градусник.

– Витамины! – осенило меня.

– Какие? – деловито осведомился Леня.

– Для повышения сопротивляемости организма инфекциям и вирусам, – подсказал Юра, – не хотим Дуняше грипп принести.

– Прививку надо сделать, – посоветовал эксперт. – М-м-м, как запеканочка пахнет.

– Поселок Ложкино! – заорала в трубку Нина.

Леня взял со стола инструкцию к витаминам и начал ее изучать.

– Не Мошкино, Ложкино, – надрывалась Нина, – разуйте уши!

Несмотря на беспокойство, которое камнем лежало на сердце, мне стало смешно. Интересно, как выглядят разутые уши и во что они были обуты?

– Не Кошкино! – вопила Нина. – Ложкино! Чем вы едите? Нет, не Вилкино! Не Ножкино! Пальцево? Вы руками жрете? Во! Верно, машина нужна сюда. Как можно быстрее! Ну народ! Мошкино, Кошкино! Они с трудом поняли, куда надо ехать.

– Руководство читали? – спросил Леня.

– Конечно, – кивнула я, – одну штучку нужно принять вечером. Запить стаканом воды.

Леня потряс перед моим носом книжечкой.

– Не сомневаюсь! Кое-кто просмотрел только первую страницу! На вторую не заглянул.

– Какой смысл тратить время на рекламу? – пожала я плечами.

Леонид сунул мне руководство.

– Огласи вслух! Вот с этой строки.

Я покорно принялась читать:

– «Каждый вечер принимайте по одной штуке до ужина. Стакан воды…»

Я остановилась.

– Дальше, – приказал эксперт.

– Текст на страничке закончился, – объяснила я.

– Ты дошла до слов «стакан воды» и отложила инструкцию? – не отставал Румянцев.

Я молча кивнула.

– Сделай одолжение, – промурлыкал эксперт, – дочитай предложение до конца.

– Если тебе так хочется, возражать не стану, – вздохнула я. – Не понимаю только, чем это поможет Феликсу. «Стакан воды…

Я перевернула страничку.

– …ни в коем случае пить нельзя. После употребления «собачки» категорически запрещается принимать жидкую пищу или воду в течение суток. Чай, сок, кофе, суп тоже вызовут активное разбухание средства. Оно увеличится в объеме, заполнит всю брюшную полость. И чем больше вы выпьете жидкости, тем сильнее будет эффект».

– Ничего себе! – ахнула Маша. – Впервые о таком слышу. Если невозможно пить-есть двадцать четыре часа, то как принять следующую дозу? Мусик! Тебе всучили нечто непотребное.

– Любезные мои, – тоном лектора завел Леонид, – иммунитет человека – тонкий инструмент, далеко не до конца изученный. Нет лекарств, которые могут его повысить, потому что никто пока не знает, как и зачем его поднимать. Единственное, что могу посоветовать: не курить, заниматься физкультурой, не пережирать, обливаться холодной водой, не унывать. А от вирусов купите мазь в нос. Она простая, давно изобретена. А еще лучше прививка от гриппа плюс здоровый образ жизни!

– У Маневина нет инсульта, – заликовала я. – А как ему опять стать стройным?

– Содержимое желудка может эвакуироваться двумя путями, – забубнил Леонид, – или опуститься, или подняться. Используя лексикон вашей Нины, сообщу: выход либо через задние, либо через передние ворота. До нижних все доберется через несколько часов. До верхних намного быстрее.

– Ой, Феликс до сих пор градусник во рту держит, – опомнилась я и поспешила к дивану. – Милый, ты слышал, о чем мы говорили?

Муж покачал головой.

– Подушка, – догадалась я, – ты лежишь неудобно, голова в середину провалилась, а боковые части поднялись и закрыли тебе уши.

– Феликс, садись, – закричал что есть мочи Юра.

Профессор приподнялся.

– Полный порядок, – заорала Маша, – ты здоров. Живот скоро исчезнет.

– Все проходит, – философски заметил Леня.

– Отдай градусник, – велела Маша. – О! Сорок девять и два! Кто ему опять запихнул сломанный термометр?

– Не помню, – соврала я.

– Градусник в порядке, – возразил Леня, рассматривая прибор, – только он для животных.

– Точно, – засмеялась Маша, – вот же я какая, забыла, что сама вчера этот термометр в попу Хучу засовывала. А сегодня не сообразила, что в руках держу. И почему собачий прибор оказался в человеческой аптечке?

– Я нашла его в гостиной утром, – пояснила Нина, – и на место положила.

– Вымыли? – спросила Маша.

– Зачем? – пожала плечами Нина. – Нет, просто сунула в коробку.

– Так он в попе Хуча побывал! – возмутилась Маша. – В нашем доме все всегда вверх дном.

– А не надо собачьи термометры расшвыривать, – вставил словечко Дегтярев.

Маневин подпрыгнул и кинулся в туалет.

– О! – подвел черту беседе Леня. – Опять используя словарный запас Нины, отмечу: верхний выход заработал! Вот и славно, теперь мы можем спокойно побеседовать об агентстве «Нюх». Нам нужен офис!

– «Нюх» теперь «Тюх», – хихикнула Маруся.

– Помещение есть, – тут же перевел беседу на другую тему полковник.

– Правда? Дорогое? – поинтересовался Леня. – Далеко от нас? В каком районе?

– Дармовое, – заявил полковник, – мы ни копейки не заплатим.

– По бартеру, – догадался эксперт, – но тут сразу возникает несколько проблем. Мне нужна лаборатория, вода, газ, ну и так далее. И что от нас потребуют в ответ? Я не верю в человеческую бескорыстность.

Дегтярев нахмурился:

– Кто шеф?

– Вы, – ответил Леня.

– Помещение двухэтажное, – завел полковник, – конечно, лабораторию придется оборудовать, предстоят траты на ее оснащение. Остальные кабинеты готовы. Между прочим, на моем месте теперь сидит Коля Разломов.

– Здорово! – обрадовался Леня.

– Мы с ним уже договорились работать в тандеме, – объяснил полковник. – Коля в нашем агентстве теперь внештатный сотрудник, по-тихому заплатим ему денежки. А у меня останется все, что как у начальника было: доступ в базы, ну и так далее.

– Супер! – восхитился эксперт. – Шеф, вы мозг! А где находится офис? Адрес?

Дегтярев показал рукой на эркер:

– Там!

– Понятно, что не здесь, – улыбнулся Леня, – не в столовой.

– Посмотри в окно, – приказал Александр Михайлович. – Что ты видишь?

– Двор, – заявил Леня, – снег, сугробы. Слева гараж.

– А справа? – проявил нетерпение полковник.

– Деревья!

– За ними что?! – потерял самообладание Дегтярев.

Леня всмотрелся вдаль.

– Плохо видно. Темно. А фонари не горят.

– Гараж ты разглядел, – окончательно разозлился полковник.

– Нет, – признался эксперт, – просто знаю, что он там есть!

– За елями находится гостевой дом, – пришла я на помощь приятелю, – ты туда никогда не заходил. Не знаю, зачем мы его построили, который год он пустует. Если кто приезжает пожить, то всегда селится здесь на первом этаже. Помещение в саду зря пропадает. Когда мы купили участок в Ложкине, я, наивная, поверила дизайнеру, что нам необходимо здание для гостей. Сейчас понимаю: меня просто развели на лишние траты. Ой, лучше не вспоминать про прораба, про обман со счетами. Хотя домик получился милый, расположен вдали от основного здания, к нему можно попасть через отдельную калитку. Тот, кто обоснуется в нем, может жить, не встречаясь с хозяевами. И, что очень удобно, наш участок последний на улице, дальше соседей нет. Зато там есть небольшая площадка, которую можно использовать в качестве парковки.

– Прекрасное место! – воскликнул Дегтярев. – И это наш офис!

Я обомлела, Маша тоже не нашлась что сказать, стало тихо. Из санузла вышел Феликс.

Я встряхнулась и поспешила к мужу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – сказал Маневин, – прости, дорогая, больше не стану принимать лекарство, которое ты купила. Оно меня чуть не задушило.

– Даша просто не прочитала инструкцию, – сдал меня Леня, – в ней написано: ни в коем случае не пить воду после приема таблетки.

– Да ну? Правда? – удивился супруг. – Милая, ты не изучила как следует руководство?

И тут весьма вовремя зазвонил мой телефон. Бросив скороговоркой:

– Прошу меня извинить, дело очень важное, – я схватила трубку со стола и кинулась в спальню, слушая на ходу юношеский голос.

– Это я, Павел! Вы сегодня приезжали к нам. Прислуга ушла. Один я тут с бабушкой. А ей очень плохо! Прямо совсем! Вызвал «Скорую», а ее нет! Помогите! Пожалуйста!

Потом он закричал:

– Врачи приехали! – и отсоединился.

Я вошла в спальню, решила лечь спать, подошла к кровати и вздрогнула. По подушке растеклось большое пятно крови. Понадобилось время, чтобы понять: это или Мафи, или Афина утащила втихаря со стола кусок пирога с вишневой начинкой и решила с комфортом полакомиться им. Из груди вырвался стон, я отправилась в кладовку за чистым бельем.

Глава 9

Звонок вонзился в голову, как горячий гвоздь в кусок масла. Я села на кровати, не открывая глаз, нашарила на тумбочке трубку и спросила:

– Кто там?

– Помогите, – зарыдали в ответ, – пожалуйста! Мне очень страшно! Боюсь! Они телефоны выключили!

Я разлепила веки и увидела часы – четыре утра.

– Приезжайте ко мне, – плакал кто-то, – приезжайте!

Я потрясла головой.

– Вы кто?

– Павлик!

– Кто? – не сообразила я.

– Паша!!! Внук Зинаиды Львовны!

Я проснулась.

– Доброе утро.

– Помогите!

– Что случилось?

– Зина умерла!

Только неожиданностью звонка можно объяснить мой следующий на редкость глупый вопрос:

– Совсем?

– Да, да, да, совсем, – забился в истерике парень, – я один тут. То есть мы с бабушкой. Но ее нет! Вернее, она есть! Но это не она! Пожалуйста! Сделайте что-нибудь.

– Хорошо, я приеду, – пообещала я.

– Скорей, а то я с ума сойду, мне плохо, – зарыдал парень, – боюсь покойников.

Я хотела сказать, что опасаться надо живых, мертвый ничего плохого тебе не сделает, но вовремя прикусила язык и начала одеваться. Сейчас раннее утро, народ еще не едет на работу, я потрачу на путь минимальное время.

Зевая и поеживаясь, я добежала до гаража, села в машину и быстро добралась до особняка Комаровых. В нем горели все окна, во дворе сияли фонари.

– Родители вернулись? – спросила я у Павла, когда тот открыл дверь.

– Нет, – всхлипнул он. – Почему вы так решили?

– Свет везде горит, – пояснила я, снимая угги.

– При свете не так страшно, – признался Павел.

– Давай сядем где-нибудь и спокойно поговорим, – предложила я.

– В столовой, – сказал студент. – Хотите кофе?

– Не откажусь, – ответила я. – Редко пью его, но сейчас прямо надо капучино.

– Умеете машину включать? – спросила Паша, когда мы вошли в кухню.

– Кофейную? – удивилась я. – Надо на кнопку нажать.

– Сварите нам тогда, – протянул Павел.

Я посмотрела на него.

– А сам почему не хочешь?

– Не умею. Не мужское это дело – готовкой заниматься, для грязной работы прислуга есть. Сделайте кофе, – выпалил Паша.

На пару секунд я замерла, потом подошла к агрегату, точь-в-точь такой стоит и у нас. Павел пребывает в стрессе, не понимает, что нагрубил женщине, которая сорвалась в четыре утра с постели, чтобы ему помочь. Да мне и не трудно ткнуть пальцем в нужную картинку на фасаде прибора.

– Расскажи, что случилось? – попросила я, входя в столовую с чашками в руках.

– Отец офигел, – возмутился Павел, – придрался ко мне безо всякого повода. У него с бизнесом сейчас плохо, вот он и истерит. Визжит, как идиот: «Тратите много денег! Сократите расходы!» Вчера он приперся совсем поздно, чуть меня не убил, с порога завопил: «Я проверил счета! Ты сегодня потратил двадцать тысяч!» Я уточнил: «Рублей. Не евро. Разве это много?» Он вроде успокоился, уже без ора спросил: «Куда деньги дел?»

Павел отхлебнул кофе и поморщился:

– Фу! Дрянь прямо. Надо побольше кофе класть. И не сладкий.

– Сахар нужно самому положить, – пояснила я.

– Вы прямо как отец, – возмутился Павел, – он тоже вечно визжит: сделай сам.

Я молча слушала избалованного мажора. Почему одни дети вырастают умными, трудолюбивыми, любят родителей, всех членов семьи, стараются помочь тем, кому плохо, а другие становятся махровыми эгоистами, считают, что все обязаны поить их шоколадом, да еще жалуются, что приготовили невкусный напиток? Наличие или отсутствие денег в семье никак не влияет на ситуацию. Я знаю людей, которые родились с золотой ложкой во рту, с пеленок их обслуживали няньки, горничные, в школу возили на машине, исполняли любые их желания, летом отправляли в Италию-Испанию, но они выросли работящими и самостоятельными. Не надо думать, что в обеспеченной семье всегда вырастает такой, как Паша. Но и мысль о том, что бедность кует гения, человека высоких моральных принципов, тоже неверна. До сегодняшнего утра в моем рейтинге людей, с которыми мне не хотелось пить вместе чай, находился Федор Глазов. Федя учился на одни двойки, воровал у детей все, что видел, врал, как дышал, принес массу горя родителям, пил, принимал наркотики, женился столько раз, что я и не помню. В придачу он завел армию детей, с которыми не общается. К сорока двум годам он вдруг бросил нюхать и жевать всякую пакость, в очередной раз завел семью, которая оказалась на удивление крепкой, родил мальчика, неожиданно полюбил малыша и воспитывает его. Мать, которая в свое время заработала из-за похождений сыночка пару инфарктов, и отец-инвалид теперь не могут нарадоваться на Феденьку. Не пьет! Ура! Не хватается за кокаин!!! Ура! Ура! Какой чудесный мальчик! Он занимается своим сыном! Ура! Ура! Ура! Родители помалкивают о том, что Федя нигде не работает, его жена тоже. Содержат сыночка, невестку, внука, покупают продукты, одевают малыша. Феденька клянется предкам в любви и отбирает у них пенсию плюс весь дополнительный заработок. Да, да, пожилая пара не бездельничает. Мать, учительница, бегает день-деньской по частным урокам. Отец – кондитер, печет дома торты на заказ.

А самая уважаемая мной девушка родилась в семье, где, кроме матери, никого не было. Девочка ходила в обносках с чужого плеча, ее за бедность травили одноклассники, они смеялись над рваными туфлями и застиранными платьями. Но девочка не обращала внимания на злость окружающих. Она окончила школу с золотой медалью, ухитрилась без блата поступить в МГУ, заработала там красный диплом. Сейчас Елена – успешный адвокат, она окружила свою маму заботой, закидала шубами, возит ее за границу.

Под стать ей Юрий, сын олигарха, тот в детстве горя не знал, но родительские деньги его не испортили. Юра – компьютерщик, зарабатывает столько, что потратить не может. Не в деньгах дело, не в златом тельце. А в чем? Нет у меня ответа на сей вопрос.

Сегодня Федор свалился с высшей ступени рейтинга людей, которые вызывают у меня брезгливость. Его место занял Паша.

Парень тем временем рассказывал, что стряслось вчера вечером в их доме. Поскольку большая часть его речи была посвящена тому, какой у него злой, жадный отец и глупая, невнимательная к сыну мать, я передам содержание беседы вкратце.

Илья потребовал от сына ответа, куда тот дел двадцать тысяч рублей. Павел удивился: отчитываться за копейки?! Ну поел в ресторане с приятелями, угостил всех. Было бы о чем говорить! Не два десятка тысяч евро спустил! Маленькую сумму в деревянных.

Отец невероятно разозлился и рявкнул:

– Если сам не заработал, не смей даже десять рублей ерундой называть.

Павел обозвал его скрягой, высказал ему все, что думает о родительской жадности, и привел в пример своего одногруппника, которому добрый папенька купил «Бентли», вручил кредитку и только радуется, если сыночек сотую пару ботинок ценой в троллейбус себе покупает.

И тут началось такое! Анастасия, как всегда, не вышла в столовую, чем-то занималась на своей половине, небось тапки стразами оклеивала. Зинаида Львовна попыталась утихомирить сына и внука. Куда там! Илья отвесил Паше затрещину. Тот кинулся на отца с кулаками, повалил его на пол. В драке победил Павел. Илья кое-как встал и направился к двери. Молча.

– Так тебе и надо! – завопил ему в спину сын. – Жлоб! Подавись своими деньгами, не нужны они мне.

Илья остановился, обернулся и сказал матери:

– Вот оно, твое воспитание! Сколько раз ты говорила парню: «Твой отец высшее образование получать не захотел, лень ему учиться, достичь чего-то. На тебя надеюсь, хочу, чтобы все мои подруги и соседи знали: в нашей семье есть приличный умный мальчик, который институт окончил, родню не опозорил». Я знал, что он дерьмом в результате вырастет.

И у бабушки, которая всегда владела собой, снесло крышу. Она налетела на сына, высказала тому в очередной раз, что думает о нем, неудачнике без высшего образования, скупердяе, который затравил родного сынишку.

Илья ушел. Зинаида свалилась на диван. Паша поправил одежду, сел смотреть телевизор, потребовал от горничной подать кофе, итальянское масло, французский сыр. Примерно через час, когда он слопал очередной бутерброд с дорогим санкционным продуктом, в гостиную вернулся Илья и спокойно произнес:

– До меня наконец дошло: ни сын, ни мать своего кормильца-поильца не уважают, любви к нему не испытывают. Но это не мешает им пользоваться моими деньгами. Может, я жлоб, но уж точно не мазохист. Мы с женой сейчас улетаем.

– Куда? – оторопела мать. – Ночь скоро.

– Зачем тебе знать место нашего пребывания? – усмехнулся Илья. – Прощай, дорогая родня. Живите тут как хотите, но без меня. И, соответственно, без моих денег! Все!

Павел и Зинаида обомлели, а Илья ушел. Спустя минуту со двора раздался шум мотора.

Зина всплеснула руками:

– Что теперь с нами будет?

– Ой, да ладно, – засмеялся Павел. – Отец всегда истерит. Жлоб. Все разговоры у него только о бабле. К утру успокоится! Эй, кто-нибудь, тащите чай! Да откройте коробку макарон от Лодере из их фирменного магазина!

Прислуга не отозвалась.

– Ау! – заорал Павел. – Лентяйки!

Нет ответа.

Чертыхаясь во весь голос, парень соизволил сам пойти на кухню.