Ей послышался едва различимый шепот.
Тряхнув головой, женщина поспешно отступила на шаг – что-то громко и неприятно хрустнуло – и тут же отдернула ногу. Так и думала. Все-таки наступила на кость, и та раскололась и распалась на мелкие части.
Ей показалось, что она услышала всхлип, словно она случайно кого-то напугала или сделала больно.
По спине пробежал холодок. Теперь понятно, что имел в виду отец, когда, напиваясь до скотского состояния, рассказывал о таких вот мертвых
деревеньках, вырезанных и сожженных только лишь потому, что они мешали какому-нибудь богатею, который добывал здесь полезные ископаемые.
– И если бы так, – бормотал он, смачно схаркивая и сплевывая себе под ноги, – я видел одну деревню после того, как всех ее жителей забили как скот, а все из-за птичьего дерьма… якобы из этого дерьма получалось отменное вторсырье для удобрения. Пернатые твари в огромном количестве селились на местных скалах, а жители той деревни считали скалы священными и не позволили чужеземцам начать там работу… нет, ты представляешь, из-за дерьма! – он начинал безумно ржать, а в глазах, если присмотреться внимательно, были злость и слезы. Была ненависть.
Резко развернувшись, она вышла на воздух, глубоко вдохнула. Не стоило труда догадаться, что ждало ее в других хижинах. Здесь не было ничего, что могло бы пригодиться ей.
Только смерть и тишина. Только это.
***
…волны набегали на берег, растекались по песку и снова отступали.
Бесконечный, повторяющийся процесс. Раз за разом, раз за разом. Это могло свести с ума. Нет, это уже сводило.
Есть вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Одна из них – вода.
Попробовал бы умник, придумавший это, просидеть пару недель на необитаемом острове (теперь она в этом окончательно убедилась), питаясь бананами и ягодами, иногда рыбой или сусликами, которых еще нужно было поймать. Спать на деревьях до полной потери чувствительности и забавы ради или просто для того, чтобы поддержать форму, удирать от местных хищников.
Прошло ровно две недели.
Ровно две недели с того дня, как она попала сюда. В жизни ей довелось повидать немало дерьма, но это было чем-то новеньким. Маловато, чтобы сломать, но вполне достаточно, чтобы выпустить на волю то, что она так глубоко запрятала. Где же еще собственным демонам разгуляться, как ни на Богом забытом острове.
Женщина сидела на песке под пальмами, разделывая очередного мелкого грызуна.
За пару недель старые раны поджили, впрочем, за это время она успела приобрести парочку свежих.
Метаморфоза была на лицо: одежда пообносилась, правая рука перебинтована, безнадежно спутанные и грязные волосы, по цвету теперь напоминавшие ржавчину, собственноручно коротко обрезаны, кожа приобрела бронзовый оттенок, и на ее фоне зеленые глаза выделялись особенно заметно. Это если не считать глубоких безобразных порезов на губах, покрытых корочкой запекшейся крови. Вправленный палец распух и не гнулся. Со стороны она могла показаться скелетом. Или монахом-буддистом, дорвавшимся-таки до высшей ступени нирваны. Осталось только найти симпатичное гнездышко в прибрежных скалах и уютно разместить там свой тощий зад, добровольно подвергнув себя неспешному процессу мумификации.
Она поморщилась, поняв, что полосонула по пальцу. Лихорадка, подхваченная на четвертый день пребывания на острове, вроде бы отступила, хотя ее все еще знобило, но дышать было легче, да и передвигаться тоже.
За это время она успела исследовать большую часть острова. Несколько раз забраться на возвышенность у южной оконечности и провести там пару ночей и дней, пытаясь засечь хотя бы малые признаки человека. Именно там она и убедилась, что ее нога уже ступала на этот остров когда-то. Пусть с того дня и минуло двенадцать лет из которых счастливыми были только последние пять. Перекрыв мыслям доступ в запрещенном направлении, она силой вернула их в нужное русло, тоесть, к проблемам насущным. А подумать определенно было о чем. Проблемы множились и явно усложнялись. Находившаяся у женщины рация сдохла на вторые сутки. Как она и предполагала. Она отправилась к месту крушения. Превозмогая тошноту и отвращение повторно облазила все побережье и, конечно же, не нашла ни черта.
Возвратилась в лагерь, согласившись со своим внутренним я, что ей придется продолжить ждать, либо начать зажигать сигнальные костры, выдавая свое местоположение. К этому варианту она собиралась прибегнуть только в самом крайнем случае. За поиски пропавшего судна уже, наверняка, взялись. Значит, совсем скоро на острове объявятся люди – ей остается только ждать и разрабатывать план. Она собиралась воспользоваться случаем. Оставалось только продержаться до появления «спасателей». Если, конечно, не случится еще чего непредвиденного.
Распотрошив грызуна, женщина вытерла нож о штаны и спрятала его за пояс. Костер уже разгорелся, осталось только нанизать тушку на палку.
Странно, но мучительного голода она почему-то не испытывала. На борту судна ей постоянно хотелось есть и пить. Здесь же проблем с водой не было. В глубине острова не было никаких источников, никаких тебе водопадов и озерец с кристально чистой пресной водой. Ее фляга опустела примерно тогда же, когда сдохла рация, правда, ей повезло, и она обнаружила кокосовые пальмы, а затем и бамбук. Чтобы есть, приходилось охотиться.
Не то, чтобы она была большим мастером. Выручал, как обычно, папаша со своими советами, который, кстати, повадился появляться сразу после заката. Он подсаживался к ее костру, располагаясь в позе лотоса, вытаскивал из карманов полоску бумаги и мешочек с табаком и принимался крутить самокрутку.
Вот и сегодня явился. Странно, она ведь думала, что лихорадка прошла.
Через силу запихав в себя жареное мясо, пережевав и кое как проглотив, она сидела прислонившись спиной к дереву, то и дело вздрагивая от ветра и чувствуя, как на горячем лбу проступает испарина, следила за неторопливыми движениями его рук.
– Что, пригорюнилась, Змейка, – промурлыкал он себе под нос, когда оторвался, наконец, от насвистывания какой-то идиотской мелодии. – А, Змейка? Я вижу, ты совсем загрустила.
Она смотрела, как его пальцы равномерно распределяют табак по всей площади бумаги, как он поддерживает ее снизу большими пальцами.
Женщина прошептала:
– Я, кажется, сто раз просила не называть меня так…
Он усмехнулся, не отрываясь от своего занятия и не поднимая на нее глаза, пропел дурашливо:
– Скажите, как ее зовут?
– Ни слова более…
– Ну, хорошо. Как пожелаете, госпожа Гюрза. – Он свернул бумажку вместе с табаком, держа ее большим и указательным пальцами, и принялся крутить, добиваясь нужной ему плотности. – Может, все это – настигшая вас расплата? Как считаете?
– Заткнись, – прошипела она, крепче обхватив себя руками. – Ты – мертв и не можешь читать мне нотации. Так что свали к хренам собачьим.
Он дурашливо высунул язык, потом вытянул губы трубочкой и завыл, высоко задрав голову.
Она поморщилась:
– Да заткнись же ты…
Папаша резко перестал выть.
– Да ты сама вежливость. И всегда такой была.
– А ты всегда был пьяницей и скотиной, тебе повезло, что успел сдохнуть прежде, чем я тебя прикончила.
Усмехаясь, он покачал головой, отодвинув клеящийся край бумаги, смочил его языком, покрутил между пальцами и вдруг замер. Она с каким-то неприятным чувством заметила, что он смотрит на нее. Его глаза были тусклыми, неживыми… глазами мертвеца.
Он сказал:
– Они тут со мной, Гюрза.
Женщина нахмурилась:
– Что ты несешь?
– Хочешь их увидеть? Я ведь могу привести их – твоего мужа и сына, ты только скажи…
– Может, ты уже заткнешься гребаный вонючий ублюдок?! – заорала она, вскочив так резко, что спугнула стайку птиц, спавших в ветвях деревьев.
Пламя костра колыхнулось от порыва налетевшего ветра. Кроме нее здесь больше никого не было, ни единой живой души.
Голова закружилась, в глазах моментально потемнело. Упав на колени, она закрыла руками лицо, начав раскачиваться из стороны в сторону. Он прав. Это – расплата. «Они» приходят, чтобы свести ее с ума. Ей хотелось плакать, но слез не было. Была только боль и злость, да такая, что перед глазами все темнело.
Она повалилась на бок, положив голову на колючую траву. Закрыла глаза.
Через некоторое время откуда-то из темноты раздался тихий голос,
Напевающий, и это не был голос папаши:
Ты мигай звезда ночная,
Где ты, кто ты – я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной…
Она крепко зажмурилась. Замолчи… прошу тебя замолчи…
Но голос пел, то удаляясь и затихая, то становясь очень громким, таким, что ей казалось, что его обладатель вот-вот появится из темноты. Но он не появлялся.
Как бы она не хотела, он оставался там, в темноте. Ее любимый мертвец…
Сейчас он тоже был там, повторяя одни и те же слова, раз за разом, снова и снова, усыпляя, гипнотизируя ее.
Женщина закрыла глаза. Глубоко задышала. Ее внутреннее «я» вырвалось из тела и понеслось в джунгли, полетело на голос. Но, как обычно, не смогло найти его.
Голос был везде, в деревьях, в траве, в камнях и в ветре. Голос был в ней. Шевелил ее губы, заставляя напевать старую детскую песенку, напевать до тех пор, пока она не впала в забытье, провалившись в какую-то вязкую пустоту, и парила там до тех пор, пока снова не увидела отца.
Он стоял в пустоте и не просто стоял, а опирался на нее, как обычные люди опираются о стену, и попыхивал самокруткой.
Она приблизилась к нему.
– Почему ты стоишь? – спросила она удивленно.
– Почему ты барахтаешься, как букашка?
– Я не могу встать.
– Можешь, попробуй.
– Нет, не выходит. Проклятье… дай же мне руку.
Он отрицательно покачал головой.
– Гребаный ублюдок, – выругалась она.
Отец паскудно улыбнулся и вдруг рявкнул:
– Сука, прием! – а потом стал нести всякую ахинею, – как насчет того, что нам не поздоровиться! Думаю, это вычтут из твоей доли, – и уже совсем другим голосом, – и насрать… здесь есть все, что нам нужно, братан позаботился, когда был в прошлый раз. Никуда их «мясо» не денется, а ты….
– Лучше проснись, – шепнул ей призрачный детский голос.
– Да! – отец замолчал и вдруг гаркнул уже своим голосом. – Поднимай уже свою ленивую задницу, Гюрза! Время не ждет!
Она распахнула глаза и тут же сощурилась от дневного света, ослепившего ее.
Пошевелилась, приподнялась, огляделась.
Солнце уже стояло в зените. Какого черта? Она, что, проспала полночи и полдня, свернувшись калачом под пальмами?
Но что происходит? Откуда голоса? Или ей показалось?
– …шевели долбанной задницей, сучка, или я вышибу тебе мозги!
Гюрза упала на землю и выглянула из-за травы.
Берег с белым песком, голубое небо, бирюзовая гладь океана – поистине безмятежная картина рая и, чуть левее…
Она не могла поверить своим глазам.
Моторная лодка. А возле нее шесть человек. Четыре мужика и две девицы. Одну из них как раз хватают за волосы и швыряют на песок. Очень грубо. Пинок по животу заставляет ее сжаться в комок и заскулить, а ублюдка, избивающего ее, грязно выругаться.
– Давай-давай! Пошевеливайся! Я уже задолбался кататься на этой посудине. Мне нужна передышка…. делаем дела быстро, усекли? Нам еще предстоит долгий путь домой…
Дальше Гюрза слушать не стала. Наскоро покидав в мешок вещи, забросила его за плечи и, чуть углубившись в джунгли, побежала вдоль линии берега. Совершенно очевидно, что эти ребята прибыли сюда не на поиски Быка или Гюрзы. Это какие-то левые ублюдки. Пираты или нет, но это был ее шанс. Шанс выбраться отсюда. И будь она проклята, если не воспользуется им.
***
Глава 3. Логово девяти драконов
Катер был, причем неплохой. Быстроходный. Стоял на якоре меньше, чем в двухстан метрах от берега. Небольшой, юркий, на таком удирать от погони самое то, если, конечно же, у преследователей не будет чего-нибудь помощнее. Разглядеть, что там творилось на борту, было практически невозможно.
Гюрза залегла в траве на невысоком холме, наблюдая поочередно, то за катером, то за находящимися на берегу людьми. Трое пиратов и трое заложников. Какого черта им тут нужно? Она слышала ругань и крики.
Двоих заложников поставили на колени. Третьего, вернее третью, молоденькую темноволосую девчонку, один из пиратов схватил за волосы и швырнул на песок, тот самый, голос которого она услышала сразу же, как только пришла в себя.
Раньше она уже видела, как он избивает ее. За что можно получать такие побои? Только за неповиновение. Девчонка сопротивлялась из последних сил, но куда ей против трех здоровенных мужиков. Хотя двое других сейчас и не думали вмешиваться.
Именно поэтому Гюрза и решила, что этот козел старший.
Она видела, как он присел на корточки перед девчонкой и достал из-за пояса пистолет. Прижал дуло к ее виску и что-то сказал. Девчонка отпрянула и быстро замотала головой. Двое других пленников сидели тихо как мыши. Они понимали, что лучше не дергаться и, конечно же, были рады, что сейчас находятся не на ее месте.
На ее месте. Гюрза стиснула зубы.
Вспомнился ласковый голос Быка. То, как нежно он произносил ее имя, пока одной рукой прижимал ее голову к полу трюма, запустив пальцы в ее волосы, а другой – стаскивая с нее штаны…
Женщина передернула плечами.
Девчонку тем временем поставили на колени рядом с остальными заложниками. Недолго она выкаблучивалась. Стоило только пригрозить оружием. Эти сволочи умели запугивать. Такой сорт зверья был ей очень хорошо знаком. Они признавали лишь силу и ничего кроме нее. Большинство из них готовы были продать мать родную за бухло и наркоту. Конченые твари. Жалости они не заслуживали, как и сострадания. Но бросаться на них с одним только ножом – сущее самоубийство, граничащее с высшим идиотизмом. Ей нужно было дождаться удобного момента. Интересно все-таки, за каким хреном они притащились на этот остров? И зачем здесь пленники?
Кажется, Гюрза начинала догадываться.
Также, как и она, пираты ждали.
Спустя пару часов, ее догадка подтвердилась, другой катер и впрямь показался из-за отвесных прибрежных скал. Она видела, как на первом судне подняли флаг. Подавали условный знак.
Прибывшее судно встало на якорь. Гюрза с трудом различала мельтешение на борту, увидела, как на воду спускают шлюпку и как в нее забирается несколько едва различимых фигур. Шлюпка отделилась от судна и, набрав ход, резво направилась в сторону берега, где новоприбывших уже давно ожидали.
Люди высадились на берег. Их было четверо, все крепкие ребята и все при оружии. Вперед выступил один. Коренастый, с бритой головой. С такого расстояния черты лица разглядеть было трудно.
Коренастый заговорил со старшим.
После коротких переговоров, старший махнул рукой одному из своих, тот поднял с земли троих пленников и подтолкнул их к только что прибывшим пиратам. В том, что это были именно они, Гюрза теперь не сомневалась.
Их главарь схватил белокурую девчонку и стал рассматривать, потом яростно зажестикулировал. Послышались крики.
Старший что-то ответил.
Гюрза нахмурилась, поняв, что что-то не так. Ну, давайте же, наставьте стволы и перестреляйте друг друга, ублюдки.
Но нет, кажется, дело приняло куда более серьезный оборот, потому как коренастый вдруг швырнув девчонку под ноги старшему и вытащил оружие. Приставил к ее голове и что-то выкрикнул.
Девчонка взвыла и попыталась отползти, но он выстрелил. Фонтаном брызнула кровь. Она дернулась и ничком рухнула на песок. Вторая девушка закричала, рванувшись к телу, но ее отшвырнул назад один из пиратов. Третий пленный – парень – оставался на месте. От страха его, похоже, парализовало.
Ребята с обеих сторон схватились за оружие. Послышались крики и ругань.
Гюрза напряженно всматривалась, пытаясь предугадать, что будет дальше.
Коренастый лысый тип поднял руку, в которой держал оружие, и сделал быстрое движение. Она поняла, что он приказывал опустить оружие. И отнюдь не своим ребятам.
Пираты медлили. Старший выполнил приказ первым. Увидев это, остальные двое проделали то же самое. Тогда коренастый тип махнул одному из своих, тот подошел и передал ему какой-то предмет. Что-то вроде мешка. Деньги, догадалась она. За пленников.
Коренастый перешагнул через тело мертвой девушки и издевательски потряс мешком перед лицом старшего, пихнул ему мешок, повернулся спиной и махнул своим, приказывая сматываться.
Подталкивая только что купленных пленников, трое пиратов вместе с ними забрались в шлюпку, один остался в воде и оттолкнул ее от берега.
Тут-то Гюрза и заметила фигуры, выходящие из леса и берущие пляж и оставшуюся на них троицу пиратов в кольцо. Их было не меньше пятнадцати и все при оружии.
– Да это же засада, – прошептала она с усмешкой, – вы, придурки, попали.
Что было дальше, она увидеть не смогла.
За спиной послышались шаги. Женщина резко обернулась – вот же хрень! – в лицо ей летел приклад автомата.
Гюрза едва успела увернуться. Приклад впечатался в камень в нескольких сантиметрах от левого уха.
Подкравшийся и напавший пират оскалился, обнажив рот, полный гнилых зубов. Замахнулся во второй раз. Гюрза рванула на него, вцепилась в оружие с другой стороны, резко потянула и, упираясь ногой в его брюхо, перебросила пирата через себя. Такой прыти от нее не ждали. Раздался выстрел, переполошивший всех птиц на близлежащих деревьях. Оружие отлетело в сторону.
Краем уха она услышала крики, доносившиеся с берега, а сразу за ними и пальбу. Разбираться было некогда. Сукин сын, напавший на нее, вскочил на ноги и ринулся вперед прямо таки с нечеловеческой скоростью. Гюрза выхватила нож, но едва успела замахнуться, как он сшиб ее с ног. Стиснул могучими ручищами, впечатал спиной в дерево.
Задохнувшись от боли, Гюрза перехватила нож обратным хватом и по самую рукоятку всадила его в спину пирата.
Здоровяк взвыл, выплевывая слюну и обдавая ее волной отвратительного смрада. Хватка тут же ослабла. Она выдернула нож и ударила снова, на этот раз прямо в шею. Лезвие, направленное отточенным движением, легко вошло с одной стороны, и его конец тут же показался с другой.
Брызнула кровь. Пират пошатнулся и, не отпуская ее, повалился вперед, придавив своим телом. Почва под ногами была не ровной, поэтому они кубарем полетели вниз, сминая траву и перемалывая бока о попадающиеся на пути камни и корни деревьев.
Ей повезло, она оказалась на нем, когда на дне овражка они припечатались к большому камню. Гюрза услышала хруст костей. В глазах потемнело от удара.
Скатившись с туши, она обессилено упала на землю. Потянулась рукой к правому боку, чувствуя неладное. Потрогала, поднесла пальцы к лицу. Кровь. С трудом приподняла голову. Майка на том месте начала темнеть.
Вот же мать твою…..
Нет… она просто не может сдохнуть так…. здесь.
– Эй, давай сюда! – услышала она чей-то голос.
Быстрые шаги по траве. Над ней склонились чьи-то лица.
– Ни хрена себе. Эта сука убила Малыша!
– Ах, ты ж мразь! – ее пнули по заднице. – Смотри, шевелится еще, сучка!
Гюрза сплюнула сгусток крови.
– Зря ты это с Малышом, – прошипел один из пиратов. – Ох, зря.
На сей раз увернуться не вышло, и удар прикладом все же отправил ее в небытие.
***
– Ну что, сволочи, вот мы и дома!
Гюрза открыла глаза и ощутила холодок, прошедший по спине.
Над ними нависала гигантская арка, спаянная из листов железа, ржавого и покореженного. Черт, только не это…
Катер на котором ее и других пленников вывезли с острова принадлежал Батисте – тому самому лысому и крепкому типу, застрелившему бедную девчонку, чьи парни устроили засаду и перебили торговцев людьми. Они прибыли в порт около получаса назад, и, честно говоря, Гюрза надеялась оказаться где угодно, но только не здесь.
Местный порт оказался крайне оживленным местом. Многолюдным. Слышались крики, ругань и смех. Люди всевозможных рас и вероисповеданий сновали по пристани и по пирсам. Появлялись из проходов и исчезали в переулках, больше напоминавших темные крысиные норы, пробитые в гигантской стене, построенной из листов железа, бывших когда – то, вероятно, обшивкой всевозможных судов, гигантских и крошечных, военных и гражданских, потонувших, брошенных, ограбленных. И не только их.
– Разве это возможно? – услышала она слабый, полный испуга голос темноволосой девушки. Той самой, которую тогда избивал на острове один из пиратов.
Гюрза молчала. Ей было нечего сказать. Если бы она прежде не бывала тут, она бы подумала, что спятила. Логово Девяти Драконов и двенадцать лет назад было впечатляющим местом, а уж теперь стало поистине грандиозным. Грандиозным и чудовищным одновременно.
Их судно продержали от силы полчаса. По-видимому, капитан был на короткой ноге с местными портовыми службами, если те вообще здесь имелись. Пропустили их беспрепятственно.
Катер двинулся меж двух каменных пирсов, направляясь прямиком к гигантской арке, одной из трех, расположенных в стене. Тяжелые железные ворота поползли вверх, поднимаясь из мутной зеленой воды, открывая перед ними длинный тоннель, в котором тускло светились неоновые лампы.
– Загоняй! – заорал кто-то, и катер тронулся, погружая их в сумрак тоннеля.
И снова это место напомнило ей бывшую военную базу. Пленники вертели головами, изумленно пялясь по сторонам. Гюрза же смотрела только прямо.
Тусклый рыжеватый свет выхватывал из темноты движущиеся тени людей. Они передвигались по навесным мостам, появлялись и исчезали в проделанных в стенах ходах. Голоса здесь отлетали от стен и плавали в душном воздухе закрытого пространства. Пахло водорослями, застоявшейся водой и тиной. Где-то вдалеке вспыхивали искры от работы сварочного аппарата. Слышался характерный звук.
– О, Господи, – прошептала темноволосая девушка. Чуть прищурив глаза, Гюрза метнула взгляд влево – в воде находился какой-то предмет, едва уловимо покачивавшийся на расходившихся от катера волнах. При таком освещении она не сразу поняла, что это тело человека, плавающего среди мусора. Девушка зажала рот руками. Парень, сидящий рядом с ней, сильно дрожал.
В конце тоннеля замаячил свет – точно такие же ворота ползли наверх,
пропуская их внутрь.
– Добро пожаловать в Логово Девяти Драконов, ублюдки! – заорал какой-то пьяница, сидевший на мостике, свесив с него босые ноги и отсалютовал им полупустой бутылкой.
Логово Девяти Драконов. Дом, немилый дом.
Свод тоннеля остался позади, явив им то, что Гюрза за прошедшие двенадцать лет так и не смогла забыть, даже при всем своем желании. Нигде в мире не возможно было отыскать столь поразительное и столь отталкивающее место.
По старой памяти женщина мысленно провела маршрут и не ошиблась. От самых ворот катер повернул в нужный канал и поплыл по нему меж двумя гигантскими постройками, сотворенными из ржавых металлических листов, дерева, ткани, сетей, арматурин и прочего мусора. Больше всего эти постройки напоминали стены гигантского каньона, на дне которого протекает река. И за прошедшие годы, каньон этот только разросся.
Не поворачивая головы, одними глазами Гюрза блуждала взглядом по открывшемуся виду.
Слева и справа от них пролегали широкие улицы – набережные, тянущиеся вдоль канала. По ним сновали люди, великое множество.
Грязные, вонючие улочки, темные и мрачные помещения и проулки выплевывали и всасывали в себя людей, таких юрких и быстрых, точно они были муравьями, а все это место их гигантским муравейником.
Люди занимались каждый своим делом.
Гюрза заметила мальчишку, сидящего на прилавке магазинчика, на витринах которого громоздились кучи всякого хлама, видела бежавшего тощего парня в одних шортах, босиком с огромным тазом, в котором плескались чьи-то потроха. Какая-то пожилая женщина сидела в парикмахерской размером с крошечную кабинку. Во рту у нее дымилась сигарета. На голове красовались огромные розовые бигуди. Слышались крики детей. Сигнал велосипеда. Кто-то ругался, пел, хохотал, сморкался, улыбался – их было так много, что казалось, все эти строения движутся сами по себе.
Казино, бордели, работающие практически в открытую нарколаборатории, закусочные и фабрики – все это громоздилось на тесных улочках странного города практически в полной темноте. Дневной свет не достигал этих мест, поэтому здесь постоянно горели лампы и фонари.
Гюрза подняла голову. Между двумя зданиями было переброшено множество мостиков, по которым передвигались люди, сновали туда и обратно. На длинных протянутых веревках висело застиранное белье, тянулись связки проводов со свисавшим с них мусором. Мокрые улицы, окутанные мраком какой-то безысходности, были пристанищем таких же, похожих на призрачные тени, людей. И даже одна мысль о том, на чем вообще держатся все эти конструкции, заставляла поежиться. Вероятнее всего, на честном слове.
Женщина посмотрела вперед.
Через двести метров канал раздваивался. Катер свернул вправо и проплыл под аркообразным мостом, окончательно подтверждая ее догадки на счет того, куда их везли. Гюрза заметила детей, следивших за ними с балкончика одного из зданий, следивших внимательно, но без любопытства. Они напомнили ей маленьких крысят, затаившихся в ожидании.
Наконец, катер остановился у одного из самодельных причалов.
– А ну, вставайте! Давайте-давайте, шевелите задницами! Хорош кататься, живо – живо! – заорал Батиста.
Они поднялись со скамей и пошли вслед за пиратом, первым оказавшимся на набережной. Сбежать не представлялось возможным.
Люди Батисты окружили их кольцом и повели к ближайшему переулку. Гюрза старалась не угодить в кучи мусора и дерьма, лежавших прямо на улице. Она прекрасно знала, что от нее самой сейчас исходит запах, но до вони, царившей на улицах этого города, ей было далеко.
Бросив случайный взгляд на водосточный желоб, она заметила ползавших там крыс. Они жрали дохлую кошку. Деловито и методично. Женщина отвела взгляд.
Где-то впереди слышался шум. Они вступили в темный переулок. Все двери здесь были открыты, в помещениях за ними было абсолютно темно, но это не значило, что место было необитаемо. Из темных проемов и из окон на них смотрело множество глаз. Вспыхивали огоньки сигарет, освещая на мгновение лица мужчин и женщин. Их запавшие темные глаза, неотрывно следовали за идущими. Вспыхивали и гасли лампочки. Что-то потрескивало. Кто-то всхлипывал. Кто-то стонал.
Идущая перед Гюрзой девчонка вдруг шарахнулась в сторону, налетев на одного из ребят Батисты.
– Спокойно! – гаркнул тот.
– Мне показалось там что-то сидело… там… в проеме, – она ткнула пальцем на одну из темных дыр, – оно потянулось ко мне…
– Не показалось, – ответил пират, хмыкнув, – на то мы и здесь, чтобы в сохранности доставить ваши задницы до места назначения.
Так вот оно что. Пираты следят не только за тем, чтобы «товар» не сбежал, они также следят за тем, чтобы «товар» этот никто не подпортил и не спер.
Чья-то рука легла на плечо. Гюрза вздрогнула и обернулась.
Тихий женский голос прошептал:
– Добро пожаловать в ад, здесь тебе самое место…
– А ну пшла вон! – рявкнул другой пират, шедший за Гюрзой.
Рука тут же исчезла. Растворилась в темноте.
По дну переулка протекал мелкий ручеек. Их ботинки шлепали по воде. Звук нарастал, по мере их приближения к концу переулка. Там, в самом конце, маячило множество фигур. И Гюрза знала, что это за место. Они подходили к Квадрату
Распихивая попадавшихся на пути людей, пираты вывели пленников на
огромную площадь – колодец, на дне которой плескалась мутная зеленая вода. В самом центре площади находилось что-то вроде гигантского настила, как и все здесь собранного из всевозможного металлического мусора и окруженного множеством буев и баллонов, наполненных воздухом. Они поддерживали всю конструкцию на плаву. Настил занимал собой практически все свободное пространство и держался на одном месте благодаря огромным корабельным цепям, протянутым от множества столбов и столбиков по всему периметру площади. Попасть на него можно было по мостикам, находившимся на расстоянии двух метров от воды. При движении они едва заметно подрагивали.
Гюрза смотрела, как под ними проплывает множество лонгтейлов, нагруженных всевозможными товарами: вещами, бижутерией, едой и еще Бог весть чем.
Женщины, правившие ими, кричали на тайском, вьетнамском и бахаса, зазывая возможных покупателей. Здесь слышались и другие языки, великое множество. Она даже расслышала свой родной – русский.
Они вступили на настил, и их шаги отозвались металлическим гулом и
растворились в бесчисленном множестве таких же звуков, ибо народ здесь
кишел, точно личинки в подгнившей ране.
Поначалу могло показаться, что покореженный, ржавый и скрипучий настил вот-вот развалится, но впечатление это было обманчивым. Гюрза ступила на настил нехотя, но без опаски. Люди вокруг нее гоготали и перекрикивались. Прямо на «площади» расположился рынок со множеством прилавков и палаток, в которых не только торговали, но и предлагали свои услуги дантисты, лекари, татуировщики, предсказатели и еще черт знает кто. Впереди слева разыгрывался костюмированный спектакль на самодельных подмостках.
– А ну, какая кошечка! – от компании китайцев отделился невысокий типок и совершенно безбоязненно схватил за локоть впереди идущую девчонку. Та дернулась.
– Это товар для Мясника! – отпихнул его Батиста. – Если хочешь, Син, возьми вторую, правда, заплатить придется вдвое больше, чем за обычный товар.
Китаец посмотрел на проходящую мимо Гюрзу. Она не отвела взгляд. На лице китайца медленно расцвела гримаса отвращения.
Батиста, тем временем, встречал множество знакомых. Один из них, крепко слепленный молодец с длинной бородкой, в которую были вплетены крупные жемчужины, махнул пирату рукой:
– Ты все еще жив, сукин сын! А молва гуляет, что Меченый тебя ухлопал!
– Все совсем наоборот, Крам!
Здоровяк хмыкнул:
– Ты бы хоть не так кичился своим товаром!
– А чего мне бояться? Это экономически свободная зона! – хохотнул Батиста в ответ. – Увидимся позже!
Отсалютовав, здоровяк вернулся к своим делам.
– Шевелитесь-шевелитесь!– подгонял идущих пират.
Распихав всех людей в очереди, он навис над сидевшим на коврике молодым и очень худым арабом.
– Здорово, Азиз! – ухмыльнулся Батиста, сверля того взглядом. – Я к Мяснику.
Араб поправил кругленькие очочки, продолжая что-то строчить пером в толстой тетради с пожелтевшими страницами. Милая приверженность старым традициям.
«Секретарь, мать его», – подумала Гюрза и мысленно выдохнула. – «Хорошо, что не прежний».
Араб ответил:
– Здесь все к господину Крайтону. Если ты не заметил.
– Конечно, заметил, – Батиста наклонился чуть ниже и быстро сунул арабу маленький кожаный мешочек, – но мы гости особые, господин Крайтон давно нас ожидает.
Араб бросил взгляд на мешочек, сделал быстрое движение рукой и, тот исчез в рукаве его дишдаша. Затем он что-то чиркнул в тетради и ответил совершенно другим, крайне любезным, тоном: