Освободила Майя Огневика только при одном условии – что он придёт ей на помощь, если ВремеНика придёт мстить. Огневик покривился, но дал Майи собственноручно сделанную зажигалку с тремя щелчками-зовами. Только сейчас зажигалка была не с ней, она лежала где-то в их квартирке.

Майя бросилась в квартирку за зажигалкой. Стоило ей пересечь границу Академии и Студенческого Зоопарка, как она услышала звук разбивающейся вдребезги деревянной двери. ВремеНика ворвалась в Академию.

– Где Она?! – голос богини, словно раскаты грома, разнесся по коридорам.

«Быстрее, – прошипел Мудрус»

Майя спешно перебирала вещи в поисках зажигалки и наконец выудила её. Зажигалка у неё лежала вместе с мешочком разрыв-травы – особым растением, способным разрезать что угодно.

Зажигалка не была особенной или приметной – всего лишь маленький коробок из блестящего металла с выгравированным рисунком факела. Майя открыла крышку и щёлкнула, резко отведя колесико назад. На секунду загорелся золотистый огонёк и тут же погас. Майя попыталась щелкнуть снова и снова, но ничего не сработало.

Перепуганная Майя бросилась назад, пытаясь понять обманул ли её огненный демон или нет. В главном холле Академии она застала столпотворение. Посреди стояла ВремеНика, она всматривалась в лица всех студентов, явно кого-то выискивая. Выискивая Майю. Разглядев в толпе Майю, ВремеНика направилась к ней.

– Стой!

ВремеНика обернулась. Позади неё стояла Лина, её брови были сведены к переносице, взгляд метал молнии. ВремеНика забыла Майю, обратив свое внимание на что-то более интересное по ее мнению.

– Ого, ты всё еще здесь… – выгнула бровь ВремеНика, – Не думала, не думала… твоего отца, конечно, недолюбливают боги за связи с подземельцами… Но ты… Ты предательница в полном смысле этого слова. Предпочла жизнь с подземельцами божественной… Ты совершаешь огромную ошибку, оставаясь здесь…

– Это не ваше дело, вон…

– Как ты говоришь с богиней праматерью?!

– Как хочу! Это моя территория.

– Да я тебя уничтожу, и не посмотрю, что ты моя правнучка!

ВремеНика взмахнула рукой и из-под земли вырвался ком земли. Ком повис в воздухе, а в глазах Лины появился страх.

– Боишься, – улыбнулась ВремеНика, – бойся. Ты даже не можешь зваться богиней. Ты – позорище. Всё, что есть в тебе особенного – длинная золотая коса, за которую отец может утянуть тебя назад. Мог утянуть… И всё. Что ты мне сделаешь?

Слезы навернулись на глаза Лины.

– Поплачь. Это всё на что ты способна. Ты лишь украшение. Побочный эффект. Декоративная девочка. С декоративной жизнью.

Лина собиралась рыдать. Майе даже стало жаль её. А ВремеНика всё на неё наступала.

– О-о-тойди о-о-т н-н-её, – откуда-то из толпы выбрался Иван Л’Филинов.

Все охнули, думая, что он давно покинул Академию. Иван посмотрел на ВремеНику так грозно как мог в своей безразмерной толстовке.

– Ты будешь мне указывать? Да как ты смеешь?!

Иван стоял, не шевелясь и не двигаясь.

– Ты собираешься меня остановить, глупый мальчишка?

– Иван, я же Вам сказала, чтобы вы отсюда уходили!

Иван залился краской, слова Лины его застыдили, но молчал. ВремеНика взмахнула руками, вырывая из земли огромные булыжники, намереваясь ими раздавить Иван с двух сторон.

– НЕТ!

Лина подскочила к Ивану и выставила руки в стороны, образуя слабое силовое поле, пытаясь защитить парня от давления камней. На лбу её выступили капельки пота, лицо исказилось от натуги. Даже её слабых божественных сил не встало для того, чтобы сдержать силу праматери.

– Ты слабая – пропела ВремеНика, – слабая-слабая девочка. Отойди. Не хочу вредить правнучки.

Лина не собиралась сдаваться. Она еще больше сжала зубы и тут корни её покрытых серебряной краской волос засветились, они будто наливались золотом, окрашивая всю косу, каждый волосок в золотой цвет. Золото покрывало собой кожу руки Лины, ногти, ноги, лицо, даже белки её глаз и зубы позолотели.

ВремеНика пришла в замешательство. Но продолжала пытаться раздавить Лину и Ивана. Теперь и на её лице выразилась натуга – богиня нахмурила брови и поднажала. Но теперь её сил было недостаточно. Золото, налившее тело Лины, придало ей сил. Будто эта ситуация пробудила в ней божество, которое спало в ней годами.

Тут коса Лины поднялась с пола сама, будто настоящая змея. Золотые волосы уперлись в камни изнутри и начали выдавливать их назад. Камни начали расползаться, ВремеНика взвыла от злости. Лина напряглась и камни разлетелись в разные стороны, пробив две дыры в стенах Академии.

ВремеНика замерла, встав в боевую стойку – она теперь готовилась к защите, не к нападению. Коса Лины стремительно метнулась к богине-праматери, застав её врасплох, скрутила словно веревка и подняла над полом. ВремеНика пыталась вырваться – не могла. Лина победным шагом подошла вплотную к своей прабабке:

– Убирайся из моей Академии! Если ты хоть кого-то тронешь в этом здании – я раздавлю тебя как грецкий орех, и никто тебя не соберёт, уж поверь мне.

Лина махнула головой, и золотая коса выпихнула ВремеНику со всей силы прочь из Академии, прочь из ядра Земли, прочь в открытый космос.

Толпа расходилась, а Майя так и стояла, открыв рот, не шелохнувшись.

– Эй, псс… – шепнул Майе кто-то.

Майя повертела головой по сторонам и никого не обнаружила.

– Псс, я внизу.

Майя опустила глаза вниз и увидела на носке своей черной туфли-лодочке маленького огненного жука. Жук переливался огненными языками пламени и шевелил длинными усами.

Майя наклонилась и взяла его на ладонь.

– Чего звала? – спросил жук.

Это был огненный демон Огневик, который пришёл-таки по зову зажигалки.

– Ты понимаешь, что я уже давно бы умерла?! Где ты был?!

– Ну не умерла же, – фыркнул Огневик, – знаешь, как далеко лететь с того конца Солнечной системе, с самого Плутона?

– Не знаю, и надеюсь не узнаю!

В голове Майи хмыкнул Мудрус.

– Она больше не вернётся? – в голосе Майи читалась надежда.

– Пффф, надейся. Вернётся. Но теперь она боится.

– Лину?

Огневик кивнул.

– Она вернётся, но не когда ты будешь в Академии.

Огневик расправил огненные крылья-чешуйки и поднялся в воздух на уровне глаз Майи.

– У тебя осталось два щелчка, – прожужжал он и вылетел прочь.

– В смысле два?! Ты мне толком и не помог.

Но демон её не услышал.

Опомнившись от шока, она попыталась вернуться в Студенческий зоопарк, но её не пустили Стражи Мрака. Они встали на входе плотной стеной, не желая пускать её внутрь.

– Пустите, – Майя попыталась их обойти.

Стражи Мрака сделали шаг в её направлении и вновь прегради ей путь. Мало того, стоило другому студенту пройти мимо них, они не шелохнулись. Но Майю пускать они не хотели – ни с третьего раза, ни с пятого.

– Да что ты будешь делать! – топнула ногой Майя и покинула Академию, она направилась прямиком в бурмашину. К ректору Полуночнику. Прямиком через первый подземельный искусственный снег.

В Подземельном мире был снег. Дождь целыми сутками, льющийся из выпускаемых Облачной Фабрикой облаков, в Нижнебурге ближе к зиме превращался в снежинки.

Майя вошла в бур – охраны внутри не было. В коридорах стояла тишина. Майя по памяти дошла до кабинета ректора-губернатора. Внутри стоял какой-то шум. Хрустнула вспышка старинного фотоаппарата, раздался вскрик и звуки сияющий молнии.

Майе не понравился этот звук, особенно крик. Но она толкнула дверь и вошла. Полуночник стоял посреди кабинета, сжимая в руках старинный фотоаппарат. Небольшую коробочку с круглым объективом. Сам фотоаппарат был обтянутую черной кожей, а все металлические детали были из серебра. Это был тот самый фотоаппарат, с которым его почтальон-фотограф, ходил во время обязательной лекции. Дверь в гардеробную Полуночника с пиджаками вновь была открыта. Перед ректором на полу лежала мужская рубашка. Но что-то с рубашкой было не так. Она будто была не из ткани, а из человеческой кожи. Майя была готова поклясться, что видела глаза на воротнике.

Не сдержавшись Майя вскрикнула. Секунда и рубашка стала шелковой. Полуночник испуганно обернулся и увидел её на пороге:

– Что ты здесь делаешь?! – прошипел он, переводя взгляд с Майи на шелковую рубашку.

– Н-н-ничего… – голос Майи застрял у нее глубоко в горле, – она даже забыла зачем пришла.

– Почему ты еще жива?! – возмутился он, – тебя же должна была убить ВремеНика!

– Е-е-её Лина прогнала.

– Как же ты меня достала! Раз не смогла ВремеНика, то убью я!

Полуночник схватился за фотоаппарат. Майя сделала шаг назад, собираясь бежать, но споткнулась об ковер и упала. Полуночник открыл заслонку камеры, навел объектив на девушку и нажал на кнопку. Майя зажмурилась, готовая превратиться в рубашку. Но ничего не произошло.

– Что такое? – пробормотал Полуночник растерянно, – Что не так?

Полуночник снова и снова нажимал на кнопку, но она не работала. Фотоаппарат не щелкал, вспышка не мигала. Губернатор резким движением открыл боковую дверцу на корпусе и взвыл:

– Пленка кончилась!

Он зыркнул на перепуганную девушку, отбросил фотоаппарат и бросился собственноручно её душить. Майя брыкалась, но Полуночник был ловчее.

– Вы… не… можете… меня… тронуть… – просипела Майя, – я… студентка… Академии… Теней…

Полуночник взревел и отпустил девушку. Майя закашлялась, шею саднило от рук ректора.

– Не думай, что учеба в Академии спасет тебя от смерти. Я свистну Гадюке, и она быстренько расправиться с тобой.

– Я расскажу всем про фотоаппарат.

Полуночник рассмеялся.

– Тебе никто не поверит. Это только первый образец. У меня готовиться целая партия на Облачной Фабрике. После того, как ты освободила Огневика – мне пришлось отменить смертную казнь… Но скоро я введу её в более интересной форме. Мучительном существовании в качестве предмета одежды. Знаешь, каким спросом в модных магазинах Подземельного мира будет пользоваться одежда из преступников?!

– Мы еще посмотрим, поверят мне или нет.

Майя бросилась вон из бурмашины. На входе в Студенческий зоопарк она так сурово зыркнула на Стражей Мрака, что они не рискнули вновь ей препятствовать.

Первым делом она бросилась в «Чокнутый Страус». Дверь открыла Василика. Ильи дома не было. Он вновь проводил время с Варварой. Майя топнула ногой и отправилась писать письмо через почтовый холодильник.

Но стоило ей открыть дверь, как она сама обнаружила внутри письмо, адресованное себе. Письмо было от Авы грей Мраковой. Майя скривилась, вспомнив случившиеся накануне, но письмо открыла.

«Дорогая Майя,

Прости за вчерашнее. Я погорячилась. Это было нетактично. Я беру свои слова обратно. По поводу всего… Я просто была в тот день на взводе… сама понимаешь, общение с Ильёй бывает весьма токсичным.

Не держи на меня зла. Я все еще намерена построить с тобой хорошие отношения. Друзья Ильи – мои друзья.

Люблю

Твоя Ава грей Мракова»

У Майи глаза вылезли на лоб, но она вежливо написала короткую записку, что не держит на катастрофолога зла.

Ответ пришёл буквально за секунду.

«Майя,

Ты сейчас занята? Поболтаем?

Твоя Ава грей Мракова»

Майя не хотела болтать. Совершенно не хотела, но в памяти снова всплыла цитата из переписки с Ильи с Авой – «Вот Майя, вроде бы вписывается в твой идеал».

«Ава,

Давай поболтаем.

Майя уайт Сазонова»

Следующие два часа Майя исписала стопку бумаги, переписываясь с Авой. Оказалось, Ава не такой уж и плохой человек. Она увлекалась литературой, прочитав огромное количество художественных подземельных книг и приличное количество надземных. Столько даже Майя не прочла. Кроме того, Ава к своим девятнадцати даже успела поработать в журнале «Оттеняемый» и была рукой главного редактора – Джул блэк Мглинской.

– Ух ты… Как тесен мир, – подумала Майя, поняв, что Джул блэк Мглинская не иначе родственница Вики. Странно, что Вика об этом не упоминала и не гордилась.

Почтовый холодильник снова пискнул. Майя вздохнула – на часах было уже далеко за отбой, и пора было заканчивать разговор с Авой. Она только хотела проститься и пойти спать, но содержание последнего письма сон как рукой сняло.

«Майя,

А чем тебя так привлекает Илья? Он, конечно, парень видный… Но неужели ты купилась на его смазливую мордашку?

Твоя Ава грей Мракова»

И Майя задумалась – она никогда не размышляла, почему ей нравиться Илья. Что её в нем привлекает. Даже себе она не могла ответить на этот вопрос.

«Ава,

Сложно сказать. Ну… мне нравиться то, что у него есть жизненные цели, я не вижу их целиком, но периодически прослеживаю силуэт и вижу то, что ему, как и мне не нравится быть мелкой рыбешкой. Я не позволю после себя остаться черточки между двух дат. И он первый человек в моей жизни у кого я тоже вижу этот огонь и стремление.

Он милый, и на него невозможно злиться (даже если он что-то делает и сильно обижает) потом он так упорно просит прошения что мне становиться стыдно за то, что я такая… вредина.

А ещё с ним приятно разговаривать (да о чем угодно) настроение поднимает, он как солнышко, все сразу уже неважно становиться…

А ещё очень хочется сесть напротив подпереть руками голову и на одном дыхании изложить ему все-все-все секреты на свете. Наверное, также завороженно кролик смотрит на удава перед тем, как его съедят…

С ним правда можно о многом поговорить, он очень понимающий. И не так что поговорил и, как со стенкой, а так что человек тебя поддержит и оставит ощущения того, что ничего не потеряно. И после всех наших разговоров я чувствую себя обязанной, мне очень хочется его поддержать, но ему это не нужно…

Майя уайт Сазонова»

Майя не заметила, как автоматически отправила это Аве.

– Стоп!

Майя открыла крышку, надеясь забрать письмо назад, но оно уже исчезло, растворившись на тысячи снежинок и по подключенному к розетке проводу направилось прямиком к адресату.

– Нет! Нет! Нет! Что я чёрт возьми наделала. Она же не отправит это Илье? Нет? Нет?

«Надейся, – хмыкнул Мудрус»

Майя схватилась за голову и плюхнулась носом в стол.

– Я дурище.

«Заметь, сказал, это не я»

Тут почтовый холодильник пискнул. Майя открыла дверцу с такой силой, что она чуть не сорвалась с петель. Но письмо было от Ильи. У Майи дрожали руки, она представила, что письмо с её признанием в любви попало к Илье и сейчас она прочтет все, что он о ней думает. Она вскрывала конверт с минуту – он никак не поддавался, пальцы не слушались. Наконец, она вынула письмо и выдохнула, это был ответ на письмо о фотоаппарате.

«Майя,

Это очень странная вещь. Во-первых, казнить кого-то не в стенах Облачной Фабрики – нелегально, даже для губернатора. Во-вторых, подобная вещь явно не спроста там спрятана. Завтра утром с 11:00-13:00 у губернатора собрание с министром П.О.Р.Е.Б.И.К.ов на Облачной Фабрике. В буре никого не будет – мы сможем пробраться и посмотреть, что это.

Я же обещал, что помогу

Илья грей Мастеров»

У Майи немного отлегло от сердца. Естественно, это не мешало Аве вскрыть письмо в любой момент. Но пока всё было хорошо. Пока всё было хорошо.

Холодильник снова пискнул.

«Майя,

Не переживай, твой секрет в надежных руках)

Твоя Ава грей Мракова»

У Майи всё оборвалось. Эта фраза не внушала ей доверия. Особенно не внушал доверие смайлик в конце письма. Он улыбался зло и кровожадно. А может она просто опять себя накручивает.

Майя разорвала письмо от Авы и легла спать, веря в лучшее.

Глава 17:

Кража фотоаппарата

В четверг 7 ноября Майя собралась-таки проникнуть в бур Полуночника. С Ильёй или без Ильи. Не возлагая никаких надежд на парня Майя написала коротенькую записку Василике.

Переписываясь с Ильёй Майя, всегда отправляла письма Василики – парень редко отвечал кому-то сразу, максимум недели через две. Илья же вечно был занят. Он вечно гнался за лучшей версией себя. У него была потребность жить, балансируя между крахом и победой – лишь тогда он чувствовал себя счастливым.

Через 20 минут Майя, Илья Василика и Ава Мракова шли по направлению к буру губернатора Полуночника. Последней Майя рада не была.

«Я же не могла ей отказать?» – читала Майя на виноватом лице Василики.

Для баланса во вселенной и жизненной справедливости Майя прихватила с собой Миду, на которую они натолкнулись в коридоре. Илья рад ей не был, но спорить не мог.

Однако от этого Майе легче на душе не стало. Майя топала по покрытой первым снегом площади, пытаясь сосредоточиться. Но вечно шушуканье Авы и Ильи сбивало её с мысли.

– Ах так! – фыркнула Ава, нагнулась, слепив небольшой снежок и запульнула его прямо в затылок Ильи.

– Ты напросилась!

Илья схватил за руки Аву, и они сцепились в шуточной борьбе. Пару секунд они боролись словно танцоры, поднимая сцепленные руки вниз-верх. Илья повалил Аву на спину, но не удержался и плюхнулся вслед за ней, чуть не придавив её своим телом.

Майя заскрипела зубами, пытаясь сохранить эмоциональную гармонию и не взорваться.

«Ты ревнуешь, – хмыкнул Мудрус, – ревнуешь»

«Вовсе нет!»

«Ага, конечно, а ночами думаешь о том, как бы легче тебе жилось если бы Ава случайно скатилась с лестницы… или упала с крыши…»

«Мудрус, давай-ка мы обозначим личные границы. Мои эмоции – это мои эмоции.»

«Просто признай, что ты, как и любой масколикий, в душе жаждешь крови… А на счёт твоего дубового стола – ты же не сможешь перебить всех девушек, которые строят ему глазки»

– Мои драгоценные, – Майя даже не поняла, как начала копировать формулировки своей бабушки, – у нас вроде были дела. Развлекаться вы можете и в свободное время!

Майя закатила глаза. Пошла вперед, случайно толкнув плечом Аву. Через несколько секунд она услышала за своей спиной бег по снегу. Это был Илья.

– Не знала, что ты в этот раз сдержишь слово, – Майе очень захотелось уязвить парня.

– Ну ты же меня попросила, – таким самодовольным тоном, будто никогда не бросал слова на ветер.

– Я много о чём прошу тебя, но обычно это проваливается в пустоту… Ник мне сказал, что «неизвестность» – это точные координаты, не абстрактные. Это губернаторский бур…

– Ник сказал… – передразнил Илья, – у тебя появился новый друг Ник грей Воронов? Не знал, что ты… ТАКАЯ.

– Ревнуешь? – выгнула бровь Майя.

Илья не ответил, закусив губу. Мысленно Майя улыбнулась тому, что поставила его на место. На удивление, перешептывания Ильи и Авы мигом прекратились.

Бур никогда не был под охраной ни Стражей Мрака, ни агентов губернатора. Майе это казалось подозрительным, пока она не вспомнила комнату с душащими пиджаками и содрогнулась. Тому, что могло защититься самостоятельно – не нужна охрана.

– Ты так уверенно куда-то идёшь, – рассмеялась Ава, крикнув Майе, но её никто не поддержал.

– Если в буре что-то и спрятано, то в кабинете самого Полуночника.

Майя просто целенаправленно шла и молилась, чтобы ящик с фотоаппаратом не был заперт на ключ. Кабинет губернатора был открыт, а ящик резного стола с лёгкостью выехал вперёд, стоило Майи потянуть за его ручку.

– Подозрительно легко, – наморщила нос Василика, – тебе не кажется.

Майя глубоко вздохнула, доставая из чехла фотоаппарат.

– Ты думаешь, что Полуночник засунул своё сердце прямо в объектив? – спросила Ава.

Майя остановилась и с ужасом посмотрела на неё, потом перевела взгляд на Илью. Её выражение лица молча спрашивало у парня: «Какого черта ты ей про это рассказал».

– А что? Нам же легче будет найти. Лучше думать четырьмя головами, чем двумя.

Мида отчаянно замахала руками, пытаясь доказать, что голов пять, а не четыре. Но Илья сделал вид, что не заметил.

Майю задевало не сколько то, что он раскрыл их тайную миссию Аве. Сколько то, что секрет, объединявший только их двоих, постепенно становился общеизвестным фактом. Этот секрет, будто маленькая нить, соединявшая только их двоих, постепенно обрывалась.

– Нет, я не думаю, что там сердце…

Майя отвертела лампочку вспышки – внутри ничего не было. Открыла объектив, заглянула в глазок – но там везде было пусто.

Поняв, что ничего интересного их не ждёт – все остальные разбрелись по буру. Ава, однако, осталась в кабинете ректора, что Майи очень не понравилось. Она ходила от одной стены к другой, то и дело поглядывая на Майю. Наконец она добралась до двери, ведущей в гардеробную Полуночника с заколдованной одеждой.

– А там что?

Любопытная Ава потянула на себя ручку.

Майя просто не надо было ничего делать. Просто смотреть, как какой-нибудь предмет одежды душит Аву. Как её лицо краснеет, белки глаз наливаются кровью, а конечности белеют, пальцы постепенно слабеют, а на шеи остаются фиолетовые синяки.

– Стой, – Майя одернула Аву, потянув дверь на себя и вновь закрыв её, – не надо туда ходить.

– Ну ладно, – пожала плечами Ава.

«Ты прав, я не могу убивать каждую, кто строит Илье глазки, – сказала Майя Мудрусу».

Майя вновь вернулась к изучению фотоаппарата. Она распахнула отсек с пленкой, вытащила катушку и начала изучать кадр за кадром, перебирая их пальцами.

«Теплее, – подсказал в голове Мудрус, – теплее, ещё теплее. Жарко. Прям очень жарко.»

Майя остановилась на одном из кадров пленки, на самом последнем, она различила силуэт настенных часов. Приглядевшись, она даже могла разглядеть там время. Минутная стрелка циферблата раздвоилась. Первая её половина показывала 11, вторая 2. А под самым циферблатом на небольшом табло застыло электронное время 16:66.

– Нашла! – радостно завопила Майя.

Илья и Василика тотчас примчались к ней, каждому хотелось рассмотреть находку.

– Там с боку на циферблате какая-то пометка… не видно. Дай-ка сюда.

Илья забрал у Майи фотоаппарат. Засунул пленку обратно, так чтобы нужный кадр расположился прямо напротив окошка объектива и заглянул в глазок.

– Что-то есть?

– Пока нет.

Илья попытался покрутить линзы, которых у фотоаппарата было целая дюжина. С каждым прокрутом раздавался звучный щелчок.

– Ого, – Илья с шокированным лицом оторвался от глазка, передавая фотоаппарат Майи, – это нужно видеть своими глазами.

Майя перехватила фотоаппарат у парня и заглянула внутрь. Линза затемнила кадр настолько, что изображение вообще исчезло, зато теперь проступили надписи и символы, которых не было видно до этого. Они будто светились в темноте.

– Там новая подсказка… вот только ничего не разобрать, качество плохое.

Фотоаппарат перешёл в руки к Миде, но и она ничего не смогла разобрать, лишь со знанием профессионала покивала головой и передала фотоаппарат следующему.

– Нам нужно снова во дворец 23 губернаторов. Если у нас получиться прокрасться туда ночью с фотоаппаратом…

– Не выйдет, – вздохнул Илья.

– Пффф… Почему? Пройдем через тайный туннель в Зале Каминов и в город…

– Дворец 23 губернаторов сильно охраняется… если в город выбраться ночью и можно незамеченными, пересидеть ночь в кафе или куда-то сходить, то чтобы пробраться в историческое здание нужно как минимум приобретя билет. Через окно или подвал ты туда не попадёшь. А студент, который должен не покидать пределы Академии, подозрительно смотрится стоящим у билетной кассы…

– Но мы не можем ждать четыре года… когда закончиться обучение.

– Не можем, – согласился Илья, – но…

– Но что?

– Мария Сергеевна… – Илья виновато почесал шею, – обещала мне лично добиться разрешения и выпустить меня и моих друзей в город. Официально. На мой день рождение.

– И когда же этот великий день?

– В январе… В последнюю неделю января.

– Такой бедненький, – фыркнула Ава, – не знает когда у него день рождение.

– Знаю, – пожал плечами Илья, – только говорить не хочу. Я не люблю этот праздник. И этим все сказано.

Майя еще покрутила линзы, рассматривая уже все окружающее через странные линзы. Она в который раз сменила линзу и навела объектив на Илью. В глазке появился силуэт Ильи. Но с ним было что-то не так. Его силуэт будто всасывал в себя энергию тех, кто находился рядом.

– С этой линзой что-то не в порядке… – почесала затылок Майя, —

– Что именно? – Василика подошла и взяла у Майи из рук фотоаппарат, направив на Илью и Аву, о чем-то шептавшихся и смеющихся.

– Душа Ильи, как будто… как будто съедает чужие души…

– Здесь нет души… – тихо сказала Василика, сочувственно переглядываясь с Ильёй. Ава от него отшатнулась и похлопала по плечу. Казалось, что все понимали, что происходит, все кроме Майи. Она, как всегда, оказалась в той части общества Ильи, которое он не посвящал в свои тайны. Майю уколола ревность.

Теперь она признала – она ревновала Илью. Ревновала его к каждой девушке, которой он улыбался, к каждой с которой обменивался хоть двумя словами, к каждой с кем он просто оказывался рядом. Ревнуют не из-за наличия плохих качеств в душе, а из-за неуверенности и боязни потерять человека.

Майя думала, что к Никите у неё была неразделенная любовь. Только сейчас она поняла, что ошибалась. Неразделенная любовь – это про осознание. Смотреть на человека и осознавать – у вас никогда ничего не будет. Никогда.

Майя и не заметила, отчего Ава с Ильёй вновь залились смехом. Ава будто считала ревность Майи и сказала Илье:

– Ты осторожней, а то Майя испепелит тебя взглядом. От ревности. Она может.

Ава покатилась со смеху, хватаясь за живот.

У Майи всё оборвалось внутри – это были не её предрассудки и накручивания. Ава вот-вот грозилась сдать её с потрохами. Рассказать Илье о её чувствах, выдать все то, что выпытала днями ранее. Улыбка Авы медленно перерастала в оскал. Майя аж отшатнулась – она спрятала фотоаппарат в чехол и покинула бур, никому ничего не говоря. Скорее не покинула, а убежала.

Она вбежала в библиотеку, плюхнулась на мягкий диван и зарыдала.

«Я полная дура, да?! – спросила она у Мудруса.»

«Ну, не надо. Ну не плакай. – впервые Майя слышала в его голосе сочувствие, – ну не надо. Оно того не стоит.»

Майя даже не слышала, Мудруса заглушили её мысленные стоны и изумрудный червь умолк.

– Эй, – за плечо её кто-то тронул.

Майя судорожно вытерла слёзы тыльной стороной ладони и обернулась. За ней стояла Василика.

– Ты так быстро убежала, что забыла крышку для объектива, – Василика протянула пластиковый круг Майе – Ты что плачешь? Эй…

Василика крепко обняла Майю.

– Да ладно, не обращай внимание на Аву. Она противная, ей вообще доверять не стоит.

И Майя зарыдала с новой силой. Василика погладила её по голове.

– Знаешь, она нам вчера чужое письмо переслала…

– П… Письмо… – у Майи засосало под ложечкой от страха.

– Да, от какой-то теневицы. Она написала Аве, о своих чувствах к Илье, а… Ава его переслала ему.

– Т… Ты видела письмо?! – голос Майи срывался в истерике.

Василика покачала головой.

– Илья его не показал, у них с Авой свои секреты.

– О ВремеНика – Майя сползла под стол.

– Что-то не так? Ты знаешь от кого оно?

– Знаю?! – голос Майи звучал как голос истерички, – Знаю! Оно моё, Василик.

Василика открыла рот и снова его закрыла.

– Ч-т-о?! Скажи, что я ослышалась?

Майя покачала головой.

– О ВремеНика… Как. Как ты вообще связалась с Авой? Ей нельзя доверять. Неужели вы пообщались столько, что она смогла заслужить твое доверие.

– Мы были знакомы два дня… и я ей все рассказала.

«Ну и дурище – фыркнул Мудрус так, как будто не знал об этом раньше»

– Люди – лицемеры – сказала Василика, – не зря оба этих слова начинаются с одной буквы.

Василика помолчала.

– Знаешь, а я, наверное, знала… о твоих чувствах к Илье. Я как-то гадала на своих кактусовых кристаллах – они сказали, что ты в него без памяти влюблена… Я не поверила. Решила, что это магнитные бури на них так влияют…

Василика еще чуть-чуть посидела с Майей, а потом ушла готовить яблочный пирог. Она готовила пироги каждый четверг, ни за что не откладывая любимое дело.

А Майя приняла единственное разумное на её взгляд решение касательно Ильи – избегать его всеми способами.

****

Ночью пока Майя крепко спала Мида обыскала все ящики и закутки, но фотоаппарата не нашла. Майя надёжно его спрятала, не посвятив в эту тайну никого. Мида про себя чертыхнулась. В полночь она выкралась из квартирки №8, прошла коридорами до Зала Каминов и через камин попала в сырой коридор, ведущий в Нижнебург.

Противоположный конец выводил к берегу лавовой реки Авен. Вход прикрывали заросли кристаллов – никто, кроме пресвященных, не знал, как попасть в Академию, минуя главные ворота и подвесной мост.

– Почему так долго, малявка.

Прислонившись к кристаллы сидела Гадюка. Со скуки она пускала блинчики по лавовой глади.

– Мида пыталась отыскать фотоаппарат, – перевёл жестикуляцию Аспид, – но Майя слишком хорошо его спрятала.

– А она изменилась… Она умнеет.

Гадюка скрипнула зубами, размахнулась и со всей силы метнула камень так, что подняла небольшую лавовую волну. Она встала и улыбнулась, облизав свои заточенные зубы раздвоенным языком:

– Хорошо… Отец в любом случае, не должен узнать, что она прошла пол пути к его сердцу. Придется действовать самим и напрямую.

– Ты свободна, – махнул головой Миде Аспид.

Мида что-то ответила ему жестами.

– Она спрашивает про награду.

– Когда с тебя будет достаточно – тогда и получишь свою награду.

Мида опустила голову и пошла обратно в Академию тем же путём, которым пришла.

– Ты же понимаешь, что сделает отец, если узнает, что мы проникли к нему в Академию. Ядоязыким туда вход воспрещён.

– Ага, а спасибо он скажет, когда девчонка достанет его сердце… Я что-нибудь придумаю, – закатила глаза Гадюка, – силой отнимать не буду этот фотоаппарат.

16 ноября в субботу Майя лежа на кровати изучала добытый фотоаппарат и пыталась понять, как и что там работает. Линза для поиска эмоций и души завораживала Майю больше всего. Щелкать, крутить и экспериментировать с ними Майя боялась – где-то там одна из линз должна была превращать в предметы одежды. А Майя не хотела несчастных случаев.

Майя не могла два месяца просто ждать дня рождения Ильи. Она четко помнила слова Миды, подтвержденные бабушкой и Веромахом – если Полуночник и прячет где-то сердце, то внутри Академии. Нужно было лишь выбрать подходящий день для прогулки по Академии.

18 ноября в понедельник у неё было окно между уроками и она, схватив фотоаппарат, отправилась на поиски сердца.

Мир в фотоаппарате чернел, белели только силуэты. Им словно рентгеном можно было просмотреть любой угол Академии, регулируя при помощи кнопки фокуса.

Светились в темноте красным только замедленные сердца в груди теневиков и теневиц. У некоторых студентов сердца вовсе отсутствовали – по правилам Подземельного мира в 16 лет, керамикам и саламандерсам сердца вырезали, устанавливая на их месте металлические двери. Это превращало их во взрослых. У Майи же двери не было, также как и у Ильи – они счастливым образом избежали этой участи. Они были единственными студентами в Академии с нетронутыми сердцами.