Майя побродила даже вокруг Полосатой Подлодки – там, где-то под ней судя по данным фотоаппарата было слишком много светящихся сердец – но они были настолько маленькие, что больше походили на сердца тараканов, нежели на сердца подземельцев.

«Лепота – сказал Мудрус, которому было доступно всё что видит, слышит и чувствует Майя».

«Красота красотой, вот только сердца-то нет.»

«Есть»

«Может подскажешь?»

«Не-а… – зевнул Мудрус и уснул»

«Как обычно, всё клубнично».

Майя уже была готова сдаться, как наткнулась на полу на потерянную черную кожаную перчатку. Пальцы перчатки были скручены причудливым образом.

– Потерял кто-то что ли?

Майя подняла перчатку и сдала её Стражам Мрака. У них как раз был отведен целый шкаф под потеряшки.

Майя вернулась назад, прошлась пару метров и вновь наткнулась на точно такую же перчатку. Её пальцы тоже были скручены странным образом.

Майя вздохнула и снова отнесла перчатку куда следует. Когда в совершенно другом конце Академии она наткнулась на точно такую же третью перчтаку – у неё появились догадки, что это не спроста.

Девушка походила вокруг перчатки, пока ей не показалось, что скрученные причудливым образом пальцы показывают направление. Майя решила проверить свою догадку и направилась туда, куда указывали пальцы. Стоило ей упереться в стену, как она нашла четвертую перчатку, затем пятую, шестую… Восьмая перчатка привела её к вечно закрытому кафе «За зеркалом». Здесь след из перчаток обрывался.

Майя покрутилась вокруг кафе, снова подергала ручку – дверь не поддалась. Девушка прошлась и мимо ослепленного глаза, из которого то и дело капали нефтяные слёзы – кровь Зерцеллы. Посмотрела на забитое пробкой ухо с откушенной мочкой.

– И почему след обрывается именно здесь? С этим кафе явно всё не просто.

И тут Майя вспомнила про фотоаппарат с рентгеновским излучением. Она достала его из чехла и вновь приложила глаз к специальному окошечку. Мир погрузился в черные тона, а все предметы приобрели белые очертания.

Майя внимательно обвела объективом фотоаппарата коридор, рассматривая каждый миллиметр. Взгляд её упал на квадратную сетку дымохода под самим потолком. Она была такая широкая, что в неё можно было пролезть. Майя привстала на носочки, пытаясь подцепить её пальцем и поняла, что сетка отвинчена.

С легкостью она приподняла сетку и ей престал длинный металлический коридор.

«Поздравляю, дурище, – ты научилась пользоваться головой! – обрадовался Мудрус»

Майя выдохнула, собрала силы в кулак и залезла в вентиляционную шахту. Передвигаться внутри она могла только ползком, прижав руки к бокам.

«А долго ползти-то?»

«Просто ползи, – ответил Мудрус»

«А как я пойму, где сворачивать»

«Просто ползи»

Прошло минут двадцать – на пути Майи не встретилось ещё ни одной развилки. Маршрут её петлял то вправо, о влево. Но конца не было видно.

«Всё! – вспылила Майя, – я устала. Ты надо мной просто издеваешься? Где точка назначения?»

Она со всей силы хлопнула руками по металлической плите.

«Еще раз хлопни и узнаешь»

«Что за шутки, Мудрус»

В гневе Майя снова ударила ладонями о металлическую плиту под грудью. Металлическая плита под телом Майи угрожающе заскрипела. И девушка услышала, как что-то отвалилось.

«Нет. Нет. Нет.»

«Мягкого приземления, дурище»

Шаткие болты не выдержали и Майя с громким криком провалилась вниз.

Глава 18:

Тайное Общество Потерянных Перчаток

Если бы в кафе «За зеркалом» можно было бы выделить самое невыгодное для появления место – им бы стала широкая барная стойка, за которой всегда заседал Ник Воронов и когда-то Вика.

Майя шлёпнулась как раз на столешницу из белого мрамора, раздавив стоящие на ней фарфоровые чашки и больно ударившись копчиком.

Все собравшиеся мигом притихли. Ник успел вовремя отскочить, его чуть не прибило металлическим листом. Он нависал над Майей, недоуменно глядя на неё.

– Какого чёрта ты опять лезешь, куда не надо?!

У Майи от страха язык прилип к нёбу. Она не могла ничего выговорить, только испуганно смотрела на него кроличьими глазами.

– Поднимайся, – Ник подал Майе руку, сжал со всей силы, грубо и жестко одной рукой поставил её на ноги. Она еле удержалась, чтобы не рухнуть на парня.

– Мне надоело с тобой возиться. Я предупреждал, чтобы ты не лезла ко мне.

Ник щелкнул пальцами правой руки, с отросшими, острыми, как у вампира, ногтями, отдавая приказ своим людям. Двое в серых мантиях схватили Майю под руки и крепко сжали. От их силы Майя более-менее пришла в себя.

Ник тем временем развернулся и направился в сторону платяного шкафа с зеркальными дверьми.

– Ник, ты же понимаешь, что я тебе не враг?

Ник молчал, стоя к ней спиной и что-то выбирая в шкафу.

– Ник.

Парень не обращал на Майю внимание, на секунду он обернулся, внимательно изучая её шею. Майе это не нравилось. Очень не нравилось.

– Холодное или огнестрельное? – спокойно уточнил Ник.

– ЧТО?! Ник, пожалуйста… Скажи, что происходит. НИК!

– Значит холодное.

Ник что-то взял с полки, закрыл дверцы шкафа и направился обратно к Майе. Люди Ника в серых плащах усилили хватку, Майя пыталась извиваться и выкрутиться – но её держали слишком крепко.

Майя в ужасе посмотрела в руки Ника. Под его тонкой бледной кожей проступали синие вены – у Ника были очень красивые руки. Красивые руки, которые сжимали острый кинжал.

Ник подошёл к Майе на расстоянии вытянутой руки и Майя поняла, что живой её отсюда не выпустят.

Майя заревела. Ник закатил глаза и закусил губу. Ему было жаль её, сколько бы она не натворила. Он хотел бы считать себя жестоким человеком, но в душе все равно был мягким. Он не мог её пощадить – слишком уж слабы звеном она была.

Майя попыталась упасть на колени, но лишь повисла на руках тех, кто её держал.

– Ник, я знаю, что у тебя доброе сердце…

– У меня нет сердца. Там давно всё сгнило… Из-за тебя отчислили Вику Мглинскую. Этот человек много значил для меня.

Майя молчала.

– Мне пришлось спасать тебя ценою собственной учебы в Академии. И теперь я на особом учёте, а Храпнева меня пасёт, намереваясь вычислить хоть единое нарушение, чтобы убрать меня.

Майя закусила губу.

– Ты подставила мне подножку на первом из Шести Подвигов Плутона. И после этого у меня должно быть «доброе сердце» по отношению к тебе?

Ник крутил на пальце стальной нож-керамбит, готовясь полоснуть Майе горло. Он уже занёс нож, как чья-то рука его перехватила.

– Ник, остановись.

Фигура в сером плаще скинула с головы капюшон и Майя охнула.

Серебряная и черная косы обрамляли лицо девушки, узкие глазки улыбались, но лицо с пухлыми щечками было серьёзным. Это была Василика Темноградова. Спокойствию Василики позавидовало бы даже море.

– Она – хороший человек.

Василика смотрела четко в глаза Ника, её особый взгляд пронизывал до уголков души. Ник сморщился и отвел глаза.

– Х… хорошо. Под твою ответственность. Как там тебя зовут…?

– Василика.

– Опалова?

– Темноградова, – поправила девушка.

– Забирай её, Василика Темноградова. Но стоит ей кому-то про нас рассказать, кому-то пикнуть, спалить нас или снова начать лезть не в своё дело, я прокрадусь к ней в комнату и перережу ей во сне горло, – Ник сделал характерный жест пальцев поперек кадыка.

Майя сглотнула.

– Я знаю, где находиться «Заспанный ёжик».

Ник зыркнул на Майю и махнул своим людям, чтобы те её отпустили.

– Собрание на сегодня окончено.

Ник подошёл к зеркальной двери и открыл её, отпуская всех из кафе «За зеркалом».

Майя, не глядя на присутствующих, уперев глаза в пол, вышла вслед за Василикой.

Некоторое время Майя шла молча. Василика пела под нос какую-то мелодичную песенку с таким видом будто ничего не произошло.

– Можно вопрос? – не выдержала Майя.

– Можно.

– Что это было?

Василика молчала.

– Вопрос – можно. Ответ – нельзя.

Майя встала как столб, отказываясь идти дальше. Василика тяжело вздохнула.

– В мире существует не так много странных существ, – философски заметила она, – самые странные из них – те, что обладают разумом. Ты же понимаешь, что всё, что я скажу – не должно коснуться ничьих ушей?

Майя кивнула.

– ТОПП – переводиться как Тайное Общество Потерянных Перчаток – оно было создано три года назад Ником грей Вороновым. Ник взял под своё крыло всех тех, кто попал на несуществующий факультет Воров. Раньше таким как мы ставили сразу восемь Волкодавов на ладонь и отчисляли в первый день, их ставили под особый контроль Облачной Фабрики. Они были наравне с особо опасными преступниками, которых за малейший проступок выгоняли в Царство Полоза. Последние три года ректор ничего не слышал о факультете Воров – потому как Ник всех защищает, и пытается найти способ уберечь всех студентов от прочистки мозгов. Система, которая царит в Академии – не совершенна… не говоря уже о… об эмоциональном реакторе.

– Каком реакторе?! – не поняла Майя.

– Под Академией находиться некий «эмоциональный реактор» – мы его так называем. Но мы не знаем, что он из себя представляет. Какого он размера, из чего он. Знаем только, что, что-то что высасывает эмоции у тех, кто находиться в Академии. Даже если ты не принимаешь таблетки, даже если ты пьешь литрами кофе, ходишь на Ярмарку Цвета, скупая все запрещенное, – ты всё равно по итогу окажешься без эмоций. Из тебя их высасывают за 4 года обучения. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. Кого-то отчисляют. Но факт остаётся фактом, что, получая диплом, ты будто отдаёшь свою душу.

– Илья знает про ТОПП?

Василика неоднозначно мотнула головой.

– Знает/не знает – догадывается. Илья – достаточно умён, чтобы понять, что у любой системы есть противники.

– То есть цель ТОППа…

– Свергнуть Полуночника и изменить режим.

– Почему просто не сменить Академию.

– Потому что никто из тех, кто приходят в Академию Теней даже не догадываются о том, что здесь с ними творят. Ника вечно тянет кого-то спасать, хотя… я мало с ним знакома.

Василика покинула Майю, а та мигом бросилась в кабинет к Веромаху. Они старались не контактировать с ним, чтобы не вызвать подозрения.

– Профессор Веромах, – Майя пулей влетела к нему в Полосатую Подлодку.

Её аж трясло от возбуждения. Она кратко изложила ему всё касательно организации ТОПП, но Веромах даже бровью не повёл.

– Мне некогда, девочка, – он захлопнул пыльную книгу и поставил её на место, – у меня через пять минут урок временетики.

– Нет, подождите – Майя была так возмущена, что забыла обо всех правилах приличия и остановила профессора, схватив его за лацканы черного вельветового пиджака, но профессор снял ее руки и пошел к книжной полке.

– Я вас не знаю, девочка, вы даже не с моего курса.

У Майи отвила челюсть, она бросилась к Илье, намереваясь хоть от него получить объяснения.

В квартирке пахло печеной тыквой – Василика, как всегда, пекла пироги. Однако самой её на месте не было. На кухне сидел только Илья, положив ноги на стол, погрузившись в учебник. Руки его были усеяны чернильными кляксами.

– Что случилось с твоим дедушкой? Он делает вид, что не знает, кто я такая.

– Не с дедушкой – сжал зубы Илья – не называй его так! А ты думала, он будет тебя по воскресеньем на кофе с плюшками приглашать? Забудь! Мы чужие люди. Он – преподаватель, а мы – студенты.

Илья даже не был удивлен. Майя подошла к нему и аккуратно присела рядом на мягкий кухонный диван.

– Что между вами произошло? – Майя понимала, что отношения Мастеровых её не касаются и вопрос нетактичен и добавила – если не секрет.

Илья шумно вздохнул, откладывая книгу.

– Долгая история… Чай будешь?

Майя кивнула. Она, конечно, теперь считала, что на свете нет ничего лучше капучино с корицей и имбирным печеньем, но Илья так вошёл в роль образцового теневика, что теперь, как и они брезгал кофе.

– Тебе какой? С розой, клубникой, карамелью, со смородиной, чабрецом, барбарисом, с апельсином, ванилью, виноградом, персиком, мятой, лимоном, с шоколадом, с одуванчиком, с малиной, черный, с ромашкой, с пряностями, с бергамотом…

– Ты забыл, что хотел мне что-то рассказать – мягко напомнила Майя.

– … значит с бергамотом – Илья захлопнул дверцы кухонного ящика. Мимо Майя проскакало в направлении коридора два неоновых таракана. Парень запустил им вслед тапок. Тапок пролетел и ударился о стену. А на месте тараканов засияли два жёлто-зеленых пятна.

– Василика тебя убьёт – прокомментировала Майя смерть тараканов.

– Пусть сначала догонит.

Илья разлил по чашкам чай и сел, весь зажавшись и скукожившись. То, что он собирался рассказывать, ему было неприятно.

– Он виноват в смерти моих родителей – Илья попытался сказать это бесстрастно, но вышло как-то жалобно.

Майя недонесла чашку до рта и поставила её обратно на стол.

– Веромах работал на Полуночника над проектом «Тёмный Мир». Он выводил формулу по превращению всех жителей Подземного Мира в теневиков в лаборатории под-Антарктиды. И когда создал наконец это устройство, то нужно было проводить опыт на живых существах. Он не хотел заморачиваться с кроликами и попросил моих родителей. Убедил их что это безопасно и запихнул туда.

Майя нервно сглотнула, она уже догадалась о концовке истории.

– Я весь день просил разрешить мне не ложиться спать и смотреть на этот эксперимент, как никак это был мой день рождение… Я любил смотреть, как Веромах возиться с этой машиной. Мне не разрешили, и я забрался в лабораторный шкаф, решив посмотреть на всё через щель, мне было десять… мои родители не пережили эксперимент.

– Мне жаль. Но ведь детское воображение отличается от взрослого. Почему ты точно уверен, что видел то, что видел.

– Он их убил. Он этого даже не отрицает – сжал кулаки Илья – Я ПРЕКРАСНО ПОМНЮ ЕГО СЛОВА, РЕЧЬ ПЕРЕД ГРУППОЙ ТАКИХ ЖЕ СУМАСШЕДШИХ ОДЕРЖИМЫХ УЧЕНЫХ, КАК И ОН. «В ЛЮБЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ МЫ ПОНЕСЁМ ПОТЕРИ. ЭТОГО ТРЕБУЕТ НАУКА! Я ГОРЖУСЬ, ТЕМ, ЧТО МОИ ДОЧЬ И ЕЁ МУЖ ПОГИБЛИ ЗА ЭТО БРАВОЕ ДЕЛО!» ОН НЕ ПРИЗНАЛСЯ ИМ! ОН БЫЛ В КУРСЕ, ЧТО УСТРОЙСТВО НЕДОДЕЛАНО! ОН ОБНАРУЖИЛ ПОЛОМКУ ЗА ПЯТЬ МИНУТ ДО ЗАПУСКА. НО ОН НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ. НИКОГО НЕ ОСТАНОВИЛ. Я СЛЫШАЛ СВОИМИ УШАМИ, КАК ОН ЧЕРТЫХАЛСЯ, ОБНАРУЖИВ ОШИБКУ. Я ВИДЕЛ С КАКИМ БЕЗРАЗЛИЧИЕМ ОН СМОТРЕЛ, ЧТО ОТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ ОСТАЁТСЯ ОДИН ЛИШЬ ПЕПЕЛ!

Тут до Ильи дошло, что он орёт на всю квартирку. Ноздри его раздувались от гнева, а желваки ходили ходуном. Илья попытался успокоиться, посмотрел на Майю и понял, что до смерти её напугал.

– Эм… Я… Я… Эм… – Майя сидела, вжавшись в спинку кресло.

– Извини, – Илья опустил глаза вниз.

Майя подошла к Илье и протянула руки чтобы заключить его в объятия.

– Прекрати пытаться это сделать! – сурово ответил Илья, перехватывая запястья Майи – Не надо меня жалеть!

Он отошёл на противоположный край стола.

– В результате за пять минут до запуска Веромах понял свою ошибку, нашёл некую недостающую деталь своей машины. Что это – я не знаю. Но проект был приостановлен, ученые впали в ступор. Никто не знал, где достать эту деталь. Наверное, не знают и до сих пор. Я на следующую ночь стащил огненный перстень Веромаха и ушёл в ночь, прямо через льды под-антарктической пустыне. Босиком. И в пижаме… Сейчас это даже в моей голове звучит нереально, я не представляю, как я выбрался оттуда и попал к Полозу.

– Эй, – Майя погладила его по спине, – мне правда жаль, что так произошло…

Она не знала, что сказать. Все слова утешения всегда кажутся картонными и лживыми, когда пытаешься их сказать. Майя попыталась обнять Илью, но он отскочил от неё как от огня.

– Не надо… – ты же знаешь, что я не люблю объятия.

– Прости.

– Тебе стоит уйти, – Илье было некомфортно после этих откровений, – пожалуйста. Мне нужно заниматься. Программа катастрофологов сильно отличается от программы героев… у меня очень много хвостов.

Майя кивнула и вышла. Она шла к себе и глупо улыбалась как пятилетняя девочка. Радоваться, конечно, было нечему. Первый раз Илья ей доверился, рассказал то, что тяготило душу. Это доверие казалось Майе осязаемым словно тонкая невесомая ниточка, натянутая между двумя ее пальцами. Ниточка, которую она боялась порвать.

Глава 19:

Шантаж

После проникновение в ТОПП Майя успокоилась, пообещав всем, в том числе Мудрусу и себе самой, что не будет искать приключений.

Да и искать приключения было некогда – в Академии начались контрольные и экзамены. Уроков практически не было – все тщательно готовились. Больше всего переживали те, кто учился первый год – по слухам из-за проваленных экзаменов ежегодно отчисляли больше половины студентов первого года обучения. Сильнее всех трясся Илья, который только месяц назад сменил факультет героев на факультет катастрофологов. Он с утра до позднего вечера сидел в библиотеке и практически ни с кем не разговаривал, разве только с Авой, у которой консультировался по непонятным ему вопросам.

Майе, как студенту самого слабого факультета, делать было особо нечего – ей, чтобы успешно сдать экзамены нужно было лишь трижды начихать на учебник по музыке и пересказать биографию подземельного композитора Вольфрама уайт Молибдена. Потому она, как и многие студенты факультета свободных искусств, то гуляла, то сидела в кафетерии, то со скуки бродила по коридорам, ловя завистливые взгляды остальных факультетов.

6 декабря участники Шести Подвигов Плутона преодолели четвёртый подвиг. Неугомонный со своим разводом Полуночник никак не мог вспомнить, куда он дел свидетельство о заключении брака. Толи на Облачной Фабрике, толи в библиотеке, толи в своей бурмашине. Герои перерыли всё – свидетельство нашлось. Нашёл его никто иной как Илья Мастеров.

Никто удивлён этим уже не был. Половину участников плюнули и сдались, другая всё ещё боролась, желая насолить Илье и всё испортить. Бесчисленные фанатки Ильи гонялись за ним по всей Академии – парень балдел, а Майя закипала как чайник на плите.

Наверное, весь декабрь так и прошёл бы у Майи в спокойной обстановке, если бы не один инцидент, произошедший с ней в понедельник 16 декабря.

Майя занималась оформлением и декорированием подарков, как к ней с размаху в комнату влетела Мида. Девушка была бледнее обычного, глаза навыкате, по щекам бежали ручейки слёз, руки тряслись и были исполосаны царапинами. Колени разбиты, все в темных синяках.

– В чём дело?

Майя попыталась встать и обнять Миду, но та лишь отмахнулась от неё, дрожащими руками всучив конверт.

Мида что-то пыталась объяснить жестами – их смысл Майе был непонятен.

«Мудрус, что она говорит»

Мудрус не отвечал.

«Мудрус!»

«Мудрус впал в зимнюю спячку. Приходите весной – прозевал изумрудный червь»

Большего от него Майя не смогла добиться. И сразу перешла к конверту.

Конверт был из зеленого бархата. В черно-белой квартирке он смотрелся инородно. Майе это сразу не понравилось – она, не разворачивая уже поняла, кто отправитель этого письма:

«Привет, Малявка,

Скучала по мне?

Тебе понравилось, как мы поработали над твоей подружкой? Я и лучше могла, но нам всё же нужно было, чтобы она добралась до тебя живой.

А у тебя красивый мальчик… Даже очень… Я сижу здесь с ним только пятнадцать минут, но он уже усел мне понравиться… Есть в нём что-то чарующее. Жалко будет, если мой нож над ним поработает, а может револьвер… Ты же помнишь, как твоя подружка-теневица рассыпалась в прах, стоило шеехвату вцепиться ей в глотку… Жалко будет, если с твоим парнем это тоже случиться…

Если не хочешь получить его прах в подарочной коробочке, отдай нам фотоаппарат – тебе он не к чему…

Учись дальше в своей Академии, сосись со своим мальчиком, а… Сердце оставь в покое. Отцу не до тебя, а он редко кого милует, вторые шансы даёт, третьи – нет…

Жду тебя в 12:00 у входа в тайный туннель. Опоздаешь хоть на минуту… мой палец нечаянно может сорваться и нажать на курок…

Твоя любимая сестрёнка,

Гадюка»

Майя не могла понять, почему Гадюка называла Илью её парнем. Он ей такое сказал? Что-то тут было не так.

Майя тряхнула головой, – это было не важно, значение имело то, что Илья был в лапах ядоязыких и через сорок три минуты на него грозились спустить шеехвата. Противное шерстяное существо, которых ядоязыкие использовали в качестве пуль в своих револьверах. Стоило шеехвату подобраться к человеку, как он вонзал свои маленькие зубы в сонную артерию и принимался жадно пить кровь. Шеехват выпивал всё до капли, а потом звонко лопался. Быстрый метаболизм делал их настолько ненасытными, что они ни минуты не могли прожить без еды.

Майя всё ещё не верила, что Гадюка похитила Илью. Может это был блеф, вранье, обман… Да что угодно. Илья был слишком умён, чтобы его так просто сцапали.

– Он у них? – спросила Майя Миду.

Мида тихо кивнула, вытирая слезы по щекам.

– Ты точно его видела?

Мида закивала головой.

Майя не верила. Что-то внутри неё твердило ей не верить. Но она, как обычно, отмахнулась от своих внутренних чувств.

В своей комнате Майя вытащила из-под подушки фотоаппарат, вздохнула и отправилась к месту встречи. На всякий случай, она забежала в библиотеку. Она знала то самое место, на котором обычно сидел Илья – там было пусто, в Чокнутом Страусе тоже не было никого.

«А если это неправильно – думала Майя, идя по скользкому темному коридору, ведущему прочь из Академии, – если я просто глупая влюбленная дурочка. Стал бы Илья делать что-то подобное для меня…»

Майя знала, что не стал. Знала, что бабушка бы не обрадовалась, узнав, что Майя променяла их миссию на жизнь мальчишки, которому она даже не важна.

– Лучше спасти одну жизнь, чем ни одной, – Майя выдохнула и выбралась из кристалловых зарослей на берег лавовой реки Аквопрак.

Но берег был пуст – никого не было видно.

– Ты пришла, какая лапочка, – раздался у Майи за спиной знакомый голос.

Девушка не успела обернуться, как её чем-то ударили по голове. От неожиданности Майя упала на живот, машинально схватилась за голову. Фотоаппарат выскочил у неё из-за пазухи и упал в нескольких метрах от неё. Майя быстро перевернулась на спину, отползая, но её никто не догонял.

Перед ней с металлической палкой стояла Гадюка и улыбалась. Стоявший с ней рядом Аспид подошёл к упавшему фотоаппарату, отряхнул его и размахнувшись закинул в реку Авен. Лавовая гладь быстро поглощала его, расплавляя его корпус и пленки по ходу.

– Вы получили что хотели, – Майя не могла понять, зачем плавить фотоаппарат в реке, – отдавайте Илью.

– Илью? – Гадюка состроила наигранное сочувствие, – Аспид, отдавай Илью.

Аспид закатил глаза – он не любил цирк Гадюки.

– Ой, представляешь, а его у меня и нету.

– ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛА?!

Майя не заметила, как её голос превратился в злостный крик, она вскочила на ноги и бросилась к Гадюке, собираясь порвать её в клочья голыми руками.

– Воу-воу – та отступила на пару шагов назад.

Первый раз в жизни Майя увидела следы страха на лице Гадюки, но они тут же простыли. Она за пол секунды расстегнула кобуру на поясе и выхватила револьвер с капсулой из цветной шерсти – с шеехватом внутри.

– Давай – Гадюка выставила вперёд револьвер, – только дай мне повод. Дай повод, умоляю… Дай повод спустить курок.

У Майи перехватило дыхание, она остановилась как вкопанная, слезы обиды потекли по щекам.

Майя сжала кулаки и зубы – она не позволит Гадюке увидеть свои слёзы.

– Дам тебе совет. Надеюсь, ты запомнишь этот урок – защищать надо только себя и только свои интересы. Эгоисты живут дольше.

Гадюка с Аспидом покинули берег, оставив Майю рыдать в гордом одиночестве. Майя уселась на куски застывшей магмы, пытаясь понять, как она могла быть такой дурой. Она вся сотрясалась от рыданий, наконец, когда глаза иссушились, а слезы иссякли, она на негнущихся ногах вернулась в Академию.

Майя не знала, как она теперь найдёт сердце – без Ильи и без фотоаппарата. Её сил хватило дойти до кафетерия «Чашечка» и с размаху плюхнуться в мягкий диван. Её слезы все капали и капали на матовую гладь круглого стеклянного стола.

Вдруг позади спинки кресла раздался смех девушки и парня. Они шли в сторону Студенческого Зоопарка весело болтая.

– На свидание приглашаешь? – саркастически хмыкнул парень.

– Ага, сейчас. Разбежалась. Достало меня сидеть с твоей историей в пустынном лектории, в кафе «Тирамиссу» хоть какое-то разнообразие. А на свидание Сазонову свою зови – девушка издевалась.

Майя автоматически шелохнулась, услышав свою фамилию. Мимо, не замечая её, прятавшуюся в кресле прошли Ава и… Илья. Майя вскочила, чуть не опрокинув стол. Парочка обернулась. Ава не сдержалась и расхохоталась на весь кафетерий, сгибаясь пополам. Илья с мягкой улыбкой посмотрел на Майю, и та красная как рак, подошла к ним. Ава всё никак не могла успокоиться.

– Прости меня – сказала она, отдышавшись – честное слово, я не над твоей неуклюжестью смеялась. Просто я как раз Илье говорила и тут… – она снова не сдержалась и расхохоталась.

– Что стряслось – спросил Илья, заметив ещё не высохшие слёзы Майи.

Майя покачала головой, слабо кивнула головой в сторону Авы.

– Ладно, до следующего раза – сказал парень Аве и та ушла в сторону Зоопарка. В глубине коридора всё ещё слышались её смешки.

Илья ждал объяснений слезам Майи.

– Я… Я… – замялась она – Где ты был?

– Ээээ… – Илья не понравился этот допрос и притязание на его свободу – мы с Авой катастрофологию учили. А что?

Майя пошатнулась и упала бы на пол, если бы Илья вовремя её не подхватил. Гадюка обвела её вокруг пальца, как малое дитя.

– В чём дело?

– Я отдала его ядоязыким.

– Кого?

– Фотоаппарат.

Илья вмиг стал серьёзным. Он ничего не сказал, резко отпустив Майю. Развернувшись, он направился к лифту, не иначе в кабинет к Веромаха. Майя села на пол и закрыла голову руками. Через минуту Илья вернулся обратно.

– Не плакай, пожалуйста, – он сел с Майей рядом и погладил её по плечу.

– Ты не пошёл к Веромаху? – удивилась она.

– А толку… Если честно я не уверен, что он вообще за нас. Он так обожает Полуночника, что… не может желать ему смерти. Можно спросить – зачем ты это сделала, отдала фотоаппарат?

– Гадюка сказала… – Майя замялась, – что ты у неё и… что она тебя убьёт, если я не сделаю то, что она хочет.

– Ты не ответила… – покачал головой Илья, – зачем ТЫ на это пошла.

– Да ладно… – Майя уже ничего не боялась, – как будто ты не знаешь…

– Знаю… – вздохнул Илья.

Майя помнила про письмо, которое написала Аве, и которая та переправила Илье. А может Илья догадался и раньше.

– И?

– И… я не знаю, что тебе сказать… только не плачь снова, пожалуйста.

Он помолчал, пытаясь найти на какую тему сменить разговор.

– Мы что-то придумаем, что делать с часами во дворце 23-х губернаторов… Мы придумаем и даже без фотоаппарата. Сами… Как и всегда.

– Хорошо, – вздохнула Майя.

– Обещай, что больше не будешь ТАК переживать за мою жизнь. Я – взрослый, свои проблемы я решу самостоятельно, – Илья улыбнулся.

24 декабря в самый разгар экзаменов Илья снова решил перевестись. Мария Сергеевна была в глубоком шоке, весь Террариум хлопал глазами, преподаватели перешёптывались об этом за чаем, а Полуночник лично вызвал к себе Илью.

– А что, собственно, случилось? – спросила Майя у Василики, мне казалось, что Илье нравилось на факультете катастрофологии, и что он со своей «черной душой» пришелся там к месту.

– Ава, – ответила Василика.

Внутри Майи разлилось теплое чувство довольства.

– Илья ей очень сильно доверял… я говорила ему, что этого делать не стоит, но… сама знаешь – он никого не слушает. В общем, в один прекрасный день Илья узнал, что всё что он говорил Аве обсуждалось и осуждалось ей и её подругами. Ария блэк Гранитова в разговоре с Ильёй случайно проболталась о том, что знает подробности их дружбы с Варварой… Илья послал далеко и надолго Аву, сказав ей чтобы она отцепилась от него.

Майя мысленно улыбнулась, вспомнив слова Авы: «чтобы поссориться надо общаться» – кто теперь с кем общается. Здесь, конечно, не было никакого повода для гордости, но в животе у Майи замурлыкал кот.

– И куда Илья теперь? На какой факультет?

– Ну, что там осталось – факультет безликих. Честно, яркая натура Ильи требующая вечно внимания, долго там не протянет. Так что в середине марта жди его у себя.

Василика стебалась. Майя не сдержалась и расхохоталась. Это было иронично – Илья, который издевался в начале сентября над ней и её факультетом свободных искусств, в ближайшие месяцы сам мог оказаться его студентом.

– Да причина даже не столько в Аве – сказала Василика, – Рано или поздно он бы бросил факультет катастрофологов. Ему просто всегда и везде тесно. Года через два он отправиться на Марс, когда и на Земле ему наскучит.

Майя не любила экзамены ни в Надземном мире, ни в Академии Теней. Она не любила систему оценок. Самостоятельная жизнь и независимость от учебы всегда влекли ее тем, что каждый боролся в своей собственной неповторимой битве. В школе же всех подстраивали под несуществующую в реальности систему «Оценки – сила».

Но в Академии Теней была своя неповторимая система. Здесь был лимит на оценки. Что значило, что ни один преподаватель не мог поставить больше четырёх «отлично» и больше пятнадцати «хорошо», зато лимита на тройки и пересдачи не было вовсе.

Тройку получить было очень легко. Достаточно было знать все титулы и звания Губернатора Полуночника. Их-то все судорожно и учили перед экзаменами. Но за тройки тех, кто учился в рамках программы «Темный мир», переводили в ряды обычных студентов – что значило, что за каждый учебное полугодие нужно было платить колоссальную сумму – равную 220.000.000 пылифиров.

Майя, конечно, не сомневалась, что у бабушки в Главном Подземельном Банке Губернии Ночи такая сумма имеется, но платить Академии, которая халатно подходит к обучению и всячески мучает студентов, Майя не хотела.

Списывать было категорически запрещено – за такое мгновенно отчисляли, ставили восемь волкодавов на ладонь, а имя выдалбливали на площади.

Каждый обходил систему по-разному: Ава Мракова всячески давила авторитетом своего знаменитого дедушки и клянчила хорошую оценку «из уважения к великому историку». Илья усердно учил теперь уже предметы безликих. Мида сдавала все экзамены письменно – за неимением возможности говорить. Ник Воронов каждый экзамен попросту рисковал, списывая со шпаргалок – это был уже его пятый по счету контроль знаний.

Ник в случае провала готов был покончить с жизнью при помощи кофе. Он в принципе был подкован и знал обо всех способах свести счеты жизнью. Майя догадывалась, что он когда-то посвятил этому множество часов раздумий явно неспроста.

– Если выпить 7-8 чашек эспрессо, то сердечко ёкнет… – рассказывал Ник Лексе уайт Гармаш, как сзади Ника к нему подскочил Кастор блэк Старов и хлопнул его по плечу, успев шепнуть:

– У тебя большие проблемы.