Он достал меня. Достал! Кровь, стекающая с моего ножа, обволакивала сердце спокойствием и удовлетворением. Можно сказать, он сам просил сотворить с ним такое. Его слова, которые пронзили моё эго, руки, которые сомкнулись на моей шее… Теперь он никогда так не поступит ни с кем.

Дыхание моё приходило в норму и дрожь из пальцев растворялась. Я не буду по нему скучать, абсолютно. Нужно уходить, ночь темна, но не безлюдна.

Повернувшись прочь от бездыханного тела, я наткнулась на взгляд карих глаз, которых здесь быть не должно. Не сейчас. Никогда. Нет.

– Алана?

Кареглазая девушка боролась со слезами и страхом. Её буквально трясло, как осиновый лист.

– Карина…

– Что ты сделала? – прошептала она.

Первая слеза скатилась по щеке, оставляя сырой след.

– Я? Нет. Э-это не я, – начала я переубеждать её, пряча за спиной окровавленное лезвие.

Я шагнула к ней, она от меня.

– Я видела. Всё видела. Зачем?

Вторая слеза отправилась вниз по щеке. В свете фонаря глаза её блестели.

– Карина. Давай поговорим. – Ещё шаг к Карине, она в ответ отступила на два. –Умоляю. Ты ведь знаешь меня. Я не способна.

– Ты и Емельяна убила? Это ведь была ты. – Слезы, скопившиеся в её глазах, вымыли тушь с ресниц, образуя пятна, губы тряслись при каждом слове.

– Прошу, солнце, выслушай… Я услышала крик, прибежала посмотреть, не нужна ли помощь, оказалось, уже поздно.

Карина мотала головой. Она не верит. И я прекрасно это осознаю, но пытаюсь убедить саму себя в обратном. Горькая правда лучше сладкой лжи, но не для неё, не сейчас.

Она сделала ещё шаг назад, громко вдохнула ночной воздух и побежала прочь. Нет! Я побежала за ней вдоль горящих вывесок и чёрной листвы деревьев. Холодный ночной воздух отрезвлял, позволял думать более рассудительно, и единственный вариант, которым закончится сегодняшняя ночь, мелькал перед глазами, но я его старательно игнорировала, пытаясь опять же убедить себя, что всё сложится по-другому.

Нагнав Карину, схватила её за хрупкое предплечье, отчего она вскрикнула. Повернув её лицом к себе, я замерла. Глаза, наполненные ужасом и отрицанием, волосы всклочены, тело дрожит. Её не должно здесь быть.

– Умоляю, солнце. Выслушай, – голос мой срывался.

Сердце налилось отчаянием и болью, дышать тяжело. Я не могу. И что же дальше? Больно. Очень больно. Она моя человечность, мой оплот в этом безумии.

– Не надо, – прошептала она голосом, похожим на писк.

– Я ничего тебе не сделаю. Нет-нет, – продолжала я её убеждать.

Первая слеза пробежала по моей щеке, холодный воздух обжигал. Умоляю, пусть всё сложится по-другому.

– Отпусти меня, пожалуйста.

– Я не могу. Выслушай меня, прошу. – Рука её выскальзывала из моей ладони, я чувствовала страх. – Не убегай. Выслушай.

– Нет.

Карина дёрнула руку, развернулась бежать прочь, но я быстро накинулась на неё со спины, обхватив плечи обеими руками. Рыдания её усилились, равно как и дрожь. Я ощущала её сердце, как оно колотится, ударяясь о грудную клетку, чувствовала тяжёлое дыхание, тонущее в слезах.

– Прошу, – рыдала я в шею.

– Алана, отпусти меня, – взмолилась Карина. Зубы её ударялись друг о друга. – Я никому не расскажу.

– Выслушай меня, – сжимая руки сильнее, лепетала я. – ВЫСЛУШАЙ!

Подняв глаза, я обнаружила наше с ней отражение в тёмном стекле магазина. Её лицо было искажено слезами, стиснутые зубы скрипели, а моя рука, держащая нож, упиралась в её горло.

– Это не я. Поверь мне, это не я. – Слезы выжигали мои глаза.

– Алана, дай мне уйти, – еле различимый шёпот срывался с её губ.

Она дёрнулась из моей хватки, я сжала руки сильнее.

– Не уходи! – взмолилась я.

Карина замерла, зубы перестали скрипеть, рыдания прекратились. Я подняла голову с её плеча с появившейся надеждой в сердце, что она всё-таки решила выслушать меня, дала мне шанс исправить. Обратив глаза на наше отражение, я перестала дышать. Нож, сжимаемый моей рукой, впивался в её горло, струйка крови стекала вниз, скрываясь за воротником пиджака.

– Нет, нет, нет, – тараторила я.

Я повернула Карину к себе лицом, сердце рухнуло вниз, возможно, даже прекратило биться. Я слышала только хрип, исходящий из её рта. Она упала на тротуар. Глаза, опухшие от слёз, прожигали меня отрицанием и негодованием.

– Солнце, нет. Всё будет хорошо. Не уходи! – я рыдала, надрывая горло.

Этого не может быть, просто невозможно.

– М..кх..мо… – пыталась она что-то сказать.

– Я позову на помощь. Только держись. ПРОШУ ТЕБЯ!

Кожа Карины холодела и бледнела, она не переставала смотреть на меня, брови её хмурились, а губы, залитые чёрной кровью, силились вымолвить слово. Она мучилась, задыхалась. Я могу всё это прекратить, претворить неизбежное, избавить от мучений и дать уйти.

– Ты. Монстр. Кха.

Горячая кровь забрызгала бледное лицо. Я осмотрелась вокруг и никого не обнаружила. Хоть кто-нибудь. Умоляю.

Я боролась с самой собой, реальность и фантазии смешивались в голове. Что же ты выберешь? Сделав несколько глубоких вдохов, я схватила рукоять ножа и выдернула его прочь из нежной плоти.

– Пожалуйста, потерпи! – с натянутой улыбкой произнесла я, пытаясь успокоить её. – Я не смогу без тебя… – губы мои тряслись, проигрывая борьбу истерике, нарастающей в горле.

Она боролась. Обхватив собственное горло, Карина надеялась спасти себя. Хрип усиливался, взгляд её приобретал оттенок жертвы, которая знала, что лев напротив неё не отступит и бежать некуда.

Перехватив нож, я занесла его вверх. Карина проследила взглядом за ним.

– Прости, солнце, – обронив слёзы, сказала я, и нож пронзил её грудную клетку.

Тяжело выдохнув, я разрыдалась. Ещё один удар. И ещё один. Истерика усиливалась, лёгкие съёживались на пару с желудком.

Глаза напротив в последний раз попытались заглянуть в мои, прежде чем превратились в стекло. Слеза покинула ресницы и, скатившись к виску, затерялась в русых волосах. Тело, залитое кровью, приобретало белый оттенок.

– Нет, – единственное, что я смогла сказать, осознав, что произошло… Что я натворила.

Заключив её лицо в объятия ладоней, я перестала видеть, слёзы заполнили глаза и встали поперёк горла.

– Прости, – с моих губ сошёл писк, на большее я не способна.

Перед глазами у меня оказался потолок, на который падала тень от цветка с подоконника. Я сделала глубокий вдох, несколько раз моргнула мокрыми глазами, пытаясь осознать, где я нахожусь. Сердце бешено колотилось, и в такой тишине я прекрасно слышала его. Сев на край кровати, положила лоб на ладони, ещё пару раз глубоко вдохнула и, включив телефон, осознала, что это был всего лишь сон. Слишком реалистичный и болезненный. Как я могла убить её? Слишком быстро я приняла решение расстаться с ней навсегда. Рука с ножом не колебалась.

Встав с кровати, я прошла на кухню, налила полный стакан холодной воды и, уставившись на чёрное небо, осушила его. Сердце и дыхание пришли в норму, пот со лба испарился, руки перестали дрожать. Редко в воздухе кружили снежинки, деревья покрылись небольшим инеем, солнце ещё и не думало выходить к горизонту. Пара часов у меня есть для сна, сегодня первый день практики у Гриши, нужно выглядеть презентабельно и свежо.

***

Перед моими глазами предстал офис с открытым пространством. Много светлых столов, ярких цветов в горшках и бумаги. Специфичный запах пластика и канцелярии мне уже пришлись по душе.

– Ты привыкнешь к шуму, – сказал Гриша, подходя ко мне.

– Привет! – воскликнула я.

А ведь я только хотела ему сказать о гуле, который бил по моим ушам.

– Привет, – ответил он. – Пойдём к моему столу.

– Всегда так?

– Нет. Сегодня очень много событий произошло.

Гриша указал ладонью на стул близ стола, заваленного бумагами, облепленного стикерами и закиданного ручками.

– Из-за гололёда аварии, есть жертвы. Промерзают трубы, где-то ещё не закончили ремонтные работы по восстановлению горячего водоснабжения.

– А чем ты занимаешься сейчас? – спросила я, усаживаясь на стул.

– Пытаюсь связаться с больницей для получения комментариев по поводу состояния жертв и точного их количества. Потом буду писать статью, которую отправлю редактору, получу кучу критики, исправлю косяки и потом снова отправлю ему.

Гриша улыбнулся, отодвинул несколько бумаг в сторону и открыл окно браузера.

– Получается, ты уже продвинулся дальше?

– Да, – ответил он, застенчиво улыбнувшись. – Если смогу написать достойную своевременную статью, то смогу напроситься к Кириллу. Он активно пробивается к полиции для работы над нашим маньяком. Они отказываются признавать серийность, ходят слухи о сборе команды для его поимки.

– Всё ещё нет команды у них? – изумилась я.

Обидно. Я столько работы им предоставила, а они даже не удосуживаются собраться. Хотя… О чём я? Чем дольше они тянут, тем лучше для меня, меньше шансов быть пойманной.

– Представляешь! – вскинув руки, ответил Гриша.

– Хабарин! – крикнула девушка из-за стола. – Докричаться до тебя не могу!

Гриша поднял на неё глаза, вопрошающе подняв брови.

– Да? – наконец выдал он.

– Скинула адрес больницы, куда доставили жертв аварии. Ноги в руки и бегом туда!

– О! Спасибо. – Гриша схватил телефон, блокнот и куртку со стула. – Поехали! Необходимо прибыть первыми.

Я подскочила, переполняемая чувством воодушевления и ожидания чего-то превосходного. Приехав на место, мы узнали, где именно разместили участников и жертв аварии. В коридоре наткнулись на нескольких людей, кто-то плакал, кто-то был расстроен, некоторые нервничали и выглядели напуганными.

– Сначала подойдём к семейной паре, скорей всего, тут находится их ребёнок, – шёпотом огласил Гриша, включив диктофон.

Женщина сжимала в руке платок, мужчина без устали гладил её по плечу, уложив подбородок на её голову.

– Здравствуйте! – негромко произнёс Гриша, посмотрев прямо в глаза супругам. – Можете сказать, что произошло?

Правильно ли он задал вопрос? Они, наверняка, попытаются его прогнать.

– А вы кто?

– Хабарин Григорий – журналист.

– Пошёл отсюда! Стервятники! – выпалил отец семейства, прикрывая жену.

– Я лишь хочу помочь осветить происшествие, – продолжал говорить Гриша мягко, но настойчиво.

– Я сейчас позову полицейских, и вас быстро свернут отсюда! – мужчина продолжал злиться, лицо его краснело.

– Множество раз я был свидетелем того, как виновные уходили от ответственности из-за банальной несговорчивости пострадавшей стороны. Я всем сердцем желаю помочь вам восстановить справедливость, призвать к ответу людей, которые сотворили это с вашим… ребёнком? – неуверенно произнёс Гриша с посылом услышать, прав он или нет.

Женщина убрала платок от лица, покрытого пятнами, глаза её опухли и налились кровью. Платок был изрядно вымочен слезами. Я вытащила из своего кармана упаковку одноразовых носовых платков и протянула женщине, когда они оказались в её ладони, в ответ на вопрос Гриши она кротко кивнула.

– Дочь… – голос её дрожал. – Она ехала с собеседования, с соседнего города. Ей всего восемнадцать, – женщина расплакалась.

Мужчина сильнее прижал её к себе и, поцеловав в лоб, поднял на нас глаза, которые смягчились.

– Один из пассажиров рассказал нам, как всё произошло, пока его не увели полицейские для свидетельств и всякого такого… Водитель легковушки ещё за сто метров от них привлёк внимание, он ехал по встречке. Вилял туда-сюда, вытворял какие-то финты. Урод. Вот как таких вообще земля носит? Творят одни, а страдают другие! – Голос мужчины повышался, лицо приобретало красный оттенок. – У них же каша в голове. И ничего не делают с ними. Видео снимают, они же выкладывают это, хвастаются, а им ничего не предъявляют. Хорошо, что он… – мужчина осёкся.

Мы с Гришей переглянулись, прекрасно понимая, что мужчина имеет в виду и мы с ним солидарны.

– В общем, он выехал на встречку, вильнул, припугнуть типа, и не смог вернуться на свою полосу… Потому что перед ним ехала фура! Осёл! И не нашёл ничего более умного, чем вмазаться в автобус вместо фуры.

– Я правильно понял, водитель легкового автомобиля погиб? – мягким голосом спросил Гриша, черкнув что-то в блокнот.

– Да, и второй дебил, который рядом с ним ехал на пассажирском.

– Они непристёгнутые были, – отозвалась женщина, вынырнув из рубашки мужчины. – Вот тот паренёк нам фотографии показал. Он сам быстро выскочил из автобуса, сфотографировал всё, – женщина указала мельком рукой на парня, которого опрашивали полицейские. – Снимки страшные. Оба вылетели из машины, один под колёсами оказался.

– Через сколько времени приехали скорая и полиция?

– Говорят, минут двадцать ждали. Там же до города километров тридцать. Это ж ещё быстро, в городе-то не дождёшься ни тех, ни других, – ответил мужчина.

Он полностью расслабился, от лица отлила кровь, перестал прикрываться женой и руками.

– Вы знаете, какие травмы у вашей дочери? – ещё более мягким голосом спросил Гриша, подойдя ближе.

Женщина, поджав губы, тяжело выдохнула.

– Нет. У всех спрашивали, а отвечают одно – на операции, ждите. Не знаем, что и думать, выживет ли, – женщина опять уткнулась в грудь мужчины и тихо заплакала.

– Я уверен, с вашей дочерью всё будет хорошо. По вашим словам, она боец и очень решительная. Так просто её не сломить.

Мужчина в ответ улыбнулся, поглаживая женщину по голове. В его глазах тоже копились слёзы, но он не давал им выхода.

– Спасибо.

– Вам спасибо за разговор, – Гриша закрыл блокнот и тепло улыбнулся.

– Вы это, словечки мои не пишите, я ж сгоряча. Понимаете? Не то чтобы я жалел о них, ну, вы ж знаете людей, им дай повод, и они кинут на амбразуру.

– Да, я понимаю вас. Не беспокойтесь об этом.

Гриша и мужчина кивнули друг другу и разошлись.

– Подойдём к этому парню, попросим фотки, – Гриша указал взглядом на парнишку, от которого только отошли полицейские.

На лице у него виднелся синяк, на руке – небольшая ссадина.

– День добрый, – воскликнул Гриша.

Лицо парня скривилось от боли, когда повернулся в нашу сторону.

– Здрасьте, – парень ответил шепеляво, как будто язык был распухшим.

– Хабарин Григорий – журналист новостного портала Д.К.С.

– О!

– Могли бы вы рассказать, что случилось в поездке?

Парень ответил на все вопросы, которые задал ему Гриша. Предоставил видео и фото с места аварии, рассказал, кто и как себя вёл из пассажиров и что говорили полицейские, когда прибыли на место.

Довольный собой, Гриша поблагодарил парня и кивнул мне, указав на дверь. Выйдя на улицу, мы смогли начать свободно говорить.

– Как он легко и просто всё выложил тебе, – восхитилась я.

– Хе. Практика. Этот парень молодец. С огромным чувством долга и всё такое, но многие за свои слова и уж тем более за материалы, типа фото и видео, просят денег.

– Серьёзно?

– В таком мире мы живём. Деньги делаются из всего. Если не куплю я, то купят другие и сделают громкую статью.

Вернувшись обратно, Гриша кивнул девушке, которая ранее его отправила в больницу, она в ответ показала ему «Палец вверх» и продолжила заниматься своей работой.

– Почему она помогает тебе? Друзья? – спросила я, вешая куртку на спинку стула.

– Хм. Мы приятели или просто хорошие коллеги. Как стало известно, что я могу попасть к Кириллу, она стала мне помогать. Довольно активно и агрессивно даже иногда. Есть ещё один, кто может занять моё место, – Гриша хихикнул. – Бывший её. Поэтому, как мне кажется, она и взялась за меня, но напрямую я не спрашивал. Но я не жалуюсь. Неважно как, мне необходимо туда попасть. Может, он даже на связь выйдет. Этот Скорбящий убийца.

– Не страшно? – сердце моё затрепетало.

– Немного. Интереса больше.

– Ах, ты вот говоришь, а у меня по коже мурашки бегают от страха, – лгунья Алана, от волнения и предвкушения.

– Тебе нечего бояться. Твоё имя нигде не будет фигурировать и упоминаться. Со мной ты ходить будешь немного даже незаконно, – чуть тише сказал Гриша, сморщив нос.

– О как! Я не против. Лучше так, чем сидеть в окружении всего этого, – рукой указала на кучу бумаг и раскиданных ручек. – А если я получу информацию, то ты сможешь её использовать?

– Хм. Если у тебя будет запись на диктофоне или камере, то да. Но просто с твоих слов – нет. Ведь Д.К.С – это достоверность каждого слова!

Гриша принялся писать статью, попутно комментировал для меня свои действия, изредка я делала записи в свой блокнот. Когда статья была готова, мы со скрещенными пальцами ждали одобрения редактора, и спустя ещё пару правок статья ушла на всеобщее обозрение.

***

Улицы замело снегом. С самого утра он, образуя пушистые хлопья, летал и кружился в воздухе. Приехав в гости к родителям, я расположилась за кухонным столом, интенсивно обдувая горячий чай в кружке. Папа, как всегда, был на работе, мама наслаждалась выходным, который предполагался как последний в этом году, потому что близятся новогодние праздники.

– И долго ты планировала молчать? – внезапно спросила мама.

Я, засовывая в рот кусок торта, подняла глаза на неё и свела брови, не понимая о чём она говорит.

– М?

– Что у тебя молодой человек появился, – мама ухмыльнулась.

– Кто донёс? – спросила я, прожёвывая кусок.

– Социальные сети. Он оставил комментарий под твоей фотографией, я перешла в его профиль и увидела там на одной из его фоток кусочек тебя, – мама горделиво подняла подбородок. – Я – Шерлок!

– Ха. А что меняется от этого знания?

– Кто он? Кем работает? Где живёт? – начала мама сыпать вопросы.

Поэтому я и не рассказываю своим родителям о большей части своей личной жизни. Гиперопека. С самого детства. Которая ослабла, когда я стала подростком, но полностью не ушла из их привычки.

– Какая разница? – простонала я, выпив чая.

Мама, ничего не сказав, продолжала смотреть на меня.

– Зовут Игнат. Работает. Очень хороший.

– Где работает? Сколько зарабатывает? – не унималась она.

– Работает с техникой, типа телефоны, ноуты и компы. Зарабатывает нормально, себя обеспечивает.

– Хм. Ремонтирует технику? – мама поджала губы. – Там вроде не очень уж хорошие деньги крутятся. Знаешь, у моего зама сын есть. Тридцать лет, имеет свой бизнес, ездит на Мазератти, в браке не состоял.

– Ты шутки шутишь? – спросила я, отодвинув от себя кружку. – Сейчас какой век, чтоб женихов дочерям подсовывать?!

– Ну, если дети сами не способны выбрать себе…

– Мам! – вскипела я. – Не суйтесь с папой! Забыла, чем кончилось сватовство в прошлый раз?

– Ой, вспомнила тоже, – отмахнулась она. – Ты же не глупая с самого детства, выкрутилась.

– Это так ты называешь попытку растления сорокалетним мужиком?

– Тебе уже шестнадцать было, – мама абсолютно не понимала своей ошибки.

– Хах! Ты действительно надеялась на мой брак с педофилом? Даже если б всё и выгорело, то он благополучно послал бы меня через пару лет.

– Не говори ерунды.

В кухню вошёл запыхавшийся папа, в руках держал документы и ключи от машины.

– Что происходит? Чего ругаетесь?

– Ничего, – бросила я, натянув улыбку.

– У неё парень появился.

– Да? Кто он? – спросил папа, вытирая пот со лба.

– Зовут Игнат, это всё что нужно вам знать, – я обвела взглядом родителей и встала из-за стола.

Закинув кружку в посудомоечную машину, вышла прочь с кухни. Папа что-то шёпотом спросил у мамы и уехал на работу. Поднявшись в комнату, открыла шкаф, достала несколько свитеров и сложила в пакет. На улице становится холодно, стоит позаботиться об утеплении.

Щёлк! От неожиданности я вздрогнула, осмотрела комнату и медленно направилась к окну. Щёлк! Опять вздрогнула. Я выглянула, и мои глаза сразу впились в человека, который стоял неподвижно на заднем дворе. Женя. Он поднял нож вверх, покачал им и поманил меня пальцем. Некоторое время я стояла на месте, потом, быстро развернувшись на пятках, пошла прочь из комнаты на задний двор. Мама сидела перед телевизором, потягивала красное вино и не замечала, что я вышла на улицу.

Жени уже след простыл. Осмотревшись и обежав весь двор, я остановилась под деревом, на котором висела бумажка, прикреплённая ножом.

«Вечная дилемма. Кого больше любишь, папу или маму? Кого бы принесла в жертву? А кого не прочь и своими руками умертвить? Могу помочь тебе в любом вопросе. Земля, покрытая снегом, скрывает много тайн. Открыть тебе мои?»

Осмотревшись ещё раз и не найдя автора письма, я вернулась в дом. Выглянула из окна своей комнаты, разочарованно поджала губы и убрала письмо в свою сумку. Действительно, никогда не задумывалась, если встанет выбор между папой и мамой, кого я выберу, кто для меня более важен? Оба? Никто? Стоп. Опять я клюю на его удочку. Передо мной не встал выбор, так зачем мне тыкать в кого-то пальцем, укрепляя приоритет?

Встряхнув головой, я спустилась к маме, около часа мы с ней пили вино и разговаривали. Приехав домой, я написала сообщение Жене:

«Твои попытки тщетны. Наша с тобой тайна, покрытая снегом, меня будоражит. Какие можешь поведать ещё?»

Но ни через час, ни на следующий день Женя не ответил. Заговорили вновь мы с ним спустя несколько месяцев.