Он был расслаблен и даже немного уставшим. Миновав парковку, двинулся в сторону домов, уставившись в телефон. Пару раз Женя поднимал глаза, чтобы радушно поприветствовать соседей, с одним перекинулся парой фраз, о чём именно они болтали, я не услышала.
Когда он подходил к пятому дому, сердце моё начало учащённо биться от волнения, потому что дальние дома я не могу увидеть с этого места, где нахожусь. И, о, чудо! Женя повернул к пятому дому, приложил ключ и вошёл в открывшуюся дверь ворот.
Дом двухэтажный, у окон растёт газон без каких-либо цветов или кустов, в отличие от соседей. Так же, как и у всех, имеется маленький заборчик перед домом, а вокруг остального участка высокий кирпичный забор, через который будет совсем не просто перелезть. Просидев ещё около трёх часов, я наконец смогла увидеть жену Жени, правда лица её я не увидела, она была одета в длинное пальто, широкий шарф, закрывающий половину нижней части лица, и очки с диоптриями. Она приехала на своей машине чёрного цвета, поставила на свободное место и направилась в сторону дома. После того как она скрылась за воротами, в доме зажегся свет почти во всех комнатах.
Но я решила не останавливаться на этом; пройдя мимо парковки, я обогнула дома и участки, оказавшись в лесу. Мне открылся вид на заборы, и не ко всем был подступ. Кто-то свой высокий забор опускал до высоты в метр, кто-то вместо кирпича использовал сетку-рабицу, видимо, для вечерних посиделок на заднем дворе, чтобы пить чай и смотреть в глубины леса. Подойдя к пятому дому, я невольно улыбнулась, потому что забор, смотрящий на лес, был не глухим, а выполнен «шашечками», из-за чего задний двор и часть дома просматривалась, хоть и частично. Я смогла увидеть абсолютно пустой участок, без цветов и мусора, рядом с забором стоял столик и пара деревянных стульев, в окне дома горел свет, мелькали силуэты. Отойдя чуть дальше в лес, я нашла дерево, на которое можно залезть и устроить там наблюдательный пункт. Потратив около трёх минут мне удалось забраться на высоту пяти метров, и, отогнув пару редеющих веток, я увидела двор и окна.
Женя находился на первом этаже, наливал две кружки кофе, а его жена сидела на втором этаже за ноутбуком. Сквозь шторы мне удалось разглядеть только очертания стола, стеллажа у стены и края кресла, которое находилось у окна. Второе окно было закрыто плотными шторами, но смею предположить, что там находится спальня. Сделав несколько снимков, я посидела ещё около двадцати минут и решила отправиться домой, потому что пальцы замерзали. Спустившись на землю, я бросила взгляд в сторону ярких окон, улыбнулась сама себе и отправилась домой. В следующий раз я сюда приду не с пустыми руками.
Глава 13. Актёр второго плана
Когда Игнат приехал из отпуска, мы провели с ним двое суток вместе, живя у него в комнате. Показав мне абсолютно все фотографии, которые он снял в Эмиратах, а также видео, он со спокойной душой объявил, что отныне мы являемся парой, с чем я согласилась, и оставшееся время дня с моего лица не сходила глупая улыбка.
За эти два дня мне удалось отключиться от всех проблем, которые вьются вокруг, забыть про свою «жажду» и не вспоминать о Жене, который может позвонить в любое время и объявить, что мой заказ готов. Мы с Игнатом успели даже купить билеты в театр на премьерный день. Долго обсуждали спектакли, какое впечатление на нас произвели, какие понравились, а какие лучше б не видели, в ходе такого разговора я узнала, что Игнат участвовал в одной постановке, но до сцены дело не дошло. Успела также упомянуть Карину, которая скитается по кастингам и всегда втискивается в состав спектаклей, чему Игнат не удивился, но обрадовался, потому что среди его знакомых нет людей, которые связаны с театром.
Жизнь моя шла размеренно, у меня не случалось перепадов настроения, новостные сайты не пестрили новой информацией, относящейся ко мне, Женя не выходил на связь. Я уже начала подумывать, что «жажда» не вернётся никогда.
***
Октябрь радовал своей сухой тёплой погодой. Листья на деревьях желтели и краснели, изредка падая на землю от порыва ветра. Днём солнце припекало, заставляя снимать кофты, а вечер укутывал в пальто и осеннюю обувь.
Взяв у Карины платье, я направилась к себе в квартиру, чтоб уложить волосы и немного навести макияжа. По пути зашла в небольшой супермаркет, купила воду без газа, которую возьму с собой в театр. Добравшись до дома, я созвонилась с Игнатом, договорились о времени, когда он за мной заедет, и спокойно принялась собираться.
Платье шикарное! Чёрное с глубоким декольте и разрезом до середины бедра справа, руки полностью закрыты рукавами, а на талии имеется тонкий ремешок. У Карины прекрасный вкус. Полностью собравшись, я села на диван в ожидании Игната, пролистывая новостную ленту, я скоротала время, правда в новостях ничего нового не нашла.
Доехав до театра, мы с Игнатом, полные предвкушения, стояли в ожидании под расписными колоннами, где нас нашёл местный фотограф и, сделав пару снимков, ушёл к следующим посетителям.
– Я так давно не была в театре, – с улыбкой предвкушения сказала я, осматривая всё и всех вокруг.
– Столько красивых людей вокруг. Времена поменялись, а привычки остались.
– М?
– В вечерние наряды наряжаются уже сотни лет, и даже несмотря на то, что уже двадцать первый век на дворе, люди следуют этой традиции, – сказал Игнат, повернувшись ко мне. – И я не против этой традиции. Ты такую моську состроила, готовая ругать меня. Если бы не традиции, я бы не увидел тебя в таком шикарном платье, – оправдался он, поцеловав меня в нос.
– Спасибо, – кратко сказала я, продолжая осматривать людей вокруг.
– Алана? – послышался голос позади.
Обернувшись, я увидела удивлённого Славу.
– Привет! – воскликнула я.
– Здравствуй! – Слава рассеянно улыбнулся и глянул на Игната.
– Ох, познакомься, это Игнат – мой молодой человек.
Игнат протянул руку.
– Слава, очень приятно, – кивнув произнёс он. – Вы оба не знакомы с моим сыном. Познакомьтесь, Павел!
Из-за спины Славы вышел невысокий парень с чёрными короткими волосами, зеленовато-голубыми глазами и очень тонкими губами. Ростом он был ниже своего отца, одет в бордовый костюм с чёрными ботинками. Он не выглядел восемнадцатилетним, на лице даже не видно следов от бритья, не зная возраста, можно сказать, что ему не больше пятнадцати. И учитывая, как он прячется за спиной родителя, сильным характером он не отличается.
– Привет, – сказала я, неловко улыбнувшись и протянув руку для рукопожатия.
– Вечер добрый, – ответил мне Павел довольно низким голосом, который не вяжется с его лицом.
Он также поздоровался с Игнатом и, сделав шаг назад, неловко уставился в пол.
– Какими судьбами? – не нашла я ничего лучше спросить.
– Полагаю, такими, что и вы. Развлечение. Сын никогда не был в театре, вот решил его с собой взять, – ответил Слава, убрав руки в карманы.
– А мы просто так, – сказал Игнат, притянув меня ближе.
– Как у мамы дела? – Слава улыбнулся и наклонил голову набок.
Мне не нравится, как поменялся его взгляд.
– Отлично. Много работает, худеет, хотя пляжный сезон закончился. У тебя что нового? Павел так и не показывает фотографии со дня рождения? – спросила я, бросив взгляд на жмущегося парня за спиной Славы.
Паша поднял глаза на меня, в растерянности посмотрел на отца, губы его немного затряслись. Меня смутила его реакция, она довольно странная. Может, у него какая-нибудь болезнь или ему очень некомфортно находиться в незнакомом обществе?
– Ах, нет. Так и не показывает, – со смешком ответил Слава, положив руку на плечо сыну. – О! Уже запускают в зал. Пойдём, – сказал Слава Паше, и они двинулись к толпе людей, которые собирались в кучу у входа.
Мы с Игнатом решили повременить со входом, чтобы не оказаться в этом скопище.
– Стеснительный парень, – подметил Игнат.
– Ага. Для восемнадцати лет какой-то зажатый.
– А он кто вообще?
– Ой, прости, не объяснила. Слава – начальник моего отца, они хорошо общаются, я бы даже сказала, дружат. Странно, я даже на фото Пашу не видела никогда, – заключила я, покусывая щеку.
Когда толпа людей поредела, мы подошли, отдали билеты и, сев на свои места, принялись осматривать зал. Слава с Пашей сидели в пяти рядах от нас, ближе к сцене, изредка переговаривались, не оборачиваясь ни на кого.
Спектакль начался, я уже не обращала внимания ни на кого, кроме Игната. На сцене сидели три персонажа, рассказывающие истории, потом в повествование вписывается девушка с цветами, которая меняет не только себя, но и людей вокруг. В драматичные либо в насыщенно-романтичные моменты мы с Игнатом одновременно поворачивались друг к другу, улыбались и крепче сжимали ладони.
В первом антракте мы прошли по зданию театра, прочитали имена актёров и актрис, которые написаны на портретах, изумились мягкому бархату на окнах и, вернувшись обратно на места, решили выпить сока, который Игнат держал у себя. В итоге благополучно пролив сок на своё декольте и прикусив язык, чтобы не выругаться матом, я двинулась в уборную. Все люди уже сидели на своих местах, до начала оставалось около пары минут, прозвенел звонок.
В дверях я столкнулась с девушкой, мы обе, мило улыбнувшись, извинились и разошлись. Оказавшись у раковины, я бумажными полотенцами смыла большую часть сока с платья, благо оно чёрного цвета, и с зоны декольте. Когда я почти управилась, позади послышался шорох и вздох, замерев на секунду, выключила воду, осмотрела кабинки и в одной из них заметила ноги в мужских ботинках. Может, человек случайно зашёл сюда, хотел выйти, но постеснялся из-за меня? Но всё же во мне затаились сомнения, что человек перепутал комнаты, поэтому я, хлопнув дверью, тихо вернулась обратно к раковинам и принялась ждать. Секунд через пять дверь в кабинке открылась и оттуда вышел Паша. Наткнувшись на мой вопрошающий взгляд, он замер, рот открывался, как у рыбы на суше, не производя ни звука.
– Ох.
– Ох? Перепутал уборные? – спросила я без издёвки, улыбнувшись.
– Да. Я… скоро начало второго акта, а мне… нужно… двери одинаковые просто… табличку не посмотрел.
– У меня тоже такое бывало, – сказала я, взмахнув ладонью. – Не переживай.
Он продолжал стоять в дверях кабинки, переминался с ноги на ногу, глаза бегали. Что-то тут не так. Он не случайно здесь оказался.
– Я бы хотела воспользоваться туалетом, Паш. Мой руки и иди. Мне неловко.
– Ох. Да-да. Я… извини, – затараторил он, подбежав к раковине.
Быстро сполоснув руки, он мельком глянул на меня и, кивнув, убежал прочь. Я подошла к кабинке, из которой он вышел, осмотрела её и заметила следы на стене. Белая жижа стекала вниз по плитке. Он оказался здесь не случайно! Интересно, Паша мастурбировал на девушку, которую я встретила в дверях, или его просто возбудила мысль о самом нахождении в женской уборной?
По окончании спектакля мы опять пересеклись со Славой и Пашей, но не специально. Мы уже направлялись к выходу, они же только шли в гардероб.
– Как спектакль? – с широкой улыбкой спросил Слава.
– Прекрасно, – ответил Игнат, поправляя пальто.
– Передавай маме привет, надеюсь, она скоро разберётся с завалами на работе и мы сможем устроить небольшую вечеринку, чтобы отдохнуть. К концу года работы становится всё больше.
– Да, конечно, передам. Пока, Паша, – я пристально посмотрела на него и, дождавшись, когда он поднял на меня глаза, улыбнулась шире.
– До встречи, – вполголоса сказал Паша.
– Пока-пока, – услышала я от Славы, который уже огибал нас, чтоб идти дальше.
Выйдя на холодную улицу и крепко обнявшись, мы с Игнатом направились в сторону моей квартиры, правда спустя десять минут мы заказали такси из-за ледяного ветра.
Глава 14. Исступление
Наступил конец октября. Все деревья уже скинули листву, солнце редко баловало своими тёплыми лучами, по большей части скрываясь за облаками, которые затянули небо и сутками напролёт давили своей мрачностью. Трава от ночных заморозков потеряла сочность и яркость, пожухла и приготовилась к первому снегу.
Напряжение моё росло с каждым днём. Мне не помогал ни секс, ни тренировки, тело требовало другого. Не чего-то физического, а эмоционального. Если Женя мне не позвонит до конца недели, то это сделаю я. Будучи в таком состоянии, ошибки совершить намного проще, потому что чаша переполнена, стоит мне начать преследовать кого-то, как я потеряю голову и контроль.
Уже два раза я готова была начать конфликт с одногруппниками. Спор по довольно пустяковой вещи, но злость вспыхивала во мне моментально. Возможно, это даже стало заметно.
Сидя на паре, я то и дело смотрела на часы каждые десять минут, и с каждым разом разочаровывалась всё больше, потому что торчать здесь ещё около пяти часов. Невозможно. Когда прозвенел спасительный звонок, обозначающий, что мы можем идти на обед, я просто-напросто выскочила из аудитории и направилась в ближайшее кафе. Заказав чай, села у окна и уставилась на улицу. Пять часов… Ещё пять часов торчать на учёбе. Может, уйти? И чем же ты будешь заниматься дома? На работу сегодня не надо, Игнат занят, Карина тоже. Можно наведаться к Игнату на работу. И тупо около него сидеть? Что за глупости?
Позвонить Жене? Не дожидаться конца недели и позвонить прямо сейчас, добиться от него встречи, хотя бы просто увидеться и поговорить, потому что после каждой встречи с ним я выматываюсь как физически, так и морально.
Достав телефон из сумки, в нерешительности набрать номер я крутила его между пальцами, всматривалась в чёрный экран и стукала ногтями по кнопкам. До окончания обеденного перерыва оставалось около десяти минут, стоит вернуться в институт, чтобы не опоздать на пары и не нарваться ещё на один конфликт, который зажжёт меня как спичку.
Ледяной ветер пронзил тело. Стоило поесть, энергии в организме мало, к концу дня буду валяться на столе, прикрывшись тетрадью. Когда я зашла во двор института, у меня перехватило дыхание. Зазвонил телефон.
Резко остановившись, я привлекла внимание одногруппницы, которая шла рядом. На лице у меня проявилась глупая улыбка.
– Алана?
– Эм. Скажи, что у меня срочные дела, если будут спрашивать. Дома дела, – поспешно оправдалась я и быстрым шагом двинулась прочь от института.
Достав телефон из кармана, я ответила:
– Алло?
– Соскучилась, наверно? – спросил Женя.
– Есть такое, да, – не стала я врать.
– Подходи к тому кафе, где ты попивала… чай. Чай ты вроде пила.
– Ты всё это время следил за мной? Почему раньше не позвонил?
– Так захотелось.
Подойдя к кафе, я обернулась несколько раз, но Женю не нашла.
– И где ты?
– Обойди справа.
Миновав небольшой забор из профнастила, мусорные баки и кучу дерева, я вышла на пустырь, где стояла машина Жени и он сам. Эмоции во мне бушевали, я была готова кинуться ему на шею в благодарность, но не позволила себе этого сделать.
– Она готова? – почти шёпотом спросила я, открывая дверь в машину.
– Да, – коротко ответил Женя и сел за руль.
Выехав с пустыря, машина направилась в сторону леса по сухой неровной дороге. Довольно быстро мы скрылись за деревьями.
– Ты мне даже глаза не закроешь? Вау! Доверяешь мне.
Женя достал из кармана ленту и протянул мне.
– Не совсем так. Прикрой глаза этим. И не поднимай голову.
Взяв ленту, покрутила её, подняла глаза на Женю и состроила недовольное лицо.
– От неё же нет толку.
– Поэтому я и сказал: завязать глаза и не поднимать головы, – спокойно произнёс Женя, остановив машину. – Я жду.
Немного помедлив, я повязала ленту на глаза и села ровно. Путь до домика показался короче, чем обычно, либо настолько давно там не была, что уже и забыла, сколько времени занимает маршрут. Когда под колёсами зашумел гравий, сердце моё разогналось, бабочки опять оживились. Пройдя всё тот же путь, что и обычно, Женя снял ленту с моих глаз после закрытия входной двери. В домике ничего не поменялось, даже пыли не прибавилось.
– Ты выглядишь возбуждённой, – с толикой издёвки произнёс Женя, открыв дверь в подвал.
– И как интерпретировать твою фразу? – спросила я, ступая по ступеням вниз.
– Во всех смыслах, что только она может представлять из себя, – Женя закрыл дверь в подвал и присоединился ко мне.
Я же, уже ступив на бетонный пол, затаила дыхание. Около колонны на полу сидела она – Трофимова. Из одежды на ней было только нижнее бельё, на глазах тканевая маска, а на ушах наушники.
– Она слышит нас? – шёпотом произнесла я, мельком повернувшись в сторону Жени.
– Нет, – обычным голосом ответил он, подойдя к металлическому столу в тени. – В наушниках включен белый шум, сквозь него она ничего не слышит.
Завороженно глядя на неё, я подошла к шкафу, открыла дверцы и, достав комплект одежды, состоявший из белой футболки и белых штанов, принялась переодеваться.
– У тебя большие планы на неё? – Женя скрестил руки на груди и смотрел на меня не отрываясь.
– Я планирую выплеснуть все эмоции, которые скопились во мне, – судорожно снимая одежду, ответила я.
– Ты в напряжении? – голос Жени не менялся.
– В неимоверно высоком.
Когда одежда была сменена, а волосы убраны, я закрыла шкаф и, выдохнув, направилась к Трофимовой. Подойдя к границе света, я остановилась в недоумении, абсолютно не понимая, с чего мне начать.
– Чего остановилась? – голос Жени прозвучал над ухом. – Передумала?
– Нет, – вполголоса ответила я, продолжая смотреть на неё. – Не знаю, как мне начать. Надеть перчатки?
– Да. Возьми на стеллаже.
Натянув перчатки, я опять впала в ступор на границе света, тупо уставившись на безвольное тело у колонны.
– Да что ж такое? – прорычала я шёпотом.
– Подойди к ней, – голос Жени опять прозвучал над ухом. – Потрогай. Не торопись.
Я повиновалась. Приблизившись к Трофимовой, я обошла её вокруг. Руки были привязаны за спиной к колонне. На теле образовалась пара синяков и царапин, волосы распущены и всклочены. Присев на пол, я подняла ладонь, готовая задеть её, но всё не решалась. Из-за маски на глазах было не понятно, спит она или нет. Дыхание было ровным, голова наклонена в бок, рот приоткрыт. Возможно, спит.
Когда мои пальцы всё же коснулись её кожи на плече, голова дёрнулась, изо рта вырвался писк, а тело затряслось. На мгновение я отпрянула, но, воодушевившись её реакцией, осмелела. Повторно проведя пальцами по коже, я опустилась к предплечью, в ответ она сжала ноги и постаралась отодвинуться от меня. Потом я аккуратно убрала волосы с её лица и, разглядывая каждую складку, начиная со лба, опускалась вниз. Из-под маски выглядывали чёрные разводы от туши, губы тряслись, зубы ударялись друг об друга. Мой взгляд опустился на шею, и я замерла. Когда я провела пальцами по багровым бороздам, Трофимова затряслась сильнее, затаив дыхание.
Поднявшись на ноги, я двинулась к Жене.
– Ты трогал её? – раздражённо спросила я.
– Что ты имеешь в виду? – Женя улыбнулся и двинулся мне навстречу.
– По её реакции я так понимаю, ты изнасиловал её, – прорычала я.
Я чувствовала злость от посягательства на мою жертву. Женя подошёл ещё ближе и, смотря на меня сверху вниз, убрав руки в карманы, заговорил:
– Да. Пару раз, – ухмылка с его лица не сходила.
– Какого хрена?
– А почему нет? Я взял плату за свою работу.
– Член в штанах держать не можешь? Она моя!
Глаз от него я не отводила. Меня потряхивало от злобы.
– Ты смеешь меня учить?
На лице Жени проявилась злость. Брови нахмурились, зубы скрипели.
– Ох, да. Ещё как смею!
На эмоциях я толкнула Женю, ударив в грудь.
На его лице сначала появился шок, который сменился смесью злобы и озорства. Рванув в мою сторону, он схватил меня за шею, повернул и толкнул в сторону металлического стола. Пролетев около двух метров, мне удалось избежать сильного удара о металл, затормозив пятками и выставив ладони вперёд.
Я не боялась. Абсолютно. Тело наполнил азарт. Отпрыгнув в сторону, повернулась лицом к нему и рассмеялась. Женя уже шёл ко мне.
– Играешь со мной? – монотонно произнёс он.
Проведя кончиками пальцев по холодному металлу, я отступала назад, пристально смотря в глаза Жене. Я нарываюсь. Мне это нравится. Прекрасно осознавая, на что он способен.
– У тебя встал, когда ты её начал душить? Или всё же смог возбудиться до того, как привязал её? – улыбка не сходила с моих губ.
Женя с каждым шагом становился всё ближе, я позволяла ему это делать. Когда между нами остался шаг, я замахнулась левой рукой, которую он перехватил, и, сжав запястье, толкнул меня на стол спиной. Правой рукой я вцепилась в край металла и не позволяла своему телу рухнуть. Меня трясло от напряжения, но я терпела. Женя давил, сжимал руку.
– Желаешь оказаться на её месте? – голос его приобрёл оттенок злости. – Чего ты добиваешься?
– Твоих мучений, – ответила я, проведя языком по нижним зубам. – Не только тебе нравится издеваться.
Женя рассмеялся, сжал руку сильнее и стал наклоняться ниже. Я, немного оттолкнувшись от стола, влепила ему пощёчину правой рукой. Без опоры тело моё рухнуло, и я ударилась спиной о край стола. Женя замер. Повернув голову, он схватил меня за горло и стал стремительно сжимать пальцы. Я ответила тем же. Вцепилась правой рукой и не отпускала. Глядя друг другу в глаза, мы медленно убивали.
Я не собираюсь отступать. Страха нет. Я перестала бояться смерти. В венах только азарт и возбуждение.
Глаза его наливались кровью, губы, стиснутые в узкую полосу, подрагивали. Ещё несколько секунд мы лишали друг друга кислорода, но потом он убрал свою руку. Я повторила за ним. Чтоб не закашляться, вдохи я делала небольшие, игнорируя огонь, который обжигал моё горло. Женя же, не отступая от меня, наклонил голову и прокашлялся. Его душат, видимо, не так часто. Подняв на меня глаза, он улыбался.
– Ты омерзительна, – произнёс он, наклонившись к моему лицу и глубоко вдохнув.
– Хуже тебя? – шёпотом спросила я, боясь спровоцировать кашель.
– Посмотрим.
– Я разрешаю тебе пользоваться ей, когда я скажу, – сказала я, поднимаясь со стола.
Упёршись в грудь Жени, отодвинула его в сторону и направилась к Трофимовой.
– Ха! – прозвучало от него в ответ.
Подойдя к ней, я знала, с чего начать. В голове вспыхивали фантазии и воспоминания, смешиваясь, образовывали нечто иное, более идеальное и яркое. Я была готова держать себя в руках ради такого. Стоит проявить немного терпения.
Взяв скальпель со стеллажа, села на колени около Трофимовой и, взяв её за подбородок, разрезала щеку. Кровь хлынула, стекая по подбородку, падала на ключицу и, образуя ручеёк, стекала вниз, приобретая более светлый оттенок. Тело её затряслось, изо рта вырывался хлюпающий крик, из-за чего кровотечение усиливалось.
– Прошу, – взмолилась Трофимова, отодвигаясь от меня. – Не надо.
Слова смешивались с кровью, зубы приобрели алый оттенок.
– Слишком глубоко, – монотонно произнёс Женя, стоя в тени. – Умерь пыл.
– Стараюсь. Но я так скучала по всему этому, – ответила я, проведя ладонью по кровавой щеке.
Пальцами я ощущала её дрожь и пульсацию сердца, которое бешено колотилось.
– Похоже на «Чёрный георгин», – послышался голос позади.
– Ничуть, – я скривилась и обернулась в сторону Жени. – Ты вообще в курсе, о чём говоришь?
– А ты?
Я встала на ноги, развела руки в стороны и тупо уставилась на него.
– Рот был разрезан от уха до уха, тело разделено пополам, – я замолкла, ожидая реакции или ответа, но их не последовало. – Разрезанная щека не заявка на похожесть.
Женя вышел из тени, руки были убраны в карманы, на лице ухмылка вкупе со вздёрнутой бровью.
– А не хочешь сделать похоже?
– Нет. Я же сказала, она нужна живой. Не пытайся моими руками воплотить свои желания. Ох! – Губы мои растянулись в издевательской улыбке. – Тебя так впечатлила моя история про наставления других, что ты тоже захотел так сделать? – я наигранно надула губы и не сводила взгляда с Жени.
– Может быть, – ответил он, пожав плечами.
– Нет, – коротко сказала я и повернулась обратно, рассматривая кровоточащую щеку.
В её голове, наверняка, крутятся мысли о том, что она скоро умрёт. Мне надоест её мучить, и вот-вот наступит спасительное ничего – смерть.
– Я хочу поговорить с ней. У меня жгучее желание избить её руками, чтоб костяшки болели и плечи ныли. Напоминать ей о том, что она будет жить, что это не закончится быстро и ей не сбежать, как бы не хотелось. Хочу не только физически причинить ей боль, но и морально, – повернувшись обратно к Жене, я закусила губу в ожидании.
– Хм, – Женя ушёл обратно в тень, к стеллажу.
Из глубины комнаты доносилось шуршание коробов, звон металлических деталей и стекла. Когда глаза привыкли, я смогла рассмотреть очертания его тела. Поднявшись на носочках, он рылся в коробе одной рукой, а вторая была занята чем-то, типа куска ткани или небольшой детали одежды. Достав всё необходимое, Женя расположил улов на металлическом столе, включил очень тусклый свет над ним и жестом подозвал меня. Подчинившись, я быстро оказалась рядом и ждала разъяснений.
– Это очень крутая вещь. Купил ещё лет восемь назад, когда увлекался всякой ерундой подростковой, – Женя вставил батарейки и повернул вещь лицевой стороной.
Она была похожа на респиратор чёрного цвета с сетчатыми вставками в тех местах, где обычно располагают фильтры. Женя поднял его к моему лицу, призывая надеть. Взяв эту странную штуковину, я ощутила вес, хотя визуально выглядит всё довольно легко. Приложив его к нижней части лица, я повернулась к Жене спиной и указала на застёжки. Когда крепление щёлкнуло и приспособление было удобно размещено на лице, Женя продолжил с ним работать.
– Ткань плотная, твоего голоса не будет слышно. Здесь есть несколько режимов, можно выбрать голос робота, дьявольский, супернизкий и тому подобное. С его помощью я оставил тебе сообщение в прошлый раз. Решил проверить, работает или нет, и оказалось, очень даже.
Женя нажал несколько кнопок, и я ощутила лёгкое жужжание на лице. Ещё пару раз нажав на эту странную маску, Женя поднял на меня глаза.
– Скажи что-нибудь. Обычным голосом, не старайся говорить громче.
– Хорошо. Я… – до моих ушей донёсся голос, который обычно используют в разных супергеройских фильмах для злодеев. Низкий, металлический, который сразу указывает, кто плохой парень.
Я рассмеялась, услышав себя, потом смех стал ещё громче, когда услышала его. Замкнутый круг. Я смеюсь от собственного смеха. Женя улыбнулся, я его забавляю.
– Охрененно! – воскликнула я, не скрывая радости.
– Не то слово! – поддержал меня Женя и указал рукой на оставленную мной жертву.
Сердце моё трепетало, как будто левитировало. Готовясь ощутить горячую мягкую плоть под своими костяшками, я приближалась к Трофимовой. Она тихо рыдала, стараясь волосами закрыть лицо и шею. На полу была растёртая подсохшая лужа алого цвета. Никогда бы не подумала, что из лица может вытекать столько крови.
Подойдя к ней вплотную, я не смогла сдержать смешка от картины, которая была передо мной. Я всеми фибрами ощущала мощь и превосходство. Всё, о чём мечтала и что взбредёт в голову, могу сделать с ней. Главное, не переусердствовать, держать себя в руках.
Опустившись на колени, я аккуратно сняла с неё наушники, из которых сразу донёсся шум. Она дёрнулась и пискнула, пытаясь отвернуться.
– Здравствуй, – сказала я, борясь со смехом.
Слышать от себя такой голос было странно.
Трофимова сжалась всем телом и зарыдала сильнее. Взяв её за подбородок, ощутив её растущую дрожь и жар, продолжила говорить:
– Я так долго мечтал о тебе, – стоит не забывать, что говорить нужно от мужского лица. – Ты красивая. Элегантная. Но такая сука, – повысила я голос и сжала подбородок.
– Прошу, – прошептала Трофимова, заливаясь слезами.
Из щеки у неё продолжала идти кровь, но уже не так обильно.
– Я тебя не убью. Не беспокойся. Ты, наверное, боишься смерти, не так ли?
Она судорожно закивала головой, сморщиваясь от боли.
– Отпустите меня.
– Конечно, отпущу. Не переживай. Как я и сказал, убивать тебя я не собираюсь… к твоему сожалению. – Бабочки заполнили мой живот, крылышками щекотали изнутри. Мне становилось жарко и чертовски приятно. – Смерть – это спасение, которого ты не получишь! – более громко сказала я и ударила кулаком со всей силы по кровоточащей щеке.
Трофимова упала на пол, громко выдохнув. В костяшках разлилась боль, из-за которой я вскочила на ноги и прикусила губу, чтобы не выкрикнуть ничего лишнего. Женя ликовал. Стоя на границе света, он широко улыбался.
Схватив свой почти «Чёрный георгин» за волосы, подняла обратно к колонне и ударила по другой щеке. Чтобы тело опять не оказалось на полу, волосы из хватки не выпускала. Она продолжала рыдать, изо рта потекла слюна, смешанная с кровью, конечности судорожно тряслись. С каждым новым ударом ощущался прилив адреналина, а вместе с ним и злоба, которую я стремилась выместить, но она росла и преумножалась.
– Я не дам тебе умереть! – громко сказала я, чтоб мой «Георгин» услышала за своими рыданиями.
Ещё удар – и новые рыдания. Встряхнув рукой, сделала шаг назад, глубоко вдохнула и нанесла новый удар по лицу. Щёлк! Звук донёсся до моих ушей, но сначала я не поняла, что произошло. Взяв «Георгин» за подбородок, повернула к себе и под слоем крови заметила искривившийся нос. Сломан!
– Ох! Больно? – с издёвкой произнесла я, болтая её головой из стороны в сторону.
В ответ она пуще зарыдала, зубы стучали, с губ тянулась смесь слюны и крови.
Я нанесла ещё несколько ударов, не забывая проверять целостность перчаток; когда руки устали, я отошла на пару шагов назад, чтоб отдышаться. Под потолком я заметила канат с петлёй на конце. Спустив его к себе, перекинула через балку вверху и подошла к Трофимовой. Когда руки её освободились от верёвки, сквозь рыдания было слышно облегчение, которое она испытала. Но рано. Руки ей я связала вновь, но не за спиной, а спереди.
– Не надо, – стонала она, дрожа, как осиновый лист.
– Встань на ноги, – приказала я ей, схватив за плечо.
Два раза у неё подкашивались ноги, тело падало на пол, но я поднимала её вновь. И вот наконец, прижав спиной к колонне, я накинула на её шею петлю, подзатянула и закрепила. Это положение её напугало сильнее, чем избиение, и она принялась кричать и рыдать с новой силой. Канат не лишал её воздуха, не впивался в кожу, он просто поддерживал её тело от падения, но она этого не понимала. Я решила просто подождать, когда она успокоится, перестанет кричать и громко рыдать.
На ожидание ушло около пяти минут, в это время я прогулялась по всей длине комнаты, прошла мимо Жени, подмигнула ему и вернулась назад.
– У тебя так много сил. Я впечатлён, – спокойным голосом произнесла я, подходя ближе.
– Зачем вы делаете это? – срывающимся голосом спросила «Георгин».
Её не перестало трясти, слёзы на щеках не высыхали, но она стала более спокойной.