Казино «Пляшущий бегемот»

Глава 4

На следующий день рано утром подруги, как и планировали, выехали в деревню Козельки. Вчера вечером после того, как тетя Клава легла в больницу, мнения подруг разделились. Кира стояла за поездку в Козельки. А Леся настаивала на том, чтобы разыскать отца Жоржеты.

– Ну, не глупость ли! – возмущалась в ответ Кира. – Чего его искать?

– Тетя Клава велела его найти.

– Тетя Клава, когда ее увозили, была в полубессознательном состоянии. Она бредила!

– Вовсе нет. Она была вполне разумна.

– Ну, хорошо. Допустим, мы найдем этого дядечку. И дальше что?

– Может быть, он знает, где его дочь.

– Он же не поддерживал со своей бывшей женой и дочерью никаких отношений?

– Ну да.

– Тетя Клава лупила его так, что он удрал от нее, забыв оставить свой новый адрес и телефон!

– Да, но…

– И хотя она много лет пыталась разыскать негодяя, чтобы привлечь его к уплате алиментов, ей это не удалось.

– Верно.

– А уж с упорством тети Клавы она бы и мамонта из вечной мерзлоты ковырнула, если бы понадобилось. И раз уж она своего мужа не смогла достать, значит, дело это безнадежное.

– Безнадежных дел не бывает, – упиралась Леся. – Надо попытаться.

– Зачем?! – закричала уже в голос Кира. – Объясни мне, зачем нам сдался этот мужик?

– Ну, он же отец Жоржеты. Отец может что-то знать о дочери.

– С которой он не виделся?! Кстати, сколько Жоржете было, когда ее папочка свалил от тети Клавы и ее воспитательных мер?

– Пять лет.

– И с тех пор от него не было ни слуху ни духу?

– Да.

– Забудь! – фыркнула Кира. – Если мы и найдем этого мужика, то в лучшем случае он прослезится и покажет нам парочку детских фотографий Жоржеты, которые прихватил с собой на память, когда удирал из-под крылышка тети Клавы. Они с Жоржетой теперь чужие друг другу люди! А нам нужен кто-то, кто был бы осведомлен о нынешней жизни Жоржи, а не о том, какой славной шепелявой крошкой она была в три года.

Одним словом, победа осталась за Кирой. Но хотя Леся и уступила подруге, согласившись ехать с ней в Козельки, про себя она твердо решила: как только они вернутся, надо искать отца Жоржеты.

…Дорога в деревню Козельки была длинной и не сказать, что хорошей. То есть сначала, пока они двигались по шоссе, все шло великолепно. Пробок не было. Гаишники подруг не тормозили, а лишь провожали их лазоревое чудо внимательным взглядом. Солнышко припекало, но в машине исправно работал кондиционер, так что жары подруги не чувствовали.

Хуже стало, когда они свернули на грунтовую дорогу. И совсем плохо, когда с грунтовой, но хорошо укатанной, они свернули на какую-то песчаную тропу. Почва тут была странная. Рытвины сменялись ямами различного размера. Подруги уже стали бояться, как бы им не оставить на этой чудесной дороге колесо, подвеску или что-то более ценное из деталей машины, но тут песок кончился, и без всякого предупреждения началась глина.

– Этого еще не хватало! – в отчаянии воскликнула Кира, видя, что их теперь не только трясет, но и пачкает.

Если песок благодарно впитывал в себя дождевую влагу и в течение нескольких часов вновь становился сухим, то глина – это совсем другое дело. Глинистая почва влагу берет с большим трудом. И если та не испарится сама собой, то лужа в глине может стоять очень долго.

– Кошмар! – стонала Кира, наблюдая, как бока ее машины из небесно-голубых медленно, но неотвратимо превращаются в грязно-серые с потеками. – Отвратительно! Будет справедливо, если этот Ваня заплатит мне за мойку машины.

Леся только усмехнулась. И посмотрела в окно. Да, дорога была ужасная, грязная и неровная. Но зато какие красоты открывались за стеклом! Бескрайние луга, покрытые густым цветочным ковром, расстилались на многие километры вокруг.

– Как же красиво! – невольно вырвался у Леси возглас восторга.

– Красиво? – поразилась Кира, не отрывающая глаз от дороги и потому видящая перед собой только наполненные грязной водой лужи. – Тут? Красиво? Ты с ума сошла!

– Оторвись на минутку и посмотри по сторонам!

Кира взглянула и признала:

– Да, красиво. Даже очень красиво. Но нам от этого не легче.

– Давай остановимся и наберем букет полевых цветов.

– Зачем?

– Поставим их у тебя в гостиной. Кира, ну, пожалуйста! Я бы и для себя собрала, но ты же знаешь, у меня дома ремонт. Цветы я там еще не скоро сумею поставить.

Кира выразительно промолчала, уцепившись руками за руль и скрипнув зубами. И Лесе, которую укачало по ямам и хотелось прогуляться на свежем воздухе, пришлось повторить свое предложение еще дважды. Наконец Кира отпустила руль и устало произнесла:

– Давай соберем твои цветы. Тем более что, по-моему, мы заблудились! И можешь радоваться: среди этой красоты мы останемся надолго.

И вот странное дело, едва только Леся услышала, что может собирать цветы хоть до посинения, потому что подруга потеряла дорогу и не представляет, куда ехать дальше, охота собрать букет у нее тут же пропала. Так же внезапно пропала дурнота от укачивания. Просто феноменально! Леся чувствовала в себе силы ехать все дальше и дальше.

Цветов они все же набрали. Огромный букет из необычайно синих колокольчиков, желтой пижмы, белых и очень крупных ромашек и разных лохматых травок, которых добавили для декоративности. Он и в самом деле чудесно будет смотреться в большой комнате у Киры.

Со вчерашнего вечера подруги решили, что Леся поживет пока что у Киры. Та сама предложила это подруге:

– Оставайся. Чего ты забыла дома? У тебя ведь там грязно и молдаване эти бородатые. Надоели они тебе?

– Ужасно надоели! И работают, не сказать чтобы идеально.

– Так прогони их.

– Нет, прогнать я их не могу. На переправе коней не меняют.

– Тогда поживи пока у меня, – повторила свое предложение Кира.

– А как же твой Борюсик?

– Кто?

– Ну, Борюсик…

– Ах этот! Он ушел! Так что ты нам не помешаешь.

– Ушел? – изумилась Леся. – Но он вернется?

– Не думаю.

– Как это? У вас был такой красивый роман. Он так за тобой ухаживал! Рестораны, прогулки при луне, заплыв на яхтах! И вдруг ушел?

– Ну, не сразу, конечно. Борюсик ведь человек упорный. Так что он сопротивлялся до последнего.

– Сопротивлялся? Чему?

– Понимаешь ли, у него оказалась жуткая аллергия на кошачью шерсть.

– И что?

– А у меня дома живут Фантик и Фатима, и иногда их котята. И у всех есть шерсть. Кошачья.

– Ой!

– Бедный Борюсик, – кивнула Кира, – он едва вошел ко мне в квартиру, как буквально опух у меня на глазах. И стал таким сопливым, что мне к нему и приблизиться было противно.

– Надо было ему принять лекарство. Сейчас есть куча лекарств от аллергии.

– Он и принял. Какое-то страшно новомодное и навороченное средство. Но все равно продолжал пухнуть и сопливиться.

– И что?

– И тогда этот умник предложил мне избавиться от Фантика! Догадываешься, что я ему на это ответила?

– Догадываюсь.

В самом деле, что мог противопоставить Фантику бедный Борюсик? Выстоять против кота у него не было решительно никаких шансов.

Но для Леси, не знающей, что такое аллергия, а тем более аллергия на кошек, эта ситуация с Борюсиком оказалась даже на руку. Таким образом она получала временную передышку от царящего в ее собственной квартире разгрома. Кира была человеком консервативным. И делать ремонт чаще, чем раз в десять лет, избегала. Уверяя, что ремонт сродни пожару. Худшего бедствия и сыскать трудно.

И вот теперь подруги, оставив под своей общей крышей Фантика на хозяйстве, бродили по лугу и наслаждались сельской природой. Природа была потрясающая. Птички щебетали, солнышко пригревало, вокруг пахло еще не опаленной солнечным зноем зеленью.

– Цветы мы собрали. И что дальше?

– Надо обернуть их стебли во влажную тряпочку и положить в прохладное место, – озабоченно произнесла Леся. – Иначе до дома мы можем их и не довезти.

– Я имела в виду, куда нам ехать.

– Так вот же дорога!

– На карте этой дороги нет.

– В любом случае другой дороги тоже нет. Либо поворачиваем назад, либо едем вперед.

Выбор был небогат, что и говорить. Назад как-то не хотелось. И подруги поехали вперед. Ехали они довольно долго и наконец увидели грибника, медленно бредущего с корзиночкой, полной аппетитных маленьких чистеньких грибочков.

– Давай у него купим! – азартно зашептала Леся, обожающая жаренные в сметане лесные грибы, но, увы, не слишком обожающая их перед этим собирать. – Я приготовлю!

– Господи, ты о деле думай! Нам надо узнать у этого деда, где тут Козельки.

– Одно другому не помеха! – настаивала Леся, не сводя жадного взгляда с корзины грибника. – И грибы у него купим, и дорогу спросим. Давай, а?

Она уже успела рассмотреть, что в корзине у деревенского деда не какие-нибудь там сыроежки или лисички, хотя и лисички иной раз очень даже неплохи. Но Леся обожала не столько их, сколько молоденькие подберезовички, красноголовики и благородные белые грибы, которые хороши что в жарке, что в супе, что солеными, что маринованными. А именно эти грибы и красовались своими влажными упругими шляпками в корзине у деда.

И как тут было не потерять голову! Вкусно поесть, что может быть на свете лучше этого? Разве что сладко поспать после вкусной еды.

Поравнявшись с дедом, Кира остановила машину. Дед тоже замер, с интересом глядя из-под лохматых седых бровей на девушек.

– Здравствуйте, дедушка, вы не подскажете, как нам проехать в Козельки? – вежливо спросила у него Кира.

Реакция деда была странной. Сначала он огляделся по сторонам, а потом снова уставился на подруг:

– Это кто же тут дедушка? – поинтересовался он у них неожиданно сильным глубоким басом. – А? Где тут дедушка?

Кира оторопела. А дед тем временем продолжал:

– Дедушка тот, кто живет с бабушкой. А у меня три жены. И все молодые. Две вашего возраста. И еще одна постарше, но тоже молодец. Недавно пацана мне подарила. Родила, стало быть. Три девятьсот. Рост пятьдесят пять сантиметров. Богатырь!

Кира оторопела. Дед выглядел замшелым старцем. Такому не детей плодить, а в дальнее путешествие готовиться. Но кажется, дед ее мнения не разделял и нравоучительно заявил:

– Так что дедушек тут нету. А насчет Козельков, если подвезете, покажу вам дорогу.

– А грибы свои нам не продадите? – не удержалась Леся.

Пока Кира вела диалог со странным дедом, Леся не сводила жадного взгляда с корзины и успела рассмотреть, что там, помимо прочих, не меньше двадцати белых грибов. И все, как на подбор! Чистые, гладкие, с бархатистыми коричневыми шляпками и упругими толстыми ножками. У Леси даже голова закружилась при мысли, какое жаркое со сметаной, да с лучком, да с картошечкой можно было бы забацать из этих грибочков. Интересно, а лук и домашнюю картошку им кто-нибудь в Козельках не продаст?

– Так продадите грибочки? – уже почти жалобно спросила она у деда.

– Продать не продам. А подарить могу. Есть, куда улов пересыпать?

– Да вы что? – даже растерялась Леся. – Это же целое состояние. Нет, мы так не можем!

– Все вы городские со странностями. Говорят, берите! Значит, берите!

– Но вы же их собирали. Для себя!

– Забавы ради в лес пошел. А грибами я уже сыт по самое не хочу. Весь дом грибами пропах. Дети тащат, жены тащат. К какой бабе в избу не придешь, либо щи с грибами, либо пироги с грибами, либо тушенка с грибами. Видеть их уже не могу!

– Тогда давайте обмен! – оживилась Кира. – У нас с собой есть кусок свиной шинки. Свежая, утром в супермаркете брали. Захватили с собой в дорогу, на бутерброды положить. Давайте так, вы нам грибы, а мы вам шинку.

– Вот от копченинки не откажусь! – тоже обрадовался дед. – Все мои жены словно сговорились. У каждой на ее поросят мор напал. Все зверюшки в эту весну взяли и передохли. Так что мяса нам до следующего опороса не видать.

Кира распахнула заднюю дверцу машины и пригласила:

– Садитесь!

– Боюсь, – застеснялся дед, заглянув в машину. – Одежа у меня неподходящая. Как бы вам тут не напачкать!

– Садитесь! Если белая обивка, так теперь на ней уже и не сидеть никому! Садитесь!

Дед испытующе глянул на нее, убедился, что она говорит от чистого сердца и уже начинает сердиться, и проворно забрался в машину. И, устроившись со своей огромной корзиной на заднем сиденье, начал показывать дорогу до деревни. Подругам просто повезло, что они встретили этого аборигена. Те дороги, которыми они добирались до Козельков, самим девушкам и в голову не пришло бы использовать. Какие-то лесные просеки. Кира сомневалась, ехать или нет. Но дед уверенно сказал:

– Езжай, красавица. Ни ям, ни завалов тама нету. Одна трава. Проедем лучше, чем по бетонке.

И ведь оказался прав. Машина ехала ровно. Куда лучше, чем до этого по песчаной, а потом по глинистой дороге, где из подруг едва не вытрясло все внутренности. Трава своими мощными корнями удерживала почву в относительно ровном состоянии. И особых рытвин тут не было.

Всю дорогу Леся с интересом поглядывала на старика. Ее необычайно заинтриговал его рассказ про трех его жен. Как он с ними живет? Со всеми по очереди? Или с двумя он в разводе, но продолжает считать их своими женами, так сказать, по привычке?

– Какой еще развод? Все три мои законные половины! – даже обиделся дед, когда девушка не удержалась и задала ему этот вопрос. – Это у вас городских так.

– Как так?

– То женитесь, то разводитесь. А у нас, если уж поженились люди, то на всю жизнь вместе связаны. Она его слушаться должна, а он о ней заботиться. Конечно, если только баба гулять не примется, тогда уж извини. Могу и вожжами проучить. И жить с такой шалавой ни за что не стану.

Интересно получается! У самого три жены и еще о какой-то женской верности рассуждает!

– Но я человек порядочный. Если уж женился, то обязан о жене заботиться. И время ей уделять, не то что другие мужики.

– Но как же с тремя женами? – недоумевала Леся. – Они хоть в разных деревнях живут?

– Почему же? В одной. Но я им сразу сказал: если начнутся склоки, или дрязги, или ревность глупая пойдет, то разбираться долго не стану, сразу же всех троих бросаю! И к другим ухожу!

– И что?

– Чай теперь друг к дружке ходят пить, – усмехнулся дед. – Сидят, чаевничают, мне кости перемывают. Сплошной мир и благодать.

– И не ревнуют?

– А чего им ревновать? – пожал плечами дед. – Говорю же, ни одну своим вниманием не обижаю. Если одной подарок, то и двум другим по подарку. Все мирно у нас.

– И вы говорите, что жены моложе вас?

– Моложе. В дочки годятся. А одна так и вовсе во внучки.

– И она согласилась пойти за вас?

Леся ляпнула и тут же прикусила язык. Теперь старикан точно обидится! Кому приятно, когда ему в нос тычут его возрастом. Лично она точно бы обиделась. Но, как ни странно, дед не обиделся. А вполне даже дружелюбно ответил:

– А чего им на возраст глядеть? Они на мои мужские достоинства глядят. Знают, что я мужик о-го-го! Вот и пошли за меня.

Леся покраснела до корней волос. И еще раз пожалела, что полезла со своими расспросами. О-го-го у него! Старый козел!

Наверное, ее мысли отчетливо пропечатались у нее на лице, потому что дед неожиданно сам произнес:

– Мужиков у нас в деревне совсем не осталось. Кто спился, кто помер, кто сам на тот свет отправился. Иные в город на заработки подались да назад не вернулись. Что девкам делать? Замуж-то надо. Женская плоть, она своего требует. Вот и сватаются ко мне невесты со всех сторон. А мне еще отказывать приходится.

– Что так? Больше, чем на троих не хватает?

– Заработок у меня неплохой, но четвертой семьи я уже не потяну, – серьезно ответил дед.

– А где вы работаете?

– Бани ставлю. Срубы, сараи, амбары. Хоть мельницу тебе поставлю, хоть часовню. Плотник я, одним словом. Все, что по плотницкой части, это ко мне.

– И хорошо зарабатываете?

– Как поработаешь, так и заработаешь, – уклончиво ответил дед. – Вот сейчас у меня отдых. Три дня. А завтра уже к вам в Питер поеду. Двое хозяев бани у меня заказали. Срублю и назад к своим женкам. Так и живем.

Дальше ехали молча. Подруги думали о том, что, оказывается, у них с личной жизнью совсем все даже и не так плохо. Во всяком случае, идти замуж за восьмидесятилетнего деда им нужды нету. Разве что уж очень захочется. А нет, так и нет. Вокруг имеется куча претендентов куда моложе. Вот только замуж за тех претендентов тоже что-то совсем не хочется. Зачем замуж, если сердце упорно молчит?

– Вот и Козельки, – неожиданно прервал дед затянувшееся молчание. – Видите? Вон там, под горкой.

Деревенька была невелика. Всего десяток дворов. И подруги еще больше удивились. Где дед нашел тут себе сразу трех жен? Выходит, почти в каждом дворе сидели заневестившиеся девушки? А мужики? Действительно, перемерли? Вот ужас-то!

– А вы к кому из наших? – поинтересовался дед и тут же прибавил: – Потому спрашиваю, что дом указать могу.

– Мы к Ване.

– К Ване?

– Они с бабушкой к вам из города переехали.

– Ах, Ванька! – недобро усмехнулся дед. – Ну, ну. Не думал, что вы из таких!

– Из каких?

– Да уж вся деревня знает, чем Ванька себе на жизнь промышляет. Не одобряю! Вот выпить – это другое дело. Сам самогон гоню. И жены у меня мастерицы по этой части. Особенно старшая. Такой первач выводит, как слеза младенца! Пьешь и не хмелеешь. А все иное – это нет! Это не по мне!

– Что – иное?

Но дед уже потерял интерес к беседе. И последние метры только и бурчал себе в бороду что-то неразборчивое, но однозначно неодобрительное. Подруги терялись в догадках. Чем недоволен их странный попутчик? Чем они его разочаровали? Вроде бы завязывалась совсем дружеская беседа. И вдруг дед так резко переменился, стоило им упомянуть о том, что они едут к Ване.

Свое обещание дед сдержал. Грибы пересыпал. И шинку взял. Но на прощание не удержался и все же сказал:

– Завязывали бы вы, девки, с этим делом. Ведь не доведет оно вас до добра! Точно не доведет!

И ушел, неодобрительно покачивая седой головой и не пожелав ничего объяснить.

…Дом, в котором обитали Ваня и его старая бабушка, оказался даже по здешним меркам совсем убогим. Покосившийся на один бок, он стоял, отродясь не крашенный, под серой, местами прохудившейся кровлей.

– Это что же за материал такой? – заинтересовалась Леся, глядя на крышу, из которой торчала кривая труба.

– Рубероид. Только очень старый.

– Да и весь дом неновый. Удивительно, как он еще от старости не рассыпается.

Постучав для приличия у калитки, которая тут была представлена в виде спинки от проржавевшей железной кровати, державшейся на двух проволочных петлях, подруги убедились, что их не слышат. И вошли сами.

– Хозяева! Есть кто дома?

Ни ответа ни привета.

– Хозяева!

Тишина. Только петухи кукарекают, и ветер шумит.

– Хозяева!

Обогнув дом, подруги неожиданно наткнулись на удивительно симпатичный огородик. Ровные грядки тянулись от дома и до конца покосившегося плетня. А на этих грядках возилась старушка в темном платье и передничке. Волосы у нее были подвязаны белоснежной косынкой. И она занималась тем, что выпалывала из-под прикрытых пленкой грядок многочисленные сорняки.

– Бабушка! – позвала ее Кира.

Но старушка не отреагировала.

– Бабушка! – повторила Кира свою попытку.

И снова безуспешно.

– А вы не надрывайтесь, – произнес чей-то голос неподалеку. – Антоновна у нас глухая. С ней только Ванька один и может объясниться. А других она никого не разумеет.

Кира повернулась и с интересом уставилась на торчащую над плетнем румяную круглощекую девичью физиономию.

– Вы к Ваньке приехали? – поинтересовалась девица со странной ухмылкой.

– Да. А где он?

Ухмылка на физиономии у девахи стала еще шире. И она сказала:

– А кто же его знает! Может быть, на речку ушлепал. А может, в лес за грибами. Я за ним не слежу!

Ой, что-то мало верилось в подобное. При тутошнем-то дефиците женихов! Да эта румяная девица должна была глаз не сводить с проживающего по соседству Ваньки, который был городским парнем и, стало быть, по местным меркам почти что олигархом.

– Нужен он мне! – продолжила девица презрительно. – Наркоман. Добро бы еще алкоголик. А то нет!

– Что, наркоман хуже алкоголика?

– Хуже, лучше, а все привычней. Наши-то мужики все пьют. Через это, что и говорить, многие копыта отбрасывают. Но дрянью никто не балуется. Чего нет, того нет.

Ситуация становилась все интересней и интересней с каждой минутой. Этот дружок Жоржеты – наркоман? Жоржета водила знакомство с такой подозрительной личностью? Сначала утверждение Вики, что Жоржета работает на панели. Теперь приятель-наркоман. Что еще они узнают про милую, приветливую и симпатичную домашнюю девочку Жоржету?

– Наркоман? – задумчиво повторила Кира. – Надо же.

– Не верите? – обозлилась девица.

– Ну…

– Да вы гляньте, чего у него на грядках растет! Гляньте, гляньте!

Подруги посмотрели. Очень аккуратные грядки, просто загляденье. И растительность на них какая пышная! Прет и прет какая-то странная трава с необычными сильно вырезанными листьями.

– Ни свеклу не сажают, – никак не успокаивалась незнакомая девица из-за забора, – ни капусту! Даже ту земельку, что Антоновна под лук с картошкой обычно пускала, Ванька себе отобрал! И все своей дрянью засадил!

Кира с Лесей снова взглянули на изумрудные грядки. Кира шагнула ближе и сорвала один листок с ближайшего растения. Поднесла ближе к лицу. Где-то она уже видела эти красивые зазубренные длинные листочки, расходящиеся от черенка наподобие веера. Точно видела. И вдруг Кира ахнула:

– Леся! Это же…

Но Леся и сама уже все поняла.

– Это же конопля! Боже мой! Вместо овощей он выращивает коноплю!

– Ну да! И посмотри, сколько ее тут! Одному человеку вовек ее всю не выкурить.

– Значит, он ее не только для себя выращивает. Небось потом продает втридорога!

– Вот почему дед с грибами так странно отреагировал на наши расспросы о Ване.

– Решил, что мы тоже наркоманки! И приехали к Ване за товаром!

Подруги обменялись сокрушенными взглядами. Нет, их расстраивала не потеря их репутации в глазах малознакомого им деревенского деда-грибника. Расстроило их то, как много нового и неприятного им предстояло еще узнать о Жоржете, прежде чем они найдут ее или поймут, что искать уже бесполезно.

Тем временем круглощекая девица, висящая на заборе, продолжала возмущаться:

– Антоновна на старости лет совсем оглохла. До нее никто из соседей и достучаться не может. Один Ванька как-то с бабкой объясняется. Уж и не знаю, чего он ей там наплел про эту траву, только бабка целыми днями и сорняки с грядок полет, и лейками воду таскает, и поливает, и удобряет еще эту заразу! С картошкой никогда так не возилась, как с этой отравой!

– И давно Ваня этим промышляет?

– Каждый год сажает. Только раньше он совесть имел. Уголок в огороде своей дрянью засаживал. А теперь вконец обнаглел. Весь огород под свою отраву пустил! А бабка ухаживай!

– И никто из соседей не пытался поговорить со старушкой?

– С Антоновной? Да говорю же вам, бесполезно! Она глухая, словно пень! Конечно, говорили ей люди, что ее внук не дело затеял. Только она же не слышит ни хрена!

– А с самим Ваней?

– Он просто всех на три известные буквы посылает! Моя земля, говорит, что хочу, то и сажаю. Не ваше собачье дело.

– Ну а участковый? Милиция?

Девица только усмехнулась.

– Участковый у нас дядька нашего Вани. Ясно вам?

– Но это не оправдание, чтобы покрывать племянника.

– А еще дядя Миша – наш участковый – в этом году машину себе новенькую купил. Теперь дошло?

Да, теперь до подруг дошло. Однако неплохо они тут устроились. Просто семейный подряд по выращиванию дури. Один организовывает и сбывает. Вторая полет и поливает урожай. А третий обеспечивает безопасность. Так сказать, «крыша» местного масштаба.

– И вообще, у нас люди в милицию со всякой ерундой соваться не привыкли, – продолжала девица. – Зачем чужаков звать, если своими силами можно разобраться?

Но пока дальше разговоров у местных дело не пошло. Никому не хотелось связываться с Ванькой, про которого по деревне ходили нехорошие слухи.

– Мстительный он очень. Вот в прошлом году тетка Вера ему какое-то замечание сделала. Ванька ее как обычно на три буквы послал, как он всех посылает. Тетке Вере бы и пойти, а она – нет. Ей, видишь ли, шлея под хвост попала. И она Ваньку в ответ туда же послала. Ну, слово за слово, чуть до драки у них не дошло. Ванька первый отступился.

– И что? Молодец, что в драку с женщиной не полез.

– Тем более много старше себя.

– Может быть, оно и так, – сказала девица. – Только в ту же ночь у тетки Веры амбар сгорел, который еще ейный дед поставил. Хороший был амбар, даром, что старый. Он бы еще лет сорок простоял. И вот в одну ночь сгорел. Между прочим, со всеми припасами, что у тетки Веры там хранились.

– И вы думаете, что это дело рук вашего соседа?

– Ясен пень! Кому же еще могло понадобиться ее палить? Тетка Вера – тихая. Воды не замутит. Она со всеми соседями в хороших отношениях была. Только Ванька ее допек. И это еще не все!

– А что еще?

– В позапрошлом году Ванька с дядей Толей поссорился. И месяца не прошло, как дядя Толя на охоту пошел, а обратно к вечеру не вернулся. Стали его искать, насилу нашли. Лежал в овраге со сломанными ногами и с пробитой головой.

– Но живой?

– Живой-то живой. Но как дурачок после этого стал. Жене с ним одно мучение. И главное, кто на него напал, сказать уже не может. Только у нас в деревне все считают, что это Ванькиных рук дело. Поэтому с ним никто связываться и не хочет. Такой он гад!

Однако, чем дальше в лес, тем жирнее партизаны! Теперь выясняется, что Жоржета водила знакомство не только с наркоманом, но еще и с крайне злобным, неуравновешенным типом, склонным к насилию. Что еще они узнают?

– Вполне вероятно, что этот тип и похитил Жоржету, – прошептала Леся. – Раз он такой жуткий!

– И что? Прячет Жоржи у своей бабки в подполе?

– Очень может быть. Бабка его во всем слушается и покрывает.

– Ни фига себе! – поразилась Кира. – Одно дело, когда тебе поручают вырастить какую-то траву и потом неплохо платят за урожай. Тут бабку очень даже просто обмануть.

– Как?

– Ну, выращивают же люди петрушку или кинзу как пряность. И продают потом на рынках. Тем и живут. Так что бабка может и не знать, что за «травку» посадил ее внучек. Полет себе и полет. Травка и травка. Но в угоду внуку держать в собственном подполе живую девушку – это уж слишком.

– А кто тебе сказал, что живую? – мрачно поинтересовалась Леся.

Кира уставилась на нее, вытаращив глаза.

– Ну, это уж слишком! – выдохнула она наконец. – Теперь ты готова обвинить парня в убийстве!

– Но ведь на этого дядю Толю он напал!

– Это не доказано!

– И сарай у соседки поджег!

– Тем более! Сарай и сам вспыхнуть мог.

– Конечно! – ядовито усмехнулась Леся. – Стоял себе почти сто лет, ничего с ним не делалось. А тут поссорилась хозяйка с соседом, и в ту же ночь сарая не стало. Такой вот интересный факт!

– Прежде чем обвинять человека, нужно собрать хоть какие-то улики против него. А что у нас есть?

– Жоржи была знакома с этим парнем. И теперь она пропала!

– Да, Жоржета, если верить ее подруге, знакома с половиной мужского населения города и области.

И, повернувшись к румяной соседке, продолжавшей маячить за забором и явно не собирающейся уходить, Кира спросила:

– А гости к вашему соседу приезжают?

– Это из города-то? За товаром? Ясное дело, через день или сюда приезжают, или сам Ванька в город мотается. Но это реже. Обычно к нему приезжают.

– А кто приезжает за товаром?

– Девушка одна.

– Описать ее можешь?

– Да чего там описывать! Кожа да кости! Сухая, посмотреть не на что! Вот волосы шикарные. Темные, густые и вьются красиво. Только, наверное, она их в дорогих салонах наращивает. Я по телевизору смотрела, городским всякие такие штуки доступны. Не то что нам, простым деревенским девкам и бабам. Крапивой голову сполоснем и тому рады. Или у кого волосы посветлей, те ромашкой или березовым отваром моют. Но та девица травами не пользуется. Она в дорогих салонах причесывается, сразу видать.

Указанные приметы отлично подходили Жоржете. Но мало ли что, требовалось установить поточнее.

– А как эту девушку звали, ты не знаешь?

– Почему же, – пожала плечами девица. – Знаю. Дурацкое у нее имя. Такое же, как и она сама. Ломака городская! Приедет, ногти свои накрашенные растопырит, ноги длиннющие на каблуках. Еле-еле в них по нашей глине ковыляет.

– А как зовут ломаку?

– Во-во! Ломака и есть! И все выделывается! И все ей мало! Я один раз с ней поздороваться попыталась, так она вид сделала, будто бы меня и нету вовсе! Задавака!

– Имя!

– Жоржета ее зовут! – выпалила девушка. – Жоржета! Ну? И не дура ли она после этого?

И девушка выжидающе уставилась на подруг, явно ожидая от них какой-то реакции на свое сообщение. Но подругам было не до нее. Их мозги работали со скоростью две тысячи оборотов в секунду! Еще бы! Они установили, что Жоржета приезжала к Ване. И скорее всего, была передаточным звеном в цепочке наркодельцов.

То есть она не просто встречалась с Ваней, старательно закрывая глаза на его делишки, она еще и сама участвовала в них!