А может это и есть конец? И нет на самом деле света в конце тоннеля и всей жизни перед глазами. Когда не видишь, а чувствуешь, что стало легко. Что, постепенно, не остаётся ничего. Ничего, что было важно, ничего, что копил в себе и даже, что не успел сказать или сделать. Из мыслей осталась всего одна. Она одиноким айсбергом блуждала в голове Криса. Но и она затихла, как последний залп отгремевшего салюта.
Как вдруг, он почувствовал под собой поверхность: твёрдую и осязаемую.
“Вот и все”.
И страшно открыть глаза. Ведь там опять неизвестность, пока ещё за гранью Рая и Ада. Он цеплялся за недавнюю понятную пустоту, ставшую привычной, пытался продлить мгновение перед шагом в неизбежность.
– Вы можете уже открыть глаза, мистер Стар. Вы вернулись.
Все ещё не осознавая происходящее, Крис медленно открыл глаза.
Комната перед ним не сразу приобрела очертания из-за яркого света.
Крис с удивлением обнаружил слева от себя доктора Харриса, который возвышался над ним, а самого себя – лежащим на полу в лаборатории.
– Где я? – спросил он, тем не менее. – Что произошло?
– Вы в лаборатории, мистер Стар. Вы вернулись с сеанса раньше времени. Что последнее Вы помните, прежде, чем оказались здесь?
Крис слегка поморщился и про себя отметил, что боль вернулась. Только не там, где должна была: болела голова.
Боль стучала в висках и стала резче, когда он приподнялся с пола и принял сидячее положение. Левой рукой он осторожно ощупал плечо. Футболка, ещё недавно насквозь пропитанная его кровью, оказалась чистой. Будто и не было никакой раны, а он не истекал кровью.
Крис перевёл недоумевающий взгляд на Харриса, который, в свою очередь, не выглядел хоть сколько ни будь удивленным.
– Но я же … умирал. В меня стреляли. Там, в прошлом. Мы убегали. Потом был выстрел. Что все это значит? Как такое возможно?
Для ответа доктору Харрису не потребовалось и десятка секунд на раздумье:
– Видите ли, мистер Стар. Рана, полученная в прошлом, очевидно, не проявляется в будущем. Вы не принадлежали к тому времени, а, следовательно, Вас там никогда и не существовало. А тот, кого нет, не может быть ранен. Поэтому, как только Вы вернулись обратно, рана исчезла, растворилась в промежутке между прошлым и будущим.
– Но, почему у меня тогда так болит голова и я чувствую слабость, не такую, как раньше, после сеансов?
– Вы, как никак, потеряли много крови. Подождите, с минуты на минуту подойдёт Софи и окажет Вам необходимую помощь. Трудно было предугадать точное время, когда Вы вернётесь.
– Откуда Вы вообще знали, что я вернусь сейчас? Я пробыл там от силы полчаса. Заряда должно было хватить на весь день.
– Я получил оповещение, что сработал механизм возврата. Экстренного, как потом выяснилось. Его ещё никогда не использовали. Мы не могли знать наверняка, как поведёт себя устройство.
Доктор Харрис, как показалось Крису, говорил так, будто озвучивал заранее подготовленный текст. Четкие ответы на любые вопросы. Без запинки, как стихотворение в школе.
– В следующий раз Вам стоит быть осторожнее. Ведь смерть, в любом из времён, необратима.
Слова Харриса прозвучали скорее, как угроза, чем предостережение. Крис внимательно пос на доктора, но тот как раз отвернулся, потому что в лабораторию вошла Софи.
– Мистер Стар во время своего сеанса потерял много крови, – проинструктировал он ее. – Вы знаете, что делать.
И он вышел, так и не удостоив Криса взглядом.
– Что с тобой случилось? – обеспокоено спросила Софи, бегло осматривая его на наличие повреждений и добавила, в явном недоумении:
– Я не понимаю, а где рана?
– Рана? Она исчезла.
И Крис пересказал ей события последнего сеанса и заключения Харриса по этому поводу.
– Давай, я помогу тебе подняться. Тебе нужно прилечь.
– Больше ничего не хочешь сказать? – резко бросил Крис, поднимаясь.
Он слегка пошатнулся и ему пришлось опереться на руку Софи, чтобы благополучно добраться до кушетки.
– Что я могу сказать? – шепотом спросила Софи, пока ее лицо находилось близко к его лицу, вне досягаемости камер. – Я считаю это странным точно так же, как и ты. Но никаких объяснений у меня нет.
– Я сделаю укол и станет немного легче. Но на полное восстановление уйдёт несколько дней, – сказала она уже громче, отойдя, чтобы взять шприц с крове восстанавливающим препаратом. – Ешь побольше мяса. Это восполнит потерю гемоглобина. И воздержись от физических нагрузок.
Крис кивнул в ответ и растянулся на кушетке, прикрыв глаза. Перед ним тут же возникло лицо Кэтрин. Каким оно было в последние мгновение до перемещения: испуганное, с мокрыми дорожками слез, растерянное. Что с ней случилось после? Смогла ли она убежать? Вдруг за ней вернулись, как только он оставил ее одну?
Он резко дернулся, чтобы сесть и поморщился от внезапно вспыхнувшей боли: рука Софи соскочила, и игла шприца неудачно вошла в кожу.
– Прости, я не хотела, – стала оправдываться Софи. Точным движением она удобно перехватила шприц и аккуратно ввела препарат.
– Это моя вина, не извиняйся. Думал, что ты уже закончила. Можно идти?
– Полежи ещё пару минут. Должно стать легче. А я пока подготовлю тебе питательные смеси. Возьмёшь их с собой.
Крис опустился обратно на кушетку. В голове стало немного проясняться, боль отступала. Внезапно, его плечо слегка дернулось в коротком спазме, сквозь который он ощутил новый приступ резкой боли, длившийся всего секунду. Кажется, он издал какой-то невнятный звук, похожий на стон, потому что к нему подошла Софи и взволнованно спросила:
– Что такое?
– Плечо, – объяснил он. – Только что заболело. Прямо в том месте, где была рана.
– Сейчас болит? – Софи осторожно ощупала его плечо, убеждаясь, что с ним все в полном порядке.
– Похоже на фантомные боли, – заключила она. – Твоё тело помнит, что было ранено и напоминает тебе об этом. Возможно, такое ещё повториться в ближайшее время. Ты пережил серьезный стресс. Советую тебе, как следует отдохнуть.
И добавила, чуть тише:
– Может, откажешься на какое-то время от сеансов? Тебе нужен отдых.
– У меня будет на него целых две недели, – успокоил ее Крис. – К тому же, я уже не могу отказаться. Но спасибо за беспокойство.
Его связывало слишком много обещаний, чтобы сейчас сдаться. Иначе все усилия будут напрасны. Иначе, его маму уже не спасти. Иначе, он просто не может. И в его списке напрочь отсутствует пункт “ради себя”. О себе о подумает, как-нибудь потом, в последнюю очередь.
Опять пропущенный. Кажется, уже десятый с тех пор, как она вернулась домой. Но Кэтрин не ответит. Не сейчас. Даже не сегодня. Силы покинули ее, как только она переступила порог и за ней закрылась дверь. Она сползла по ней и осела на пол. Сквозь ее отрешенность не пробивались даже слезы. Крепко обхватив колени руками, впиваясь ногтями в кожу до красных следов-полумесяцев, она пыталась согреться от своего внутреннего холода.
Прошёл час, почти истёк второй, день сменился вечером, вокруг стало темно, а Кэтрин все так же продолжала гипнотизировать стену, почти немигающим взглядом. Окружающий сумрак приносил хоть немного спокойствия, в котором можно было спрятаться, обернув его вокруг себя, отдавая свои тревожные мысли.
Заглянувшая в окно луна, проложила дорожку света прямо к ее ногам и Кэтрин вздрогнула, будто выйдя из оцепенения.
Она посмотрела на свои ладони, которые чуть подрагивали и все ещё были в крови. Они показались Кэтрин совершенно чужими, противоестественно гр. Она бегло осмотрела себя: ее кофта, джинсы, предплечья, все, чего она касалась, было покрыто бурыми разводами запекшейся крови.
Кэтрин попыталась подняться. Слишком быстро для того, чтобы не потемнело в глазах, а ноги двигались послушно после часов сидения в неудобной позе. Она слегка пошатнулась, найдя опору, в стоящей справа, вешалке для одежду.
Добравшись до ванной, она до упора открыла кран. Горячие брызги разлетались во все стороны, но Кэтрин не обращала на это внимание. Погрузив ладони под поток воды, она наблюдала, как слив окрашивается в алый. Она оттирала руки с маниакальной тщательностью. Ей все казалось, что кровь впиталась глубоко, прямо до самых вен. Когда утренний порез стал ощутимо саднить, она убрала руки из раковины.
Подняв глаза к зеркалу, Кэтрин уставилась на своё отражение. Ее зеркальный двойник был бледен, с резко очерченными уставшими глазами. Ей очень захотелось стереть это выражение со своего лица и она, под влиянием порыва, провела по стеклу ладонью слева направо. Теперь ее образ стал размытым. Совсем, как она сама.
Вот, если бы ее страх, печаль и боль можно было стереть так же просто.
Глава 8
Говорят, чтобы во всем разобраться, нужно вернуться к самому началу. Встать в точке отсчета и посмотреть по сторонам. Чтобы понять, что упускаешь и где повернул не туда. Найти тот момент, с которого все пошло наперекосяк и неизбежно улетело под откос. Понять, кто первым оступился, а кто пытался все исправить.
Путешествия в прошлое открывают для этого отличные возможности. И совсем необязательно быть непосредственным участником. Достаточно просто наблюдать.
Брайан Харрис каждый раз внимательно и с завидной скрупулезностью изучал каждый отчёт мыслей Криса, делал свои пометки, все время дополнял их и расширял.
– Джо, сделай, пожалуйста, мне копию отчета, – попросил он, как делал всегда.
Ещё один сеанс позади. Ещё одна порция информации. Ещё один долгий день, проведённый в бездействии. Но Брайан Харрис, как никто, усвоил одну простую истину: всему своё время.
Полумрак его квартиры отражал полу тишину его одинокого вечера. В свои объятия его приняло только старое продавленное кресло, а согревали – большие глотки крепкого виски, бутылка от которого стояла на полу прямо у его ног. Теперь Крис мог позволить себе хороший виски, а не ту дешевую дрянь, что пил раньше.
Алкоголь плавно разливался по телу и постепенно стирал из головы все мысли.
“Как раз то, что нужно”.
Чтобы не думать о Софи, которая постоянно глядит на него глазами оленёнка Бэмби, в ожидании чего-то, не думать о Джо, который стал как-то подозрительно на него смотреть, о Харрисе, с его загадками и тайнами, об эксперименте, где его чуть не убили, о Кэтрин. Чтобы хоть немного забыть о состоянии матери и о вечном “без изменений”.
Не думать, что он должен каждому в этом гребаном мире, но никто не должен ему.
Не думать, что может просто не хватить сил бороться дальше.
Поэтому, проще не думать. Погружать размышления в крепкий алкоголь и растворять их без остатка.
На часах уже 23 минуты, как был новый день. Уровень в бутылке почти опустился к самому дну, а выпавший из рук стакан истекал на пол остатками янтарной жидкости.
Крис спал. Заснул прямо в кресле, так и не переодевшись. В какой-то момент он просто отключился, то ли от количества выпитого, то ли под действием укола, то ли от их общей несовместимости друг с другом.
Его голова опустилась на бок, слегка касаясь плеча, а руки безвольно свисали с подлокотников.
Через, брошенное приоткрытым, окно в комнату проникал холодный осенний ветер, который, в конце концов, и заставил Криса проснуться. Он сонно огляделся по сторонам, постепенно осознавая, где находится. Зябко поёжившись, Крис поднялся. Тело затекло и движения давались с трудом. Медленно, будто на автомате, ноги сами потащили его закрывать окно.
Натыкаясь на все, что можно в темноте, он добрался до кровати, забрался под одеяло и снова уснул. Теперь уже до утра.
В его снах не было желанного спокойствия, а только путанные, обрывочные сцены реальности и вымысла. А утро, хоть и должно было быть добрым, принесло лишь головную боль, пульсирующую в висках и дикую сухость во рту. Он все ещё чувствовал слабость, вместе с непреодолимым желанием никогда не покидать кровать. Сбыться которому очень скоро помешал звонок телефона, раздавшийся из другой комнаты. Крис честно пытался его игнорировать, но звук все никак не хотел замолкать, что в теперешнем состоянии Криса становилось невыносимым.
– Кому это я так понадобился в субботу утром? – пробурчал он себе под нос, но с кровати, все же встал и прошёл к телефону.
Дисплей отобразил фото улыбающегося блондина и подпись “Том”.
Голос его лучшего друга без лишних приветствий прокричал с другого конца:
– Стоило мне уехать на месяц, как ты уже во что-то ввязался!
– И тебе доброе утро, Том. Рад тебя слышать. Как там твой лунный курорт. Серенити, кажется?
– Не переводи тему, Крис, – предупреждение друга граничило с раздражением, которое прямо-таки вибрировало на том конце линии. – Объясни мне, что это за сообщения от тебя вчера приходили? Я зачитаю дословно.
“Как достать информацию о человеке?”
“Как избавиться от девушки?”
– Ты вообще в курсе, что отправлял сообщения, а не поисковые запросы?
По правде говоря, Крис слабо помнил, что вообще отправлял сообщения кому бы то ни было. На всякий случай, он сразу проверил журнал вызовов и все имеющиеся месенджеры и убедился, что Том был единственным “счастливым” получателем его ночных словоизлияний.
Тем временем Том не прекращал высказывать своё негодование, которое было его особым видом беспокойства за друга:
– Между сообщениями, конечно, ещё были видны проблески здравого смысла с текстом: “Ты все равно это не читаешь”. Но дальше было: “Они выбрали меня, понимаешь?” Ещё что-то о Кэтрин, которая чуть тебя не сбила и о Кэтрин, которая заваривает отвратительный чай.
– Ты читал не в том порядке, – сухо подметил Крис.
– Да это какой-то бред в любом порядке. Речь хотя бы об одной и той же Кэтрин?
– Да.
– Хоть с чем-то разобрались. Так, я сейчас приеду и только попробуй куда-нибудь свалить, – сказал Том предупреждающе.
– Жду не дождусь!
Крис сбросил вызов прежде, чем получил ответ. Только нравоучений ему сейчас не хватало! Хотя, где-то глубоко внутри, он был даже рад, что можно будет высказать Тому то, что он долго держал в себе. И получить хоть какой-то совет.
Его размышления длились недолго и закончились стуком в дверь.
– Неужели потратился на трансфер ради меня? Я ждал тебя через пару часов, – недовольно пробурчал Крис, открыв дверь.
– Мне для тебя ничего не жалко, ты же знаешь, – заявил Том, переступая порог. – Хреново выглядишь, кстати.
– Как мило. Хотел бы, но не могу ответить тебе тем же. Ну, проходи, раз уж пришёл.
Со стороны их разговор был мало похож на общение двух лучших друзей. Но в этом были все они: обоюдный обмен “любезностями”, как прописная истина их взаимоотношений на протяжении уже многих лет.
Крис прошёл к холодильнику, чтобы достать бутылку с водой и, наконец, утолить сухость во рту. Залпом он выпил добрую половину бутылки.
Том появился на кухне с почти пустой бутылкой виски, которую Крис так и оставил на полу.
– Провёл веселую ночку? Почему меня не позвал?
– Предпочитаю напиваться без надзирателей, – резко ответил Крис, выхватив бутылку из рук Тома.
Тот поднял руки в жесте “я на неё не претендую” и укоризненно покачал головой:
– Как скажешь! Будешь и дальше продолжать вести себя, как последний…
Он заставил себя остановиться на полуслове, глубоко вздохнул и продолжил уже гораздо спокойнее:
– Что у тебя произошло? Ты последний раз так напивался, когда…
Том замолк, мысленно ругая себя за глупость.
Последний раз он видел Криса в таком состоянии полгода назад, когда его мать впала в кому. Тогда Тому казалось, что это сломает его друга окончательно. Но, как бы парадоксально это ни звучало, тот вечер его отрезвил, открыл второе дыхание. А теперь, кажется, его запасы были явно на исходе. Если только дело не было в чём-то ещё.
Крис так и застыл, держа в руке эту чёртову бутылку. А затем отвернулся, пряча глаза, которые стало щипать от подступивших слез, и, с громким стуком, поставил ее на стол, от чего по кухне разнесся звон стекла. Его руки уперлись в столешницу, а дыхание стало громким и прерывистым.
– У неё все также, – наконец выдавил из себя Крис.
Повисло молчание. Оно не было неловким или неуместным, оно было тяжелым, давящим, пропитанным грустью.
– Прости, я не хотел.
Снова молчание.
– Ты ведь знаешь, это не так уж плохо.
– Знаю.
Но как будто от этого знания легче.
– Тебя ведь ещё что-то беспокоит?
– Точнее кто-то.
– Это Кэтрин, да?
– Очень проницательно, Том, – слабо усмехнувшись, ответил Крис и опустился на ближайший стул, жестом приглашая друга сесть напротив. – Помнишь, я говорил тебе об отборе на исследования?
– Да, – пока что слабо понимая, к чему тот клонит, ответил Том. – Ты говорил, что, если тебя возьмут, то ты сможешь окончательно отказаться от своей, кхм, подработки.
Крис кивнул и продолжил:
– Так вот: меня взяли. Не уверен, что могу сильно распространяться по этому поводу.
– Ты же знаешь, я никому ничего не расскажу.
– Знаю. Это исследование – своего рода эксперимент. Коротко говоря, я перемещался в прошлое. Не смотри на меня так.
Том выглядел совершенно сбитым с толку. Он не мог понять, шутил ли Крис, нёс бред от не до конца выветривавшегося алкоголя или говорил правду.
– Ты сейчас серьезно?
– Определенно. И Кэтрин – это та девушка, которую я встретил в прошлом на своём первом сеансе. И на втором тоже. И на двух последующих. Я почти уверен, что и во все будущие. И я намерен выяснить, зачем она им понадобилась.
Том долго не мог ничего сказать, а только таращился на Криса в полном недоумении, так, что тому даже стало неуютно.
– Ты был в прошлом?
– Если спросишь ещё раз, я начну сомневаться в своей адекватности, – неловко пошутил Крис.
– Просто в голове не укладывается. Ты был в прошлом. И не один раз.
– Четыре, если быть точным.
– Почему ты мне не сказал?
– Даже после первого сеанса, не был уверен, что меня возьмут. А потом ты улетел на свой курорт. А писать о таком я не стал.
– И что ты там видел? Ты был в далеком прошлом?
Том понемногу свыкался с мыслью, что Крис говорил правду и в нем просыпалось любопытство. Он жаждал подробностей.
– Я был 2019ом. По крайней мере, первые три раза. В последний раз были, скажем так, не те обстоятельства, чтобы узнавать время.
Крис слегка повёл назад своим, уже здоровым, плечом и глубоко вздохнул.
– Почему?
– Когда тебя пытаются застрелить, как-то не до этого.
Тома безусловно испугало и обеспокоило это обстоятельство, но ещё больше – будничный тон Криса, с которым он рассказывал об этом.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Я бы не был так спокоен, если бы не был в порядке, уж поверь мне. Но на мне ни царапины. К тому же, алкоголь ещё действует.
– Когда это случилось?
– Как бы, вчера. Но я же сказал, что все в порядке. Оказалось, что раны, полученные в прошлом, не проявляются в нашем времени.
– Какая удача, – всплеснув руками, сказал Том. Вышло немного громко и грозило надвигающимся нравоучением.
– Я не откажусь от этой работы, если думаешь меня отговаривать.
– Знаю, что не откажешься. Но, ты уверен, что оно того стоит?
– Уверен.
Том внимательно посмотрел на Криса и в его глазах увидел достаточную решимость, как подтверждение его словам.
– Это из-за Кэтрин?
– И из-за меня тоже. Вроде как не случайно, выбрали на проект именно меня.
– С чего ты это взял?
– На отборе были только парни с именами, похожими на мое и в итоге выбрали в проект только меня одного. Довольно странно для крупного правительственного проекта, не находишь?
– Откуда ты это знаешь? Может ты просто не видел других?
Крис отрицательно помотал головой.
– Мне об этом рассказала медсестра – Софи. Она была на отборе, а потом, после каждого сеанса, проводила обследование моего состояния. С другими она после отбора не сталкивалась.
– Все равно это ничего не доказывает, – недоверчиво пожал плечами Том. – Это может быть простым совпадением.
Крис закатил глаза от бессилия. Он всегда знал, что Том обладал здравой долей скептицизма и что-либо доказать ему становилось проблематично. Но Крис не был намерен сдаваться, тем более, что он собирался заручиться поддержкой друга.
– Нууу, – протянул Том, размышляя. – Возможно, проще перемещать тебя в одну и ту же точку пространства. Или просто параметры не стали менять.
Крис усмехнулся тому, насколько рассуждения друга совпадали с его.
– Я после первых двух сеансов тоже подумал про параметры, когда перемещался в гостиную Кэтрин. Но потом я оказался прямо посреди дороги, когда на меня ехала машина с ней за рулём. А в последний раз я появился прямо перед Кэтрин в каком-то заброшенном здании. Как ты это объяснишь?
– Пока что никак, – откровенно признал Том, – но объяснение должно быть.
– Его я и хочу найти. Но, для начала, мне нужна информация о Кэтрин.
– Для начала, выпей вот это.
Том протянул другу маленький пузырёк с голубоватой жидкостью.
– И ты только сейчас мне это предлагаешь? – возмутился Крис, у которого голова все ещё гудела.
– Будешь знать, как напиваться в одиночестве, – тоном проповедника заявил Том.
– Мне сейчас не до твоих поучений. Но за лекарство спасибо.
– Будешь должен.
Некоторое время они просидели молча. Крис наслаждался постепенным прояснением в голове, а Том размышлял, чем ему помочь. Помимо беспокойства за очередную опасную работу друга, у него было четкое понимание, что, если Крис зациклился на чём-то, то он не отступиться. Похоже, эта девушка чем-то его зацепила. Том пока что не понимал, насколько глубоко, но она уже была в его мыслях. А это удавалось далеко не многим.
– Что ты о ней знаешь? – спросил, наконец, Том.
Крис облегченно вздохнул, радуясь, что с убеждениями было покончено.
– Её зовут Кэтрин.
– Это мне уже известно. Что ещё? Фамилия, возраст, где жила, чем занималась?
– Она называла свою фамилию, – медленно сказал Крис, пытаясь вспомнить. – Что-то связанное с цветом.
– Грин, Блэк, Рэд, Браун? Вайолет? Хотя, это, скорее, имя.
– Нет, все не то.
Взгляд Криса беспорядочно блуждал по кухне, ни на чем особо не останавливаясь. Окно. Лицо Тома. Холодильник. Бутылка на столе. Лицо Тома, которое все ещё выглядело обеспокоенным. Вновь бутылка. Пустая. И он тоже, немного. Мыслями он вернулся в их с Кэтрин предпоследнюю встречу. Почему-то его мозг решил поискать ответ именно там. Вот, они оба стоят посреди пустой дороги возле ее машины. Она пристально смотрит на него, пытаясь понять, как он ее нашёл.
– Сомневаюсь, что в будущем в газетах будет заметка …, – проговорил Крис про себя, полностью погрузившись в воспоминания.
Его взгляд вдруг сфокусировался на сахарнице, а губы продолжили проговаривать отрывки из их разговора:
– Кэтрин Уайт ехала …
Мысль о ней оборвалась вместе с фразой, глаза Криса расширились, и он щелкнул пальцами, указывая на белую сахарницу, и сказал уже громче:
– Ее фамилия Уайт. Кэтрин Уайт. В 2019 году она жила в Лондоне, в районе Брент. Училась в университете Сити на журналиста.
– А адрес? Знаешь, сколько ей было лет?
– Она говорила, что ей 21.
– Да уж, не густо, – заключил Том, скрестив руки перед собой. – Думаю, можно начать с Окружной Библиотеки. У них должны быть данные на жителей по городам. Попробуем найти хоть что-то.
– Пойдём прямо сейчас, – с энтузиазмом сказал Крис и встал со стула.
– Прямо сейчас тебе нужно позавтракать и привести себя в своё нормальное подобие.
Крис состроил Тому недовольную гримасу. На самом деле голод уже давал о себе знать. Кстати или нет, он вспомнил поздний ужин в квартире Кэтрин и улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься?
– Да так. Думаю, сможешь ли ты мне предложить блинчики с джемом. Я, знаешь ли, привык к такой еде.
– Друг мой, неужели ты продал душу и сердце этой девушке за кусочки теста и варенье? – шутливо недоумевал Том.
– За кого ты меня принимаешь? – картинно возмутился Крис. – Не думаешь же ты, что мы только невинно ели блинчики?
– А вот с этого места поподробнее! – громко сказал Том, попутно приступая к тщательному исследованию содержимого холодильника.
Глава 9
Промозглое серое утро сменилось таким же унылым днём, к которому добавился непрекращающийся дождь. Тяжёлое осеннее небо давило на город и, казалось, опускалось все ниже и ниже. Холодные капли заливали деревья, дома, дороги, угрюмых прохожих и стройные ряды машин. Скрыться от этой сырости было невозможно: она проникала под зонты, просачивалась в дверные щели, стекала по запотевшим стёклам.
Дворники в машине Кэтрин работали в максимальном режиме, с трудом справляясь с бешеным водным потоком, который становился только сильнее. Она напряжённо вглядывалась в дорогу перед собой, с силой сжимая руль.
– Зря ты не дала мне повести, – сказал Майк, сидевший слева на пассажирском сидении.
– Я в состоянии сама вести машину, – отрезала Кэтрин, не отрывая взгляд от дороги.
– Как скажешь, любимая, только руль не оторви, – усмехнулся Майк, посмотрев на свою девушку.
Она мысленно закатила глаза, но промолчала. Сегодня ее хорошее настроение не выспалось, его залило дождем и вообще, оно решило не показываться.
Крутанув руль влево, она свернула на полупустую улицу и припарковалась, как можно ближе ко входу.
– Беги домой, я пока что закрою машину, – сказала Кэтрин и заглушила мотор.
Майк с пакетами уже скрылся за дверью, когда Кэтрин вышла под стену дождя. Она заметила то, что не заметил Майк: за ними кто-то наблюдал, стоя на противоположной стороне улицы.
Промокшая, вмиг, одежда неприятно липла к коже, но Кэтрин старалась не обращать внимание на дождь. Быстрым шагом она пересекла улицу и остановилась, как вкопанная, когда до наблюдателя оставалась пара шагов. Когда сквозь водную завесу можно было различить лицо. Но она и без этого знала, кто стоит перед ней. Знала, но не могла поверить.
Они стояли посреди улицы, насквозь пропитанной дождем, так и не дойдя друг до друга. Так и не сказав друг другу ни слова.
Глаза Кэтрин непроизвольно наполнились слезами, которые тут же смешались с дождем, теряясь в нем. Ее состояние выдавали только плотно сжатые губы и легкое покачивание головой, в такт своему неверию. Гулкий раскат грома, разорвавший небо над головой, заглушил пронзительно знакомый писк, а стену дождя прорезал луч света от фар приближающейся машины. Та почти в последний момент вильнула влево, объезжая Кэтрин. В спину ей полетели не очень цензурные выражения. Но она их не слышала. В ушах отчетливо стучал только звук собственного сердца.
Кэтрин непозволительно надолго прикрыла глаза, чтобы сморгнуть соленые капли, а когда открыла, Криса перед ней уже не было. От отчаяния и шока она захлебнулась собственным вдохом, подавилась тяжелым комом в горле. Она в немом бессилии посмотрела по сторонам, в попытках отыскать своё внезапное наваждение. И оно было там. Только теперь уже не в лице Криса. Чуть вдалеке, справа, стоял молодой мужчина в чёрном, уже насквозь мокром, костюме и не сводил с Кэтрин глаз.
– Эй, – окликнула его Кэтрин, – кто Вы?
Ее голос почти утонул в очередном раскате грома. А вместо ответа она услышала только собственное имя у себя из-за спины. Оно прозвучало дважды, прежде чем Кэтрин обернулась, прежде чем потеряла незнакомца из виду, прежде чем он скрылся в ближайшем переулке.
К ней подбежал обеспокоенный Майк, успевший обзавестись зонтом, и сразу укрыл ее под ним. Он аккуратно приобнял Кэтрин за плечи и молча повёл ее домой, оставив все вопросы на потом.
Он успел в каком-то смысле привыкнуть к ее внезапному молчанию. Когда она уходила в себя.
Сначала, ее приступы молчания проявлялись часто. Она просто закрывалась в своей комнате. Слушала музыку, читала книги, рисовала, что-то писала в своём дневнике. Но, вместе с тем, она не хотела надолго оставаться одна. Ей было гораздо комфортнее от осознания, что в соседней комнате кто-нибудь есть. Первое время Мира оставалась с ней чуть ли не круглосуточно. Ждала, пока Кэтрин выйдет из комнаты, а потом разговаривала с ней, о чем угодно. Но у Миры была и своя жизнь, и Кэтрин стала замечать, как ее состояние тяготит подругу. Особенно, когда молчаливые вопросы все чаще отражались в ее глазах, а позже сменились на реальные. На которые Кэтрин могла давать только путанные ответы.
А потом стал приходить Майк. С легкой руки Миры, конечно. О чем Кэтрин в глубине души догадывалась, но не знала наверняка. Как бы то ни было, он все чаще был рядом, к чему Кэтрин постепенно привыкала. Приступы становились все реже, а их отношения – все ближе. Она по-прежнему отказывались обсуждать причины своего состояния, но в остальном открывалась ему.
В последние пару месяцев приступов не было совсем, и Майк наивно полагал, что они прошли навсегда. Но сегодня что-то случилось. Что опять ввергло ее в молчаливый ступор.
В этот день дождь оставил после себя нечто большее, чем бурные потоки и залитые улицы. Он вывернул наизнанку промокшую душу Кэтрин, залитую слезами. Разрывающее воображение видение, граничило пополам с действительностью и ее личным наваждением. Старательно забытое и спрятанное, и оттого накрывшее с головой. Утащившее в свой омут без права на возвращение. Ему хватило и пары минут, чтоы дать надежду. Столько же, чтобы полгода отношений с Майком дали трещину. Механизм был запущен и Кэтрин, не без сожаления, это признавала.
8 ноября 2020 г 20:20
Я не видела его больше года. Я не знала, все ли с ним в порядке. Даже жив ли он. Я винила в случившимся тогда только себя и тонула в своей вине все глубже. Первые месяцы я ждала, наивно надеялась, что он снова появится. Я одновременно хотела и боялась этого. Я не знала, какой будет его реакция. Вдруг, он меня возненавидел?
Но не сбылось ни то, ни другое. Сбылось только мое, все возрастающее, отчаяние. Которому я, в конечном итоге, сдалась. Поверила в то, что он не вернётся. Уступила уговорам Миры, что нужно двигаться дальше.
Так, я позволила Майку быть рядом, позволила нашим отношениям случиться. Звучит так великодушно-эгоистично, омерзительная щедрость с моей стороны. Но так мне становилось легче.
Удивительно, как быстро я смогла провалиться в чувства к человеку, которого видела чуть больше пары раз в жизни. Но так и не смогла их испытать с человеком, который был всегда рядом.
Нет, я по-своему люблю Майка. Из какого-то отчаянного чувства благодарности. За его преданность, за правильную любовь ко мне.
Но то, что я испытываю к Крису, иррационально и необъяснимо, даже для меня самой. Оно просто есть.
Если вначале это была влюбленность в его образ загадочности, то сейчас это подсознательная потребность, в равной степени невозможная и единственно верная.
Майк… Я так виновата перед ним.
Сегодня он снова не задавал вопросов. Молча завёл меня в квартиру, переодел в тёплые вещи, заварил горячий чай. Не спросил, что я делала под дождем на другой стороне улицы. Избавил меня от необходимости выдумывать оскорбительную для него ложь. Он этого не заслужил. А я совершенно не заслужила его. От этого понимания я каждый раз ненавижу себя, но все равно продолжаю наши отношения.