Не развивать ответного удара. Что за глупость, думал Генри. ОПЗМовцы, опьяненные победой (да ещё и – как выходит по всему – подчинением генерала Брайера), наверняка сейчас уязвимее, чем когда- либо. Мы же, усиленные свежими войсками, наоборот, отлично подготовлены.

Но Файн, взявший командование на себя, ответил иначе. Оборона, оборона, оборона.

Город остался сжатым в кольцо. Десятки укреплённых позиций вокруг, сотни орудий, направленных на него, тысячи бойцов, приготовленных к бою. Что это, как не идеальные условия для действия?

Чтобы занять себя чем- то, капитан в очередной раз принялся проверять собственное снаряжение. Если пару дней назад картина была ясна, как день, то что ждёт его в бою сегодня, завтра, послезавтра… кто его знает.

Небольшие защитные пластины на руках и ногах. Так, кажется, на левой голени крепление чуть ослабло. Вайлд затянул застёжку потуже. За годы войны, да даже за годы предшествующей службы обмундирование стало второй кожей, и любые недостатки замечались ещё до сражения.

Нож на бедре. Поддавшись порыву, Генри вытащил оружие. Попробовал большим пальцем лезвие: без изменений, острое. Гвардейскую броню не пробьёт, но бронежилет… может.

«Даже сверхлюди тебе не указ». Крохотная гравировка, подарок от первых командиров Армии Освобождения. Привет Хаффман, которую боец едва не отправил на тот свет когда- то давно.

Не зря достал: внимательный взгляд всё- таки отметил изъян в заточке лезвия.

– Есть брусок? – спросил повстанец у ближайшего товарища. Тот, занятый маскировкой огневой точки, отреагировал не сразу, но через пару мгновений с готовностью бросил капитану точильный камень.

– Так- то лучше, – улыбнулся «Закалённый». Несколько движений крупнозернистой стороной, потом обратной, мелкозернистой, и лезвие вновь заслужило одобрение офицера.

Конечно, даже самый острый нож Нильсону не страшнее игрушечного. Но ведь всегда есть простор для фантазии, так?

Конечно.

В остальном снаряжение Вайлда устраивало. Хотя… задний ремешок бронежилета стоило бы осмотреть. Кажется, немного его всё же потряхивало.

Но сейчас заняться этим было, кажется, не суждено.

– Капитан! – окликнул Генри связист, – седьмая позиция просит подмоги! У них прорыв периметра!

«Закалённый» мигом оказался на ногах:

– Уточните у соседей обстановку! Пулемёт готовьте к повороту на седьмую! Здесь остаться третьему взводу. Первый, второй – за мной. Дистанция двадцать шагов. Погнали!

Конечно, со своей командой работать привычнее. Но эти ребята, кажется, оказались смышлёными.

Короткими перебежками Вайлд двинулся к седьмой позиции. От города их прятали деревья, но здесь уже не понять, кто выиграл больше: защитники или нападающие. Видимость одинаково поганая для всех.

Вскоре взгляду открылась нужная огневая точка. Седьмой позиции уже, можно сказать, не было: оранжевое пламя на месте пулемётного расчёта и подкрадывавшиеся через кусты ОПЗМовцы. Бинокль, быстро упавший на глаза, помог отметить: вот семь фигур, одетых в тяжелую броню. Пара десятков бойцов и, как раз под защитой гвардейцев, высокий мужчина в погонах, кажется, полковника.

Тревогу поднял один из солдат Организации:

– Там! Вон там! – примерно так разобрал его слова Генри, мигом проклявший своё шумное сопровождение. Да, с «Закаленными» бы явно подобрались поближе.

Первые пули ударили по мятежникам. Командир вражеского отряда ушёл за укрытие, выхватывая оружие. Тут же показался вновь, кажется, совсем не боясь пуль.

Если это спрятавшийся Брайер, то ему действительно бояться нечего.

Лицо ОПЗМовца было закрыто тканевой маской. Ну, точно он.

К автоматам бойцов ОПЗМ присоединились штурмовые винтовки гвардейцев. Генри легко различал их на звук: редкая дробь, чуть сбавленная глушителем.

Да даже сами пули свистели немного иначе. Объяснить это капитан не мог. Зато прекрасно мог чувствовать.

Перекатом Вайлд ушёл из- под огня, чтобы чуть не застрять в каких- то колючих кустах.

– Восьмая! Восьмая позиция, на связь! – выкрикнул он в собственную рацию. Из лежачего положения повстанец перескочил в сидячее, стоило доползти до дерева. ОПЗМовцы били по стволу, летели щепки, но все же офицер оставался в относительной безопасности.

Свои под командованием сержантов начали окружать врага, пытаясь подавить огнём. С той стороны полетели ответные выстрелы, и пара бойцов уже упали. А к солдатам в сером, судя по голосам, подходило подкрепление.

– Есть восьмая! – слабо донеслось из рации, – это шестая?

– Да! Капитан Вайлд! – продолжал кричать мятежник, зная, что под глушилками врага сигнал едва проходит, – авангард врага на седьмой! Тридцать единиц! Семь «Б- шек»! Тяжёлого вооружения не заметил!

– Принял, шестая! Двигаемся на перехват!

Генри выдохнул. Учитывая рассеянность позиций, нужно подождать…

Чуть больше минуты – дыхание как раз успело нормализоваться. И тут же застрекотали далёкие выстрелы.

ОПЗМовцев брали в клещи. Наступление… сорвано?

Рано было так говорить, ой, рано…

Совсем рядом громыхнул взрыв. Взметнулся огонь: зажигательная граната во всей своей красе.

Знакомый голос выкрикивал команды на русском, и это рвало все шаблоны.

Генри осторожно выглянул. Что бы там ни происходило, реагировать нужно мгновенно.

ОПЗМовцы отсекли первый взвод. Несколько из них уже сократили дистанцию, и сейчас просто добивали бойцов, прижатых и дезориентированных пламенем.

Дружный залп второго взвода должен был снять всех серых разом, но…

Тактика дала осечку.

Оттуда, где должны были находиться солдаты второго, яростным движением сметя куст, шагнул ОПЗМовец в тканевой маске. В руке офицер держал массивный пистолет.

Пули не брали высокую фигуру. Та казалась неуязвимой, а в какой- то степени таковой и являлась.

Из- за спины фигуры, попеременно прикрывая друг друга огнём, появились гвардейцы. Элитные бойцы Организации прижимали противника, сами притом отлично держали ответный удар.

Переоценка обстановки оказалась безрадостной:

– Седьмая! Отходим к полевому штабу! Шестая, восьмая позиции! Держать дистанцию, по возможности – оценить силы противника!

Не сводя глаз с непробиваемой фигуры, мятежник лично подал пример своим людям. Капитан открыл огонь по ОПЗМовцам, прикрыв отступление подчинённых.

Здесь сражаться смысла нет. Стоит заманить их подальше. Подкинуть идею: мол, цели вы можете добиться. В том, что враг направляется прямиком к штабу, Вайлд уже почти не сомневался.

– Том, приём! – он переключил на канал Файна.

– На связи, – прозвучал незамедлительный ответ.

– Ведём их к передовому штабу! Заготовишь там засаду?

– В процессе, – спокойный голос генерала контрастировал с бурным потоком эмоций, охватившим «Закаленного».

– И сам подтягивайся! Брайера я беру на себя! – с готовностью добавил капитан.

– Осторожнее, – столь же лаконично произнес Томас.

Осторожнее. Как же иначе, думал Генри. Отстреливаясь на ходу, он на пределе сил маневрировал между деревьями, уходя от огня противника.

Их цель – подстрелить меня, мелькнула мысль. Моя – стягивать на себя внимание и обеспечить отход своих людей. В том, что те следуют инструкциям, Вайлд не сомневался: сейчас его приказы совпадали с отчаянными воплями инстинкта самосохранения.

Значит, попадать по цели не обязательно. Пусть их там больше, пусть они в броне, но свою работу капитан сделает.

Сорвав разом две гранаты, мятежник бросил их куда- то навстречу врагам. Потратил секунду, чтобы обернуться: не больше километра до штаба, кажется.

Пуля ударила в бронежилет. Офицер перекатился в сторону, охнув от неожиданности. Крупный калибр, синяк точно останется.

Ещё очередь в них! Гром штурмовых винтовок уже где- то совсем рядом…

Грохот ручного пулемета присоединился к общему шуму. Солдат в форме Армии Освобождения, вынырнув из- за деревьев, помог Генри подняться свободной рукой. Вторая с трудом удерживала массивное оружие.

– Сэр! Наш взвод отходит… вон там! Вы один тут не…

– Да понял! Быстрее! – вот удача, хмыкнул Вайлд. В компании станет чуть проще…

Ещё бы Томас успел засаду сообразить. Иначе же…

Иначе ОПЗМовцы просто вынесут ещё и штаб.

Вновь выглянув в сторону врага, мятежник почувствовал на спине холодок. Огромная фигура, ведущая остальных, исчезла.

– Где? – вырвалось у бойца. Осмотреть весь фронт он не успел: очередь кого- то из солдат противника в щепки разнесла ствол деревца, за которым Генри пытался найти укрытие. Одна из пуль, потеряв энергию, оцарапала щеку. Ну, это даже царапиной не назвать.

И тогда командир ОПЗМовцев вновь появился: с фланга, неожиданно обойдя отступающих мятежников.

Рефлексы сработали молниеносно: Вайлд, повернувшись, дал очередь по противнику, но уже после первых выстрелов осознал, что пули того не брали. Черт, черт…

Рука потянулась за ножом: уже второй отточенный рефлекс, но смысла в нем тоже не было.

ОПЗМовец в маске сбил его с ног. Яростный напор сокрушил поймавшего себя на растерянности капитана. Вновь перекатившись, Генри вскочил на ноги, уже обдумывая свои действия.

Взгляд из- под маски был до боли знаком. Но ответного узнавания в нем не читалось.

Обездвижить… связать руки… звучало все просто, но…

Пулемёт союзника пытался поразить новую цель, но лишь пробивал новые дыры в скрой форме. Когда фигура покачнулась, Вайлд решил этим воспользоваться.

ОПЗМовец все же оказался готов. В долю секунды вновь встав в стойку, он легко перехватил руку капитана. Тот попробовал подсечку: с тем же успехом можно было подсекать бронированных гвардейцев.

– Нильсон! Ты что творишь! – выкрикнул повстанец в лицо противнику, надеясь хоть на какое- то смятение.

И тут руку прострелила боль. Все ещё сжимающий ее воин в маске подтянул мятежника к себе и рывком ударил его локоть о собственное колено. Мерзкий хруст, с которым локоть вывернуло в обратную сторону Генри не услышал из- за собственного крика.

Попробовать заблокировать боль, кричал мозг! Думать дальше!

Фоном слышался стрекот множества автоматов. Свои? Файн?! Этого офицер понять не успел.

Потому второй кулак противника с чудовищной силой влетел ему в голову.

Падения куда- то во мрак Вайлд уже не помнил.

* * *

До какого- то момента наступление разворачивалось действительно успешно. Брайер (или полковник Вест, как представил его бойцам командующий) с удовлетворением отметил, что отряд, усиленный гвардией, пробился через позицию врага и следовал прямо к штабу.

Один из мятежников, огрызаясь огнём, мешал его людям двигаться, и офицер решил лично разобраться с надоедливой помехой.

Конечно, Дар защитил его и от пуль, и от гранат. Но не мог защитить от самого эффективного оружия, которым мятежники периодически пользовались.

От его собственного имени, выкрикнутого прямо в лицо.

Нильсон. Нильсон. Неужели все эти сраные повстанцы знают его по имени?!

И вот поверженный враг уже лежит у ног полковника, а тот все не может взять в толк. Как так? Константин объяснил, что Нильсон Брайер – это настоящее лицо противника. Но разве такими удивленными возгласами приветствуют заклятых врагов?

В этом смятении ОПЗМовца и застали подступившие со всех сторон подкрепления Армии Освобождения. Ловушка?

Один из них, в идеально сидящем комплекте полевой формы, оказался прямо перед полковником. Тот пытался среагировать, но сила и скорость повстанца превосходила все, с чем Брайер сталкивался за весь свой военный опыт. Со спокойным лицом враг блокировал все удары, а одним из ответных заломил руку ОПЗМовца за спину. Металлический щелчок возвестил о том, что Нильсон уже скован. Как?!

Хладнокровный взгляд противника вызывал лишь приступы бессильного гнева. Скупость, отточенность движений наводили ассоциации с бездушной машиной.

Рывок, ещё рывок! Стальной захват держал руки. Ещё щелчок – и ноги тоже оказались обездвижены. Невесть откуда взявшиеся мятежники уже расправлялись с верными ему людьми. Брайер рычал, как зверь, пытаясь сломать или хотя бы погнуть неведомые крепления. Враг же отвечал молчанием.

Из всех солдат ОПЗМ в живых оставили лишь его: неудивительно. Если им известен Нильсон, то известно и о том, что так просто его не пристрелить.

Конвоировали шестеро – под руководством того самого воина- автоматона. Повстанец осматривал рощу, словно сканируя взглядом. Казалось, даже будь тут спрятаны ещё ОПЗМовцы, от такого внимания никому не укрыться.

Страха перед ним, несмотря на всю показанную силу и ловкость, не было. Брайер вообще не привык бояться врага, будь то хоть человек, хоть Одаренный. Хоть машина. Страх заставляет руки дрожать и выпускать оружие, когда нужно биться. Или же думать, искать слабые места. А уж точно не трястись и не метаться!

Этими несложными мыслями полковник скрасил своё «путешествие» до полевого штаба повстанцев. Глаза ему не завязали – очередная оплошность, ведь Нильсон пристально изучал местность. Ничего, ничего. Так просто всё не закончится.

Какая- то загородная гостиница, переоборудованная мятежниками едва ли не в крепость. Выглядит как вызов для штурмовых групп. Отмечая все на своём пути (если не зацикливаться на вечной тяжести в голове, которая не оставила даже тут, то она вроде как почти не чувствовалась), Брайер насчитал больше трёх десятков автоматчиков. Пара станковых пулеметов по окнам, гранатомёт. А вот бронетехники не заметно. Если не дураки, то замаскировали, наверно. Так, что ещё тут у них есть? Полевой госпиталь? Скорее всего. Мозг уже прикидывает, сколько сил потребуется Организации, чтобы лишить врага такого удобного пункта.

Немало, на самом деле: основные подразделения ещё не прибыли. Тем, что есть, можно пробиться, но будет это нелегко…

Сейчас, правда, вместо планирования стоило бы подумать о самом себе.

Брайер же следовал за вражеским командиром. Тот попросил конвоиров покинуть помещение, сам же не сводил пристального взора с пленника.

– Не ослабляйте контроль за периметром, майор, – сухо приказал он своим людям, – особенно за прорванным сегментом. Они вышлют подкрепление.

Кто- то из младших офицеров кивнул, косясь на Нильсона.

На какое- то мгновение голос стал вполне человечным:

– И убедитесь, что с капитаном Вайлдом все в порядке, – добавил повстанец, опустившись в ободранное кресло.

Теперь они остались один на один.

– Поговорим, Нильсон? – спокойно спросил мятежник.

– Ты кто такой вообще? – грубо бросил Брайер.

– Не помнишь. Ну, конечно, – мужчина сжал губы, – Томас Файн. Большего тебе пока знать не следует.

– Чего хочешь? – ОПЗМовец попытался перехватить в допросе инициативу, – сдачи города?

Серые, почти бесцветные глаза буравили Нильсона. Но беседу Файн вёл беспристрастно, равнодушно. По его мимике тяжело было что- то понять:

– В первую очередь – твоей сдачи, генерал, – прямо сказал повстанец.

– Генерал? Я…

– Не нужно этого маскарада, – неожиданно повысив голос, Томас прервал его, – генерал Нильсон Брайер. Основатель Армии Освобождения. Не задумывался, почему тебя знает каждый солдат?

Удар в точку. Что ж, Титов его к этому подготовил. Хотя… «Основатель» – наверно, тут враг перегнул. Нильсон сжал кулаки:

– Что ещё скажешь? На чем ты вообще хочешь сыграть?

– На твоём провале в памяти, например, – ледяной тон бил больнее любого оружия. А это ему откуда известно?

Файн поднялся с кресла:

– Нет лекарства от ментального Дара, Нильсон. Воспоминания тебе уже не вернуть.

– Я их вернул! – выкрикнул Брайер, – не пытайся меня перехитрить, ублюдок!

– Хорошо, – вывести собеседника из равновесия казалось просто невозможной задачей, – тогда ответь мне, в какой промежуток укладывается…

Мужчина обошёл письменный стол. Если это был офис управляющего гостиницей, мелькнула мысль, то пострадал он сильно.

Мятежник же достал из стола небольшой сенсорный планшет, выглядевший на фоне потрепанного кабинета очень неуместно.

– …вот это? – Файн закончил начатую фразу и повернул к пленнику экран планшета, запустив видеоролик.

На видео Брайер неожиданно увидел… себя. В чужой, повстанческой форме с кучей звёзд на погонах. Мужчина стоял за трибуной, а позади него был натянут огромный флаг… флаг Армии Освобождения.

– Ничего не бойтесь! – восклицал Нильсон с экрана, – война с Организацией не будет идти вечно! Их хватка разожмётся, потому что где- то в глубине души враг понимает: он схватился за то, что ему не принадлежит! Один- единственный человек возомнил себя собственником всего мира! Можно ли такое вообще представить? Оказывается, можно. Но вспомните! Имперские амбиции за всю мировую историю ещё не доводили никого до добра!

Тот Нильсон, который просто не мог быть настоящим, казался бесконечно уверенным в своих словах.

– Что это? – просто спросил Брайер.

– Это твоя запись с одного очень старого выступления, – тут же отозвался собеседник, – после первого года войны. Люди верили, что она не продлится долго.

Нильсон сжал зубы. Нет, этого всего не может быть! Или может?

– Я понимаю, – вдруг в тоне Файна вновь появилось какое- то тепло. Голос заставил Брайера повернуть голову и взглянуть в глаза повстанцу.

– Понимаю, – продолжал тот, – ты сам Одарённый. Тебя не берут пули, взрывы. Сам знаешь, это – принципиальное тактическое преимущество в быстрых атаках. А теперь задумайся, какое преимущество у того, кто проникает в чужие мысли.

Брайер молчал. В его голове насмерть бились друг с другом эмоции. Впечатления последних дней, идеи, которые бросали мужчине в лицо то Константин, то Карл, то Дана, то рядовые повстанцы, то… вот этот Файн. Да и упорный мятежник, с которым столкнулся Нильсон в последнем бою…

– Если тебе этого мало, – вновь проговорил Томас и коснулся пальцем сенсорного экрана.

На планшете появлялись одна за другой фотографии. Фотографии Брайера. Среди старших офицеров Армии Освобождения. В центре общего снимка с солдатами некого подразделения. На фоне огромного транспортного самолёта, модель которого мужчина не знал, но символика – явно не принадлежала Организации.

И другие, другие… удар за ударом. Невозможно, просто невозможно.

Наконец, на экране осталось фото, полоснувшее прямо по сердцу, настолько оно отличалось от всех остальных.

Никакой военной техники, никакого оружия: просто четыре человека сидят за столом, и у каждого в руке – по бокалу вина.

Себя Нильсон узнал быстро – он расположился на диване. В противоположность всем прошлым снимкам на губах играла улыбка.

Брайер обнимал за талию темноволосую девушку с собранными в хвост волосами. Она также буквально искрилась счастьем, простым и ничем не запятнанным. Черты казались знакомыми, но не более, чем полузабытый сон.

Слева же, на отдельном стуле, сидел… Да, точно, это и был Томас Файн. Безупречно зачёсанные назад волосы, лишенное излишней мимики лицо. Вместо военной формы – белая рубашка в мелкую клетку.

Наконец, во главе стола расположился ещё один человек, которого Нильсон, кажется, где- то видел.

Точно. Мятежник, выкрикнувший его имя в схватке час назад. Который, возможно, уже мёртв: удар Брайера был тяжелым.

Здесь этот боец – в парадной форме с капитанскими погонами. И он единственный, на чьем лице под натянутой улыбкой, кажется, читалась боль.

Запоздало Нильсон осознал: тяжесть в голове отпустила. На какое- то время ему действительно стало легче. Может, прошли последствия амнезии? Может…

Как же тяжело было сейчас рассуждать!

– Здесь… – с трудом произнес Брайер. Остальные слова застряли в горле. Что он хотел сказать?

– Здесь – Генри вернулся с тяжёлого задания. Тебе ни о чем не скажет, – ответил Томас, – мне очень жаль, что ты не помнишь даже близких людей.

– Это не должно быть правдой, – мысль неосознанно вырвалась наружу, – мои близкие не здесь. Нет.

На порыв эмоций Файн отреагировал все так же – с ненавистным спокойствием.

– Ты всегда всё понимал. И то, что твои прежние «союзники» просто использовали очередного Одаренного в своих целях, тоже понял. Линда помогла открыть глаза.

– Линда? – Нильсон уже догадался, о ком идёт речь.

Брюнетка в простом синем платье счастливо смотрела со снимка. Наконец, Брайер вспомнил и её: одна из тех, кого они уничтожили на своём пути ещё в первые годы Организации. Линда… да. Девушка погибла страшной смертью, но в те годы смерть никого не пугала: силами Даны любой мог вернуться даже с того света.

Уцелевшие воспоминания будто рассказывали страшную сказку.

– Это все фрагменты одной истории, – заключил Файн, – твоей истории.

Смятение. Вот как мужчина описал бы сейчас своё состояние. Он не мог воспринять этот мир, который, только- только приняв упорядоченную структуру, рушился вновь.

– И мы её расскажем, – пообещал собеседник, – от тебя потребуется только отбросить ОПЗМовскую ложь.

Он дал Нильсону время на размышление, установил в помещении тишину. Решение справедливое, но… но совсем не гуманное: Брайер вновь остался наедине с собственными мыслями.

Тишину нарушили шорохи снизу. Для ОПЗМовца – странные и неразборчивые, а вот для Файна они, кажется, значили куда больше.

Брови повстанца сошлись на переносице. Он едва успел обвести кабинет взглядом, оценить все произошедшие перемены, а с первого этажа уже донёсся стрекот короткой очереди. Ещё и ещё – беспорядочные выстрелы не имели никакой системы.

Одинокий крик боли влился в какофонию стрельбы. Брайер тоже поднял голову. Свои? Самое время.

А кто сейчас свои? Вопрос всплыл против его воли, сам собой.

Томас рванулся к выходу из кабинета. Но дверь распахнулась на мгновение раньше:

– Генерал! У нас прорыв периметра! – охваченный паникой боец был залит кровью.

– Какой прорыв? Кем?

– Я… я не знаю, сэр! – мятежник мелко дрожал.

Снизу, к слову установилась гробовая тишина. Будто все защитники здания разом кончились…

Невозмутимое лицо Файна изрезали морщины:

– Что ты видел? – прямо спросил военачальник.

– Это… это было… я даже не знаю.

Брайер начал узнавать «почерк». Вновь колыхнулись старые воспоминания.

– Спокойно, солдат, – Томас оставался невозмутимым. Или просто выглядел таким, – мы не разберёмся, если не выясним, с кем имеем дело.

– Ой, да знаешь ты, с кем имеешь дело! Проснись уже! – неожиданно расхохотался повстанец. Его черты и даже одежда неуловимо изменились, и перед мятежником оказался…

– Ну, привет! – улыбнулся легионер.

– Де Мар, – Файн отступил на шаг. Отсюда плохо было видно его лицо, но вряд ли повстанец лучился от счастья.

– Не ждали, да? – продолжал Адам, – с системами безопасности вам ещё возиться и возиться. Нильсон, не ожидал, что ты здесь, дружище! Что эти свиньи пытаются тебе внушить?

Взгляд Нильсона неожиданно упал на Томаса. Тот все не молчал, лишь медленно отводил руку за спину. Новый гость же словно не обращал внимания.

– И ты тоже хорош, Файн! – Адам улыбался, – пытаетесь запудрить мозги нашему человеку!

Лорд погрозил пальцем в блестящей чёрной перчатке.

– Низко, низко. Того и гляди, дойдёт до…

Томас резко выбросил вперёд руку. Что у него там, пистолет? Нильсон не успел разобрать. Легионер же отлетел назад, будто от выстрела из дробовика. Рубашка под плащом была изодрана картечью, и через разрывы брызнула кровь.

Файн навёл на противника руку с дробовиком… что?

В руке повстанца Нильсон не увидел оружия. Рука была оружием!

Адам же медленно поднялся. От ран почти ничего не осталось, и легионер оскалился:

– Принёс мне подарок? Не… – второй выстрел в упор отшвырнул его прочь и буквально впечатал в стену.

– Нет, нет, – на теле больше не появилось ни царапины, – попытка хороша, не спорю.

Адам размахнулся, чтобы ударить в ответ. Но Файн мгновенно перехватил кулак. Лорд затрясся, как от удара электрическим током.

Ещё выстрелы дробовика. Снова и снова. Легионер, словно танцуя, уворачивался от них, и лишь последний порвал часть чёрного плаща.

– Ну, надо же! – смеялся де Мар, – ты будто готовился!

На огромной скорости он обошёл Файна. Блеснул длинный клинок, выхваченный из недр плаща.

Звон. Лезвие скользнуло о торс повстанца, заставив глаза Адама округлиться:

– Вот! Другое дело! Готовился, значит! Я…

Продолжить он не успел: кулак Томаса (куда делся дробовик?) стёр легионеру половину лица, превратив его в сплошную кровавую маску.

Ответный удар швырнул мятежника в другой угол помещения, а лицо тут же начало медленно восстанавливаться.

Брайер же все пытался разорвать замки, удерживающие его руки. И до сих пор безуспешно. Металл схватил прочно, и усилия снова и снова оказывались бесполезными.

Топот множества ног внизу. Приближающийся. Адам нахмурился:

– Ну вот, опять ваши портят все веселье!

Шквал пуль не дал договорить: Файн, превратив руку в пулемёт (металл будто рос прямо из плоти!), обрушил свинцовый вихрь на легионера.

Тот выставил перед собой силовое поле:

– Что ещё есть? – улыбка озарила окровавленное лицо.

Один за другим в помещение вбежали бойцы Армии Освобождения. Новое и новое оружие било по защите лорда.

– Думаете, пора уходить? – крикнул тот, – ладно! Еще только пара мелочей!

Под прикрытием поля он двинулся навстречу повстанцам. Первый, кто попался по дороге, пытался отскочить, но Адам мгновенно прикрылся человеком, как щитом. Одно движение лезвия – и тот упал, как кукла.

Убийца же раскинул руки в стороны. Пули делали новые дыры в одежде, но самому ему вреда не наносили.

– Нильсон! Подбросить? – крикнул он, пытаясь перекрыть грохот очередей. Выхватив из внутреннего кармана громадный револьвер, легионер выстрелил в ответ. Первая пуля пробила одного из мятежников навылет вместе с бронежилетом. Следующая – заставила голову второго буквально лопнуть. Третья ударила в грудь Файна, и тот согнулся пополам, но, кажется, перенёс даже это.

Юношу самого дергало отдачей массивного оружия, но он счастливо улыбался.

– Вот это праздник! – выстрел револьвера разбил один из захватов на Брайере, – приготовься к мягкой посадке!

– Посадке? – Нильсон не успел ничего понять, и под его ногами реальность распахнулась.

– Я скоро! – донеслось на пределе слуха.

Инстинктивно мужчина сгруппировался, как только возникло ощущение свободного падения. Не зря: удар спиной о каменную поверхность оказался болезненным. Переломов можно не бояться, но приятного тоже мало.

Запоздало Нильсон осознал: захвата на нем больше нет. Можно подняться. Осмотреться…

От неожиданной картины перехватило дух.

Если там, где Брайер был минуту назад, ещё вовсю шёл день, то здесь…

Небольшая бухта, освещённая заходящим за горизонт солнцем, раскинулась прямо перед ним. Дорожка из света рассекала водную рябь на две части. Где- то в стороне, у самого обрыва, красовался изящный маяк. Совсем рядом же угадывались очертания роскошного особняка из белого камня.

В лицо мужчины ударил свежий морской ветер. Слуха коснулись далёкие крики чаек.

Это рай? Наверно, так его представляли очень многие.

– Брайер? – женский голос окликнул Нильсона. Мгновенно тот обернулся, заставив себя проигнорировать чёрный разлом в пространстве, висящий прямо в воздухе.

– Ландерс, – этот надменный тон ОПЗМовец бы вряд ли спутал с кем- то другим. Так и получилось.

Девушка в шелковом халате мечтательно смотрела вдаль, облокотившись на мраморную ограду. Камень, которым вымостили эту площадку, кажется, достаточно тёплый, чтобы Алиса стояла на нём босиком.

Нильсону Ландерс никогда не была по душе. Циничная и беспринципная, да к тому же на полном серьезе мнящая себя центром вселенной. Добавить сюда Дар, придающий веса в собственных глазах, а отсюда – ценность для единомышленников. Вот и получится её исчерпывающий портрет.

– Рада видеть, – надменно бросила девушка, не поворачивая головы, – а именинник где? О гостях он не предупреждал.

– Сейчас будет, – Брайер махнул рукой в сторону до сих пор открытого портала, – решил задержаться.

– О, да, – Алиса качнула острым подбородком, – точно.

– Ты совсем не изменилась, – сказал Нильсон.

– Приму как комплимент, – Ландерс чуть нахмурилась.

Ну и зря. Комплимент?

Карлу Ли она всегда нравилась до потери сознания. Но по мнению Брайера…

«Аристократические» её, как говорил будущий легионер, черты лица, Нильсон назвал бы слишком резкими. «Спортивную и подтянутую» фигуру – болезненно- худой. Хотя прошедшие годы девушка явно обратила себе на пользу, сильно это картину не изменило.

Но вот Константин относился к Ландерс хорошо и, возможно, даже доверял. А это уже был повод принять её в круг общения.

Конечно, мысли относились к старым временам. К тем, когда все было просто и понятно.

А вот сейчас… сейчас свои и чужие, друзья и враги – все понятия смешались в одну кучу. Кому вообще тут можно верить?

– Тут и живёте? – мужчина хмуро осмотрел белокаменный особняк. Освещённый лучами заходящего солнца, тот казался сказочным дворцом.

– Я здесь живу, – Алиса все не спешила удостаивать гостя своим взором. Девушка смотрела вдаль, верно, задумавшись о чём- то своём, – и, строго говоря, никого не приглашала.

Она поправила халат, затянула пояс на талии. Лицо Ландерс озарял свет заходящего солнца, придавая ему какой- то восторженный вид.

Нильсон осторожно сделал шаг. Нет, всё взаправду. Второй раз за последние два дня он летит через пространство с легкой руки Карла, и второй раз это кажется таким противоестественным, что бунтует весь организм.

– Меня никто особо не спрашивал, – ответил в итоге Брайер, сжав кулак. Тяжёлые мысли вновь навалились на него. Слова Файна перевернули все с ног на голову.

А что, если он прав? Если Константин на пару с Карлом просто запудрили ему мозги? Повстанцы знают о Нильсона буквально всё. Как такое возможно?

– Да. Понимаю, – это Алиса произнесла снисходительным тоном, в котором легко читалось «можешь пока остаться. Так и быть».

Брайер мрачно взглянул на неё. Если Томас сказал правду… он ведь может покончить с Ландерс прямо здесь и сейчас. Та кажется расслабленной и явно ничего не ожидает. Пока Ли не вернулся, можно успеть найти укрытие. Местность вокруг пересечённая, Брайеру это не впервой. А если найти хоть что- то вроде оружия, то и для Карла подготовить засаду получится. Тот ведь тоже ничего не ожидает, так?

– Эй! – требовательный голос Алисы вернул к реальности, – что с тобой вообще?

Мужчина тряхнул головой.

В самом деле. Что с ним? Только что размышлял об ударе в спину тем, кто впустил его в свой дом?

– Да не знаю, – честно бросил он, – голова гудит. Ты что- то сказала?

– Сказала, – прозвучал ответ, – иди прими душ. И одежду какую- нибудь подбери, кроме…

Она брезгливо кивнула в сторону формы, перепачканной землей и копотью.

– А потом проходи за стол. Ты ведь не на пару минут заглянул?

Ни тени улыбки. Тот же надменный тон. Да, вот она, Ландерс.

– Пока не выгонишь, – с вызовом ответил Нильсон.

Девушка обернулась к гостю:

– Вот теперь узнаю тебя, Брайер, – отметила она, – тоже не изменился нисколько.

Алиса усмехнулась.