За гранью моей реальности

Tekst
Przeczytaj fragment
Oznacz jako przeczytane
Czcionka:Mniejsze АаWiększe Aa

Все снова одна и та же песня – обещания и обещания… Я знаю, что снова буду одна и снова буду думать непонятно, о чем в пустой квартире с пустой душой и тяжелым сердцем. Быстрее бы лето!

Мое чтение перебило чье-то прерывистое дыхание. Это была Ольга Александровна.

– Положи туда, где оно лежало! – сказала она так тихо, как будто захотела плакать.

Я молча положил ежедневник на место.

– Хорошо, что у тебя мало вещей, быстрее съедешь, – на ее глазах наворачивались слезы. – Будешь спать у Эдуарда, Шурик уехал домой по причине семейных обстоятельств. – достав ключи из шкафчика, она протянула их мне со словами: – Вот ключи, домик под номером 10. Проваливай.

Я взял ключи и уже собрался уходить, но вдруг подумал: «А может быть это мой шанс?!»

– Ольга Александровна, я хочу вам сказать, что…

– Ничего не надо говорить, ты уже все сделал. Уйди вон.

Я даже не понял, как оказался на улице. На автомате дошел до домика под номером 10. Дверь была не заперта. Я открыл ее и зашел внутрь. Коротко объяснив Эдуарду, что да как, задвинул щеколду, прошел к свободной кровати, разделся и лег спать. Несмотря на все навалившиеся мысли и проблемы, я моментально заснул.

Глава 7 Прощеное утро

Меня разбудил мой внутренний голос.

– Вставай, Данила, вставай, на зарядку опоздаешь! – сказал мой внутренний голос.

– Хорошо, хорошо!

Я стал одеваться и мыслями ушел в себя. Вот зачем Ольга так поступила, почему выгнала. Я ведь ничего не имел ввиду. Даже не успел ничего сказать. И еще эта строчка в дневнике: «от его поцелуев кружится голова». Я просто в шоке. Надо все-таки попросить прощения у нее.

Надев форму, я вышел на улицу. Эдуард видимо уже давно ушел. На улице заметно похолодало, веял тихий ветерок. Медленно вставало солнце. Со стороны умывальников послышались детские крики. Видимо мальчики из младших отрядов обливали девочек холодной водой. Мимо меня пробежала Саша.

– Физкульт привет!

Мой взгляд уставился на ее стройную фигуру. Она была одета в черные брюки и черную майку, которые обтягивали ее спортивные формы.

Со стороны умывальников в мою сторону бежала Ксюша. Она неслась сломя голову и орала:

– ПОБЕРЕГИСЬ, НЕСЁТСЯ МЕТЕОР!

Это был раскрасневшийся метеор в футболке с надписью СССР. Ксюша врезалась в мой живот.

– Ай, больно, ты что тут встал как столб?! – шутя возмутилась она.

– Извини, в следующий раз отойду подальше, – улыбнулся я.

– Ты на зарядку идешь?

– Да иду, только умоюсь.

– Ладно, давай, приходи на площадь.

Она убежала. Я направился к умывальникам, откуда не переставали доноситься визги. Когда пришел, увидел очаг ора. Это был Эдуард. Голос у него не ломался и был как у девочки, вот и орал он так, как будто кого-то резали. Увидев меня, он поздоровался и протянул руку.

– Здоровеньки булы!

– Здорово, – мы пожали друг другу руки. – Это ты кричал?

– Да, я. Вот, обливаюсь здесь. Душевых нет, баню малыши заняли, а помыться охота. Помоги мне, пожалуйста.

– Хорошо.

Я набрал ледяной воды для него и стал обливать. Он орал так, что я чуть не оглох.

– Ох, хорошо, давай еще.

Я налил еще ведро. Облил его ещё раз.

– Ух, хорошо! А давай тебя тоже обольем?

– Ну, давай, только прикрой, чтобы никто не увидел.

Я разделся, и Эдуард махом опрокинул на меня полведра колодезной воды.

– Ну как?

– Кх-х-х-х.… – кряхтел я.

– Хорошо? – спросил обливальщик.

– Холодно. Т-т-т… – все также продолжал кряхтеть я.

– Тепло? – спросил Эдуард.

– Т-тварь! – крикнул я на него.

Я замерз, хорошо, что у него было полотенце. Обтираясь и одеваясь, я сказал:

– Спасибо! И для кого это ты так долго намывался, интересно? – спросил я.

– Ну как бы сказать… – он замолчал.

– Ну не хочешь, не говори, ладно, – сказал я и махнул рукой.

Я не стал его дожидаться и пошел на зарядку, которая, как всегда, проводилась на площади. Ведущей сегодня была Саша.

– Физкульт привет, ребята! – сказала она. – Итак, ноги на ширине плеч, вращения головой вперед, назад, влево, вправо. Начинай! – скомандовала она.

Так началась зарядка. Сначала разминка, потом пробежка. Солнце уверенно вставало, обещая теплый и яркий день. К 9 часам состоялась линейка.

Ольга Александровна видимо решила избегать меня. Если я уйду куда-нибудь, то она обязательно придёт, быстренько объявит план на день и убежит. Но я никуда не ушел. Наши взгляды встречались. Вскоре Саша подхватила ее и продолжила.

После линейки ровно в 10 часов прозвучал горн. Ольга Александровна скомандовала идти на завтрак. Все были только рады. Подавали кашу с вареным яйцом, хлебом и какао. Я сидел у окна и неотрывно смотрел на свою вожатую, она всячески отворачивалась от меня, заметно смущаясь. В какой-то момент Ольга подозвала к себе Сашу и что-то ей шепнула. После этого Александра уверенно направилась ко мне и села напротив.

– Я не знаю, что у вас двоих произошло, но Ольга Александровна дала нам с тобой особое срочное задание, – сказал она, улыбнувшись, и стала меня поторапливать.

Быстро проглотив остатки еды, я поспешил за ней.

– Скажи, пожалуйста, куда мы идем? – встревоженно спросил я.

– Скоро узнаешь! – хитро ответила Саша.

– Куда и для чего мы идем?

– Скоро узнаешь!

Мы пришли к складу. Саша возилась с ключами и замком. Я немного подождал, но все-таки не вытерпел, незаметно ушел и скрылся от нее за углом. По кустам дошел до пристани, где какой-то инструктор объяснял пионерам правила безопасности на воде.

Я прошел дальше и вышел на пляж в поисках тихого места, потому что совершенно никого сейчас не хотел видеть. В дальнем углу береговой линии был каменистый пляж, и росла огромная раскидистая ива, которая помогла мне укрыться и от Ольги, и от Саши. Свернувшись в комочек, я стал размышлять. Копаться у себя в голове. Анализировать поступки, которые совершил. Хотелось извиниться перед Ольгой, но я не знал как. Может быть что-то подарить, хотя она не примет подарка. Но все же надо извиниться. Я люблю Олю, но…

Мои размышления прервал внутренний голос.

– И что ты паришься?! Сходи да извинись! – говорил он в моей голове.

– Тебе-то, конечно, просто. Сказать-то легче, чем сделать! – вслух произнес я.

Мои размышления прервала Лена, которая появилась с противоположной стороны дерева.

– Не помешаю? – спросила она.

– Нет, не помешаешь, а что хотела?

– Ничего, просто… – она немного замешкалась, но продолжила. – Ты когда-нибудь переживал за человека?

– Не припомню такого, а что?

– А я сильно переживаю за свою подругу. Она влюблена в одного мальчика, который не захотел с ней встречаться.

– А почему… он не захотел? – спросил я.

– Он был занят чем-то другим, но она его прощала и прощала. Он ее не замечал, – на ее глазах показались слезы. – Она из-за своей нераздельной любви хотела совершить ужасное… Это страшно… – она прервалась, и зарыдав, убежала.

– Слушай, я понял! Я теперь все понял! – эти слова уже были адресованы моему внутреннему голосу.

– Наконец-то, а теперь беги к ней и извинись!

Я поднялся и, сломя голову, побежал к домику Ольги Александровны. Через площадь, через множество препятствий. Время как будто остановилось. Добежав до домика, я немного отдышался и решительно постучал.

Из домика послышался тихий голос:

– Войдите!

Ольга Александровна стояла на табуретке и смотрела что-то на самом верху шкафа.

– Да, что нуж… – она прервалась, увидев, кто был перед ней, и продолжила уже другим тоном. – А, это ты Данил. У тебя какие-то дела в домике? Если да, то давай быстрей, а то я сейчас должна уходить.

– Ольга Александровна, как я могу вымолить ваше прощение?

– Ты сейчас шутишь?

– Нет! – я усиленно замотал головой, сделал шаг навстречу к ней и кокетливо продолжил: – Может быть, я ночью возьму балалайку и буду петь под вашим окном Санту Лючию? Белла мия… Вы любите неапольское пение?

– Ох, Данилушка, ты совсем не изменился. Ну хорошо, я прощу тебя, но для этого сделай для меня некоторые дела, – усмехнулась Ольга.

– Я на все готов, мешки таскать, картошку чистить, что угодно! – начал патриотично я.

– Помоги сегодня днем после обеда подготовить концерт, хорошо? – сказала Ольга.

– Конечно, я все сделаю!

– Вот это тебе… – она дала мне какой-то конверт.

Открыв конверт, я заметил SD-карту. Быстро сообразив, я вставил ее в свой телефон и надел наушники. Найдя папку с музыкой, включил аудио и…

Глава 8 Воссоединение

Я стоял посреди домика. В моих руках был ее ежедневник.

– Давай дочитаем, что нам остается? – сказал мой внутренний голос.

Я открыл записи на том месте, где меня прервала Ольга.

1 января 1989

Новый год я встретила в одиночестве. В компании грузинского чая с бергамотом и овсяных печений. По распорядку, отбой в Новый Год в два часа ночи, но я уже в полночь ушла, сплавив Гале все обязанности. Ей полезно, пускай практикуется. А мне надо было подняться в девять, чтобы встретить роскошную иномарку. И его. Кажется, его семья все больше и больше преуспевает. Не испортили бы они мне мальчика.

9 января 1989

Старая сказка, оказывается, называлась «Михаилом». Михаилом Палычем Терентьевым – кажется, мой Даня уже однажды сталкивался с чем-то подобным.

Правильно ли говорить, что мы устроили мальчику раздвоение личности? Но теперь он действительно меня вспоминает.

Все снова одна и та же песня – обещания и обещания… Я знаю, что снова буду одна и снова буду думать не понятно, о чем в пустой квартире с пустой душой и тяжелым сердцем. Быстрее бы лето!

И вот оно – продолжение…

15 июля 1989

Изменения в привычном распорядке встреч важных гостей. Теперь я еду за ним сама. Смешно. По лагерю штормовое предупреждение, а я еду в город за единственным пионером.

 

Но я ни секунды не сомневалась, когда Сергей Леонидович попросил съездить.

18 июля 1989

Ну, здравствуй, старый знакомый.

19 июля 1989

Так и не вспомнил. Я не стала навязываться. Рано или поздно этот его Михаил должен сыграть, и тогда…

Я, наверное, совсем с ума сошла, но я поселила его у себя.

20 июля 1989

Удивительно, как «старички» мало-помалу стягиваются ко мне в отряд. Саша снова на правах добровольного волонтера.

Дуэт Алисы и Ксюши, Лена, которая была в прошлом году в лагере, и над которой Саша тут же устроила негласную опеку.

Два мальчика в отряде подружились на почве любви к технике и все время проводят у себя в радиокружке. Плюс почётный гость, по статусу такой же ребенок, как и Даня, но ребенок певца, так что она петь умеет, и это замечательно. Хоть кто-то будет дальше развивать наш музыкальный кружок.

И в этот винегрет я поместила его. Кажется, ему это нравится. Он заново вжился в коллектив и не сидит дома целыми днями, как это было в прошлом году.

19 июля 1989

Сегодня открылись некоторые неприятные тайны о нем. Не могу сказать, чтобы они были мне симпатичны. Мне хочется устроить парочку неприятных сцен, когда он пытается общаться со своими подругами… Но он же пионер, а я… Я вожатая, ничего более…

25 июля 1989

Даня-Даня, разве ты не знаешь, что нельзя читать дневник девушки? Гад ты, Данилыч. А ну-ка, быстро положи его на место и не трогай больше никогда, а то я тебя выпорю. Ладно, шучу.

Конечно, ты не помнишь, что это была именно твоя идея – вести все эти записи.

Я закрыл ежедневник и положил его на место. Ведь это из-за него мне досталось от Ольги Александровны. Последнюю фразу я не понял, но она прочно засела в моей голове…

Все так же стоя посреди комнаты, я услышал горн. С неохотой выйдя на улицу, я пошел в столовую. Обед пролетел незаметно. Когда я уже направился погулять, меня догнала Ксюша и предложила погонять в футбол.

– Не хочу, – отрешенно ответил я и, немного подумав, все-таки решил спросить: – Кстати, ты в курсе про мои проблемы с памятью?

– Да, в курсе.

– Вот начал немного вспоминать… Пойдем, погуляем, может быть, я еще что-нибудь вспомню.

Сразу же после моих слов Ксюша схватила меня за руку и потащила к знакомым только ей местам.

– Узнаешь что-нибудь? – внезапно остановившись, спросила она.

– Да, вот эту скамейку, – мы уселись на нее. – Вот здесь ещё, – показал я пальцем. – Есть надпись: СимАл, СидКс, РомДа. Это было два года назад, вы сидели на скамейке и выжигали надписи, а я вас прогнал. Вы потом меня дразнили, а я вас не замечал, – усмехнулся я.

– Да, ты нас прогнал, а мы тебе вслед дразнилки кричали, но ты не замечал, – рассказывала Ксюша. – Мы тебя Тихоней прозвали.

Затем мы направились к зданию администрации лагеря. Я подошел к водосточной трубе и пнул ее ногой. Оттуда с грохотом вылетел моток проволоки, на конце которой пионеры прятали разные тайные вещи.

– Отдай, это мое, – отобрала у меня Ксюша проволоку.

– Знаешь, а вот из этого окна нас фотографировал директор. Вспоминаю, как три года назад у нас была сценка «Мушкетёры и гардемарины». Помню, как заворачивался в одеяло, надевал ведро на голову, а в руке была швабра, как будто это лошадь.

– Классно, – ответила девочка, заметно повеселев.

– Хочешь, покажу тебе мой любимый наблюдательный пункт?

– Конечно, хочу, пошли! – Ксюша запрыгала от радости.

Мы пошли в сторону площади. В самом ее начале стояло высокое здание, на котором, собственно, и располагался данный пункт. По лестнице мы взобрались на крышу и уселись на самом краю. Отсюда лагерь был как на ладони. Можно было увидеть все: от умывальников до пристани.

– Ой, как высоко! – сказала Ксюша, посмотрев, сначала, вниз.

– Да, высоко. Я здесь прятался от своих проблем, меня здесь никто не мог найти. Мог спрятаться днем на несколько часов, углубиться в размышления и не заметить, как наступит вечер, – поделился я.

Мимо здания прошел директор лагеря. Он остановился, сфотографировал нас и, помахав рукой, пошел дальше.

– Ладно, пошли отсюда, а то еще отхватим от Ольги Александровны.

– А пошли на сцену, – предложила Ксюша.

– Хорошо, – согласился я.

Мы быстро спустились с крыши и вскоре были на месте.

– Ой, только не рассказывай мне про подвал под сценой. Я о нем и так знаю! – утвердила Ксюша.

– Ладно, не буду, – усмехнулся я.

Я сел на стул одно из рядов.

– Ксюша, помнишь, я тебе начал рассказывать о спектакле?

– Да, помню.

– Вот дальше продолжу. Помню, это было на родительский день. У нас был спектакль «Мир Шварцберга и Мир Гурберга». Директор даже хотел следующую смену сделать, как в мире Гурберга. Я там был рыцарем единства Гурберга, в этом государстве.

– Ух ты, весело, – удивилась Ксюша.

На сцене все уже было готово для начала концерта. В центре стоял стол, за которым будет сидеть Маша – наша гостья. Стали подходить пионеры. Вскоре пришла Ольга Александровна в сопровождении нескольких ребят, и Маша начала концерт. Она встала у края сцены и произнесла:

– Всем привет! Мы сегодня закрываем смену и отмечаем середину лета! Не время грустить, мы все разъедемся, но все равно обязательно снова встретимся. И первым номером нашей программы будет моя песня, которую я сама написала, – сказала она радостно.

Она начала петь. Пела она волшебно. И эту песню знали все. Песня—молитва всему окружающему нас и даже неосязаемому: Господу Богу, природе, людям, народам и всему живому. Потом шли другие номера от разных отрядов, выступали даже совсем малыши. Мы с Ксюшей стояли и наслаждались зрелищем. Было весело.

Между номерами к нам подошла Маша и сказала:

– Оу, Ксюшенька и Данилочка, сладкая парочка, вы что встречаетесь? – сказала Маша.

– Нет, с чего ты взяла? – среагировал я.

– Вы все время вместе.

– Мы – боевые товарищи.

Ксюша просто молчала.

– Ну как тебе песня?

– Нормально, но у меня смешанные чувства, – витиевато высказался я и спросил: – А ты сколько себе номеров приготовила?

– Где-то пять, – виновато ответила она.

– Молодец.

К нам подошла Ольга Александровна и протянула сверток с полдником.

– Вот возьмите, все равно на полдник не успеваете.

Мы накинулись на еду.

– Оставьте мне, я растущий организм! – закричала Ксюша.

Концерт продолжался недолго. Когда малыши закончили свое выступление, Маша спела несколько песен, потом кто-то почитал Маяковского и других поэтов начала XX века. После этого Ольга Александровна объявила об окончании концерта.

– Первый отряд остаётся! – скомандовала вожатая. – Мальчики берут колонки и несут на площадь, девочки идут на склад за лестницами, а мы с Федотовой идем к общим кружкам.

Девочки ушли, и мы с Эдуардом остались вдвоем.

– Ну-с, с какой начнем?

– Какая разница, с какой начнем, все равно придётся все четыре таскать, – сказал Эд.

– Ну да, в этом ты прав, пошли, возьми эту… а я вот эту…

Мы унесли первые колонки, затем вернулись, взяли оставшиеся две и понесли их на площадь.

– И-и-эх, взяли! – закряхтел Эдуард.

Пока мы возились, девочки притащили стол. Подключить колонки к питанию и к ди-джей установке не представляло труда, и я отпустил Эдуарда. Прозвучал горн, все пионеры, и мы в их числе, потянулись в столовую. Закинув в себя ужин, я решил пойти на пляж, чтобы спокойно поразмышлять о сегодняшнем дне.

Меня снова привело на ту же каменную гряду, к тому же раскидистому дереву. Солнце быстро садилось, со стороны площади доносилась популярная танцевальная музыка, наступали сумерки.

– Сегодня я все сделал для Оли, может она меня простит, как ты думаешь? – спросил я внутренний голос.

– Должна простить, я уверен, ведь она тебя любит, ты сам видел в дневнике, как она страдала, как она плакала.

– Да, ты прав, – повисла неловкая пауза. – Слушай, я тут вспомнил все что было тогда, даже те события, которые были со мной два-три года назад, как думаешь мне стоит рассказать об этом Оле?

– Расскажи, только вот что именно ты хочешь ей рассказать?

– Я недавно вспомнил, как мы с ней сидели ночью под деревом на поляне, где располагается костровое место. Тогда мы загадали желание, чтобы снова встретиться, и оно сбылось, только я ничего не помнил, но при этом появился ты.

– Понятно, – сухо бросил мой собеседник. – В любом случае ей будет приятно, что ты это помнишь. А может, вы тогда еще о чем-нибудь договаривались?

– Да, было такое. Мы давали друг другу обещание, что останемся вместе навсегда.

– Если ты все еще хочешь быть с ней, тогда обязательно напомни об этом, думаю, она тебя простит и примет. Дай ей знать, что она важна для тебя. Желаю удачи, ты сможешь! – подбодрил меня мой незримый друг.

– Спасибо, – сказал я, и наш разговор закончился.

Пока я беседовал со своим внутренним голосом, ко мне тихо подошла Саша.

– Не помешаю?

– Нет, не помешаешь, – ответил я с грустным лицом.

– Слушай, Данил, у тебя есть… – она прервалась. – А хотя не так, по-другому спрошу. Данил, у тебя есть кто-нибудь важный для тебя? Если да, то я просто уйду, а если нет, то ты, наверное, готов сбежать из этого лагеря, скажи мне, пожалуйста? – она стояла с каким-то мешочком в красивом голубом платье до колена.

Подумав с минуту, я решил ответить ей честно:

– Да, для меня есть кое-кто важный.

– Хорошо, – она сдержала свое слово и молча ушла.

Для меня важной была только одна мадам, которая сейчас находится на площади, на танцплощадке. «От его поцелуя кружится голова». Я до сих пор не могу поверить, что это реально было. Нужно отбросить все сомнения и решиться сейчас. Встав с каменного пляжа, я уверенно пошел туда, где меня ждала моя важная особа.

На площади было много пионеров, все танцевали. Я подошел к Ольге Александровне лицом к лицу. Увидев меня, она погрустнела.

– А, это снова ты.

– Да, это я. – ответил я игриво. – Можно вас пригласить на танец?

– Можно, – ответила она.

Она подала мне руку, и мы стали танцевать.

– Ну, так что, Ольга… – она подняла на меня взгляд. – Александровна…

Она молчала.

– Мы все еще дуемся? Я ведь сделал все в точности, правда—правда.

– Не обманываешь? – наконец-то улыбнулась она.

– Разумеется, нет! За кого ты меня держишь?!

– А чем докажешь? – я промолчал, а она продолжила: – Ну, то, что всё понял и осознал…

Правильно истолковала мое молчание вожатая. Чего ожидала, чего-то необычного, экстраординарного. Будто разрезая атласную ленточку перед открытием нового мира. Доказательства… Я набрал в грудь воздуха и…

– Вот лучше скажи мне Оль…

– М-м-м?

– Ты помнишь наш вечер, самый первый вечер, когда ты мне призналась в любви, я все помню, даже помню, как мы с тобой загадали желания и пообещали друг другу остаться вместе навсегда, – сказал я и неловко улыбнулся.

Ольга захлопнула рот. Потом несколько раз открыла его, будто пытаясь не то научиться дышать заново, не то сказать что-то, и завизжала так, что у меня зазвенело в ушах, а потом стиснула меня и прижала к себе изо всех сил, так что я даже дышать не мог несколько секунд. После следовал ее поцелуй. Додумать я не успел, так как и сам на долю секунды задохнулся. Старое забытое ощущение – холодные, влажные губы, которые каждое мгновение становятся все более теплыми, но в этот раз невинному поцелую в щечку вожатая предпочла что-то более рисковое.

– Вот теперь верю, – сказала она. – Хотя уже почти смирилась с мыслью, что ты так ничего и не вспомнишь.

Почти сдалась, я понимаю. Никогда не думал, что наша вожатая умеет сдаваться. Наоборот, она выглядит скорее, как человек, способный двигаться к цели, несмотря ни на что. Но, наверное, дело в том, что цель руками и ногами извивалась, утверждая, что она вовсе даже не цель?! Я ощутил на себе взгляды и краем глаза огляделся. На нас смотрели все наши. Ксюша, Алиса, Маша, Саша – они все смотрели и улыбались. Они знали, как Оля переживала и страдала все эти 4 года. Как плакала и надрывалась. Сегодня последний день здесь, завтра уже отъезд, и все они отдавали дань памяти этому вечеру, этим моментам. Мои размышления прервались новым поцелуем Ольги. Он был сладок, такой теплый, такой страстный.

– Может, сходим куда-нибудь? – предложил я.

– Куда ещё, у нас здесь нет ни кофейни, ни ресторана. Лучше, наверное, чайком девушку угости, – ответила Ольга.

– Хорошо, – улыбнулся я, бесконечно счастливый и страшно смущенный.

 

– Ты лучше давай в домик, а то я тебя съем, шучу, – усмехнулась Ольга. – Ладно, мне надо идти на обход, а ты вернись в домик, как приду, хочу, чтобы ты за мной поухаживал, – сказала она кокетливо.

Она ушла, но мы скоро должны были встретиться в нашем уже родном домике. Эта мысль грела меня по дороге. Войдя внутрь, я первым делом поставил на огонь чайник. Когда вода вскипела, налил ее в небольшой чайник с заваркой. Вскоре домик наполнил аромат насыщенного грузинского чая. Оля застала меня сидящим на стуле спиной к двери, она тихо подошла сзади и мягко обхватила меня за плечи.

– А кто у нас тут пришел? – спросил я хитро, положив руку ей на запястье.

– Это я, – ответила моя вожатая и поцеловала в щеку.

– Давай за стол, чай готов, твой любимый грузинский чай с овсяными печеньями, – подмигнув, сказал я и достал овсяные печенья из тумбочки Ольги. – Вот, угощайся.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Ты прям, как Ксюша, – засмеялся я.

– Что смешного?

– Ничего.

Мы попили чай и стали собираться спать. Вожатая закрыла дверь на ключ. Потом подошла ко мне и одарила долгим теплым поцелуем. Я не понимал, что она хочет сделать, и отпрял от нее с долей замешательства. Но она просто пожала плечами и предложила сдвинуть кровати. Я согласился, ведь мы вместе, а спать одному как-то теперь не очень хотелось. Она выключила свет. Мы лежали и всю ночь болтали. Болтали о разном, о звездах, о всем чем угодно, время как будто остановилось… Но неожиданно Ольга поцеловала меня и сказала:

– Пора спать, глупый, уже второй час ночи, – улыбнулась она.

– Да, давай спать уже, а то ведь пропустим линейку, – сказал я. – Тогда спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Мы дико устали за сегодня, нужно было обязательно выспаться. Вскоре мы провалились в мир сновидений.

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?