…не девочку, а мальчика.
Влада продолжала идти, не замечая собственной хромоты. Свет огоньков всё приближался и приближался, так что теперь между ней и поворотом на заправку было около трёхсот метров. Набухшие соски проступали сквозь розовую ткань футболки, выжав которую можно было бы затопить всю Землю. Зубы с бешеным темпом стучали друг об друга, отдаваясь гулким клацаньем в стенках головы. И вся красота, покорявшая когда-то сотни мальчишек в школе, растворилась густым дымом в горящей машине. Сейчас Влада походила на тощего призрака, бредущего в одиночестве по уходящему вдаль шоссе. Бледные лунные лучи накладывали тени на её кожу, освещая её и окуная во мрак. Тёмные капли крови оставались прерывистой дорожкой позади неё, и игривые блики света плясали на их отражающей поверхности.
…мальчика.
Хромота усилилась, и вместе с тем – боль. Влада ускорила шаг и в конце чуть ли не бежала, будто пыталась от чего-то (от кого-то) спрятаться. Сердце забилось ещё чаще и стремилось сломать своей силой все её рёбра, все до единого. Частые стоны стали вырываться из груди, пока тяжёлые ноги наливались свинцом. Мир балансировал на грани реальности и нереальности, собираясь в одну маленькую точку где-то вдалеке. Влада не расслабляла крепкую хватку и всё ещё держалась за сознание, но уже начинала чувствовать, что земля уходит у неё из-под ног.
Расстояние до заправки сокращалось, и пока тонкий силуэт приближался к свету зажжённых фонарей, на крышу магазинчика опустился маленький светлячок, сиянье которого мерцало в ночном воздухе.
Влада добралась до чёртовой заправки и, пройдя мимо навечно застывших машин, вошла в магазин. Она не знала, есть ли здесь аптечка или нет. Не знала, найдёт ли что-нибудь полезное или останется истекать кровью, пока не умрёт. Её просто влекло сюда, и ноги сами принесли её за стойку кассирши, рядом с которой располагались небольшие шкафчики с металлическими ячейками. Она открыла дверцу одной из них, но на неё лишь облился едкий запах резины. Влада открыла следующую, но и там было пусто. Чёрт! Будто все сговорились и забрали все нужные вещи с собой на тот свет!
Где-то здесь. Не знаю почему, но где-то здесь должна, должна быть эта грёбаная аптечка!
Шкафчики открывались один за другим, а умерший в углу магазина мужчина пустыми глазницами взирал на мечущуюся девушку, у ног которой всё увеличивалась красная лужа. Один из забредших сюда дальнобойщиков уткнулся лицом – точнее, тем, что от него осталось – в прохладные банки из-под газировки, уронив тело вовнутрь жужжащего холодильника. Молодая женщина, что совсем недавно так сильно переживала по поводу того, что нагрубила утром своему сыну, умерла на сиденье унитаза, прижав купленные шоколадки к съеденным грудям. И на всю заправку разносились лишь гудение светящихся ламп да громкие ругательства, пробивающиеся сквозь плач.
– ТВОЮ МАТЬ!
Влада толкнула шкафчики и тут же вскрикнула, почувствовав, как кто-то резко дёрнул её за узлы мышц и тянул всё сильнее, желая порвать их и вызвать новую агонию боли. Осталась лишь одна ячейка, которую она уже пыталась открыть. Да, пыталась, но ничего из этого не вышло. Ячейка была заперта на ключ, который мог быть сейчас где угодно. Значит, не стоит ей тратить тут время, и будет лучше осмотреть подсобку – вот там должно найтись что-то полезное.
Влада повернулась и медленно зашагала прочь от открытых, будто разинувших рты ячеек. Но остановилась. Посмотрела на маленькую закрытую дверцу, в углу которой красовалось число 19, и поджала губы – так, как делала всегда, когда была чем-то недовольна. Внезапно в ней родилась непоколебимая уверенность, что именно в этой ячейке, именно в этой сучьей ячейке лежит аптечка со всем ей необходимым. Закон подлости мог сыграть с ней сейчас очень подло, и если бы она ушла, так и не добравшись до содержимого, то корила бы себя за это, пока кровь медленно вытекала бы из неё крупным потоком, заливая всё вокруг тёмно-алым океаном. Она не могла себе этого позволить и сама не заметила того, как кулаки её сжались и на тоненьких ручках выступили объёмные вены. Влада направилась обратно к закрытой дверце, и в её зрачках вновь полыхнул огонь решимости.
Как только она вернулась, то сразу же просунула ногти в щель внизу и резко дёрнула всё на себя. Её губы лишь слегка дёрнулись, когда два ногтя сломались, а замок всё так же продолжал удерживать за собой бесценное сокровище. Чёрт, какая глупая идея! И как она могла вырвать этот бесполезный кусок алюминия своими ноготками?! КАК?! Чем она вообще только думала, рассчитывая на подобный трюк?! Жизнь вытекает из неё неостанавливающимися ручьями, и всё, что отделяет её от спасения – это грёбаная дверца магазинного шкафчика!
Влада посмотрела на вписанное в ромб число 19 и всей душой возненавидела эти две цифры, хоть самой ей и шёл двадцатый год. Она вновь ударила по шкафу и взвыла от яркой вспышки боли. После того как мышцы её чуть успокоились, она упёрлась руками в полки чуть выше головы и, наклонив её вниз, начала лихорадочно думать, пока сознание всё ещё было где-то рядом.
С каждой промчавшейся секундой уверенность в спрятанной аптечке крепла и становилась сильнее, заставляя искать все возможные варианты решения. Один за другим они проносились в урагане её мыслей, сменяя друг друга со скоростью света. Замок… Чёртов, сука, замок. Именно он мешал ей добраться до необходимого. Ключа не было, но не только он мог отпереть спрятанный луч надежды. Для этого могла сгодиться скрепка или что-то наподобие этого, и да… Влада знала, как ею правильно пользоваться.
Она мгновенно развернулась и стала рассматривать стойку кассира, не замечая забившиеся в угол останки пожилой женщины, что слабо напоминали очертания человека. Её взгляд скользил по столу, прозрачным полочкам, расположенным внизу ящичкам и наконец остановился на невысокой тумбочке рядом с мусорным ведром прямо под самой стойкой. На сделанной под дерево крышечке стоял чёрный органайзер, и Влада тут же схватила его и перевернула над столом, высыпав всё содержимое. И да! Среди прочего заблестели тоненькие скрепки. Она схватила одну из них и, разогнув её, прижалась к шкафчику, стараясь полностью сконцентрироваться на том, что собирается сделать. Просунула скрепку в замок и, закрыв глаза и напрягши слух, стала проворачивать кончик проволоки по часовой стрелке на первом слое так, как её когда-то учили ребята за школьным двором. Должен раздаться щелчок, и причём чёткий, после чего уже можно будет переходить на второй слой замка, а затем – на третий.
Раздался щелчок.
Влада открыла глаза, и сдавленный стон вырвался из её груди, разбавленный горьким разочарованием и ударившим под дых шоком. Часть тоненькой скрепки осталась в руке, другая же торчала из грёбаного замка. Юная девушка, ноги которой были окружены увеличивающейся лужей крови, опустила руки и упёрлась головой в так и не открывшуюся дверцу. Её всхлип пронёсся по затихшему залу, посетители которого молча слушали жужжание светящихся ламп. Крупные капли прорывавшихся слёз скапливались на её длинных ресницах и падали в красное море, расстелившееся у самых ступней. Мёртвый мужчина, не донёсший банку пива до кассы и проливший её на свои штаны, не сводил взгляда опустошённых глазниц с трясущейся от плача спины, обтянутой розовой футболочкой.
Ты ведёшь себя так, будто ты совсем не девушка!
Слова матери эхом отдались в её голове, и Влада рефлекторно стиснула зубы, чтобы не дать крику вырваться наружу. Чтобы не позволить ему заглушить собой этот бесящий голос, хоть он и безумно выводил из себя. Её скулы напряглись, и под скрывающим занавесом волос появился хищный оскал. Верхняя губа чуть приподнялась, обнажив ровные зубы, и любой знакомый Влады, увидев бы её сейчас, вряд ли бы смог сказать, что это именно она.
В её зрачках блеснули клыки голодной пантеры, и тихое рычанье стало набирать силу в хрупкой груди.
Ты слишком отличаешься от всех, дорогуша!
Крик всё-таки вырвался, и Влада со всей силы ударила по запертой дверце. Град кровавых капель украсил крупными пятнами чистый кафель, разом хлынув из открытых на коже ран. Тело Влады лихорадочно трясло. Её сознание продолжало тускнеть, и в какой-то момент она даже порадовалась этому. Мёртвая хватка жизни наконец ослабит свои объятия и позволит ей уйти во сне – незаметно и безболезненно, пока кровь мерным потоком будет вытекать из застывшего навсегда тела. Никакой борьбы. Никаких схваток и никакой боли… Лишь пустота и вечный-вечный покой.
Влада полностью опустила руки и облокотилась о шкафчик, закрыв глаза и стараясь ни о чём не думать. Совсем скоро она присоединится к молчаливым посетителям автозаправки, став полноправным членом их сообщества. Разве что глаза её будут целы, но надолго ли? Этого она уже не узнает, да оно ей и не надо. Жужжание ламп убаюкивало своей монотонной мелодией и сопровождало отключающийся мозг в самые глубины тёмной бездны, из которой ещё никто никогда не выбирался. Влада чувствовала, как ноги её подкашиваются и слабеют, пока сама она скатывалась вниз, к растущей луже собственной крови. Она выбралась из горящей машины, смогла покинуть свой пункт назначения, но куда это её привело? Она восстала из приготовленного ей гроба и, выходит, просто добралась до другого, чтобы там же упасть, сделав последний в своей жизни выдох.
Влада полностью осела на холодный кафель, почувствовав влажной кожей прохладу вытекающей крови. Её тяжёлое дыхание эхом отзывалось в гудящей голове. Мышцы расслаблялись, а ноги медленно вытягивались на мокром, окрашенном алым цветом полу. Веки наливались тяжёлым свинцом, и уже вскоре тёмно-зелёные глаза скрылись от света равнодушных, мерно жужжащих ламп. Тоненькие ручки ударились о жёсткую плитку, подняв брызги кровавого фонтана. Слипшиеся волосы не отрывались от лица, выражение которого не выдавало абсолютно ничего. На тёмной маске бордовых оттенков чуть приоткрылись пухленькие губы, втягивая внутрь нависший аромат смерти. Мысли Влады умирали одна за другой, уступая место пустоте, вечному мраку. Тишина, перемешанная с монотонной колыбельной флуоресцентных ламп, стала верным проводником в иной мир, свет которого проливался в тёмный коридор забытья. Его стены бесконечно тянулись к маленькой сияющей точке, и чем ближе она становилась, тем слабее ощущались стекающие по ногам ручейки крови. Её тело теперь стало чем-то отчуждённым, нереальным, и только хватка костлявой ладони, нежно тянущей её к сияющему свету, была более чем реальной и… приятной. Да, приятной.
Влада целиком отдалась ведущей её силе, пока облегающая тело футболка из бледно-розовой превращалась в тёмно-бордовую. Сама она неспешно шагала по тянущемуся вдаль коридору, и провожал её впереди идущий тёмный силуэт. Влада не могла чётко разглядеть его очертаний, да оно было и не нужно – она полностью доверилась этому таинственному человеку (или не человеку?) и позволила ему вести себя прочь от этого мрака, от этой чёртовой тьмы. Её пепельно-русые волосы, не слипшиеся и не мокрые от собственной смеси крови и пота, развевались на тёплом ветру, исходящем из центра мягкого сияния. Она шла уверенно и с усталой улыбкой на губах. На ней было надето лучшее платье, что она когда-либо видела за свою жизнь, но, к сожалению, так и не смогла купить. Красное кружево переливалось различными оттенками в набирающем силу свете, и подкрадывающиеся к аккуратным ключицам стразы могли покорить собой любого модельера. Высокая и стройная, одетая в сногсшибательный наряд, она шла по коридору, сильно выделяясь на фоне бездонной тьмы, что с каждым шагом оставалась позади. Её проводник всё так же держал ладонь, и Влада высвободила её из-под костлявых пальцев, но только лишь для того, чтобы обхватить его руку и образовать замок из локтей – так, как это делают при прогулках молодые пары.
Они продолжали идти к источнику света, бросив остальной мир вдалеке, где-то внизу. Теперь она свободна, и никакая боль не сможет вернуть её в отвратительную реальность.
Ты всегда будешь такой упёртой?!
Стены коридора вдруг пошатнулись и на мгновение – лишь на одно короткое мгновение – манящий свет потух, но тут же воспылал вновь. Скрытый тёмной мантией проводник чуть шелохнулся, но продолжил вести свою спутницу дальше. Влада почувствовала слабый ток в венах и ощутила, как что-то пытается проломить крепкие, окружающие её стены.
Можете ставить мне «два», но я всё равно не буду переписывать сочинение!
Стены вновь затряслись, а почва под ногами стала соскальзывать, так что Владе пришлось напрячь мышцы, чтобы удержать равновесие. Теперь на ней были светло-бежевые кроссовки, один из которых слегка обгорел и был залит чем-то тёмным, неприятным. Проводник ускорил шаг и снова сжал хрупкую женскую ладонь, не желая её больше отпускать ни на секунду. Холодный ветер ударил Владу по лицу, а из прячущихся теней коридора зажужжали невидимые лампы. Лучи приятного света так манили своей теплотой, но отрезвляющий мороз, гонимый из мглы, оттаскивал её резкими рывками и мощными ударами встряхивал умирающий мозг. Проводник нервно оглянулся, и как только из-под капюшона показался ярко-жёлтый глаз, он с силой дёрнул её на себя. Тьма боязливо отступила, пока нежное сияние вечного отдыха расстилало свои объятия перед Владой. И вновь доверившись загадочному спутнику, она пошла вперёд, игнорируя ломающиеся стены и сильный мороз позади.
За спиной раздалось рычание.
Они остановились, и оба медленно, очень медленно повернулись.
В кромешной темноте показалась пара голодных, агрессивных глаз. Такой взгляд был только у отчаянно защищавшегося хищника, наконец-то подловившего самый удачный момент для быстрого, смертоносного рывка. И радужка этих звериных глаз отдавала тёмной зеленью позднего лета.
Ты всегда была отвратительной и останешься такой!
Чёрная пантера выпрыгнула из тьмы и вцепилась в костлявую руку, погрузив острые клыки в бледную кожу. И как только мёртвая хватка проводника исчезла, монотонный шум ламп волной ворвался в очнувшийся мозг. Влада открыла глаза и судорожно вдохнула полную грудь воздуха, уставившись на обрамленные лужей крови ноги.
Господи, за что мне такая дочь!
Её тело было подобно выжатой губке, последнее содержимое которой мерно вытекало из неё малыми, спокойными водопадами.
Хватит всё время летать в облаках!
Кровь…
Когда-нибудь ты так упадёшь, что больше уже не сможешь подняться!
Кафель…
Я люблю тебя.
Кровь…
Осталось совсем чуть-чуть…
Пантера…
Давай же, вставай.
Сиянье…
Вставай!
Шкафчик…
Вставай, чёрт возьми!
Аптечка…
ВСТАВАЙ!!!
Влада вцепилась руками в крышку стола и стиснула зубы, как только начала подниматься. По её ногам стекали прохладные ручьи, полностью окрашивая собой джинсы. Сдавленные, пробивающиеся сквозь слёзы стоны вырывались из груди и разбавляли мёртвую тишину магазина. Блестящие от пота мышцы напряглись до предела, и когда Влада подтянула себя к столу и смогла опереться на ноги, она облегчённо выдохнула, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
Около аппарата для кассы, поблёскивая, лежал маленький ключ с номерным брелоком. На нём красовалось число 19
Влада смотрела на него не дольше двух секунд, но они показались ей вечностью – огромной пропастью в безмерной почве времени. Но уже через мгновение она схватила ключ и, прижавшись к этому проклятому шкафчику, вставила его в замок. Провернула. Услышала щелчок.
И вытащила.
Дверца открылась, и Влада тут же заглянула внутрь, не сдерживая победной улыбки на лице.
Ячейка была пуста, и всё, что в ней находилось – так это кромешная тьма и молчаливая пустота. Влада долго вглядывалась в неё, надеясь увидеть хоть призрачный силуэт аптечки, но вместо этого во мгле появилось равнодушное лицо молодого мужчины, пустые глазницы которого светились мягким жёлтым светом. Его голова упала на руль машины, мчавшейся навстречу её смерти и Великому пожару на пустой автостраде.
Влада закрыла дверцу и прижалась к ней головой. И когда сознание покидало её, а тело снова начало сползать вниз, через открытую форточку в магазин залетел маленький светлячок. Он сел на горлышко одной из бутылок газировки, выставленных у кассы, и внимательно рассматривал умирающую девушку своими маленькими чёрными глазками.
Глава 17
Воссоединение
– КАКОГО ХРЕНА ТЫ НЕ ОТВЕЧАЛ?!
– Вика, я…
– ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОГ ПРОСТО ВЗЯТЬ ТРУБКУ?!
– Вика, послушай…
– НЕ ХОЧУ Я НИЧЕГО СЛУШАТЬ! НИЧЕГО! – На секунду в динамиках телефона повисла тягучая тишина, и лишь судорожные женские всхлипы нарушали её. – Только твой голос. Я хочу слушать только твой голос, Егор, и больше ничего.
Он облокотился о стену подъезда и тут же отдёрнулся, ощутив холод штукатурки своей горячей кожей. Его футболка так и осталась лежать на клумбе, высыхая под палящим солнцем. Как только Егор проснулся и вытер скопившиеся у глаз слёзы, он встал с тёплой почвы и, не отряхнув грязь с голого торса, поплёлся в квартиру, сам не зная зачем. В реальность его вернул бьющий в голову звонок телефона. Ещё не до конца проснувшись, он взял его и ответил, усевшись на край своей кровати. И только когда ступни скользнули по расплескавшимся алым каплям, глаза Егора широко раскрылись, а сам он рванул на лестничную площадку, где его и вырвало.
Голос Вики, скачущий и неровный, заставил сердце стучать чуть быстрее, а разум проясниться. Он закрыл металлическую дверь их квартиры и, прижавшись к ней лбом, поклялся себе никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращаться сюда. Нет на свете таких драгоценных камней, таких вещей, которые стоили бы его возвращения в то место, где сожрали его родителей.
– Вика, послушай меня сейчас очень внимательно. – Внезапно ему стало холодно. Град крупных капель пота скатывался по нагретой солнцем коже, и теперь, в мёртвой прохладе пустующего подъезда, неистовый жар сменился сковывающим морозом, проникающим вглубь костей. Егор опёрся рукой о стену и, опустив голову вниз и закрыв глаза, продолжил говорить. – Ты сейчас у себя дома?
– Д… – послышался короткий всхлип и прерывистый, долгий выдох. – Да, я дома.
– Хорошо. Будь там и никуда не выходи. Запри дверь и продолжай звонить родителям, пока они не ответят.
– Они… Господи, да, хорошо. – Егор услышал слабое чириканье птички в своём телефоне и невольно порадовался этому приятному, такому привычному звуку. – Ты приедешь? Скажи, что приедешь, пожалуйста, скажи!
– Да, я приеду. – Он взглянул на стоящий в углу велосипед и поджал губы, еле сдерживая рвущуюся наружу панику. – Вика, запри дверь, ты меня поняла?
– Да.
– Если увидишь кого-то на улице, не высовывайся, не зови его и вообще не привлекай к себе внимания. Жди меня и никому не открывай. Когда буду подъезжать, позвоню тебе. Будь наготове и встречай… – Егор с сомнением посмотрел на слегка сдутые шины велосипеда, – …через полчаса.
– Так долго?
– Буду гнать как смогу.
– Не надо! – Её выкрик дал мощным ударом по гудящей голове, так что Егор невольно зажмурился, не убирая от уха телефон. – Не вздумай! Езжай аккуратно, я подожду. Не гони, ладно?
– Хорошо.
Резиновая ручка руля приятно ощущалась во вспотевшей ладони, хоть пыль и успела покрыть собой всю поверхность. Чёрно-красная окраска велосипеда сопровождала Егора с самого детства, влюбив его своей контрастностью в одном из отделов спортивного магазина. И вот сейчас этот верный старый конь, покорно привязанный к трубе в самом углу лестничной площадки, взирал на него преданным глазом, спрятавшимся в серебряном звонке на ручке руля. Сиденье до сих пор оставалось пригодным, да и качественные колёса вряд ли бы смогли подвести. Хоть и старый, чудо-байк Егора готов был рвануть в новый, требующий скорости бой.
– Ты здесь?
– А… да, я просто задумался.
– Егор, – повисло долгое молчание, и он уже решился перебить Вику, но тут она заговорила, – будь осторожен, пока будешь добираться сюда. Пожалуйста, береги себя. Я не хочу… – Слёзы хлынули мощным водопадом в трубку телефона, и от этого по спине Егора волной пробежали мурашки. – Я не хочу потерять ещё и тебя!
За окнами перешёптывались ярко-зелёные листья, обволакиваемые тёплым летним ветерком. Солнце не собиралось убавлять градус жары и продолжало подпаливать Питер, улицы которого пустовали и утопали в непривычной, мёртвой тишине. Она окутывала собой всё пространство вокруг, оставляя лишь отголоски тихих звуков, подобных шелесту молодой листвы. И только нервный голос Вики прорезал своим звучанием молчание мира, пробираясь в самый центр сознания.
– Ты же на велосипеде?
– Да, на «Фоксе».
– Хорошо. Будь аккуратен и не спеши. Я подожду. Довези себя в целости и сохранности.
– Постараюсь.
– Я тебя люблю. – И он услышал краткий «чмок» у самого уха – её привычный жест в конце разговора.
– И я тебя люблю.
Егор завершил звонок и, убрав телефон в карман джинсов, развязал верёвку, скрепляющую трубу и переднее колесо велосипеда. Перенеся его на руках к самому выходу из подъезда, он поставил его на грунт и, кинув последний взгляд на маленькую клумбу вблизи дома, оседлал «Фокса» и вскоре выехал на дорогу.
***
Она не переставала смотреть в окно ни на секунду. Прошло уже более получаса (33 минуты и 18 секунд), но он так и не приезжал. Идея позвонить ему отмелась сразу, ведь, зная Егора, Вика не сомневалась, что тот бы ответил прямо за рулём и точно бы навернулся. А сейчас он один. Как и она. И пока они не встретятся, каждый из них может помочь себе только сам.
Вика не сводила глаз с подъездной дорожки и вновь, уже в сотый раз набрала номер мамы, уже не надеясь услышать в ответ родной голос.
***
Егора поразили дороги Петербурга. Под жёлтым фильтром солнечных лучей они казались ему тесными тропами, заполненными сотнями и сотнями машин. Некоторые из них застряли в пробитых оградах, молча уткнулись в поваленные деревья и вцепились в железные огрызки друг друга, перевернувшись на самом центре дороги. Раскалённый воздух плавал над горячими останками брошенных автомобилей. Тёплый ветер проходился по мокрым волосам Егора и врывался в лёгкие тяжёлой массой палящей жары. Он чувствовал, как голова его накипает, и старался держаться в тени, даже если ради этого приходилось нести велосипед на руках. Капли пота скатывались по уставшему лицу, попадая в глаза и скапливаясь на верхней губе. Всё окружение, весь чёртов мир превратился в пугающе реалистичные декорации, в правдивость которых не хотелось верить.
Совсем не хотелось.
Протискиваясь меж тонких лазеек, образованных застывшими грудами железа, Егор не смог сдержать себя и всматривался в разбитые окна машин, встречаясь взглядом с пустыми глазницами мёртвых пассажиров. Проезжая мимо чёрного внедорожника, он остановился и заглянул внутрь.
Его встретила широкая улыбка на оставшейся целой нижней половине лица. Верхняя же расплылась вязкой кашей по краям головы, стекая по шее густыми ручьями прокисших мозгов. Лишь порванная рубашка говорила о том, что эти остатки когда-то были мужчиной, и мужчиной крупным, чьё вытащенное из тела мясо облепило собой руль. И перед тем как тошнота волной подкатила к горлу, Егор заметил сидящую на заднем сиденье женщину, обнимающую двух детей с разных сторон. Её обвислая кожа не смогла скрыть искренней улыбки на обезображенном лице, из-под которого выглядывал равнодушный ко всему череп. Костлявые руки прикрывали обглоданных скелетов, прижавшихся к маме. Их бездонные глазницы взирали на её лицо и гадали, где же их мать? Почему их обнимает какое-то чудовище, а не любящая, такая хорошая мамочка?
И этот запах. Этот ужасный запах начинающегося разложения в жаркий, в невероятно жаркий летний день. Только сейчас он стал ясно ощущаться в нагревающемся воздухе и нести с собой до жути противный аромат смерти.
Аромат оживших трупов.
Егор отшатнулся, и только с большим трудом ему удалось подавить в себе подступающую рвоту. Лишь в эту секунду он осознал, насколько сильной была жажда. Каждое сглатывание слюны отзывалось острой болью в горле, стенки которого напоминали жёсткую наждачную бумагу. Нависшее над городом солнце выжимало из него всю жидкость, обливая горячее тело солёным потом. И сейчас вода была для Егора самым желанным призом, за который следовало бороться даже в одиночку.
Он закрутил педали и как можно быстрее удалился от внедорожника, поклявшись себе больше никогда не вглядываться в опустевшие машины. Его путь не изменился и до сих пор вёл к дому Вики, но всё же на одном из поворотов он свернул и сразу же бросил велосипед, как только увидел небольшой магазинчик. Он не заметил развалившегося на стуле кассира, а мигом схватил бутылку воды и там же выпил её за раз, пока прохладные капли стекали по его шее и переходили на ключицы. Уже через минуту он выбежал на улицу с парой таких же бутылок в руках и положил их в корзинку, закреплённую на велосипеде.
В какой-то момент дорога стала настолько забитой, что пришлось нести «Фокса» над головой, лавируя телом между столкнувшимися машинами и молясь Богу, чтобы этот запах наконец прекратился. Проходя мимо бара, в котором ещё только вчера он выпивал кружки пива со своим учителем, Егор остановился, тупо уставившись на приоткрытые двери дешёвого заведения.
В его голове сверкнула идея, и он тут же достал телефон, чуть не выронив его на асфальт из дрожащих рук.
Спустя десять минут педали велосипеда быстро закрутились, разбавляя своим рокотом повисшую тишину летнего дня.
***
Я сдержусь. Я сдержусь.
Она успокоилась и теперь терпеливо ждала появления тени на подъездной дорожке у своего дома. Вика стояла у окна, чувствуя, как ветер проходится по её волосам, обдувая теплом напряжённое лицо. Бесчисленные гудки отдавались монотонным эхом в пустой голове, лишённой всяких мыслей. Разбитый, но всё ещё работающий смартфон был прижат к уху, спрятанный плотным огненно-рыжим занавесом.
Егор не приезжал уже около пятидесяти минут, хотя обещал, что дорога не займёт более получаса времени. Может, с ним что-то случилось? Он мог встретить кого-нибудь по пути, нуждающегося в помощи, и конечно, Егор поможет ему. И кто знает, какое лезвие будет скрываться у незнакомца в рукаве? Или он мог попасть в аварию на своём велосипеде. Господи, нет! Ни в коем случае! Боже, пожалуйста, пусть с ним всё будет в порядке, и береги его! Доставь в целости и сохранности и, пожалуйста, как можно скорее! Он же совсем один! Совсем! Дай нам только встретиться, и мы сможем сами о себе позаботиться, только охраняй его! Пожалуйста, прошу! Береги его, береги его, береги его…
Её молитвы прервал громкий звонок телефона, так что Вика невольно вскрикнула, отшатнувшись от окна. Это был он. Да, он! Её мужчина, чей голос был слаще любых десертов, чьи объятия были желанней всех искушений, чей поцелуй разжигал в ней бессмертный огонь – мощное пламя надежды и веры! Он звонил ей, а значит, по крайней мере, был жив, что не могло её не радовать.
Она мигом ответила и облегчённо вздохнула, когда нотки родного, такого приятного голоса зазвучали в её голове.
– Вик, ты дома?
– Да.
– Я буду через две минуты. Пока никуда не выходи, сиди у себя. Я подъеду, поднимусь в квартиру и постучу. Три кратких удара и два длинных, запомнила?
– Да. – Она чуть помолчала. – Три кратких, два длинных.
– Умничка. Будь дома, жди меня. И не вздумай выходить. Тут… – тяжёлое дыхание перебивало его, – …ужасные вещи.
На этих словах её сердце остановилось, на мгновение окунув мир во мрак.
Ужасные вещи…
И что Егор под этим имел в виду?
– Ты здесь, Вик?
– Да, я слушаю.
– Ты всё поняла?
– Да.
– Хорошо, будь на связи.
Звонок завершился, и вместе с тем в реальность вернулась такая непривычная тишина, пугающая своим молчанием и давящая вечным напряжением. Лишь слабое перешёптывание ярких, по-настоящему летних листьев и собственное дыхание не давали сойти с ума.
Значит, он приедет с минуты на минуту. Наконец-то! За время ожидания она выплакала все слёзы, что только можно было выплакать, и успокоилась, чтобы не впасть в истерику при встрече с Егором. Но как только он появился во дворе её дома, Вика поняла, насколько хрупки сдерживающие её эмоции замки. Каждому из нас необходим тот человек – тот любимый человек, – которому мы можем доверить все свои чувства и полностью открыться, перестав надевать маски и притворяться кем-то чужим. И только сейчас Вика осознала, как же сильно она нуждалась в Егоре. Всё самое глубинное, что хранилось в глубине её души, грозилось в скором времени вырваться наружу, и если никого не будет рядом, то этот мощный водопад мыслей и переживаний запросто сможет утопить её, не дав ни разу вздохнуть. И именно Егор мог её спасти. Просто хотя бы своим присутствием и крепким мужским плечом.
Паника и подступающий страх расшатывали хрупкие замки, и Вика, забыв про обещание оставаться дома, открыла дверь, мигом пролетела по лестнице и выбежала из подъезда – навстречу солнцу, навстречу погибшему миру и пришедшему за ней мужчине.
Как только она обняла его, слёзы хлынули одна за другой по её лицу, так что она прижала его к горячей коже своего героя. Её руки скользили по мокрой спине, но тут уже он заключил её в свои объятия, после чего Вика перестала сдерживать себя. Она рыдала, глотая собственные сопли и давясь ими, но Егор любя поглаживал рыжую макушку, чувствуя, как неистово трясётся тело Вики. Все страхи, что грызли её всё утро, все переживания и попытки скрыть их под лживой маской спокойствия перед самой собой – всё это вырвалось мощным потоком всхлипов из трясущейся груди, пока сама Вика прижималась лицом в шею Егора.
Молчаливые окна домов наблюдали за прильнувшей друг к другу парой – единственными живыми существами на всю улицу. Приглушённые женские вздохи, пробивающиеся сквозь непонятный, еле слышный шёпот, разносились тёплым ветром по дворам и улочкам, прогоняя повисшую тишину. Солнце находилось над самыми головами влюблённых, и лучи его проникали в самую кору головного мозга, расплавляя его и превращая в желе. Их сердца рвались друг к другу и поймали общий ритм, стуча в унисон единой мелодии нежной, оберегающей любви. Одна крупная слеза, скатившаяся с глаза Егора, смешалась с крупной каплей пота и растворилась в огненно-рыжих волосах.
Вика подняла голову и, растянув уголки губ в искренней улыбке, прошептала:
– Ты приехал.
– Да, я… – но он не успел договорить. Их губы сомкнулись в крепких объятиях, наслаждаясь прекрасным моментом воссоединения. Вика обвила руками шею Егора и ещё сильнее прижалась к нему. Поцелуй выдался напряжённым, но таким сладостным! Таким будоражащим и приятным, что на миг она забыла об умершем мире и просто отдалась чувствам, полностью окунувшись в пленяющую нежность. Горячие руки накрыли её талию и нехотя отстранили от себя.