– Вик, прости за…
– Да замолчи ты! – Всем телом она вновь прислонилась к нему, не желая ничего слушать и лишь ощущать биение его пылающего сердца своей грудью. Она простит его. Простит за всё и будет любить так, как никогда не любила, только бы он был рядом. Просто был рядом и всё. Живой, невредимый и любимый. Самый любимый человек в этом жестоком, готовом сожрать тебя на каждом шагу мире. И если будет необходимость… если будет стоять такой выбор, то да – Вика умрёт за него. Не колеблясь и не думая, она поступит именно так, ведь только обнимающий её сейчас мужчина вселяет в неё жизнь своими прикосновениями и дарит надежду простым фактом своего присутствия рядом. Она любила его, и любовь эта была сильнейшим чувством, что когда-либо испытывал человек на этой Земле.
Вика отпрянула от него и тихо спросила:
– Ты в порядке?
– Да.
Она смотрела в его ярко-голубые глаза, красоту которых подчёркивали солнечные лучи, и решила задать вопрос, ответ на который, казалось, был ей жизненно необходим.
– Что мы будем делать?
Егор тяжело вздохнул и увёл взгляд в сторону. После небольшой паузы он вновь посмотрел на неё и уверенным голосом сказал:
– Поедем в больницу к твоим родителям. Только сначала нам нужно будет встретиться с одним человеком.
Нижняя губа Вики дрогнула, и как только мир вновь начал расплываться перед глазами, она уткнулась лицом в грудь Егора и, сомкнув руки на его спине, простонала:
– Я люблю тебя.
После чего зарыдала.
Глава 18
Переломный момент
После завершения звонка Влад опустил телефон и вновь сжал нагревающийся от солнечных лучей руль. Жара стояла невыносимая, и только сейчас пришло осознание того, как же сильно мешала борода. Она постоянно чесалась и кололась, будто специально пыталась свести его с ума. Жёсткие тёмно-русые волосы раздражали собой вспотевшую кожу, и Влад бы мог спокойно сбрить свою гриву, вернись он домой.
Но он не хотел туда возвращаться.
Там, на их двуспальной кровати, что стала свидетельницей самых счастливых ночей, его ждал кусок мёртвого тела, которое когда-то было любящей женой. Красивой, прекрасной женой! Её глубокие глаза, когда-то влюбившие в себя обезумевшего от любви мальчишку, превратились в две бездонные ямы, на дне которых виднелись призрачные тени недоеденных ошмётков мяса. Уродливый шрам между плечом и тоненькой шеей стал прорытым вглубь тоннелем, стенки которого высохли от сочившейся волной крови. Пышные волосы, всегда переливающиеся красивым блондом на утреннем свету, поредели за одну ночь и вырванными клочками валялись около обезображенного лица. Кожа на нём приняла бледный, болотно-зелёный оттенок и свисала вязкой субстанцией. Левая нога походила на фарш, перемешанный с частичками костей и сухожилий. Пропитавшая матрас кровь продолжала капать на вздувшийся от влаги ламинат, окутывая кровать нарастающей лужей красных оттенков. Голова Оли соединялась с телом лишь нетронутыми позвонками, на поверхности которых ещё остались прилипшие кусочки плоти. Когда-то красивая женщина, имеющая такую фигуру и лицо, что многие мужчины при взгляде на неё сбивались с толку, навсегда исчезла прошедшей ночью, оставив после себя гору огрызков и кровавого месива.
И пустые, заглядывающие прямо в душу глазницы.
Влад был на сиденье своего внедорожника в одних семейных трусах. Его снова начало трясти, так что он сильно вцепился в руль, увидев, как побелели костяшки напрягшихся пальцев. Он стал замечать больше деталей, и их бесчисленное множество, их давящее превосходство начинали сводить его с ума. Лучи палящего солнца ощущались на коже как нельзя ясно. Проклятая жара проникала под неё и выжимала все соки из организма. Влад чувствовал каждую каплю пота, стекающую по его лицу, шее, спине и груди. Чувствовал проклятые волосы под своим подбородком и дикую тряску в ладонях. Все органы чувств разом обострились и сделали окружающий мир ещё более пугающим, более реалистичным. Сердце гулкими ударами отзывалось в готовой взорваться голове, пока в висках шумными реками протекала кровь. Владу хотелось съёжиться, забиться в угол и спрятаться от этих громких звуков, слишком заметных частиц и безумно сильных ощущений, что пытали его своей яркостью. Ему хотелось укрыться и стереть себе память. Забыть, кто он. Кем является и что любит. Забыть, что когда-то он был женат на изысканной красавице, и развод их произошёл именно этой ночью, когда тело её превратилось в ужасное подобие человеческого трупа, отдалённо напоминающего женскую фигуру.
Полная растерянность завладела его рассудком, приумножая страх и растущую внутри панику. С самого детства Влад отличался решительностью и умением быстро принимать решения, пусть иногда и не совсем правильные. Но сейчас, сидя почти обнажённым в водительском кресле с открытой настежь дверцей, измазанный кровью своей жены и трясущийся подобно эпилептику, он совершенно не знал, что делать дальше, а самое главное – зачем собирать по крупицам собственную жизнь, поддерживать её, если тот, ради кого ты всё это делал, ушёл? Безвозвратно. Лишь кинув на прощание равнодушный взгляд бездонных глазниц.
Желание жить вытекало из него мерным потоком, оставляя за собой след пустоты, по которому начал идти тревожащий страх. К горлу подкрадывалась тошнота, затмевающая сознание мутной пеленой. Всё его тело противилось что-либо делать и чуть ли не отказывалось подчиняться ему. Никогда, никогда в жизни тишина не была настолько громкой. На её фоне все процессы организма казались оглушающими, убивающими мозг своим невыносимым шумом. И самое страшное заключалось в том, что Влад всё ещё оставался в своём уме. Не сходил с ума и даже не начинал. Он думал осознанно, и именно способность мышления приводила его в ужас, потому что пока есть она, есть реальный мир.
А нынешний мир пугал его до самых костей.
Влад прислонился мокрым лбом к поверхности руля, и на все опустевшие улицы разнёсся радостный гудок автомобиля. Руль скользил под влажными ладонями, поэтому он вытер их об обшивку сиденья. Подняв голову, закрыл дверь и провернул ключ зажигания. Двигатель покорно взревел и ровно зарычал, когда внедорожник выехал на дорогу.
Но ехал он недолго. Как только Влад увидел перекрывшие дорогу машины, он остановился и всмотрелся в место аварии. Глаза его были глазами отчаявшегося, занёсшего бритву над выпуклой веной. Карие радужки глаз отливались мягким золотом в проникающих лучах нависшего солнца. Кустистые брови сдерживали стекающие капли пота, что покрыл своей оболочкой всё тело. Напряжённые на руках мышцы блестели и переливались яркими бликами, пока лёгкие высушивал жаркий сухой воздух.
Впереди простиралась пустая дорога, на повороте которой развалились столкнувшиеся друг с другом автомобили. Она тянулась удаляющейся лентой, уменьшающейся в пару груд железных обломков. И неизбежность её конца манила своей неотвратимостью – тем, что должно случиться и произойти.
Да, именно манила. И притягательность эта подпитывалась страхом, перемешанным в симбиозе с желанием поскорее окунуться во тьму и навечно забыть обо всём произошедшем.
Навечно…
Влад покрепче сжал руль и надавил на педаль газа. Внедорожник рванул с места навстречу своему пункту назначения. Стрелка спидометра уверенно преодолевала отметки, стремясь достичь самого края. И только когда она задребезжала под 120, Влад тихо произнёс:
– Прости меня, Егор.
***
Но он не смог.
Не смог влететь на машине в груду развалин и затормозил перед приближающейся улыбкой смерти. Его руки рефлекторно дёрнули руль в сторону, вцепившись в него мёртвой хваткой утопающего. Внедорожник ворвался на тротуар, продолжая ехать с огромной скоростью. Он пару раз проехался по лежащим на улице трупам, и колёса его ломали под собой кости. Влад почувствовал мощный удар, когда сшиб небольшой стенд, и страх – первобытный и дикий – заполнил его блестящие глаза. Ненависть ворвалась в его душу так же сильно, как уличный столб сшиб внешнее зеркальце, осыпав асфальт блеском сотни осколков. Крупные колёса прошлись по брошенному велосипеду и продолжали крутиться, будто не желали останавливать безудержный аттракцион веселья, финиш которого стоял у могильной плиты самого лучшего пассажира.
Влад со всей силы давил на педаль тормоза, и гримаса ярости на его лице, этот ужасающий оскал в густой бороде, свели бы с ума любого хищника в дикой природе. Дыхание стало неровным, и казалось, что лёгкие его сейчас закипят от вырывающейся магмы. Грудь горела разжигающим пламенем, а сила его питалась огромной злостью опасного зверя. Бампер значительно помялся, но ему это не помешало протаранить деревянную скамейку, разбросав её щепки в разные стороны. И вместе с этим ударом в сердце глубоким толчком проснулся вулкан. Его отравляющий дым заполнил салон автомобиля, и теперь всё вокруг пахло гневом, пропиталось им и приняло красный оттенок – пелену на глазах хищника, попавшего в капкан.
Внедорожник приближался к фасаду одного из домов, и Влад со всей силы налёг на педаль газа, не сдерживая яростный крик. И когда стрелка спидометра замертво упала, он толкнул дверь и выбежал наружу, грохнувшись на колени и закричав во всю мощь. Пронзительный рёв вырвался из его грудной клетки и сотряс горячий воздух. Один из выживших, спрятавшийся в своей квартире тремя улицами дальше, невольно вздрогнул, услышав вой раненого животного. Но вот только это был человек, чья голова обратилась к ясному небу и чьи пальцы сжались в кулаки. Это был полностью обнажённый человек, одетый лишь в свободные семейные трусы. Половину его тела будто окунули в наполненную кровью чашу, и от скатывающегося пота она размазывалась по всей коже, добавляя как можно больше бордовых оттенков. Он не знал, сколько кричал на равнодушное солнце. Не помнил, когда почувствовал удушающий кашель и хрипоту в своём голосе. Зато ясно ощущал огонь в натянутых венах и дикую, невыносимую злость на самого себя!
Влад вернулся в машину и со всей силы ударил в центр руля. Клаксон коротко взвыл, и где-то далеко, в совсем другом мире стаей взлетели испугавшиеся птицы.
Почему он решил это сделать? ПОЧЕМУ?! Неужели он настолько слаб, что опустит руки, когда… да чёрт, вообще опустит руки! Неужели это Владислав Боркуев? Человек, что всегда отличался целеустремлённостью и желанием выбиться в лидеры, быть победителем? Неужели он не может взять себя в руки?! МОЖЕТ! Это он вставал на школьном «ринге», истекая кровью, не в силах сдержать ещё хоть один удар! Это он и никто другой добился отмены увольнения преподавателя из университета, хотя у него самого жуть как тряслись поджилки в кабинете начальника! Именно он заступился за ту девчонку на вечеринке, и именно он так много раз смывал чужую кровь со своих костяшек, давясь собственной, вытекающей из носа. И что, этот парень не имеет сейчас смелости встать и идти дальше? Так, как делал всегда? Всю жизнь он жил верой. Верой в себя и в свою правоту. Оставался стоять, когда остальные падали. Продолжал работать, пока другие играли. Всегда считал себя сильным человеком, готовым принять и отразить любой удар жизни, но…
Но что «но»?
Он ненавидел себя. Ненавидел за собственную слабость и трусость. Его жену убили. ДА, МАТЬ ЕГО, УБИЛИ! И что? Он будет сидеть на этом грёбаном сиденье и хныкать, пока не сдохнет?! Будет пытаться прикончить себя, так и не осмеливаясь это сделать? Где его ХРАБРОСТЬ?! ГДЕ ОНА?! В какую задницу она спряталась в самый ответственный, в самый сложный момент?! Почему он гнал тачку навстречу смерти, вместо того чтобы взять себя в руки и что-либо делать? Действовать! ПОЧЕМУ?!
Опять вечные вопросы и ни одного ответа. Одни восклицания, слова и никаких действий! Никаких! Он покорно опустился на колени перед настигнувшей его судьбой, хотя сам всю жизнь отрицал её существование! Завёл руки за спину и позволил нацепить на себя оковы, хотя способен расплавить их своим пламенем!
И пламя это нужно вызвать.
Всю жизнь Влад поступал так, как велело ему сердце. Совершал безумные поступки и отхватывал за них, но в душе знал, что поступает правильно. Глотал кровь и шёл дальше, потому что верил, что истина на его стороне. Где-то глубоко, на подсознательном уровне, он догадывался, что в будущем ему предстоит столкнуться с невероятно тяжёлым испытанием, которое бросит самый настоящий вызов на стойкость. И был готов к этому.
Влад сжал обод руля и прислонился к нему мокрым лбом. Его грудь судорожно поднималась и опускалась, пока тяжёлое дыхание горячим потоком вырывалось из лёгких.
Ты не похож на других.
Так сказала та девушка, за которую он заступился тем роковым вечером. Они спрятались в её комнате, и пока родители спали, она обрабатывала ему раны, поглаживая по лицу и светясь благодарной улыбкой.
В тебе есть что-то… неугасающее. То, что в остальных уже давно потухло.
Он помнил её светлые глаза, с любовью смотрящие в его тёмно-карие. Помнил, как внезапно содрогнулось сердце, когда он почувствовал в своей ладони упругую грудь. Влад был совсем юн, и мальчишеская энергия, эта подростковая пылкость горели в нём ярким огнём, пока два молодых тела познавали друг друга на съезжающем одеяле.
Ещё…
Он любил рьяно и нежно, сдерживая дикую похоть и наслаждаясь изгибами женской фигуры. Не желал отпускать её губы ни на секунду, внимая сладкому привкусу клубничной помады. Воздух вокруг них наэлектризовался, и только когда всё закончилось – когда оба они застонали, прикрывая друг другу рты, – над ними повис до этого незнакомый, но такой притягательный аромат секса. В нём перемешалась странная сладость с запахом спермы. Влада поглотила счастливая меланхолия, и сознание его оставалось равнодушным к словам лежащей рядом девушки – его будущей жены Оли.
Таких как ты – единицы. Запомни это. Ты духовно сильнее тех уродов.
Духовно сильнее тех уродов.
Сильнее…
Он обязан встать и идти дальше. Расправить плечи и запеть во всю мощь, когда весь мир решил замолчать! Оля бы сильно расстроилась, увидев его в таком состоянии, совсем недавно гнавшего машину навстречу воротам ада. Он должен не сдаваться хотя бы ради неё. Ради её души и своей чести! Он сильнее… Да, сильнее. Способен выдержать любой удар, и если эта тварь под названием «Жизнь» отобрала у него самое ценное… что ж, он воздаст ей по заслугам. Станет сильнее и выше, чем прежде. И никогда – никогда, мать его! – не позволит себе дать слабину и обрушить веру в свои силы горой пепла. Оля верила в него. Верила всегда. Теперь её не стало, и на её место пришёл обезображенный труп. И как бы больно ни было, как бы он ни давился собственными слезами, Владу предстояло стать мощнейшим источником веры для самого себя и не подвести свою жену.
Свою любимую девочку.
Он отомстит за неё. Найдёт подонка, который за всем этим стоит, и заставит сожрать собственные кишки, но перед этим Влад выбьет из него всё дерьмо голыми руками, жадно впитывая кровь сукиного сына. Он будет размазывать его лицо по всей грёбаной планете, пока не успокоится и не остынет.
А этот вулкан, казалось, никогда не потухнет.
У него отобрали надежду – он родит её заново, всё ещё сохраняя в себе любовь к тому человеку, что всегда поднимал его в самые трудные минуты. Станет живым воплощением безудержной страсти жить, и любой, кто встанет у него на пути к этому говнюку, будет тут же сметён с дороги. Да, он доберётся до него и заставит ответить по полной программе за убийство Оли. И если ему это будет чего-то стоить… тогда он заплатит за это, но сначала возьмёт своё.
Влад оторвал голову от руля и вышел из побитой машины. Тёплый ветер обдувал мокрое тело. Жар послеполуденного дня вытягивал из лёгких воздух, сжимая его вокруг. Мир предстал молчаливой картиной умелого художника, написавшего парализующий до костей хаос на улицах Петербурга. Жизнь тихо ушла под покровом ночи, оставив после себя сплошную пустоту и остатки когда-то прекрасной, когда-то изящной планеты. И что самое ужасное – она оставила в этом мире несколько счастливчиков, на долю которых выпала возможность приспосабливаться к новым правилам и выживать, либо же сдохнуть.
И в голове Влада возник пугающий вопрос: «А как долго люди будут оставаться людьми?»
Ответа он не знал, да и не хотел. Он понял, что условия стали более жёсткими, и теперь только внутренняя сила человека играла главную роль в победе над жизнью. Мир схватил его в крепкий захват и уже собирался бросить через себя, навечно сломав позвоночник, и Влад уже поддался его движениям, чуть не сдался, но в самый последний момент нашёл опору и смог противостоять. Он высвободился из захвата, но сражение – эта вечная война за право счастливо жить – ещё не закончилось.
Если говорить как есть, оно только началось.
Влад подошёл к машине, но только лишь для того, чтобы взять телефон, после чего вновь взглянул на небо. Чистое голубое одеяло накрыло собой всё пространство над головой, надёжно укрывая всех живых и неживых прочным куполом стратосферы. Ни одно облачко не смело показываться на ясной палитре нежных цветов. И если бы под этой красотой не было груды разбившихся машин и вывалившихся из них тел, то день можно было бы назвать довольно неплохим.
Влад…
Он закрыл глаза, внимая приятному голосу из воспоминаний.
Я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой!
Уголки его губ медленно поднялись.
Ты даже не представляешь, как я люблю тебя…
Сердце забилось чаще.
Моя мама слышала нас.
Кровь закипела в палящем огне.
Щипит? Прости…
Он чувствовал, как внутри что-то начинает расти. Что-то мощное и пугающее. Тихий рокот этого существа мерным эхом отзывался в его голове, набирая силу звучания собственного рёва.
Знаешь, почему мне всегда спокойной рядом с тобой?
Повисшая тишина стала ещё более ощутимой.
Потому что я уверена, что мы всё преодолеем. Я уверена в тебе, Влад. Ты встаёшь после каждого падения и продолжаешь идти. Думаю, именно такие люди становятся героями.
На этом моменте она улыбнулась и прильнула к его губам, чуть спустив вниз одеяло.
Просто запомни одну вещь. Даже если весь чёртов мир захочет сломать тебя, продолжай стоять на своём и не вздумай опускать руки, слышишь? Для меня ты всегда будешь героем.
Героем…
Влад открыл глаза и расправил плечи, полностью открывшись тёплому ветру. Он набрал номер Егора и, как только услышал молодой голос, проговорил:
– Привет, Егор. Я звоню сказать, что не смогу приехать сейчас, как договаривались.
На другом конце связи повисло тяжёлое молчание, длившееся дольше минуты. Гулкие удары сердца отдавались в пересушенном горле, пока где-то позади тихо мурчал двигатель внедорожника. Тишина давила всё сильнее и когда она стала невыносима, Влад спросил:
– Егор?
– Да, я здесь. – Небольшая пауза, за которой последовал негромкий голос. – Что-то случилось?
– Нет. Точнее, да. Похоже, Земля с адом решили поменяться местами. Но я не об этом.
– Тогда что же?
– Мне нужно кое-что сделать. Да, я обязан это сделать. Лучше скажи, ты встретился с Викой?
– Да, мы сейчас у неё дома, готовимся отправиться в больницу.
– Ей плохо? Что с ней?
– Да с ней всё в порядке, мы поедем к её родителям. Они оставили её на ночь одну, а с утра на звонки не отвечали.
– Егор, ты же понимаешь, что…
– Да, я понимаю, но всё равно должен поехать туда с ней. Нельзя просто ставить на этом крест, даже не проверив. Это… даже не знаю. Неправильно, что ли?
– Что за больница?
– Эмм… Сейчас, подождите. – Влад услышал отдалённое «Вик» и приглушённые, неразборчивые голоса. Через минуту до него донеслось: – Помните, в прошлом году одну из учительниц на скорой забрали с нервным срывом из-за учеников?
– Тамару Алексеевну?
– Да, её. Вот в ту больницу мы и едем. Вроде бы она находится в Красносельском районе.
– Я понял. Возьми с собой телефон, Егор, и будь на связи. Я подъеду к вам вечером, как только всё закончу.
– Хорошо. – Он снова замолчал, явно раздумывая, какой фразой закончить разговор. Наконец он сказал: – У вас всё в порядке?
Влад посмотрел на расстелившуюся перед ним дорогу. Взглянул на вывалившееся из лобового стекла тело, половина которого так и осталась в салоне. Висящий на тоненькой ниточке глаз болтался на лёгком ветру, пока армия маленьких точек ползала по поверхности вырванного мяса. Ещё день-другой, и не щадящая никого жара сделает своё дело, и уже совсем скоро во всём городе начнёт царствовать ужасный, выворачивающий наизнанку запах разложения – этот вечный спутник распутницы-смерти.
– Всё хреново, Егор. Всё очень и очень хреново. И чтобы не стало ещё хуже, поддерживай связь, ладно? Если что, звони.
– Вы приедете?
– Вечером. За мной есть должок, и я обязан его отдать. Иначе потом сам себя не прощу.
– Понимаю. Ладно, тогда мы с Викой поедем и, как будем на месте, сообщим вам.
– Договорились.
Разговор закончился, и вместе с тем внутри Влада начала набирать силу уверенность. Уверенность в том, что он всё делает правильно и наконец встал на верный путь, подняв голову и расплавив сдерживающие его оковы. Он сел на водительское сиденье, закрыл дверь и, глубоко вздохнув, взялся за руль.
Что ж, вот он – переломный момент.
Влад вывел внедорожник на дорогу и направился к себе домой. Ему надо было завершить одно дело.
Одно невероятно важное дело.