Женя обхватил ягодицы Влады и поставил её на ноги, но как только её ступни коснулись пола, сама она рухнула вниз, расплескав вокруг капли тёмной кровавой лужи. Из маленькой груди вырвался сумасшедшей силы кашель, Влада пыталась втянуть в себя воздух, о каждый вдох лишь разжигал кашель. Казалось, сейчас она выплюнет часть своей гортани, а затем и лёгкие, если не сможет остановиться. Худенькая, тоненькая как осинка девушка, стоящая на четвереньках на окрашенном кровью кафеле, боролась за каждый глоток воздуха, пока всё её тело жутко трясло… Эта картина навсегда врезалась в память Жени, оставила след подобно зажжённой сигарете на человеческой коже.
– Тебе надо…ты… – Женя не знал, какие слова нужно подобрать для такой ситуации. Он привык действовать, а не говорить. Может, сейчас следовало чем-то помочь Владе? Может, она умрёт, если не предпринять никакой попытки. Чёрт, что вообще делать?!
Катя. Не забывай о Кате.
– Никуда не уходи, я сейчас вернусь.
Лишь когда Женя вышел из комнаты, он понял, какую сказал ерунду. Если Влада сейчас и могла куда-то отойти, так это только в мир иной. Всё сейчас казалось глупым, абсолютно всё! Даже сам себе Женя казался потерявшимся среди декораций актёром: свет включён, запись пошла, а из головы напрочь вылетел сценарий. Слишком много решений нужно принимать, слишком мало для этого времени. Чёрт! Он даже не мог оставить Катю без присмотра! Осознание того, что всё зависит только от его действий – от действий Евгения Бравцева, троечника в школе и задиристого хулигана, – пробирало до самых костей. Это был страх, но какой-то другой, необычный. Страх перед последствиями, страх делать что-либо, страх сделать грёбанный шаг вперёд! Единственное, чего сейчас хотелось – забиться в угол и ждать, пока всё само собой пройдёт. Когда-то же всё закончится, правда? Должно закончиться, по-другому и быть не может! Это же не книга, не фильм, не видеоигра, в жизни обязательно что-то начинается и заканчивается. Вовсе не нужно брать на себя роль лидера. Пусть происходит то, что происходит. Пусть…
Женя знал, что сам себе врёт; что голос, который он слышит – голос внутреннего труса, которого ему никак не удавалось искоренить из себя. Женя не знал, что происходит. Не знал, что сделала Катя и что сделали с ней. Но он знал одну, самую важную истину – от ЕГО действий, от ЕГО решений в ближайшие минуты зависят жизни как минимум двух женщин. И одну из них Женя любил всем сердцем.
– Катя! Катя, остановись, подожди, пожалуйста!
Он побежал к ней через четверть коридора, полностью забыв об осторожности. Левая нога проскользила по чужой крови, Женя упал в неё (забрызгав стены алыми каплями), но совсем не обратил на это внимания. Мгновенно поднялся и продолжил догонять Катю, правда, уже больше прислушиваясь к движениям своего тела. На спине белая футболка всё ещё оставалась белой, но вот спереди превратилась в хаос из красных и белых пятен, в центре которого угрожающе висела надпись ROCK. Джинсы прижались к ногам, носки пропитались влагой (откуда здесь столько крови?), но всё это было не важно. Важным сейчас был один женский силуэт, плывущий вдоль коридора под редко мигающим светом.
Наконец Женя догнал Катю, обхватил одной рукой талию, другой схватился за плечо, развернул её на сто восемьдесят градусов и направился обратно, к источнику жуткого кашля. Адреналин кипел в крови подобно лаве в вулкане, мозг работал с такой интенсивностью, что мысли проносились на яркими образами, а ослепляющими вспышками. Женя не заметил, как на его талию легла Катина рука – он просчитывал каждый шаг, пытаясь справиться с безумным вихрем в своей голове. Он не заметил, как Катя на одну секунду взглянула на него, после чего её глаза вновь стали стеклянными, такими пустыми, какие бывают лишь у мертвецов.
– Всё будет хорошо, зая, всё будет хорошо. Ты жива, я жив, я всё придумал, мы в-выберемся. – Женя тараторил, пытался говорить спокойно, но не мог. Как бы он ни старался, язык уже подался панике. – Рэндж встретит нас, то есть мы встретим Рэнджа, мы вместе уйдём куда захочешь. Всё пройдёт, слышишь? Это просто кошмар, мы скоро проснёмся, слышишь? Слышишь, зай? Я говорю, что у нас всё будет хорошо. Вся кровь смоется, все ссоры забудутся. И ты заберёшь себе самые лучшие парфюмы. Мы ограбим столько магазинов, сколько пожелаешь! Я сделаю тебя принцессой мира, зая, только приди в себя, хорошо? Скоро всё закончится.
Они вошли в комнату с поваленным шкафом, где медленно поднимался на ноги женский скелет, обличённый в окровавленную одежду. Только тёмно-зелёные глаза говорили о том, что этот скелет всё ещё жив и рьяно желает жить. В тёмных зрачках пылал огонь жизни.
Женя повернулся к Кате и заговорил:
– Постой пока здесь. Пожалуйста, я тебя прошу, не выходи из комнаты, пока я не помогу ей. – Он уже собрался повернуться к Владе, но передумал и вновь посмотрел на лицо, в котором не было и грамма красоты. Женя прикоснулся губами ко лбу Кати (к тому месту, где не было крови), и в этот момент по его щеке скатилась одна-единственная слеза. – Не уходи от меня. Возвращайся скорее, Катюш. Я тебя жду.
За спиной раздался удар. Женя развернулся, увидел, что Влада вновь стоит на четвереньках, ноги её судорожно тряслись. Из левой малюсеньким ручейком вытекала кровь. Над предплюсной из кожи выглядывал небольшой металлический осколок гранаты. Быть может, он впился в кость, а может, и не долетел до неё. В любом случае от него следовало как можно быстрее избавиться.
Женя упал на колени рядом с Владой, схватил её раненую ногу, уже взялся пальцами за сам осколок, как получил мощную пощёчину.
– Не вздумай вытаскивать его! Убери свои руки!
Влада села и подтянула к себе целую ногу, оставив другую прямой. Аккуратно, с большой осторожностью провела пальцами по периметру раны, крепко сжимая зубы. Её ладони двигались невероятно плавно, почти не касаясь кожи. Смотря на них, Женя вспомнил, как после избиения лежал в больнице, где точно такие же руки заботливых медсестёр ухаживали за ним. Наверное, это и вправду есть у каждой хорошей медсестры – загадочная магия рук, которую ни с чем не спутаешь. Поэтому Женя ничуть не удивился, когда Влада сказала:
– Я училась на медсестру. Нам говорили, что ни в коем случае нельзя вытаскивать осколки чего-либо самостоятельно. Это должны делать профессион… – Глаза Влады начали закрываться, голова поднялась, ноздри расширились, и уже в следующую секунду она чихнула, успев отвернуться от Жени. Её сопли смешались с чужой кровью. – Помоги мне встать, я сама не смогу.
Женя был только «за»; Влада при попытке встать самостоятельно, скорее всего, сломает себе пару костей – и это в лучшем случае. Её рука легла на широкие плечи Жени, он же приобнял её за спину и поджал губы, когда пришлось накрыть ладонью маленькую грудь. Влада оказалась настолько узенькой, что если бы Женя полностью заключил её в свои объятия, то смог бы без труда коснуться ладонями локтей. С ней нужно аккуратнее, одно падение, и хрупкие косточки затрещат ужасающей мелодией.
Вместе они медленно поднялись, смотря под ноги и видя собственные лица в отражении разрастающейся лужи. Катя всё ещё стояла на месте и всё ещё пребывала где-то в другом мире, не здесь, где-то там, куда она всегда хотела попасть. Может, она вспоминает лучшие моменты своей жизни. Может, она вспоминает, как в роддоме ей принесли маленькое чудо весом в несколько килограмм, которое она назовёт Мишей и будет любить всем сердцем. Может, Катя не видит всей этой крови, видит только улыбку своего сына, любимого сына, единственного сына, самого лучшего мужчины на всей Земле.
Женя вытер с глаз слёзы и потащил Владу к дверному проёму.
– Это кто? – Она указала на Катю, и почему-то этот небрежный жест, это поднятие окровавленной руки разозлило Женю. Хоть он и понимал, что держит чуть ли не умирающую девушку в своих руках, от этого вялого жеста в сторону Кати в груди всё воспылало так, будто Влада плюнула Жене прямо в лицо. – Кто эта женщина? И почему она вся в крови?
– По той же причине, что и ты. А теперь послушай, пожалуйста, меня и не перебивай. Если вдруг начнёшь засыпать, можешь впиться ногтями мне в плечо.
– Это же…
– Тихо. – Он подошёл к Кате, поддерживая Владу правой рукой. Попытался поймать взгляд серых глаз, но не смог. Чёрт, что же с ней такое произошло? – Нам троим нужно выбраться отсюда. Немедленно, пока здесь всё нахрен не разрушилось. Я… я слышал, что это что-то вроде подземного комплекса, выход находится на первом этаже, то есть на самом верху. Нам нужно добраться до лестницы, а там сориентируемся. Действуем быстро, чтобы…
– Алёна. – Влада посмотрела на Женю, широко раскрыв глаза. Совсем как человек, только что осознавший свою колоссальную ошибку. – Алёна! Мне срочно нужно найти Алёну! Она тремя этажами ниже, она ждёт, когда я…
– Нет, – Женя строго посмотрел на Владу и крепче прижал к себе. – Мы должны держаться вместе, тем более не расходиться по разным этажам.
– Я её не брошу. – Злость протиснулась сквозь стискиваемые зубы. Она чувствовалась в теле этой худенькой девушки, и от этого Женя сам разозлился ещё сильнее. Ещё немного, и это пылающее в груди чувство перейдёт в неприкрытую ярость. Он что, спас её жизнь, чтобы сейчас рушить свои планы и подвергать Катю опасности? Ради какой-то незнакомки? Алёна! Кто эта Алёна?! Будь она хоть Мисс Вселенной, Женя не станет рисковать ради неё здоровьем Кати.
Но Влада, похоже, придерживалась другого мнения.
– Отпусти меня, если не хочешь идти со мной. Я сама справлюсь, спасибо. Давай, отпускай.
– Нет, ты останешься с нами. Мне нужна будет помощь, если со мной что-то случится, а…
– А ЕЙ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ?! – Влада закричала с такой силой, что даже прошедшие взрывы показались тихим звонов в сравнении с её криком. – ЕЙ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ, А?! ИЛИ ВЕСЬ МИР СОМКНУЛСЯ НА ВАС ДВОИХ?! ВЫ ТЕПЕРЬ ЦЕНТР ГАЛАКТИКИ? ВСЛЕННОЙ?! МНЕ ТОЖЕ ЕСТЬ КОГО СПАСАТЬ! ОТПУСТИ МЕНЯ И ДАЙ УЖЕ УЙТИ!
Как подмывало это сделать! Как хотелось не просто отпустить Владу, а швырнуть её в стену – да так, чтобы череп размозжило с громким хрустом! Вот она – благодарность. Правильно, оказывается, говорили: «Не дела й добра – не получишь зла». И этот крик… Господи, Женя еле сдерживался, чтобы не сжать в ладони маленькую грудь, а потом сломать мерзавке нос, несколько раз приложив её головой об колено! Он чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля, а он ведь только начал ей управлять! Чувствовал, как паника смешивается со злостью и заставляет трястись всё его тело. Катя, Влада, Рэндж – всё смешалось в голове. Нужно было уследить за всеми, за всеми сразу, скоординировать их, оставить в живых, сделать хоть что-нибудь полезное, чтобы… Чёрт! Чтобы выбраться отсюда! Нужно сделать что-то, чтобы выбраться отсюда!
– Я иду к Алёне. Мне плевать, что ты скажешь и что будешь…
– ЗАКРОЙ РОТ! ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ И ДАЙ МНЕ ПОДУМАТЬ! – Женя всё меньше контролировал своё тело: руки дрожали, голос дрожал, дрожало даже сердце, хотя оно, казалось, каждую секунду несколько раз било по рёбрам. Ситуация выходила из-под контроля, и что самое страшное – Женя не знал, как вновь завладеть ей. – Так, послушайте меня обе. Очень внимательно. Мы нужны друг другу, слышали? Именно сейчас мы нужны друг другу, а потом, когда выберешься, можешь бежать к своей Алёне, Влада! Но пока мы здесь, мы зависим друг от друга, понятно?! ЗАВИСИМ. ДРУГ. ОТ. ДРУГА!
Влада резко дёрнулась, но так и осталась в руках Жени, лишь сильнее вогнав свою грудь в его ладонь. Тёмно-зелёные глаза злобно блеснули на забрызганном кровью лице, посмотрели на Катю – с неприкрытой яростью, от вида которой Женя воспылал ещё больше.
– Это она, да? Жена Феникса? Ты её любишь, да? Конечно, ты её вытащишь несмотря ни на что. А ты не подумал, что я тоже кого-то люблю? Я лучше сдохну здесь рядом с Алёной, чем буду жить без неё, зная, что бросила её на смерть. Слышал? Отпусти меня! ОТПУСТИ МЕНЯ!
– Я МОГ ОСТАВИТЬ ТЕБЯ ПОД ШКАФОМ, А НЕ ПОДНИМАТЬ ЕГО!
– ЛУЧШЕ БЫ ОСТАВИЛ! Я И САМА МОГЛА ВЫБРАТЬСЯ!
– ДА? Я ВИДЕЛ ТВОИ ПОПЫТКИ! ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ, И ТЫ БЫ ТОЧНО ВСТРЕТИЛАСЬ С АЛЁНОЙ!
Влада со всей силы ударила Женю по лицу, влепив такую пощёчину, от которой чуть не вылетела челюсть. Из-под ладони вырвалась чужая грудь, раздался звук скользящих по полу кроссовок. Удар. Резкий выдох. Стон. И сильный кашель.
Женя притронулся к месту удара, почувствовав, какой горячей стала кожа. С надеждой взглянул на Катю, но… нет, громкий хлопок не разбудил её. Она всё так же стояла на негнущихся ногах, в отличие от Влады, которая пыталась подняться с пола, каждый раз возвращаясь к чёрно-белым плитам.
А Женя тем временем пылал от нерешительности.
Всё происходило слишком быстро, слишком непонятно. События наваливались одно на другое, в любую секунду могло произойти такое, что повернуло бы ситуацию в совсем другую сторону. Женя боялся принимать решения, хотя понимал, что в одной руке сейчас держит жизнь Кати, а в другой – Влады, пусть она и считает иначе. Но что пугало больше всего, так это то, что Женя чувствовал, как с каждым последующим выдохом из него выходит смелость, а трус встаёт у руля. Нервы сдавали. Паника била по сердцу, оставляла на нём рубцы, сжимала шею и нашёптывала на ухо: «Всё кончено, дорогой, это финал. Ты всегда старался быть смелым, но у людей есть край, подходя к которому, они становятся тем, кем являются – трусами. Это не стыдно – быть трусом. Стыдно – замахнуться на подвиг и провалиться. А теперь подумай…»
– Женя.
Катя коснулась руки, и все бредовые мысли сразу исчезли. Её ладонь излучала тепло. Очень приятное тепло.
– Посмотри не меня.
Он посмотрел и сразу утонул в глубине тёмных зрачков, окружённых обручами серого океана – два светлых пятна на залитом кровью лице. И в этих глазах была осознанность. Только из-за них лицо не могло быть некрасивым. Катя, милая Катя, ты всё-таки вернулась…
– Я не знаю, что делать, – прошептал Женя, не чувствуя, как шевелятся губы. Казалось, мысли озвучивались до того, как возникали в голове. – Я не знаю, что мне делать. Мне страшно поступить неправильно, всё же потом поменяется, я не уверен, что мне по силам провернуть хоть что-то. Я…просто боюсь. Я не смогу, Кать.
Он попытался подавить всхлип. Попытался, но не смог. Вытер с глаз слёзы, бросил взгляд на Владу (она уже почти встала, направляясь к выходу) и вновь посмотрел на Катю. Она отпустила его руку, поднесла свои к шее, и только когда её пальцы взяли серебряную цепочку, Женя заметил висящие над грудью медальоны. Два медальона. Оба испачканы кровью, но даже она не скрыла их красоту. И тот медальон, что представлял собой сложенный крылья, пополз к ключицам, пока Катя снимала с шеи цепочку. Через несколько секунд она протянула медальон Жене чуть дрожащими, облитыми кровью руками.
– Это твои крылья, орёл. Ты всё сможешь, ты всё решишь, только расправь крылья. А я буду подсвечивать тебе путь лунным сиянием. Всегда. – Катя какое-то время так и простояла, держа перед собой медальон, потом перестала ждать и сама – с удивительной нежностью к своему мужчине – опустила цепочку Жене на шею, оттянув воротник его футболки и позволив медальону проникнуть под неё, прижавшись к груди. Глубокий вдох, и Катя смогла выдавить из себя улыбку. – Я написала тебе стих. Такой стих, какой не писала никогда. А теперь я урод. Женечка, любовь – это прекрасно. Помоги этой девочке, пусть она найдёт свою Алёну, а мы с тобой потом уйдём.
– Не надо мне помогать. – Влада, пошатываясь, брела к дверному проёму, опираясь на стену одной рукой. – Лучше помогите друг другу. У проблемы только с ногой, а у вас, похоже, ещё и с психикой.
Женя стиснул зубы, сжал кулака, но чуть охладел, когда тёплая женская ладонь коснулась его собственной.
– Не злись. Ты знаешь, что делать, просто прими решение. Прими самостоятельное решение. Ты же мужчина! – На этих словах Катя сжала его ладонь. Любой, кто сейчас бы посмотрел на её лицо, либо отвернулся бы от отвращения, либо закричал от ужаса. Но только не Женя. Он видел перед собой не изуродованное чудовище, а женщину, красивее которой на свете не было. От одного её взгляда злость потухла, оставив после себя жалкий пепел. – Перестань трястись и паниковать! Я полюбила тебя не за это.
– Хорошо. – Женя тоже выдавил из себя улыбку. – Я знаю, что делать.
Он отпустил ладонь Кати – нехотя, с трудом – и повернулся к шатающемуся на двух тоненьких ножках скелету, обличённому в окровавленную одежду. Влада пыталась самостоятельно добраться до выхода из комнаты – силы воли ей не занимать, – но при всём этом Женя видел, что ещё два-три подобных шага, и она вновь грохнется на пол и уже точно не поднимется. А познакомившись с характером одной особы, можно было предположить, что даже под угрозой мучительной смерти она вряд ли попросит помощи.
Женя подошёл к Владе и без спроса обнял её, снова накрыв ладонью маленькую грудь, которую облепила мокрая ткань. Прижал её бедро к своему как пылающий от страсти любовник, уже уставший от прелюдий и перешедший к действиям. Влада, конечно, попыталась вырваться, но с самого начала эта попытка была обречена на неудачу. Руки Жени могли сравниться с прочными, очень прочными цепями.
Он уже собрался повернуться к Кате, когда почувствовал, как её тёплые пальцы сплелись с его собственными. Тепло… приятное тепло глубоко в груди… Женя легонько сжал Катину ладонь, и именно в этот момент – в момент обмена двух энергий совершенно разных судеб – Женя почувствовал, что сможет сделать всё. Возможно это прозвучит банально и до жути избито, но то ощущение, что зародилось где-то внутри от простой женской поддержки, нельзя было назвать ничем другим, кроме как уверенностью. Казалось, Катя подобно долгожданному солнцу поцеловала горизонт души Жени и положила начало рассвету – там, где в последнее время тьмы становилось всё больше и больше.
– Здесь есть лифты, – заговорила Катя. – Я это услышала по рации, после того как…закончилось. На них можно перемещаться по всему Чистилищу, выход и вход на кухнях.
Женя не удивился, когда услышал эти слова. Он узнал о лифтах несколькими секундами ранее, в момент соприкосновения его кожи с Катиной. В это время в голове яркой алой вспышкой появилось несколько образов, которые мозг воспринял мгновенно, буквально в ту же долю секунды, в какую они возникли. Женя услышал треск помех (прерываемый звоном цепей), услышал грубый мужской голос, сообщающий о погрузочных лифтах на кухне и о том, что нужно скорее валить отсюда, «пока эти сумасшедшие ублюдки не поджарили нам задницы». В момент, когда Женя и Катя сжали друг другу ладони, он увидел перед собой изуродованное, просто чудовищное лицо с тремя огромными дырами – с двумя пустыми глазницами и раскрытым ртом. Непонятно отчего он резко испытал такую ненависть, какой вообще не должно существовать в мире. И возненавидел он именно это лицо, эти отвратительные дыры, зияющие чернотой на фоне свежей, ослепляюще-красой крови.
И одно слово. Лжец.
Лжец.
Оно блеснуло в голове Жени самой яркой вспышкой.
Может, это была телепатия, может, он просто сошёл с ума, может, все они сошли с ума – об этом можно подумать потом. Сейчас проблемы гораздо важнее каких-то случайных картинок в голове.
– Пойдём. – Женя медленно зашагал к дверному проёму, помогая идти Владе и держа руку Кати, совсем позабыв о только что подаренном медальоне. А он тем временем прислонялся к груди, будто пытаясь установить контакт со стучащим сердцем. – Сейчас всё вроде бы тихо, криков не слышно, похоже, тот хаос, который был, уже закончился. Если нам повезёт, по пути мы никого не встретим. – Он обратился к Владе, стараясь говорить мягче, чем в прошлый раз. – Где сейчас находится Алёна? Тремя этажами ниже ты сказала?
– Да, тремя этажами ниже. Она, наверное, в комнате, хотя я не уверена.
– Далеко комната от кухни?
Несколько секунд Влада молчала. За это время все трое успели выйти в коридор – до сих пор пустой и до сих пор залитый лужами крови.
– Если учесть то, что мы ползём как черепахи, то да, далеко. Примерно такое же расстояние, как отсюда до поворота коридора. Метров двести, думаю.
– Хорошо. Поступим так: дойдём до лифта, спустимся на три этажа, а дальше… ну, раз через него ввозят продукты, значит там должно быть что-то вроде склада, хотя бы небольшого. Вот там ты нас и подождёшь, Катя. А мы с Владой быстренько найдём Алёну и прискочим обратно уже с ней. Конечно, если нам никто не помешает. Тогда…будем действовать, исходя из ситуации.
– А ты уверен, что лифт в той стороне, куда мы идём?
Женя вспомнил треск помех, доносящихся из рации, пристёгнутой на форме (Лжеца) одного из Святцев. Вспомнил, как он уже шёл по этому коридору, совсем недавно, в другую сторону, как раз-таки выйдя из лифта. Вот только в этих воспоминаниях шёл он не в своём теле. Окружение будто бы было больше, да и дышал он по-другому…
Похоже, я реально схожу с ума.
– Да, лифт в той стороне. – Женя сильнее сжал ладонь Кати. – Ты жди нас там, где я сказал. На кухне точно есть ножи, возьми один из них себе. Надеюсь, не пригодится, но… короче, лучше возьми, не помешает.
Они продолжали идти вдоль коридора – одной тройкой, превратившейся в единое целое. Каждый был испачкан кровью и больше напоминал выжившего на поле боя солдата, которому чудом не снесло голову и не оторвало ноги. Рука Влады лежала на плечах Жени, другая сжималась в кулачок и разжималась, вгоняя в ладонь ногти. Сам Женя старался идти в одну ногу с Владой, но как можно быстрее, потому что он уже успел увидеть, что делают Святцы с теми, кто пытается сбежать – просто-напросто расстреливают на месте, даже не предупреждая. Катя же спокойно шагала, держа Женю за руку. Она была предельно спокойна, и это самое спокойствие слегка напрягало. В такой ситуации, когда всё вокруг рушится, а люди убивают друг друга, оставаться спокойным невозможно. Судя по виду Кати, она ещё и дралась – не на жизнь, а насмерть. То, что, будучи с ног до головы в собственной и чужой крови, Катя оставалась спокойной, не могло не пугать.
Где-то в подсознании Жени билась мысль, что она, его любимая Катя, так и не очнулась, вернее, не полностью. И никогда не очнётся.
Что-то с ней случилось. Что-то такое, после чего она уже не будет прежней.
– Ты как? – Он обратился к Владе, но продолжал вслушиваться в дыхание Кати: вдох, выдох, вдох, выдох. – Не чувствуешь, что теряешь сознание?
– Единственное, что я сейчас потеряю, так это терпение. Алёна, может, сейчас умирает, может, она…
Предложение так и осталось недосказанным. Влада резко замолчала, когда увидела, как отразился свет от носка тяжёлого армейского ботинка. Из-за угла вышел Святец, прислонивший приклад АК-74 к плечу и сразу же снявший его с предохранителя – в тот момент, когда глаза Святца встретились в глазами Жени. Вся тройка остановилась. Из-за угла показался ещё один чёрный силуэт, намного выше первого и шире в плечах. У последнего не было автомата, лишь пистолет, но и он был направлен прямо на Женю, стоящего в центре их небольшой горе-команды. В длинном коридоре, тянущимся в бесконечную даль, пол которого устилали лужи чужой крови, два Святца выглядели безликими посланниками ада, и единственным, что у них осталось от человека, были глаза. В них Женя и смотрел, не в силах поверить, что он так крупно облажался.
С его губ сорвалось всего одно короткое слово:
– Блять.
* * *
«Вы когда-нибудь видели орлов?
Вживую? По-настоящему?
Я вижу их каждую ночь. Каждую, сука, ночь. Я вижу ястребиного орла, порхающего в небе над Индией, вижу орла-могильника, который вдруг решил пригнездиться рядышком с Байкалом, вижу клинохвостого орла у берегов Австралии, где лучи яркого солнца тонут в его чёрных-пречёрных крыльях.
Но больше всего меня пугает другой… тот, чья порода ещё совсем не изучена.
Вы замечали, какие орлы сильные? Это самые могущественные птицы на Земле, небо принадлежит им, и даже те, кто передвигается исключительно по почве, запросто могут стать жертвой этих воздушных монстров. Орлы… Орёл… сколько же величия в этом слове. Миллионы лет они не снимают со своей головы корону, миллионы лет они внушают ужас тем, кто живёт рядом с ними. Мускулистая шея, сильные ноги, а когти… ух, если они вопьются в кого-нибудь на скорости полёта орла, этому бедняге не миновать смерти – мучительной и ужасной. Триста километров в час! Вы можете себе это представить? Летающая машина для убийств с лучшим в мире зрением, способная развить скорость в триста километров в час на высоте восьмисот метров! Это поразительно. Но что ещё удивительнее, эти сумасшедшие хищники очень однолюбивы. Самец выбирает себе одну самку на всю жизнь…подобно волкам. Силы орлам, конечно, хоть отбавляй. Несмотря на свой лёгонький скелет (он весит меньше перьев!), орлы способны поднять в воздух средних размеров оленёнка. Знаете, как они их убивают? Очень, очень хитрым и – нужно признать – потрясающим способом. Они выжидают, пока один из оленёнков достаточно близко подойдёт к краю горы, после чего а безумной скорости впиваются в их тушу и сбрасывают с обрыва. Позволяют жертве разбиться насмерть, а потом опускаются вниз и трапезничают прямо там, на месте.
А красота… Как же красива каждая порода орлов! Вам стоит один раз увидеть беркута живьём, чтобы влюбиться. Эти мощные крылья, загнутый клюв – жёлтый у основания и чёрный на конце, а в переходе между этими двумя цветами – приятно-серебристый. Такие хищники не могут быть некрасивыми. Они эстетичны, грациозны и опасны. Шедевр природы, лучшие из птиц, за которыми можно наблюдать целую вечность. Я всегда восхищался природой Земли, всё время она казалась мне непостижимой, чем-то таким, что не сможет полностью понять ни одно существо во вселенной.
Но сейчас я вижу орлов каждую ночь. Я просыпаюсь (я сплю!) посреди ночи и слышу, как раскрываются крылья целой стаи орлов, хотя, конечно, стаей они не летают, я это знаю. Орлы – одиночки. Исключение они делают лишь для своей пары, которую они выбирают на всю жизнь, и детей. Но в моих снах (мне снятся сны!) они летают именно стаей. Я вижу их силуэты на фоне тёмного неба, усеянного миллиардами звёзд, вижу, как переливается свет луны на их крыльях. И я боюсь. Но боюсь не кого-то из этих орлов, а лишь одного – того, что сидит на ветке одинокого дерева, прорастающего на самом краю горы, и смотрит на меня. Этот орёл не похож ни на кого другого: ни на Беркута, ни на могильщика, ни на кого в мире. Я слышу, как щёлкает клюв даже после того, как просыпаюсь. И знаете, что действительно пугает меня больше всего на свете?
Он.
Этот орёл.
Потому что он настоящий.
После каждого сна я смотрю в зеркало и ясно вижу те места, которых касались клювы – теперь вместо кожи там виднеется плоть, гнилая плоть и отвратительно мягкие сухожилия. Я гнию, а орлы склёвывают меня во сне подобно в мифе людей про Прометея, вот только никакой огонь я не крал. Я всего лишь делаю то, что должен, а теперь…я боюсь засыпать. Каждую ночь стая орлов взлетает в небо и начинает петь хором ужасную песню, которую я не понимаю, но чувствую – она пропитана отчаянием. И потом они пикируют вниз, ко мне, и как только их клювы впиваются мне в глаза, я просыпаюсь.
И за всем этим наблюдает один орёл. Шестнадцатилетний орёл, решивший играть не по правилам.
Что ж, имеет на это полное право, учитывая то, какой СИЛОЙ он обладает.
Но тело, которое я ношу, сгнивает. С каждым днём моя душа всё больше связывается с этой плотью, с этим отвратительным человеческим мозгом! Я начинаю спать, я начинаю видеть сны, я начинаю думать КАК ЧЕЛОВЕК. И если так продолжится, я умру точно так же, как больные гангреной умирают на войне – медленно, с пониманием того, что тело, в котором я нахожусь, сжирает какая-то инфекция.
Я знаю, как зовут эту инфекцию. Имя ей – орлы, приходящие ко мне после того, как я засыпаю. Обычно они охотятся только днём, нет… они ВСЕГДА охотятся только днём. Это дневные хищники.
Но совсем недавно появился орёл, который охотится исключительно под призрачным светом луны. Один, единственный, неповторимый.
Я доберусь до него, обещаю всем жнецам, которых я обращал.
Как только придёт время».
Алексей Царёв,
тридцать пятая запись
* * *
– Руки вверх, твари! Быстро!
Первые секунды Женя просто смотрел на две тёмные фигуры с оружием в руках, не в силах пошевелиться. Примерно то же самое он испытал, когда прямо на него (ещё совсем недавно) навёл пистолет Бордовый, но руки у того дрожали, сильно дрожали. У Святцев не дрожало ничего. Если сначала Женя и поверил, что Бордовый способен спустить курок, то совсем скоро разубедился в этом, а вот Святцы – здесь не было никаких сомнений – церемониться не будут. Об этом ясно говорили еле видимые пятна чужой крови на их чёрной униформе.
– Вы, блять, оглохли?! Руки вверх!
Приказ остался невыполненным, никто не поднял вверх и одну руку. Женя почувствовал, какой вдруг расслабленной стала ладонь Кати в его собственной. Одного быстрого взгляда на неё хватило, чтобы понять – она снова не здесь: глаза пусты, рот полураскрыт, а мышцы лица полностью расслаблены. Похоже, проблеск сознания был временным и, может быть, последним. Сейчас Катя вновь находилась где-то далеко, где Миша рассказывает ей о пиратах и динозаврах (почему я это слышу?), смеясь почти на каждом слове вместе со своей мамой. Но всё это призрачно, не по-настоящему, будто…
– Жду три секунды, после чего отстреливаю этой суке ногу.
Влада резко дёрнулась в объятиях Жени, вырвав того из собственных (не собственных) мыслей. Она подняла вверх одну руку, но второй – той, что лежала на плечах Жени – даже не шевельнула.
– Я не могу поднять другую руку. У меня ранение, если я её подниму, то упаду. Мне нужна опора, понимаете?
Один из Святцев – широкоплечий, высокий, с взведённым на пистолете курком – повернулся к своему товарищу и встретился с ним взглядом. Женя увидел, как под чёрной тканью маски попыталась проскочить улыбка, но что-то ей помешало.
– Ты слышал? Она думает, что мне не насрать! Будь я проклят! – Он обвёл взглядом всю тройку, поднял пистолет (на стали был выбит серийный номер оружия) и направил его на Владу. Держа её на мушке, он продолжил: – Заткнись и подними свои руки вверх, пока к твоему ранению не прибавилось ещё одно. Колющее, режущее, огнестрельное – это уже на ваш выбор. На мой выбор. Ясно? Подними. Руки. Вверх.
Влада попыталась выполнить приказ, но как только она отцепилась от плеч, её тут же потянуло вниз. Женя сразу поймал её, не успев отпустить, и прижал к себе. Спина наливалась болью, рука наливалась болью, но он готов был терпеть эту боль, и силы ему передавала одна-единственная мысль, что никак не уходила из головы: «От меня сейчас зависят жизни двух женщин. Не облажайся. Хотя бы сейчас».