– Хорошего секса. Вот чего мне не хватает. Во мне не было мужчины пять лет. – Она грустно рассмеялась, как бы подчёркивая трагизм высказанного. – От моей задницы встаёт даже у мертвеца, но никто не был в дебрях уже целых пять грёбанных лет! Только пальцы. Они всегда со мной. Мои пальцы вернее многих мужчин.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Да потому что я пьяна, милый! Я пьяна и обкурена, так что не мешай мне исповедоваться и просто слушай. Может, соберёшь горячий материал для какой-то сплетни-статьи.

Они подъехали к зелёному «Солярису» и пристроились к нему, когда на светофоре загорелся красный свет. Рома, уже привыкший к сладковатому запаху клубники, повернулся и посмотрел в глаза женщине, покорно пристёгнутой на заднем сидении автомобиля.

– Анна, вы можете мне не доверять, но знайте, что всё, сказанное вами в этой машине, останется в моей голове и только в ней. Я не трепло, а мужчина. Никуда сливать информацию про вашу личную жизнь я не собираюсь. Что рассказывать – ваш выбор, но это дойдёт только до меня. И опустите платье. У вас слишком оголенно бедро.

Она так и сделала, не сводя взгляда с Ромы. Когда её светлая кожа скрылась под алой тканью, он вновь стал следить за дорогой, но продолжал слушать льющийся к нему голос.

– Знаете, Роман, в последнее время я поняла одну очень забавную и вместе с тем неимоверно грустную вещь. Жизнь – лучшая сценаристка. Эта сучка так выстраивает иронии на твоём пути, что просто хочется подавиться слезами и сдохнуть. И вот над сценарием к фильму «Жизнь Анны Белой» она поработала со всей грёбанной душой! И хотите, я вам расскажу, в чём заключается главная ирония моей жизни?

Теперь она не скрывала дрожь в своём голосе, и даже не глядя на неё, Рома мог представить, как судорожно трясётся её верхняя губа.

– Позволите мне догадаться?

Анна несколько секунд молчала, явно обдумывая вопрос. За это время одна бессмертная мамаша с таким же бессмертным ребёнком в коляске начала переходить дорогу в неположенном месте. Рома остановился и пропустил её, искренне пожелав ребёночку побольше мозгов, чем было у его матери. Когда дорога вновь стала чистой, он поехал дальше.

– Ладно, попробуйте.

– Мне кажется, ирония вашей жизни заключается в том, что в беззаботной юности вы пахали и пахали над своей мечтой, в то время как ваши подруги, как вы выражаетесь, трахались в клубах. Готов поспорить, вы говорили себе: «Это всё окупится, ведь кто не захочет голливудскую актрису?» И вы даже пошли против убеждений семьи, что не очень то плохо. Вы думали, что обретёте семейное счастье позже, но вот вам уже тридцать семь, а у вас ни мужа, ни детей, никого. И вот, пожалуйста, ирон… – До него донёсся громкий всхлип, и только сейчас Рома понял, что говорил слишком грубо.

Женщина на заднем сидении закрыла лицо руками, будто хотела так спрятаться от всего мира. Её плечи находились в постоянном движении, и ещё один всхлип вырвался из-под прижатых ладоней, когда Рома решил остановить машину. Он вновь съехал на обочину, отстегнул ремень безопасности и вышел наружу. Через несколько секунд дверца со стороны пассажирского сидения открылась и на женское плечо легла мужская рука.

– Анна, простите, мне не следов…

– Нет, нет, нет, всё в порядке. Вы сказали правду. Угадали. – Она подняла голову и всмотрелась в его карие глаза. – Вы правы, да. Всё именно так. Ирония в том, что мне не хватает семьи. – Губы прижались друг к другу – это было чертовски заметно. Как и её слегка дергающийся левый глаз. Всё лицо Анны, казалось, мигом состарилось, прорезавшись глубокими морщинами. Они расползлись у краешков зелёных глаз, появившись над аккуратненьким носом, и совсем чуть-чуть выглядывали из уголков рта. До этого момента Рома не замечал лиловых мешков от недосыпа, пусть те только-только появлялись. Женщина, сидевшая перед ним, выглядела явно больной, и болезнь эта не лечилась препаратами. – Мне нужно закурить. Можно я выйду, раз в машине этого делать нельзя?

– Конечно, – Рома помог ей выбраться и прошёл с ней под руку несколько шагов.

Они остановились недалеко от заправки, так что теперь могли наблюдать, как рабочий обслуживал невысокую блондинку, приехавшую на огромном чёрном внедорожнике. Их голоса растворялись в воздухе, но по активной жестикуляции девушки можно было понять, что она чем-то недовольна. Рабочий лишь молча стоял и выслушивал все жалобы в свою сторону.

Крепись, братишка.

– Будете? – Анна предложила ему уже раскуренную сигарету – такую же тонкую, как и струны её души.

– Нет, спасибо. Я не курю.

– И правильно делаете. – Новая порция дыма вырвалась из её лёгких, растворившись после в прохладном ветерке. – Курение вредит организму и способно сделать детей уродами. Вон, в Кунсткамере полно таких. У меня деток уже не будет, – она подавила всхлип и продолжила, – а мужчину, похоже, я себе уже не найду. Поэтому живу для себя. Отыгрываю чужие роли, курю, пью и наслаждаюсь грёбанной жизнью. И хотела бы трахаться, но… Роман, как давно у вас был секс?

Этот вопрос слегка выбил его из колеи, но, промолчав пару секунд, он ответил:

– Сегодня утром.

Зелёные глаза широко раскрылись.

–И как? Вам понравилось?

В голове мелькнула обнажённая спина Насти, по которой стелились молочно-шоколадные волосы. Её упругие ягодицы и знающие своё дело бёдра. Воспоминание о том, как она сжимала их, когда была на нём, заставило появиться дрожь в нижней части живота. Еле видимый, но такой привлекательный пресс и влажные губы, причмокивающие у самого уха… Рома постарался отогнать все эти образы, но наткнулся взглядом на декольте и замер. Пару секунд он просто таращился на безупречные груди Анны и невольно сравнивал их с Настиными. И здесь, без сомнений, очко отдавалось Анне. Всем известно, что мужчины любят, в первую очередь, глазами.

С большим трудом ему удалось увести глаза от этих двух бомбовых ядер, после чего он отвернулся. Вновь уставился на заправку, взглянул на блестящую поверхность своего «мерседеса» и впервые ощутил то, что никогда не позволял себе ощущать с момента вхождения в бизнес-джунгли – кто-то копошился в его мозгу. Чьи-то пальцы смогли задеть то неприкасаемое внутри него, что Рома всегда мастерски скрывал во время переговоров, и сделал это женщина менее чем за полчаса! Охренеть! Просто охренеть!

Может, так на нём сказывается прошедшая с мигренью ночь? Может, это то проклятое виски или несчастные похороны…ладно, пусть будет отца. Скорее всего так проявляет себя весь накопившийся стресс, избавиться от которого просто невозможно.

Да что ты говоришь, подумал Рома. Какой, к чёрту, стресс? Ты снял его, проведя утро в постели с любимой девушкой. Господи, это был божественный секс! Ты чувствовал себя чуть ли не самым счастливым человеком на Земле, когда прижимал к себе голую Настю и слушал её болтовню. Так что не рассказывай тут сказки про стресс. Эта женщина смогла разглядеть тебя, признай это. Она из большого мира и провела переговоров побольше твоего, так что её не проведёшь. Но всё равно мы можем…

– Роман, – женская ладонь аккуратно дотронулась до его плеча, заставив повернуться и встретиться с двумя яркими зелёными огоньками. – Простите, если сделала что-то, что заставило вас почувствовать стыд. Для мужчин это естественно – липнуть взглядом к тому, кто так тянет. В этом нет ничего плохого. И я хочу сказать, что ваша избранница может смело гордиться вами, потому что вы отвернулись, не позволив себе долго смотреть на мою грудь. Хотя, готова поспорить, нижняя часть вашего тела ещё не успокоилась. – Улыбка озарила её уставшее лицо, сделав его ещё красивее. – Но довольно об этом, о сексе, иначе я снова расплачусь. Признаюсь, в машине я слегка возбудилась – сама не знаю почему, – но это быстро прошло. И теперь я хочу как можно скорее прибыть домой, чтобы снять стресс.

Снять стресс…

На последнем слове её колено предательски подогнулось, а правое бедро слегка напряглось. Анна бросила сигарету на землю и вернулась к машине. Сама открыла дверцу, сама села внутрь.

Рома ещё несколько секунд постоял один, обдуваемый прохладным летним ветерком. Машины проносились мимо подобно каким-то дешёвым декорациям, и вообще весь мир вдруг показался одной сплошной декорацией. От неё пахло фальшью, чем-то ненастоящим. Настоящим был только он сам, Рома, загнанный в этот фильм и не знающий сценария. Настоящей была и Анна, но знала ли она этот сценарий? Знал ли вообще кто-нибудь сценарий жизни или это лишь череда нелепых случайностей, которые приводят к поражающим воображения последствиям? Как бы то ни было, где бы ни скрывался проворный оператор, необходимо было принимать решение. Рома занимался этим всю жизнь, но сейчас впервые замялся, и лишь смотрящие через окно зелёные глаза подсказали ему, что делать.

Он подошёл к машине, сел за руль и повернулся к Анне. Та была пристёгнута и сидела всё на том же месте – заднее сидение справа. Её алое платье резко контрастировало с чёрной обшивкой сидений, что только подчёркивало красоту фигуры. На лице ещё блестели дорожки от сорвавшихся слёз, но новых, к счастью, не появлялось.

Рома взял ладонь Анны в свою и мягко спросил:

– С вами всё в порядке?

Она мягко ответила:

– Да, не переживайте. Просто я разнервничалась, вот и всё. Я же женщина, мне можно. – И одарила его улыбкой, пропитанной усталостью.

Следующие полчаса они ехали молча, не разговаривая друг с другом. Рома пытался продолжить разговор, но все его попытки заканчивались парой дружелюбных фраз, после чего каждый из них вновь замолкал. Поэтому ближе к концу поездки он включил радио, по которому прямо сейчас горячо обсуждалась какая-то тема.

–…полностью справедливо! И на его месте я поступил бы точно так же! Я бы не только убил этого мерзавца, изнасиловавшего мою дочь, но и заставил почувствовать себя на десятом кругу ада!

– Михаил, – голос явно принадлежал женщине, судя по всему, успокаивающей буйного Михаила, – поймите, что понятия о справедливости субъективны, а закон един. И по закону мужчина совершил убийство, даже мстя за свою изнасилованную дочь.

– Переключите, пожалуйста. – Анна легонько дотронулась до плеча Ромы, как маленький котёнок дотрагивается до пальца человека. Он включил другую радиостанцию, и из динамиков тут же полилась современная песня про несчастную интернет-любовь. – Так-то лучше. Хотя, я бы лучше послушала Zivert. Мне нравятся её композиции. Они…не знаю. Будто она поёт о том, что я чувствую, но не могу сформулировать. Вы знаете эту певицу?

– Да, но я предпочитаю зарубежных исполнителей. Малоизвестных. Многие из них даже не дают концерты. Потому что когда ребята делают музыку, зарабатывая на этом совсем немного, они делают её с любовью.

– И какую музыку вы слушаете, Роман?

Они почти подъехали к той самой кофейне, в которой у Анны должна с минуты на минуту состояться встреча. Прямо перед ними светофор сменил цвет с жёлтого на красный, и когда «мерседес» остановился, Рома снял телефон с держателя. Где в этом районе располагалась кофейня он знал, поэтому свернул навигатор и открыл плейлист скачанной музыки. Пока он выбирал лучшую для прослушивания песню, светофор вновь заиграл зелёным, а поток машин продолжил движение.

– Подержите, – Рома отдал телефон Анне и взялся за руль. – Там более двухсот песен, все они, на мой взгляд, прекрасны. Можете выбрать любую, я о своих ушах забочусь.

– Never Let Me Down. Так называется одна из песен. – Она помолчала несколько секунд, затем продолжила. – Поют The Spiritual Machines. Одухотворённые машины поют «Никогда Не Подводи Меня». Вам нравится лирика, Роман?

– В школе я писал стихи и небольшие рассказы, так что как поэт я просто обязан любить лирику.

– Женщины без ума от поэтов. Говорю вам как особа, которую крайне тяжело возбудить. Но…женщинам нравятся именно мужественные поэты, а не половые тряпки. Про таких говорят: «Воин с сердцем поэта». А любой даме в первую очередь нужен воин. Сильный… Нежный… Умеющий всегда утеш…

– Анна, включайте музыку.

Их взгляды встретились в отражении зеркала, будто знали, что поймают друг друга. На мгновение зелёные глаза вот-вот что-то сказали бы, но они опустились вниз и всмотрелись в экран сенсорного телефона. Одухотворённые машины хотели спеть, и Анна дала им такую возможность, нажав кнопку проигрывания.

Она поставила громкость на максимум и стала слушать.

Салон автомобиля тут же заполнил стук бьющегося сердца, и казалось, сердце это принадлежало именно «мерседесу», этому чёрному монстру. От каждых следующих ударов по сидениям волной пробегала вибрация, звук не просто витал в воздухе, а проникал глубоко в лёгкие и мозг. Вскоре к сердцебиению присоединился тихий мужской, чертовски сексуальный голос. И когда начался первый куплет, Анна откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Песня была действительно хороша.

Это была одна из тех песен, что против твоей воли вырисовывают в голове самые наглые, самые невозможные мечтания. Эта волшебная музыка отрывала от реальности и уносила куда-то далеко, рассказывая собственную историю. Тело осталось позади, всё вокруг превратилось в непроглядную тьму, и единственное, что было настоящим – песня. Она пробирала до мурашек, будто дотрагивалась до скрытого ото всех, до самого сокровенного.

И под эту песню хотелось любить.

Горячо и страстно. Медленно и нежно.

Когда машину вновь заполнили удары сердца, после чего песня закончилась, Анна с трудом открыла глаза. Но открыв их, еле смогла сформулировать предложения:

– Всё, что мы можем – это только дышать. Интересные слова… – Её дыхание было неровным. Чертовски неровным! Как будто она только что пробежала марафон. – Знаете, песня и вправду отличная. Я такой никогда раньше не… – Её ноги предательски захотели распрямиться, поэтому она согнула их, поджав губы. – Вы… Как назыв… – Увидев, что они уже у кофейни, Анна выскочила из машины и, не оглядываясь, начала удаляться.

Рома смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверьми заведения. Двигатель работал на холостых оборотах, и лишь его ласковое урчание не давало тишине поглотить собой мир. Обод руля стал слегка влажным, так что Роме пришлось вытереть вспотевшие ладони об брюки.

Через какое-то время он также вышел из машины и положил руку на оставленную открытой дверцу заднего сидения. Рома не собирался догонять Анну и просить о чём-то – например, задать вопрос, почему она так внезапно исчезла, – но он наткнулся взглядом на лежащий под сидением фиолетовый прямоугольник. Поднял его и осмотрел.

Это была простая визитка, на которой обычно пишут имена нужных (или не особо нужных) людей, их услуги, контакты и тому подобное. Но эта визитка была посвящена конкретному событию – некий такой пригласительный билет. На самом верху крупным белыми буквами вывели: «Вечер с Анной Белой». И чуть ниже более мелким шрифтом: «С детства вы мечтаете стать актёром, актрисой или просто посвятить себя кино? И ещё не решились сделать первый шаг? Поздравляем! Вам поможет сделать это Анна Белая – знаменитая голливудская актриса, номинированная на «Оскар»! Скорее воплотите свою мечту в жизнь и пообщайтесь с вашим кумиром вживую!» Заключительными словами были: «Четверг, 18:00, кофейня «Флирт».

Рома поднял взгляд и прочитал название кофейни, к которой сам же подъехал.

Флирт.

– В её платье не было карманов. – Он убрал визитку, снова сел за руль и, вдыхая запах клубники, рассмеялся. – Вот же чертовка! – После чего поехал домой.

К ждущей его Насте.

11

Но она его не встретила, потому что заснула прямо на застеленной ею же кровати. На Насте не было абсолютно никакой одежды, поэтому Рома укрыл её лежавшим на диван пледом и пошёл на кухню. Съел холодную яичницу, сделал пару бутербродов, приготовил кофе, который был совсем не кофе, а молоком с цикорием и кипятком. Позавтракав, он разделся, забрался под плед и лёг рядом с Настей, обняв её так, будто делал это впервые. От соприкосновения с её кожей по его телу пробежали мурашки. Рома нежно поцеловал Настю в плечо, после чего услышал недовольный стон.

– Дай поспать, мерзавец.

Он лишь улыбнулся и крепче обнял свою любимую.

12

Они провели целый день вместе. Гуляли по парку и даже сыграли в бадминтон. В бадминтон! Хоть Настя всячески поддавалась ему, всё же Роме как-то удавалось всё время проигрывать, и зачастую он делал это, падая на землю. Но сиюминутную боль притуплял смех Насти, и они снова продолжали игру, прыгая и веселясь. Солнечные лучи освещали её стройные ножки, прикрытые лишь короткими спортивными шортами, которые скорее напоминали Ромины трусы-боксеры. Раньше его выводили из себя постоянные взгляды прохожих (в основном мужчин) на манящие формы Насти, но вскоре научился игнорировать их и наслаждаться тем, что эти формы позволено трогать только ему. Белая майка обтягивала торс Насти и от возникшего пота она лишь сильнее прилипла к телу, отчего переход от плоского живота к груди стал ещё более заметным. День принадлежал им двоим, и ночь, соответственно, тоже, но оба были уставшими, так что они просто приняли душ и вместе заснули, не пропустив пару шуточек перед сном.

К полуночи каждый уже тихо сопел и набирался сил к новому, предстоящему дню.

Роме ничего не снилось.

Разве что в голове пару раз промелькнуло красное декольте.

13

Понедельник прошёл как понедельник.

Начался он с будильника, мелодия которого разносилась где-то далеко-далеко. Но этот понедельник был гораздо лучше субботы, потому что начался он с поцелуя любимой женщины и обалденных блинчиков.

Тоже от любимой женщины.

– Довезёшь меня до учёбы?

– Конечно, – Рома добавил к блинчикам сметаны и вновь подумал, как же хорошо на Насте сидят его рубашки. – Но только у меня одно условие.

– И какое же?

– Ты перестанешь приходить ко мне в офис только ради того, чтобы посмотреть на Марию. Она уже начинает смущаться.

– Да не смотрю я на неё! Я просто проверяю, как ты там и…

–…и постоянно поджимаешь губы, когда она откровенно наряжается. Ревнуля моя.

– Я не… – Она в шутку замахнулась и указала на блинчики. – Ешь давай и не умничай. Я буду приходить к тебе тогда, когда захочу. И передай Марии, что на рубашках существуют ещё и верхние пуговицы. Вдруг она не знает.

Рома засмеялся и легонько шлёпнул Настю по попе, после чего принялся заканчивать завтрак.

Он отвёз её до университета, всё время смеясь и улыбаясь, потому что она то и дело пританцовывала под музыку и колко шутила над всем, что происходило вокруг. В чувстве юмора Насте не было равных, и, скорее всего, именно это в ней покорило Рому. Эта редкая способность замечать забавное в обыденном и смеяться над собственными же шутками заставляла сердце таять, а улыбку – расширяться.

Разве можно не любить девушку с доброй душой и отличным юмором?

После того как они распрощались, Рома поехал на работу. Там его встретили улыбающиеся подчинённые, будто действительно многие из них радовались его приходу. Но чья улыбка была ослепительнее всех, так это улыбка Марии. Сегодня на ней была простая бледно-розовая рубашка с деловой чёрной юбкой, не скрывающей стройность ног. Верхние пуговицы как всегда были расстёгнуты, и даже самый стойкий мужчина на свете не мог бы сдержать взгляд перед е декольте. «У неё нет парня, – подумал Рома, когда поздоровался с ней. – Нет парня и живёт она одна, потому что ни один молодой человек не позволил бы себе отпустить свою избранницу на работу в таком виде». Но Рома знал, как много шаров в его коллективе подкатываются к Марии и как элегантно она парирует всякие заигрывания, давая понять, что её ноги останутся при ней. Она точно не являлась лесбиянкой, иначе бы не подчёркивала свою внушительную грудь каждый раз, когда выходила на работу, где большую часть составляли именно мужчины. Молодые, голодные мужчины. Но ни один из них даже близко не подобрался к сердцу Марии или, хотя бы, к груди.

Но Рома был уверен, что если он захочет снять эту бледно-розовую рубашку, Мария поможет ему расстегнуть оставшиеся пуговицы.

– Доброе утро, Роман Алексеевич.

– Привет, Мария. – Взгляд скользнул в декольте, но тут же вернулся назад. – Занеси ко мне в кабинет прошлый договор о перепродаже недвижимости. Тот, что уже не действует. Мне нужно кое-что проверить. И ещё… – Он посмотрело в её карие, такого же оттенка как и его глаза. – Настя просила передать тебе, что на рубашках существуют ещё верхние пуговицы. Просто понимаешь, Мария, ты так выглядишь слишком сексуально, и при взгляде на тебя у большинства моих подчинённых отключается большая голова и включается маленькая. А мне нужно, чтобы у них работала именно большая. Так что, Мария, прошу тебя, не создавай проблему. Застегнись.

– Я бы с радостью, босс, но даже при всём желании я не смогу это сделать. Рубашка слишком мала, пуговицы просто сорвутся.

Рома поджал губы и оглянулся. На них (на неё) частенько смотрели молодые парни, которым следовало выполнять свою работу, а не пялиться на чужие сиськи. Рома был готов к любой проблеме в коллективе, но о слишком сексуальном сотруднике догадаться не мог даже он.

– Завтра придёшь в свитере. Если его на тебе не будет, я тебя уволю.

И с этими словами ушёл к себе в кабинет.

День, слава богу, прошёл без происшествий. Из необычного был только слегка злобный взгляд Марии, но он лишь веселил, потому что настоящей злобы в нём не было. Обида? Да. Желание отыграться? Может быть. В любом случае Роме было плевать, ведь работы за время его отсутствия накопилось неприлично много, и разгребать её пришлось до семи часов вечера, хотя рабочий день закончился в шесть.

Настя поехала к себе домой, к родителям. Они с Ромой поболтали перед сном, показали друг другу языки по видеосвязи и улеглись спать – каждый в свою кровать.

На следующий день, во вторник, 14 июля, Мария явилась на работу в свитере, как и было приказано. Но даже здесь она умудрилась сохранить в себе сексуальность: свитер обтягивал её торс, подчёркивая тонкую талию и выделяя объёмную грудь. Скорее всего она продаст душу дьяволу, чем согласиться выйти в том, что скрывает все её достоинства. Но даже такой вариант устроил Рому, поэтому он и похвалил Марию, когда та пришла на работу.

К полудню была назначена встреча в парке – естественно, место выбирал Рома. Погода позволяла прогуляться по зелёным аллеям, обдуваемым прохладным ветерком. Переговоры по поводу отмены продления контракта по аренде помещения прошли успешно – Роме удалось уговорить клиентов не делать этого и предложил им более выгодную сделку. Конечно, пришлось им слегка запудрить мозги, чтобы сделка показалась им действительно выгодной. Они думали, что уйдут в плюс, и пусть думают дальше. Чем больше пешка считает, что управляет игрой, тем меньше она делает это на самом деле. «Ваши денюжки скоро станут нашими, – думал Рома, когда, улыбаясь, пожимал руку. – Уверены, что я новичок и нечего не смыслю в бизнесе, но сделаю вас банкротами. Вот увидите, деньги не пахнут».

Вернувшись с офис, он решил отдохнуть и на протяжении следующих двух часов читал художественную литературу, пока кто-то не постучал в дверь.

– Да, войдите.

На пороге его кабинета появилась женская фигура. Крутые бёдра, длинные ноги и ярко-красные губы на чистом лице. Это была Мария. В руках она держала кипу бумаг и, стуча каблуками (как женщины на них ходят?), дошла до стола. Поставила всё содержимое и посмотрела на Рому через оправу своих очков.

Её рот открылся в попытке что-то сказать, но тут же закрылся, будто резко передумал. При взгляде на неё снизу вверх казалось, словно свитер был намного сексуальнее рубашки, ведь рубашка так не обтягивала тело. Алые ногти встали на поверхности стола, и Рома буквально ощущал дыхание, исходящее из полуоткрытых губ.

– Ты хочешь что-то сказать, Мария?

– Да, – она поправила тёмные волосы и прижалась бёдрами к столу, будто позади неё кто-то стоял. – Какой… какой у вас любимый цвет?

Рома отложил книгу в сторону и задумался. Не каждый день тебе задают такие вопросы, особенно – аппетитные цыпочки в обтягивающих свитерах. Сквозь тонкую ткань проглядывал полукружия грудей, так и заставляя задуматься о том, какие же они на ощупь. Карие глаза находились в постоянном движении и лишь на мгновение задерживались на месте, когда натыкались на себе подобные.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну…просто понимаете. Я… – она нервно хихикнула, прикрыв рот рукой. Сбитое дыхание ясно слышалось в её голосе и с каждой секундой всё больше казалось, что вот-вот она задохнётся.

Рома встал и направился к Марии. Она напряглась, когда он прошёл мимо неё, взял пустовавший в углу кабинета стул и поставил его перед столом, после чего вновь сел на своё место.

– Присядь, пожалуйста. Ты выглядишь взволнованной, а секретарю главы компании вообще запрещено выглядеть взволнованной. И вот, выпей водички. Она прохладная, успокоит тебя.

Мария присела и приняла протянутую ей бутылку. Сделала пару глотков, закрыла глаза, медленно выдохнула.

– Роман Алексеевич, я хотела сделать вам сюрприз, но теперь, похоже, не выйдет. Подарок обычный. Ну и я решила спросить, какой у вас любимый цвет.

Её взгляд ничем не отличался от взгляда ученика, давшего неправильный ответ и теперь ждущего реакции строгого учителя. Рому эта мысль позабавила и заставила слегка улыбнуться, что чуточку разбавило окружающую их обстановку.

Он добавил в свой голос доброжелательности, как только заговорил:

– Мария, для меня самым лучшим подарком будут твоя эффективная работа, твой успех и твои заслуги в моём офисе. Ты умничка, я горжусь тобой. Но раз уж ты пришла, – он раскинулся в кресле, как делал всегда, когда назревал долгий разговор, – давай поболтаем откровенно. Смотри, на часах, что висят за твоей спиной, стрелки показывают восемь часов вечера. Рабочий день закончился два часа назад, и в своём офисе я не вижу абсолютно никого. Никого, кроме тебя. – Она медленно вдохнула, будто боялась, что воздух выжжет ей лёгкие. Её спина выпрямилась, а контуры грудей стали ещё чётче. – Давай уже расставим все точки над «i», хорошо? Чтобы не было всяких недосказанностей и недонамёков. Я вижу, Мария, как ты на меня смотришь. Я прекрасно понимаю, для чего ты покупаешь рубашки на размер меньше и почему так часто заходишь ко мне по всяким пустякам. Давай будем откровенны. Я тебе нравлюсь?

Она застыла. Не в силах пошевелиться. Всё её тело замерло и напряглось, глаза широко раскрылись, а губы…алые губы…отдалились друг от друга. Молчание продолжалось несколько секунд, будто ответ требовал долгих размышлений, но, судя по прорезавшимся скулам Марии, требовал он решительности, – и только её. Наконец она взяла себя в руки и сказала:

– Да. Вы мне нравитесь как мужчина.

Как мужчина…

– Ты же в курсе, что у меня есть девушка?

– Я знаю, и она очень симпатичная. Вам с ней очень… очень повезло. А я… – её голос дрогнул, так что пришлось подождать, пока он обретёт спокойствие. – Просто я восхищаюсь вами, Роман Алексеевич. Извините, это была плохая идея, я ни на что не претендую, просто хотела сделать вам подарок.

– Подарок не заглушит твоих чувств. Мария, посмотри на меня. Посмотри – Она подняла взгляд и всмотрелась в глаза босса. Рома взял её ладони в свои и почувствовал, какие они потные. – Ты отличный секретарь, знаешь об этом? Отлично справляешься со своими обязанностями, и я уверен, что впереди тебя ждут только подъёмы по карьерной лестнице. Ты чертовски сексуальна. Тебе стоит один раз выйти на улицу в майке и шортах, как ту же падёт сильная половина человечества. – Она слабо рассмеялась, но этого хватило, чтобы вызвать улыбку на её лице. – Пойми, пожалуйста, что я твой начальник, и в первую очередь меня интересует то, как ты выполняешь свою работу. Романтические отношения лишь навредят ей. Да, зато я смогу хлопать тебя по попке, когда буду проходить мимо, и мы сможем трахаться прямо на этом столе, но такими темпами компания рухнет, а я этого не хочу. Ой как не хочу. Тем более, ты плохо знаешь меня как человека, а если узнаешь, с большой долей вероятности перестанешь со мной встречаться, работа пойдёт ещё хуже, потому что босс и секретарша – бывшие любовники. Это, по-твоему, хорошо?

– Нет, – она не сдержалась и зарыдала, освободив руки и прикрыв ими лицо. Рома успел заметить на её щеках блестящие дорожки от слёз и хотел бы сказать, что испытал жалость, но на самом деле это было удовлетворение. Необъяснимое, но удовольствие, льстящее мужскому самолюбию.

Тем не менее он поднялся и подошёл к Марии, попросив её встать. Как только она это сделала, тут же обнял её и прижал к себе, сначала ощутив, как тело под его слегка сопротивляется, но потом всё больше и больше подаётся. Мария уткнулась лицом Роме в шею и сомкнула руки на спине. Сейчас уже она обнимала его и обнимала так, будто ждала этого всю жизнь.

Наклонившись над её ухом, он начал говорить:

– Давай так: я даю тебе отпуск и ты неделю отдыхаешь. Приводишь мысли в порядок и разбираешься в самой себе, в своих чувствах. Я не хочу тебя увольнять. Ты хороший сотрудник, но романа на работе я не допущу. Успокаивайся и иди домой. Можешь смело отдыхать.

Она слегка отпрянула от Ромы, не отрывая взгляда от его глаз…и губ. Она всё время смотрела на его губы. Сжала свои, после чего тихо проговорила:

– Хорошо.

– Ну и хорошо, что хорошо. Ты иди домой, а я оформлю документы о твоём отпус…

Она поцеловала его, не дав договорить. Их губы сомкнулись друг на друге и не размыкались несколько секунд. Губы Марии были влажными, поэтому её движения казались такими скользкими. Что-то взорвалось в паху Ромы и ударило разрядом по всему телу. Рука схватила её колено и потянула на себя, в то время как из горячей женской груди вырвался протяжный стон. Они упали на стол, всё ещё целуясь, не в силах остановиться. Руки Ромы прошлись по бёдрам и легли на ягодицы, после чего сжали их. И только когда алые ногти дотронулись до члена сквозь ткань брюк, в голове яркой вспышкой полыхнуло серо-голубое сияние.

– Нет, нет, нет! – Он схватил ей запястья и с силой сжал их, хотя всё его тело противилось этому. Ноги были натянуты как шпалы, а трусы с каждой секундой всё уменьшались, а и нависшие над головой алые губы не давали успокоиться. Как бы отлично на них смотрелась стекающая слюна и…

Рома зажмурил глаза и попытался встать, но лишь наткнулся на обтянутую свитером грудь. Его вены вновь пронзил ток, и он захотел снять этот чёртов свитер, сорвать бюстгальтер и прильнуть к грудям, жадно проведя языком по соскам. Её горячее дыхание заполнило собой весь мир, и казалось, что брюки вот-вот порвутся от громадного давления изнутри. Если Мария опустит бёдра, не останется никаких шансов. Её ягодицы соприкоснутся с его членом, и тогда всё лишнее вылетит из головы.