Включив видео, где оператор подходит к роскошному трёхэтажному дому и стучится в дверь, Вадим достал из-за пояса пистолет, и прицелился в Даниила Богдановича.

–Смотри, сука, смотри! – визжал Вадим, – Смотри, что ты заставил меня сделать!

Даниил Богданович любил сына. Очень. Слишком сильно, для его профессии. Он с ужасом и слезами поднял взгляд на телевизор.

Дверь открыл сын.

–Вадим? Привет, папы…

И получил утяжелённым сапогом в пах. Сын закричал. Даниил Богданович застонал. Сын упал. Сапог наступил на шею. Раз. Два. Сын хрипел и плевался кровью. Три. Отец взвыл. Голова отделилась от тела. Оператор зарычал.

–Прости меня… – заплакав, сказал оператор.

В коридор выглянула жена. В два шага оператор приблизился к ней.

–Вадим?! – в ужасе застыла она.

–Прости… – всхлипнул он.

И коротко ударил в горло. Зашёл за спину, и, закрыв замок на шее, сломал её. Даниил Богданович заскрипел зубами. Оператор упал на колени. Зарыдал. Но встал. Вздохнул. И с яростью и силой три раза наступил на горло красивой и молодой девушке.

–Ты… я… – шептал Даниил Богданович.

–Ты, ты. Всё ты. Только ты всему виной!

–Но твои родные живы! – вскричал он, вскакивая с кресла – а мой любимый сын, жена… Я любил их больше жизни! – ревел он.

–Мои родные калеки! – взрычал Вадим.

–Лучше скажи спасибо, что они живы!

–Не скажу… не скажу, мразь, лучше бы не были живы! – заорал Вадим.

–Кто из нас ещё мразь!

Послышался выстрел. Вадим вылез из подвала. С тяжёлой, непомерной ношей на душе и плечах, он закрыл дверь дома и сел в машину.

– Папа, а что это был за звук? – спросил мальчик на заднем сиденье.

–Стул упал, сынок, стул упал…

К горлу подступило. Он давился, глотая слёзы и подавляя крик. Вадим обернулся посмотреть на сына. Мальчик игрался с солдатиками, неловко держа их оставшимися тремя пальцами обеих рук. Отвернувшись, он прикусил руку и зарыдал.