ПЯТЫЙ СЕКТОР. Свинцовая стена

Я хотел еще чего ни будь добавить, но в голову мне прилетел приклад и разговор не задался. Господи, да за все время в Зоне мне прикладом столько не прилетало прикладом, сколько за эту неделю.

Очнувшись на улице, я увидел перед собой разлагающееся лицо уже окончательно мёртвого зомби. Нас всех вытащили на улицу, и полностью сняв с нас все наше добро, Кубинцы решали, что делать с нашей группой, за исключением меня. Ведь на мой счет, я уверен, у них очень серьезные намерения. Мои философские размышления на счет того, какие пытки для меня припас этот ненормальный, как обычно прервали.

– Поднимай их Шульц, поведем на базу. Придадим этих чуваков СВЛ.

СВЛ. Он же Суд Высших Либералов. Как же, наслышан. Трое самых матерых и известных Кубинцев в любом случае признают нас виновными на глазах у всего клана. А после выберут одно из хреновой тучи наказаний. Начиная, повторюсь, начиная от четвертования, заканчивая спаррингом с изломом каким ни будь, фантазии и вольнодумия у этих перцев всегда было хоть отбавляй.

– Я воль хер штандартен фюррер! – Тотчас же отозвался Шульц, а вместе с этими словами вся группа карателей встала по стойке смирно.

– Господи, ну застрелите же меня уже сволочи! – Я бросил гневный взгляд на Горбуна. – Не потому, что, дескать, перепугался твоего величия, о всемогущий Фюрер. Или своего любовника заткни, я его ломанный немецкий слышать больше не могу! Понял ты, – Я перевел взгляд на Шульца, – Образина криворукая! Их дойче нур ерсхейкен кляйн киндер!

– Ах, ты говна кус…

Шульц не закончил. У Горбуна в руке был дымящийся пистолет. Из которого он только что вышиб мозги человеку, который был в его беспрекословном подчинении. С которым он провел без малого пятнадцать лет. Который бы умер за него абсолютно не раздумывая.

Горбун шмыгнул носом. Огромное тело Шульца не хотело падать, только ровно стояло, потихоньку заваливаясь вбок, прямо на бедного крючка Черчилля, который уже пришел в себя.

Адский огонь ещё пылал в глазах Горбуна, когда он перевел взгляд на меня.

– Так сойдет?

Я честно, и невольно заткнулся. Ляпну чего ни будь не того и все, прощай шанс на выживание. Хрен его знает, что этому психопату взбредет в голову. Я посмотрел на бойцов Кубы. Вот хоть у кого ни будь, мускул дрогнул. Все стояли молча, словно гордые и сильные арийцы, перед мелкими и ущербными иудеями.

– Вот и хорошо. Если будут, какие ни будь пожелания, обращайтесь мой дорогой, в прямом смысле этого слова, друг. – Он перевел взгляд на бойцов. – Шайга, Валера, снимите с Шульца все необходимое и распределите по совести, если не по совести, то вы мечтать будете о том, что я сделал с этим куском дерьма! Вы меня поняли суки!? – Горбуна уже трясло от злобы, он уже шипел и брызгал слюной

– Так точно, господин Капитан! – немедленно отозвались бойцы.

Вот так вот устроен мир в голове психа. Только что без суда и следствия грохнуть своего друга и отдать его вещи другим.

Смотря на спокойно стоящего Горбуна, я начал, наконец, понимать на своей шкуре, почему его бояться даже главари его клана. Повернув голову, я осмотрел своих коллег. Все лежали рядышком, за исключением Черчилля, который пока еще был погребен под тушей Шульца, которую только начали стаскивать с него хлопчики Горбуна. Горбун же спокойно и молча курил, пристально глядя на моих новых знакомых.

– Сморю я на них Жнец, и знаешь, что думаю? – не отрывая взгляда от девушки, тихо произнес самый опасный психопат на близлежащий материк.

– Боюсь представить если честно. – Честно и деловито ответил я. Нет, шанса убежать я пока не вижу. Может быть, его видит Алекс или Демьян?

Нет. Горбун точно знал, как играть со мной в игрушки. Меня, и моих преданных и близких друзей скрутили настолько, что при всем нашем желании, мы могли только говорить и крутить башкой. А вот кто меня приятно удивил, так это Сектор. Этот маленький проныра, незаметно для всех выкручивал свои плечевые суставы, интересно, но не вовремя. Так, вон лежит без сознания Ким, Подал матерный голос Черчилль, с которого-таки скинули тушу горе – немца, но тут же заткнулся, получив крепкую затрещину. Металл по ходу тоже был без сознания, потому как лежал, совершенно не двигаясь.

– Какой дебил водит бабу в Зону?

Хоть где то мы с ним схожи.

Горбун присел на одно колено рядом с ней, поднял голову, понюхал прядь волос. Ловким движением запустил ей руку под куртку в район груди, девочка пару раз брыкнулась, но Горбун со всей силы ударил ее кулаком по лицу, и она стихла. Все, сейчас еще и оргия начнётся. Но не тут – то было, через несколько секунд Горбун извлек на свет божий ее КПК. Умная девка, ничего не скажешь, только псих оказался поумнее. А знаете, в чем главная проблема психов? Они не предсказуемы! Вот допустим сейчас Горбун что – то считывает, может интересное, а может быть и нет, но этого, не узнать ни за что, и никогда. Потом он опять посмотрел бабенке меж грудей, и удовлетворенно хмыкнул.

Ну и психам ничего человеческого не чуждо.

– Какое дебильно погоняло. Ватка, нет, ну ты прикинь? – Горбун снова посмотрел на меня своими пустыми глазами полными от безумства. Весьма интересное сочетание в взгляде на мой взгляд.

После моего утвердительного кивка головой, психопат расплылся в улыбке, и резко встав, начал командовать. Из его коротких и четких приказов было понятно, что нас поднимают на ноги, я иду первым по тропе в сторону базы Кубы, где нас и предадут СВЛ.

– Надеюсь, дорогу то помнишь дорогуша? – Бросил мне в спину командир Карателей, утвердительно ткнув стволом между лопаток.

Помню, естественно к сожалению. Эту дорогу знает каждый Путник. Путь к бывшему военному полигону, в которых обосновались анархисты, пролегал через небольшой подлесок, если идти отсюда. Но безопасней было бы идти через лес, там, в случае чего, и спрятаться можно.

Алекс уверенно шлепал рядом со мной, а остальных членов группы наверно держат посередке. Шаг влево – вправо, ну и так далее.

– Да, – нарушил мои маленькие размышления мой брат по оружию, – Давненько мы в такой заднице не оказывались.

– Бывало и хуже.

– Никто ж не спорит, но из этой ситуации, мне бы тоже выкарабкаться хотелось.

– Да ладно? – Я состроил гримасу глубочайшего изумления.

– Пошел ты! Я тебе о серьезном, – он перешел на шепот, – есть план.

Я бросил взгляд через плечо. Горбун шел молча, сверля мой затылок сзади, ему определенно не нравилось, что я о чем то шушукаюсь с Алом. Но он так же и понимал, что безоружный и на хорошо простреливаемой дистанции я, никак не могу причинить ему неудобства. Поэтому пока наш конвой еще позволял нам с Алексом говорить тет-а-тет, мы собственно этим и занимались. В общем, послав Горбуну воздушный поцелуй и подмигнув, на что он никак не отреагировал, я отвернулся и стал слушать Ала.

– Сто процентов мы идем к лесу. Вот прямо пятой точкой чую. Смотри, ты наверно заметил, что наш коротышка себе руки гнет. На этом можем и сыграть, – он обернулся, и продолжил, – в лесу много дряни под опавшей кроной, какой ни будь молодой из Горбунских навернётся. Инфа сотка, потом поведем их к разлому, ну что у нашего пенька, Горбун и ухом не поведет, около дороги же, а там как раз, сам помнишь, и электрика вся вырубается. Там я подговорю Сектора, что когда я или ты отвлечем внимание этих кренделей, что бы тихонечко взял стволы и расстрелял их курам на смех! План – фигня, полностью согласен, но во – первых: с ними разговора не состряпать, поэтому надо валить, а во вторых: что нам еще остаётся? —

При всех вариантах, которые я прокрутил у себя в голове, этот казался самым приемлемым.

– Как ты подговоришь крюка? —

– Обижаешь, уже сделано, когда рядышком лежали, я ему это все выдал, он сигнала ждать будет. Оставалось только с тобой согласовать.

– Я отвлеку внимание у пня. Дальше действуйте сами.

– Понял, пока не выеживаться?

– Нет, лишние проблемы не к чему.

– Ох, я чувствую, веселая у нас ночка будет.

– И не говори.

Тут Алекс ухнул, и припал на колено, обернувшись, я, увидел Горбуна, который подбрасывал очередной камушек, что бы запулить еще раз. Своими связанными руками я помог Алексу встать, вот честное слово, если бы не путы, Алекс уже бы пропихивал ему этот камешек через важное заднее кольцо.

Однако мы были связаны, и на прицеле у моего заклятого, а я считаю его таковым, врага. Который по дороге кидал поочередно в нас камни.

Я шел молча по сырому от дождя асфальту. Рядом с дорогой еще продолжали бегать струйки дождевой воды, сырая пожелтевшая трава как будто набралась силы и решила хоть и ненадолго, но показать, какой она может быть сильной и красивой в это время года. Красиво. Нет, природа, она все – таки и в Пятом Секторе природа. Даже серые тучи ненадолго отступили, и свет от далекой звезды по имени Солнце освятил весь участок подлеска, к которому мы приближались. Я наслаждался тишиной и гармонией, пускай и связанный, но и свободой.

Как бы это не прозвучало удивительно, но никто мне не мешал.

Под ногами захлюпало, почва, впитывающая в себя многонедельные дожди, давала о себе знать, мы уже давно свернули с асфальтированной дороги и наконец, вышли на небольшое поле около проклятого радиоактивного леса. И все бы ничего, если бы я не почувствовал странное ощущение в висках, какое уже не испытывал много лет.

Я встал как вкопанный. Своей бродяжнической интуиции я привык доверять капитально. Это странное ощущение не спутать ни с чем, разве что с головной болью, но и то маловероятно.

Мозг начал работать в экстренном режиме, вспоминая на какое зверье или аномалии может отзываться эта чертова пульсирующая слабым толчками боль в висках. Прощупав про себя свой организм, никаких иных признаков я не обнаружил, проклятье! Надо вспоминать, надо вспоминать…

Я обернулся, группа по приказу коротышки – карателя встала, Горбун знал, что я что то почувствовал, и сам, скорее всего, думал, что же.

Его хлопчики потихоньку взялись за стволы, Горбун их не останавливал, мало ли что.

Подул легкий ветерок, я вновь развернулся.

Ах, вот оно что.

– Нужен крюк.

Хоть я и смотрел прямо перед собой, я точно знал, что все каратели обалдели от такой наглости. Все, кроме Горбуна.

А что? Думал, я не знаю про священные правила Суда? Если опытный путник, которого взяли в плен, что бы отдаться на суд СВЛ. Ведет группу практически на свою казнь, то он имеет право на правило одного замка. Тупое правило, но так гласит кодекс группировки Кубы, к которой мы, по не счастливой случайности топаем.

Правило одного замка, это право воспользоваться одним крючком из группы ведущего, в нашем случае – Горбуна, как минным тралом. В любом случае, погибнет крюк или нет, эта смерть все равно не учитывается, а идет даже в плюс к СВЛ, так как пожертвовав одним, пленный спасает всю группу.

– Не охренел, кирпич? – Грубо поинтересовался у меня один из команды карателей.

Естественно, Горбун выбрал его.

– Сомкни уста с обратной стороны, Голубь. Двигай куда скажет подсудимый. Так гласит закон.

– Босс, при всем уважении, я не буду ходить под какой-то Иерихонской шавкой!

– Если я скажу, – бросил на него взгляд Горбун, – ты ракшасу минет сделаешь извращенных позах. А теперь, – он передернул затвор своего «калаша», – топай, куда тебе сказал этот чертов бродяга!

Голубь стих и онемел. Он быстро подбежал ко мне, смачно сплюнул на мой ботинок, и, шмыгнув носом, спросил, дескать, куда идти.

Я, таким же смачным плевком ему в рожу, сказал, дескать, прямо, метров восемь. И Голубь, треснув мне с улыбкой в челюсть, развернулся и пошел по прямой. Ровно восемь метров.

Как говорят люди, которые играют в компьютерные игры, минус один.

Голубь прошел ровно восемь метров, и занеся ногу на полушаге, встал. Как же хорошо, вовремя, самое главное, вспомнить и увидеть старые, редкие, а значит и самые опасные аномалии, подумал я, вставая с колена с ухмылкой. Видимо эпицентр аномалии прямо перед Голубем. Ну, ныне покойным.

Пока все смотрели в спину, как они думали, живому крючку, я крутил башкой, как попугай, пытаясь понять, с какой стороны еще такие аномалии, поскольку прямо в цент аномального поля такого типа, мы попасть не могли.

Эта аномалия называется Пиза, ребятки. Да, Пиза, это культурно сказать пизец. У бродяжнического юмора, я вообще считаю, нет границ. Эта аномалия абсолютно не видима, неслышимая, и унюхать ее нереально. А заметить ее можно, только по тоненькому пульсированию в висках, и по ветру. Трава, которая стоит, как стояла при ветре, это и есть признак Пизы. Ветер опять посетил наше поле, и я смог увидеть по правую сторону от нас абсолютный штиль, значит, идем прямо по краю, это хорошо. Работает эта аномалия просто. Если в нее попадает любое живое существо, на не живое она вообще никак не реагирует, поэтому болтами ее нереально отметить. Так вот, если в нее попадает любое живое существо, в нашем случае путник Голубь, то целый скелет живого существа, вырывается навстречу земле, а вся остальная органическая часть, остаётся стоять на месте, как будто ничего не произошло. Поскольку обычно пустые тела обычно стоят под наклоном, путники назвали ее Пиза, а по иронии судьбы, бродяга первый, попавший в нее, ходил под кличкой Итальянец. Вот, как то и повелось теперь. Но продолжим, после попадания в ловушку, сама аномалия исчезает, оставляя после себя вот такой неприятный памятник, но есть шанс влететь в такую же рядом. Потому что, на сколько я помню, эти аномалии генерируются раз в несколько лет, обычно на поле, и в огромном количестве. Так что знайте, если вы нашли Пизу, значит ее много, и значит во всей Зоне, больше Пиз нет.

Я молча пошел в обход по широкой дуге.

– Он мертв, идем дальше.

И мы, молча пошли. Группа карателей и пленные за моей спиной разглядывали памятник Пизе, из Голубя.

Вырванные куски мяса теперь торчали в разные стороны, слабо колышась на ветру. Вместо головы, был черный зияющий провал в голове, в принципе, так же как и по телу, один сплошной провал. Аминь, амиго.

Через несколько минут мы были уже в лесу. И как у моего любимого юмориста, в Зоне, наконец, смеркалось. Алекс снова шел около меня, и спрашивал, через, сколько мы будем около пня.

– Если побыстрее, то минут через сорок.

– Отлично, пойду к Сектору, я видел, как он уже наручники сам придерживает.

– Жалко, что мы с тобой в цепях, верно Ал?

– А ты не лыбся, и лучше думай, как психованного отвлечь.

– Я знаю, как.

– Тем паче, я пошел.

С этими словами он развернулся к одному из надсмотрщиков и сказал, что у дедушки шнурки развязались, и было бы неплохо, если бы салага их ему завязал. Получив за такие грубые речи пару пенделей, Алекс, как гребанный Гудини, очутился рядом с Сектором, уже нашептывая план побега. И вот, когда в нескольких ста метрах я увидел огромный выкорчеванный пень, Горбун громко распорядился:

– Жнец, стой на месте, ребятки, – он окинул всех доброй и чистой улыбкой, – ночуем здесь.

Я краем глаза посмотрел на Ала с крючком, те стояли с досадными мордами, Алекс даже щеки надул от расстройства, но одобрительно мне подмигнув, стал садиться на мох около большой елки.

Горбун точно хотел оказаться в этом месте, небольшой десятиметровый пятачок пространства, в центре которого его хлопчики уже скидывали сухой хворост, который носили в своих рюкзаках, что бы быстрее развести огонь. Елки образовывали, что то наподобие зала из колонн, поэтому создавалось ощущение, что мы сидим в какой-то темной комнате, потому что лесная крона деревьев наглухо закрывала обзор на небо. Так же как и закрывала сигналы КПК.

– Мертвая зона, да Жнец? – Коротко поинтересовался у меня Горбун, но так и не получив ответа, начал отдавать приказы. Я почувствовал, как те, которых Горбун назвал Шайгой и Валерой, взяли меня под белы рученьки и посадили около одной из симметрично стоявших елок. Так же посадили всех пленных, всех кроме меня и Ала – попарно. Алекса посадили напротив меня, ровно через десять метров. Я видел только капюшон его бродяжнической куртки из – за уже разгоревшегося костра, Демьяна с Кимом посадили слева от Алекса, тоже в паре метров. Сектора, нашего возможного спасителя, посадили рядом с Черчиллем, который крыл матом одного из бойцов Кубы, за то, что тот прикарманил его автомат. Ватку и Металла бросили в единственное незанятое место, в паре метров около меня. Металла видимо хорошо приложили по голове, поскольку он лежал неподвижно, как и тогда в коллекторе, но почему то я был уверен, что он уже бодрствует.

Оставшиеся члены карателей рассредоточились каждый по своим объектам охраны, то есть над нами. Горбун сел лично передо мной. Складывалось такое ощущение, что эти бойцы уже не в первый раз в этом месте держат группу пленных, уж больно слаженно у них все выходило.

– От тебя не пахнет страхом. – Произнес Горбун, закуривая очередную сигаретку.

– Прикурить не дашь, мелочь? – Ответил я на его достаточно странную рода речь.

Горбун по – детски и наивно улыбнулся, встал со пня, аккуратно вставил мне в зубы сигарету и подкурил.

– Почему? – Спросил он, возвращаясь на свое место, сидя спиной к костру.

– Почему не страшно? Или не пахнет?

– И то и то, выбирай что тебе угодней.

– А смысл бояться психов? – Я устроился поудобней, насколько мне позволяли мои оковы, – Я и похуже в ситуациях бывал.

– Очень сомневаюсь.

– Отчасти согласен, если говорить прямо, мы в жопе. – Выпустив наконец часть дыма, отравляющие мои легкие, я продолжил, – Ситуация скажем так, не ахти. Но я верю в лучшее, считай, что я оптимист, Горбушка. Это как у Пушкина, ну знаешь, спокойно Маша, я Дубровский! – Я широко улыбнулся как придурок, не доставляя возможности Горбуну, упиваться чувством победы.

– Там печально все закончилось, – сказал Горбун, поставляя руку под подбородок, и видя мое непонимающее лицо, продолжил, – Ну, в Дубровском то.

– Откуда нам знать? – Глядя в небо, по – философски сказал я, – Может быть Владимир Андреевич и завалил, в конце концов, старого женишка, естественно втайне от возлюбленной? Может и Троекурова как то убедил в своих намерениях и наконец наступил хеппи энд?

– Человек остаётся человеком Жнец, тебе ли не знать. Может быть, великий классик и оставил все на фантазию потомков, но человек, остаётся человеком. Подлость и жадность все равно пересилят, все мы звери, хоть мы и путники, грызущие друг друга на проклятой земле, но мы как никто другой на большой земле близки к тайне мироздания, поскольку мы знаем цену жизни, и то, как порой легко ее отобрать.

– Не слишком ли глубокая мысль для психа, – я выплюнул дотлевшую сигарету, – который завалил своего товарища?

– Об этом я и говорю. А Шульц был глуп и слишком алчен. Единственное, почему он помогал мне в твоих поисках, это страх передо мной и обида за сорванный куш.

– А ты? – Я посмотрел ему прямо в глаза, – как будто ты не можешь мне простить того случая.

– Ты прямо как Шульц! – Горбун мерзко захихикал, – Ты думаешь, я охотился за тобой все эти годы, что бы предъявить тебе счет, за какой-то артефакт, который за эти годы я покрыл с лихвой?

– А, что тогда?

Вот тут я насторожился. Я действительно думал, что все эти годы, Горбун был зол на меня за артефакт, который мог обеспечить спокойную совершенно безбедную старость даже его праправнукам.

– Тебе о чем ни будь, говорит Некрус Сакроментум? – Пододвинувшись ко мне, шепотом произнес Горбун.

– Вообще не о чем.

Горбун посмотрел на меня, слегка наклонив голову, видимо я его разочаровал.

– Это дуэль. Где противники скрестившие клинки, сражаются до того момента, пока один не падет от руки другого, сохранив свою честь. Не смотри на меня так, сейчас поясню. В тот день, я вместе с Шульцем объявил тебе суд, в тот день Зона должна была получить одну жизнь, а взамен должна была наградить. В итоге, все живы, а награда, в качестве твоей вновь обретенной памяти, – он тыкнул меня указательным пальцем в голову, – пришла к тебе. Зона такого не прощает, мой маленький друг. И я приведу Некрус Сакроментум в исполнение, лично.

Он отодвинулся, оставив меня одного с моими, конкретно испорченными мыслями. Вот получается, почему он грохнул Шульца по моей просьбе. Лично, он хочет лично вернуть Зоне то, что должно быть ее по праву.

Псих.

Нет, я, конечно, это знал, но это уже ни в какие ворота. Эх, мне бы только увидеть Алекса, тогда бы я и начал действовать…

Пока я лениво беседовал с одержимым психопатом, один из бойцов Кубы, приставленный к охране Ватки с Металлом, начал странно оглядываться то на Ватку, то на Горбуна. Горбун, сидя спиной к нему, смотря прямо на меня спросил:

– Ну и чего мнешься?

Я понял, что вопрос адресован не в космос и не мне. Боец, к которому обратился Горбун, тоже опешил, не зная, что и сказать. Но все-таки найдя в себе силы, спросил:

– Командир, тут дело такое… – боец потупился, – они же все равно мертвяки? Ну и я просто подумал, чего бы девчонку не осчастливить на последок разок другой? —

Я и Горбун одновременно посмотрели на него. Боец стоял, улыбался и чесал затылок. Горбун встал со своего места и медленно подошел к бойцу, взял его своей ладонью сзади за шею, и резко наклонив к себе начал, что то говорить на ухо. Лицо бойца, которое теперь виднелось мне еще лучше, сперва нахмурилось, потом проскочила улыбка, потом боец часто закивал, а в конце побледнел от ужаса, как будто Горбун ему рассказал, что он сам его сейчас осчастливит, улыбнувшись, развернулся на месте, и взяв Ватку за волосы, начал оттаскивать ее в кусты, которые находились прямо за елкой, к которой была опущена девушка с горе – путником.

Горбун развернулся ко мне, я смерил его ровным взглядом, что ж, так бывает, ну повизжит девка, поревет, постонет, получит пару ударов от садиста, который тащит ее, кричащую и вырывающуюся прямо в кусты. Зато все живы и здоровы. Пока что.

Неожиданно для меня, и для садиста – насильника очнулся Металл. Он широко открыл, уже нормально открывающееся глаза и короткой подсечкой повалил бойца Кубы, вдогонку засветив ему каблуком берца прямо в затылок, когда тот упал. Горбун жестом остановил подбежавших охранников, и стал наблюдать за этой возней. Ватка, уже пришедшая в себя, помогала Металлу насмерть забивать человека, который чуть не овладел ей. Однако не у Металла, не у Ватки не было свободных рук и удобного положения, поэтому били слабо, но в свою очередь метко. Металл как припадочный бил одной ногой сверху прямо в голову, где уже виднелась кровь, а Ватка работала коленями по паху, да так яростно, что у меня самого Жнец – младший сжался и пожелал забраться внутрь.

Тут, даже неожиданно для меня Горбун двумя короткими прыжками добрался до взбунтовавшихся пленников, одним коротким ударом своего ТТ ударил Ватку по затылку, а на замершего Металла направил ствол, и медленно придвигал его к худощавой голове путника – защитника. Я попытался окликнуть Горбуна, но тот не реагировал, тот лишь все ближе подносил пистолет, без каких-либо выражений эмоций на лице. Металл уже уперся головой в ствол старой ели, пытался отвести голову, но Горбун коротким движением вставил пистолет в рот молодому пунику и быстро взвел курок. Глаза Металла широко открылись, я даже отсюда слышал, как он дышит. Горбун приблизился еще ближе и присел на одно колено. Наклонив голову, Горбун перехватил пистолет в другую руку, а свободной, вытащил из за пояса нож. Надо же, на пояс стал его вещать, хоть чему то научился. И все такими же короткими и быстрыми движениями отрезал с головы бродяги прядь волос, воткнул ножик в землю, мягко поймал падающую прядь, и резко поднес ее к носу, жадно понюхал.

Метал сидел в ужасе, и… Стоп, но не смотрит на Горбуна. Он смотрит за его спину, я резко повернул голову, туда где сидели Ким и Демин. Что же страшного, ну сидят они, смотрят на Металла с Горбуном, одни, ничего им не угрожает.

Минуточку. А где их охранник? Я осмотрел все, что позволяло мне видеть мое зрение. Все смотрели на Горбуна подле молодого путника, и охрана тоже, за исключением охранника, который был возле командира и моего брата по оружию. Ну и охранника, который в ауте. Я посмотрел на Алекса, на его охранника, благо дело он стоял за сидячим Алом, и мне было его хорошо видно. Вдруг, сзади бойца Кубы, который охранял Ала, вспыхнули два красных огонька, как будто кто то синхронно зажег две сигареты на расстоянии где то десяти сантиметров друг от друга. В ту же секунду, я увидел, как две огромные ручищи тихо появились в свете костра, одна на уровне шеи бойца, вторая, с другой стороны, на уровне плеча. Кто – то стоял сзади бойца Кубы, и кто – то сейчас его убьет. Я ожидал, что неизвестный свернет ему шею, но вместо этого произошло нечто странное. Рука, которая была около шеи, быстро легла на нос, рот и шею карателя, а вторая крепко взяв его под подмышку, и резко и беззвучно, молодой боец карательного отряда Кубы канул во тьму.

Все это произошло так быстро и оперативно, что мысль, которая заставила меня ужаснуться, не дала мне покоя.

Хоть захват, в котором утонул бедный паренек, был профессиональным, но он был сделан не человеком, в чем я еще раз убедился, переведя взгляд на охранника Черчилля с Сектором. Два огонька, руки, захват, резкий толчок, минус один. Нет, действовал человек, слишком тихо аккуратно и профессионально, черт, как же это странно.

Горбун не перестал меня удивлять, резко вытащив пистолет изо рта Металла, он выпустил целую обойму в то место, где стоял охранник. Неожиданно включился мой КПК и снова затих, я почувствовал это по слабому жужжанию, Горбун не отобрал наши КПК, ведь со связанными руками нам бы все равно нечего было там ловить. Теперь все мы смотрели в то место, где несколько секунд назад стоял один из Кубинцев. Горбун глянул на свой КПК, и резко метнулся в кусты. Металл сидел неподвижно, остальные оставшиеся охранники теперь смотрели стволами в кусты, в которых скрылся Горбун, один из охранников, переглянулся с другим и бросился в кусты, оставшийся охранник встал спиной ко мне около костра. Краем глаза я отметил, что Металл тянется за ножиком, не спуская взгляда с темноты, что же ты там увидел бродяга? Так или иначе, это был мой шанс на спасение, и я не собирался его упускать. Я привстал на одно колено, нужно лишь теперь только правильно прыгнуть и толкнуть Кубинца на Алекса, тот уж придумает, чего ни будь. Все или ничего, нужно прыгать раз, два…

Перед тем, как отсчитать три, я увидел, как странно начал пылать огонь. Я теперь видел, как огонь, будто в банке, как будто я смотрел на него через какое-то стекло. Нет, это не могла быть аномалия, но черт его знает, я знаю одно, хорошо, что я все-таки не прыгнул. Пот на моем лбу предательски капал в глаза, я терпел, не моргал, и ждал. «Банка», через которую я смотрел на костер, немного колыхнулась, проскользнув крошечной синей искоркой. Аномалия? Мышеловка? Не может быть, они так не появляются, а если и так – то сразу после выброса, а может быть и во время, в любом случае, волосы на загривке у меня зашевелились, а тело сковало странное чувство тревоги. Я посмотрел чуть ниже костра, и ужаснулся. Прямо передо мной, а точнее перед костром, были следы. И я знал, кому они принадлежат.

Из следов, точно по волшебству, сперва появились перетянутые жгутами сухих мутированных мышц ноги, потом уродливый зад, широкая, могучая, скованная одними лишь мышцами спина невидимого чудовища. Две огромные, мускулистые, когтистые лапы, которые он как будто стеснительно прижимал к бокам, и наконец, лысая, огромная голова этого монстра, который стоял сзади потенциальной жертвы.

Побратим мутанта, которого я убил косой в первые дни в Зоне. Ракшас. Только этот выглядел иначе.

Точно почувствовав, что я думаю о нем, мутант повернул вбок голову, и посмотрел на меня своим одним красным глазом, и, продемонстрировав свои уродливые щупальца присоски, которые походили на бороденку. Вновь отвернулся, и уже отработанным движением, протянул две руки к парню, и одной ловко свернул ему шею, а второй, прижав его к своему телу, одним мощнейшим прыжком отпрыгнул назад вместе с телом, назад в чащу, и снова все стихло.

ракшас, ловко дезориентировал Горбуна, устранил уже троих Кубинцев, и скоро догонит и по – тихому уничтожит остальных. А затем придёт и к нам!

Дальше медлить было нельзя, в несколько длинных скачков, я был уже у Алекса, Сектор все понял и уже без наручников, начал помогать, остальным подниматься и попутно освобождая одного за другим. Металл при помощи ножа, оставленного Горбуном, освободился сам, он был единственный с Черчиллем, кто были связаны путами, и уже поставил на ноги Ватку. Со стороны кустов раздалась стрельба, я кинулся к нашим вещам и оружию, но, не добежав полуметра, врезался в невидимую стену.

Клянусь богом, мне врезали. Причем хорошо так. Отлетев на несколько метров, я увидел вновь появившегося мутанта, он сжимал правый кулак, которым отправил меня в дальний, но не продолжительный полет. Он смотрел на нас, матерый, это я понял сразу. Количество шрамов, и рубцов которые украшали его тело, было не сосчитать. В свете костра, я разглядел его цвет кожи, когда меня на ноги поднимали Демьян с Кимом. Серый. Это очень плохо. Первые ракшасы были такими, но если они походили на скукоженых стариков, то перед нами стоял великолепно сложенный мутант с кубиками пресса. Странно, но стрельба из кустов не прекращалась, интересно, они между собой воевать стали, или мутант здесь не один?

Тем не менее, стрельба не прекращалась, а Ракшас стоял перед нами. Огромный монстр, сделал маленький шажок к нам и растворился, оставив после себя маленькие синие молнии. Насколько я помню, ракшасы так не умеют, но от матерых тварей, можно ожидать чего угодно.

Вдруг я почувствовал, как я взлетаю в воздух, меня рывком поднял с земли невидимый мутант, и когда я уже орал благим матом, случилось чудо.

Молчаливый и хитрый Металл, все это время прятал при себе самовыдвигающееся лезвие. Небольшой клинок, который был у него в карман. Который можно было спутать с зажигалкой, и который он ловко метнул в руку чудовища. ракшас появился, трата энергии на режим невидимости у него огромная, и, кинув меня в близлежащие сухие кусты можжевельника, вновь растворился во тьме Зоны.

Благо дело, эти кусты уже были совсем близко к нашим вещам, но по мере приближения к ним, во мне гасла надежда на успех спасения. Ныне покойные хлопчики Горбуна сильно рисковали, но все-таки сделали это. Они полностью разобрали наше оружие, по составляющим. Теперь, лежа в нескольких сантиметрах от дула своего бывшего автомата, я искал свой мачете. Нашел я его, как всегда, архиточно. Я почувствовал, как лапа чудовища сомкнулась на моей ноге, и все-таки выкинув треклятые ножны, самым мощным ударом, который я когда – либо делал, пускай не до конца, но все – таки отсек кисть чудовищу. Ракшас взревел, да так, что заложило уши, раскидал ногами костер.