Симбионт

Я точно буду продвигать отношения с Викой и устроюсь куда-нибудь на работу, пока школу не восстановят. Отличный план. Но меня, конечно, все еще не покидают смутные ощущения, что скоро все мои планы изменятся. Надеюсь, такого не произойдет.

– Короче! Все, решено!

Разговаривать с самим собой и соглашаться со своими же мыслями, стали его очередной привычкой. Он всегда так делал. Сколько себя помнит.

Прикрыв окно, мечтатель рухнул на мягкую кровать, совсем позабыв, что тело в очередной раз отдаст ему болью при падении.

– Бедное мое тело! – Взревел Влад. – Надеюсь, раны утихнут к приходу мамы…

Его глаза сомкнулись, и он отключился, когда положил голову на подушку.

17

Антонов ждал, когда она выйдет. После драки он следил за этой славной парочкой, а своих шестерок разогнал по домам.

Девица показалась, когда на его наручных часах пробило ровно двенадцать. Она не спеша отдалялась от дома сосунка и, видимо, раздосадовалась тем, что не знает в какую сторону идти.

Рыбка плывет по течению от рыбака. Тебе удалось спастись от него. Но не от меня. Акула наступает.

И Антонов двинулся к ней, улыбаясь, причесываясь. У него всегда была привычка носить с собой карманную расческу. Сегодня ему, она пригодилась. К моменту судьбоносной встречи он был готов с первой встречи. Для него оказалось неприятным событием то, что красавица шаталась по городу с Пешковым.

Слабаком.

Неудачником.

Позорящим свой род.

Так он считал с первого класса, как считает до сих пор. Этот хлюпик ни черта не изменился, по его мнению, может красивши стал, да вот только внешность была им же загублена.

Прыщи.

Нестриженные ногти.

Не расчесанные волосы

Ни единого намека на использование дезодоранта.

Все эти факторы в значимой степени поставили его перед фактом, что Пешков достоин только издевок над ним. Ничего больше.

Мысли порой захватывают разум и долго не смолкают. Но их заглушило желание сблизиться с противоположным полом. Это помогло не остановится Антонову, а напротив, продолжить идти. И он дошел.

– Привет красавица, – его голос напугал ее. Она отпрыгнула назад и только затем развернулась. – Извини, если испугал.

Вика, скорее, потрясенная его нахождением здесь, попыталась улыбнутся.

– Можешь не притворятся, – Антонов развел руки в стороны. – Я – люблю горькую правду, чем сладкую ложь.

– Ты напугал меня, – призналась она, пригладив локоны волос.

– Так для тебя было важно отвести этого слабака домой?

– Разве он слабак?

– Думаешь иначе? – Антонов с укором оглядывал ее снизу-вверх.

– Знаю. По-моему, у него добрая натура.

Антонов загоготал в голос, заглушив своим смехом проезжающие автомобили.

– Какой Пешков человек, мне не важно. Он не может должно себя проявить, а значит – слабак.

– Считай, как знаешь, – отмахнулась Вика и растерянно оглядела местность.

– Чего стоишь? Забыла дорогу назад?

Вика какое-то время не отвечала, молча оглядываясь. Она явно терялась в догадках, по какой дороге ступить, чтобы выйти к дому и просто не могла попросить помощи.

– Честно говоря – да. Родители за границей. Во Франции. А я сама прилетела сюда. Раньше их.

– И где ты жила? – У него проступали черты сочувствия, не свойственные ему. Но он не побрезговал, решил действовать как велит сердце.

– В гостиницах. Снимала номер, жила, а потом смогла устроится в школу. Хочу закончить ее в России. На родине.

Антонов понимающе покачал головой.

– Представляю, как тебе трудно приходилось.

– Да что ты, – усмехнулась Вика, ударив его в накачанную грудь. Своим величием оно заставило ее покраснеть. – Перекаченный парень знает толк в понимании?

– Ты многого обо мне не знаешь. Но можешь, если проведешь этот вечер наедине со мной. Обещаю, твое прекрасное тело таким и останется.

– Сегодня, Антоно… – она хотела закончить, но он остановил ее, приложил к губам свой указательный палец.

– Миша. Зови меня так.

Она чмокнула его палец и поднесла ко рту.

– Хорошо. Так и где ты хотел провести время вместе?

– Я могу снять номер в гостинице. Хоть на месяц, хоть на год. Как пожелаешь. Хочешь ведь пожить без забот?

Вика думала очень и очень долго. По мнению Антонова, она просто не могла согласится. Вероятно, предполагая о последующей сцене в номере, где никто их не тронет, где они будут только вдвоем. Наедине.

– Согласна.

Ухмылка выросла как цветок на лице довольного качка.

– Сейчас доедем до ближайшей гостиницы за пару минут.

– Умеешь же ты уговаривать, – произнесла она похотливым голоском, от чего Антонов взвыл в собственных мыслях.

Все удалось. Она моя, Пешков. Деньги – решают все.

18

– Влад, просыпайся! – На повышенном тоне прокричал женский голосок.

Разоспавшийся мальчик распахнул глаза и сонно произнес:

– Мама? Ты уже вернулась домой? Как долго я спал?

– Ты как, в порядке!? Мне позвонил твой классный руководитель и сказал, что столовая вашей школы сгорела! Как такое могло произойти!?

Влад аккуратно, стараясь не тревожить голову, присел на край кровати. А мать маячила вокруг со своей серой сумкой. Почему-то ее цвет напомнил ему его жизнь. Она такая же серая и не имеет других цветов. Может, только проблески.

– Понятия не имею. – Содрав с носа пластырь, пай мальчик сунул его в карман.

– Но ты… ты… сынок! Как только я узнала об этом… я так стала переживать!

– Все в норме. Я на тот момент был в классе. Не накручивай себя. Сделать тебе чай?

Матушка кивнула.

– Только, если тебе не сложно…

– Нисколечко. – На лице выступила улыбка.

Ее сынок с довольной ухмылкой направился на кухню, а она сама, проследовала за ним. Нечасто они могли провести какое-то время в совместной обстановке.

19

– Проходи, – сказал он при открытии номера.

Вика прошла и оглядела коридор. Он был не большой. От двери слева имелся проход в совместную ванную и туалетную комнату. Справа, вешалки для верхней одежды и маленький комод. А прямо стояла дверь, ведущая в основную часть номера.

Они стали разуваться. Над ними заработал вентилятор. Его дуновение охлаждало пыл, принесенный с улицы, где солнце палило под все тридцать. И молча, Вика прошла дальше, выбрав розовые тапочки, пока Антонов закрывал дверь, используя ключ-карту.

За дверью оказалась маленькая комнатушка. Под большим окном, выходящим с десятого этажа, виднелись облака, закрывающие солнце. По обеим сторонам имелось по одному комоду и светильнику. А яркие занавески, забрали внимание обоих.

Украдкой, Вика оглядела остальную часть комнаты. Начиная бежевыми обоями, заканчивая мини-кухней со всеми нужными на случай чего принадлежностями, где также над всем возвышался белых холодильник, поодаль от столика и двух стульев. Но внимание заострилось на бокалах и бутылке вина.

– Скромненько, – улыбнулся Антонов пройдя к бокалам и вину.

– Но с уютом.

– А ты определенно имеешь некоторые познания.

Вика присела за столик и не отрывалась от просмотра комнаты. Видимо, как думалось Антонову, ее она зацепила.

– А для тебя свойственные такие вещи, как: романтика и элегантность. Я ведь права?

Бокалы наполнились практически до краев. Оставалось пару сантиметров. Антонов боялся пролить вино по производству Александра Цилийскова. Бутылка датировалась тысяча девятьсот пятым годом и обошлась ему при продаже не в одну сотню тысяч рублей.

Он преподнес их к столу, также поставил бутылку и приготовил несколько закусок, которые идеально поместились на медном подносе.

– Может и романтик. А может моя натура настраивается таким образом, чтобы тебе было легче со мной находится. Выпьем?

– По одной можно.

– А если по две? – Предложил Антонов с неподдельной улыбкой.

– Такое старинное… – Ее взор пал на датировку над горлышком бутылки. – Не хотелось бы зазря дать такому напитку пропасть.

– Ничего страшного. У меня несколько бутылок от этого производителя. И вторую партию мне не жалко пропить. Вот первую – да. Но они невероятно дорогие. За одну бутылку, два миллиона.

Глаза Вики заметно округлились.

– Кто-то ее выкупил?

– Да. Магнат, Роман Адашев. Я конечно не такой богатый как он. Далеко не такой. До него еще расти и расти. Ну, так что, выпьешь за свое здоровье?

– Сколько градусов? – Бокал уже витал около ее сладких губ.

– Сто сорок. В голову быстро ударяет.

– Выпьем. – Заключила Вика и опустошила бокал.

Антонов тоже его опустошил. Во рту остался сладковато-кислый привкус от винограда. А в голове что-то словно замкнулось. Точнее, перемкнуло и заставило растворить трезвость в пух и прах, давая волю опьянению.

Глаза опустились с глаз девицы, на ее пышную грудь.

– Еще? – Он облизнулся.

– Наливай. И достаточно.

– Согласен, – улыбнулся Антонов, не переставая облизывать губы.

Жидкости в бутылке стало значительно меньше, когда бокалы, стали вновь до краев наполненными.

– За знакомство.

– И за отличную возможность выпить, – заключила Вика, после, опустошив бокал до последней капли.

Антонов почувствовал, как тело начало отдавать жаром. Он вдруг понял, что настал тот час, тот самый момент, когда нужно действовать. И он начал действие. С него слетела рубаха. Оголенный торс заставил Вику смутится. Она переместилась на кровать.

– Как аппетитно выглядишь…

– Чего не могу сказать о тебе. Будешь раздеваться?

Миловидная девица медленно облизала верхнюю губу, резко вздернув голову. Это действие заставило Антонова потянуться к ремню от брюк и рывком скинув его. То, что скрывало огромные накаченные ноги упало на пол. А стоило перешагнуть брюки, как Вика начала раздеваться.

Мгновенье спустя и от одежды пары, осталось только нижнее белье.

– Ты – прекрасна.

– А ты – мужественен без одежды.

– Твоя красота познается мне во всех благах, когда трусики и лифчик будут скинуты на пол. – Он пытался философствовать, но у него плохо получалось.

– Лучше, – она прилегла на край кровати. – Если ты сам их скинешь с меня.

Облизываясь, Антонов подошел к ней. Взялся игривыми пальчиками за трусики и стал медленно их стягивать на себя. Запах клубники туманил ему разум, а добавившееся сверху влияние вина, только подлила масла в огонь, разжигая в нем неподдельную страсть.

Трусики улетели в темноту, обнажая все прелести женской непритягаемости. Они завладели Антоновым и он, прежде, чем пойти выше, дотронулся до самого сокровенно места.

– Ум-м-м… – Вика застонала. Ей это определенно нравилось.

– Как мягко… – Антонов просунул вглубь указательный палец. – Ничего, если я разработаю?

– Я – девственница.

Неужели! Она ни с кем не спала? Это и не удивляет. Губы плотно прижаты друг к другу. Это уже является прямым доказательством ее правоты.

– Тогда, продолжу тебя раздевать. Осталось чуть-чуть. Потерпи.

Вика молча кивнула. Под весом тяжеловеса, она дергалась, когда его достоинство в трусах терлось об нее.

Лифчик пропал из виду. Антонов с полна насладился телом неписанной красоты. И она была вся в его руках. Ему стоило только продолжить. Он уже переспал со многими девушками, но именно с Викой его чувства возросли до небес, и он не хотел причинить ей боль.

Пальцы Вики коснулись его мускулистой шеи. Это вдарило ему в голову. Затем, заведя указательный палец ему в рот, она вынула его обратно, проведя по губам. Она вцепилась в него. Их языки сплетались как в яростной битве.

Вика застонала, когда большие мужские руки начали ласкать ее пушную грудь. Антонов теребил соски, чувствуя, как желание пульсировало во всем его теле. И как потом соски обмазались в его сладковатой слюне.

– Миша… – прошептала она, массируя ему плечи.

А сам Миша спустился к ее крохотному животику. Не задерживаясь, он опустился ниже. К бедрам. Конечной остановкой стала женская прелесть, которая до безумия сводило его с ума. Он не побрезговал и провел кончиком языка вокруг прелести, что взбудоражило Вику настолько, от чего она вскрикнула.

Тогда Антонов поднялся и спустил трусы до колен. Легким движением он удобнее для себя расположил Вику, резко остановившись перед входом.

– Ты точно готова, – вырвался довольный возглас.

– Тогда не согласилась бы пойти с тобой…

– Твои слова.

Антонов больше не церемонился. Для него было пыткой, так долго терпеть. Обычно все начинается со входа, а тут…

Впрочем, оставив все воспоминания позади, он торжественно входит. Его ухмылка возросла до предела. А девушка закричала. Не смотря на крики, он продолжал делать сильные толчки, и не давал своему оргазму стихнуть.

Вика извивалась, стонала, хваталась за него и царапала в спину.

Для нее это в новинку. Как же… ты прекрасна!

Антонов не мог дальше терпеть боль, вышел из прелести и принялся одеваться.

– Это было нечто, дорогуша! – Взревел он, натягивая брюки.

– Аналогично. – Она довольно ему улыбнулась.

– Я могу тебе поздравить: ты – больше не девственница. И никогда ей не станешь.

– Это нужно было сделать. Хотя бы попробовать. Но я не думала, что все окажется настолько чудотворно.

Антонов, довольный, присел на край кровати и посмотрел на Вику. В его мыслях ничего не было. Абсолютно. Только радость за очередную половую активность, которой ему так не хватило. Возможно, ему стоить стать немного мягче. Особенно к Пешкову, которому давно мог отбить пару органов.

– Теперь все изменится. Ты – моя, а я – полностью твой.

– Это был всего лишь секс. Под ним я не видела тропу отношений.

Антонов пару секунд помолчал. До него наконец дошла мысль, сказанная Викой.

– Я не на это рассчитывал.

– Очевидно ты не расслышал в моих словах фальшь. Мне просто хотелось поскорее лишиться девственности.

– Ах ты сучка! – Он бросил на нее злобный пьяный оскал. Но она только улыбалась. – Решила развести меня!

– Остынь. И просто уходи. Иначе сообщу в полицию, что ты меня напоил, а потом изнасиловал.

Антонов изменился в лице. В его нутре закружился страх. Страх за то, что эта тварь действительно обратиться в полицию. Он не мог дать этому случится. Никак не мог. А если об этом узнает его отец…

– Сука. Ты – самая настоящая сука!

– Для тебя могу быть ею всегда.

– И не надейся на оплаченный номер.

– Мне и не надо, – она принялась одеваться, рыща по комнате свои вещи. – Все что мне было нужно, я получила. И это, – ее палец нацелился на его лице. – Я – наврала тебе. Обо всем. Просто ты не был достоин правды.

Антонов поднялся и прошел к выходу. Он не верил, что попался на такой дешевый трюк. Все бы ничего, если б не упоминание о заявлении в полицию. Только этот данный факт, травмировал ему нервы, да так, что он не мог думать ни о чем другом.

– Эй, качок! – Вика появилась в проходе.

– Чего тебе, сучка!

– Намотай на ус, чтобы больше, ты, ко мне не подходил. И никому не рассказывай о сегодняшнем, иначе глубоко пожалеешь.

Антонов только кивнул и молча удалился, запомнив этот день, самым худшим из всех.

20

Вика все еще трепетала от первого раза. Для нее это было столь необычно, столь приятно, что она до сих пор оставалась под сомнением: действительно ли подобное с ней произошло?

Не тратя время на раздумье, она обулась, причесалась. Разум все еще плохо соображал. Видимо бутылка вина ударила ей в голову слишком сильно. Однако она не унывала, просто положила расческу для волос на комод и вышла из номера. Ей в ту же секунду зазвонил телефон.

– Алло? – Вика приложила его к уху.

– Вика, доченька, – послышался голос ее матери. – До меня пошла информация, что столовая в твоей школе сгорела. Я очень обеспокоена и советую тебе поменять место учебы.

– Нет! Нет-нет-нет! – Завопила она, пробираясь по длинному коридору к лифтам. – Я уже определилась с местом. И школа не далеко от дома. Причем, мне поучится-то… всего ничего… – в голосе слышались нотки укора. – Со мной все будет нормально!

– Ну, ты девочка конечно взрослая, но решения за тебя, пока ты живешь с нами, будем принимать мы с отцом. Он уже едет домой с банка.

– Н-но… – она отчаянно пыталась сдерживать слезы. – Мне там так понравилось. Мне приглянулся один мальчик. Очень воспитанный, умный и добрый! И я тоже ему пригляделась!

– Дома поговорим. – Заключила ее мать, а затем, сбросила трубку.

Вика с силой сжала трубку и рывком сунула в карман.

Вот так всегда! Я совсем не могу принимать решений! Я уже достаточно взрослая…

С печалью, что осела на ее душе, она остановилась перед стальной дверью и вызвала лифт. Сегодня, ей предстоит во многом объяснится.

21

Когда чайник вскипел, Влад выключил конфорку и насыпал в кружку три ложки сахара, закинув пакетик. Подхватив прихваткой нагретую сталь за ручку, он залил заготовленный рецепт, поднеся затем к клиентке.

– Прошу, – с улыбкой Влад указал ладонью на чашку.

– Благодарю. – Она сделала глоток.

– Мам.

– Чего?

– Я могу устроиться на работу, пока столовую не восстановят? Просто ее реконструкция может продлиться очень долго. Может закончиться только в мае, а сейчас у нас двадцатое апреля.

– Ты мог бы пойти работать, но…

– Но?

Влад облокотился на стол и вопросительно глядел на мать.

– Сегодня трагедия произошла не только с тобой…

– С кем-то еще? У папы?

Саша заплакала.

Она плачет? Но от чего?

– С моим отцом. Он снова вышел из себя и избил врача.

– Дед? – Уточнил Влад.

– Да. Одиночество сильно на нем сказалось. Последний раз мы виделись с ним двадцать лет назад! И только созванивались. Он мог сильно измениться! Я никогда не интересовалась его жизнью и здоровьем! Вот к чему все это привело!

Влад положил руку на плечо мамы и погладил ее.

– И что с ним сейчас? Кто тебе вообще сказал об этом?

– Его лечащий врач. Тот самый которого он избил. Последние три года папа ходил к нему из-за резких перемен настроения. У него биполярное расстройство.

Влад присел за стол и приподнял левую бровь.

– К чему ты клонишь? – Он понял, что разговор, затронувший деда не случаен. За ним что-то последует.

– Знаешь, Влад… – произнесла она тихо. – Я никогда не просила тебя о чем-то серьезном… никогда не заставляла или уговаривала… – отложив кружку в сторону и схватившись за голову, она продолжила: – Но в данной ситуации мне просто не к кому обратиться. Влад, скажи, ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?

И что мне сказать? Знает ли она, что у меня, наконец, появилась возможность завести девушку? Я только стал налаживать с Викой отношения, флиртуя и шутя с ней, но сейчас все резко пропадет. Все мои старания произвести на Вику впечатление. Я не хочу, чтобы ее пришвартовал к себе кто-то другой, но догадываясь, о чем меня попросит мама, я также не хочу оставлять деда одного, ведь если оставить его без ухода может случиться непоправимое. И что мне выбрать тогда?

– Я слушаю, мам.

– Пока есть время… ну, не мог ли ты поехать в Отрадное? Я могу положиться на тебя?

Так и думал, что она попросит именно об этом. Что ответить? Что выбрать? Что я должен сделать? «То, что хочу» или «то, что должен»? Блин, видимо не сбыться моему счастью.

– Да. Ты вполне можешь на меня положиться.

– Серьезно? Я думала, что ты откажешься…

– Я решил сделать то, что должен. А сейчас я должен думать не только о себе, но также и о своих близких. Раньше мне было не до всего этого, но сегодня одна девушка, моя новая одноклассница, направила меня на путь истины. К которой теперь хочу стремиться.

– Влад… – Саша поднялась со стула, подошла к Владу и обняла.

Влад не ожидал такого поворота. Он раскраснелся от неловкости.

– Мам, ты меня смущаешь…

– Спасибо… – на ее глазах выступили слезы. – Спасибо сынок! Я просто не знала, что с этим делать…

– Ничего. Все образуется. Скажи хотя бы, сколько мне там пробыть?

Саша отошла от него и глянула на календарь, повешенный на дверце холодильника.

– Просто проведай его, не более. Дня два будет по перег горла. Просто я сама не могу это сделать.

– Почему?

– Он много пил. Какой-то писатель Юрий Горелов подсадил его. И этим своим увлечением, довел мою мать до гроба. У меня остался большой осадок. Понимаешь?

Влад кивнул.

– Да… понимаю…

– Спасибо. Я очень тебе благодарна.

– Не стоит мам, – улыбнулся он. – Можешь не благодарить.

– Когда ты поедешь? – С ходу спросила она.

Совершенно не думая, Влад ответил:

– Сегодня. Прямо сейчас.

– Что!? Как прямо сейчас? На часах уже восемь часов вечера.

Влад протер руки о полотенце и немедля направился в комнату. Саша опять проследовала за ним и облокотилась на дверной косяк, глядя, как он собирает вещи.

– Я не хочу откладывать поездку.

– Билет дорого стоит. Может тебе дать денег?

Вытряхнув все учебники и принадлежности из рюкзака на стол, Влад перебрался к шкафу и заполнил его вещами. Из шкафа для поездки он отобрал наиболее потрепанные вещи.

Саша кашлянула, схватившись за голову.

– Ох…

– Чего ты вечно за голову хватаешься? Болит? Прими таблетку, лучше станет.

Кивнув, она подошла к столу и разложила учебники строго по своим местам по уровню возрастания.

– Частая суета. Мне просто следует немного отдохнуть.

Влад усмехнулся, закрывая молнию на рюкзаке. – Что ты там говорила на счет денежки? Много дашь?

– А сколько нужно? – Саша прошла в коридор вместе с собранным сыном. Взяв свою сумочку, она вытащила кошелек и с ним стояла перед Владом.

– Зависит от любви ко мне, – сказал он.

– Не говори глупостей. Я очень люблю и переживаю за тебя. Просто ты никогда этого не замечаешь. Так сколько тебе дать?

– А сколько не жалко?

Саша раскрыла кошелек и отсчитала несколько купюр.

– Двадцати тысяч хватит?

– Более чем.

Влад взял деньги и аккуратно положил их в бумажник. В эту секунду перед его носом оказалась еще банкнота в пять тысяч.

– А это тебе сверху.

– На чай?

Саша рассмеялась. Она положила кошелек обратно в сумочку.

– Больно много будет на чай. Это тебе за согласие поехать в Отрадное.

– Большое спасибо, – Влад с улыбкой убрал и эти деньги в карман, после, чмокнув маму в щечку. – Ну, я поехал. Не забудь бате передать от меня «пока».

– Уж точно не забуду.

Влад открыл входную дверь. Перед ним словно оказалась преграда, мешающая идти дальше. Видимо его нутро не желало покидать насиженные стен. Через агонию нежелания он все-таки спустился на пару ступенек и развернулся чтобы посмотрел на мать.

– До встречи мам.

– Увидимся. И это…

– Да? – Он приподнял левую бровь.

– Оторвись там по полной. Но не переусердствуй.

Закатив глаза, Влад сказал:

– Все будет в меру.

Саша кивнула, закрыв входную дверь на ключ.

Влад спустился и на выходе из подъезда закурил сигарету. А наблюдая за вздымающейся дымкой, он проклинал сегодняшний день.

Как и ожидалось, мои мечты были разрушены.

22

– Почему нет! – Вика оглядывала родителей. – Эта школа…

– Место чтобы сгореть заживо! – Крича, закончила за ней мать. – В таких заведениях не учатся, дочка!

Вика хотела втоптать родителей в грязь, особенно надоедливую мать, которая совсем не умолкает.

– Дочка, – Аркадий положил руки на стол возле стоящей кружки со свежезаваренным кофе из Бразилии. Прежде чем начать беседу, он испачкал им свои усы. – У тебя просто нет – детей. А если были, ты однозначно беспокоилась бы за них. Или я не прав?

Вика не желала все это слушать. Ей все надоело. С самого детства они то и дело, что кружились вокруг нее, не давая пропуска завести друзей. Подобный феномен, как она считала, происходит в каждой семье, когда хороший мальчик, вдруг, связывается с другим, но тот уводит его в глубь преступного мира и тогда их отношения прерываются взрослыми.

Я не могу винить беспокойство родителей. Если оно не выходит за рамки.

Продолжая сидеть на пятой точке и, выслушивать нотации, Вика вспомнила теплую кровать, себя, а также властного Антонова, у которого, по ее мнению, был самый огромный агрегат из всех белых, которых ей доводилось видеть на взрослых сайтах. С каждой минутой, для нее все невыносимее принимать тот факт, что его дружок больше в нее не войдет.

Мысли о сексе, стали посещать Вику в четырнадцать лет. Это случилось, когда она с семьей жили в США в двухкомнатной квартире кирпичной пятиэтажки. Одной ночью, родители начали синхронно мычать. Мать повышала тон, а отец говорил: моя девочка! Так продолжалось пару часов. По окончанию, она, как сейчас помнит, схватила планшет и начала вбивать в строке поиска: почему взрослые, очень долго мычат в кровати. К ее удивлению под строкой показались видеоролики, показывающие как взрослые, приступают к тому самому делу, от которого берутся дети.

К шестнадцати девочка самолично принялась себя самоудовлетворять. И мечтала поскорее вырасти, чтобы спариться с мальчиком. Она не ожидала, что первым окажется ее одноклассник, до без ума накаченный, с наколками и к тому же являющийся грозой школы. Только из-за его предложений и денег, которых имел, она решила тогда переспать. Надеется на простофилю со слабым характером она не хотела. Долго ждать, когда созреет.

Я попробую переспать с тем парнем еще пару раз, а потом, стану девушкой Влада. Все же, мне больше нравятся шутники и слабаки, чем романтики и силачи.

А тем временем родители не переставали трындеть о сохранности жизни, да и вообще, говоря, что она – одна. Другой жизни уже не будет. Однако сама Вика, переключив наконец на них внимание, считала иначе. Другая жизнь – есть. И это – перерождение души. Одна подруга из известного городка Цилийска рассказывала об этом, словно сама пережила подобное.

– Ты нас слушаешь! – Из рта Аркадия вылети слюни, которые расположились на его сжимающихся кулаках.

Она довольно кивнула.

– Все услышала. Абсолютно.

– И что думаешь на этот счет! – Софья обеспокоенно сглотнула ком в горле, поправив затем стянувшиеся лямки лифчика. – Собираешь отстаивать свои слова?

– Если захочу, то смогу отстоять! – Вика резко выдвинулась со стулом на пару сантиметров от стола. Родители с недоумением на нее позарились. – Я – взрослая! Давно уже!

– Восемнадцать лет это – обычные цифры. – Софья схватила ее за предплечье. Ее голубенькие глазки совсем не могли состроить грозное личико. Раньше конечно, Вика боялась взгляда матери, но не сейчас. – Кто вообще считает по цифрам? Что они дают?

– Я с твоей мамой согласен, – подключился Аркадий, пощелкав пальцами рук и глотнув кофе. – Каждый раз при входе в магазин, я вижу, как подростки вроде тебя покупают сигареты или алкоголь. Иногда удавалось узнать сколько им лет, если кассирша проговорила возраст молодых покупателей, когда смотрела в их паспорта. И чувство непонимания… – его взгляд сосредоточился на глазах дочери. – Он возрастал с небывалой скоростью. Вроде бы по закону, употреблять вредную продукцию можно только с восемнадцати. Но эта цифра, кроме как, своего названия, дает что-то еще? Вот почему именно в этом возрасте рекомендовано употреблять алкоголь? Ты задавалась таким вопросом?

Вика обдумывала его вопрос. Очень долго. Она только вспомнила как попробовала свою первую сигарету с подружками на одном из девичников. Все курили по очереди. По часовой стрелке. И пусть это было всего в десять лет, но уже тогда, она поняла, что курение ни к чему не приведет. Только отсрочит смерть.

По поводу алкоголя, речи не идет. Она пьет только по праздникам или важным событиями, произошедшими в ее жизни, которые заслуживают быть отмеченными, такие как: первая менструация, поцелуй с языком и секс.

А думать об вопросе отца, она уже не хотела и выпалила:

– Это действительно может показаться странным, что организм, якобы не приспособлен к употреблению алкоголя до восемнадцати… пусть от шестнадцати или от нескольких дней перед восемнадцатилетием, вдруг, после заветной даты принимает все с радостью. Нет. Я в это не верю, папа. Все можно принимать, когда захочешь. Но с мерой.

– Знал я таких, – усмехнулся Аркадий. – Плохо кончили. Меру не рассчитали.

– Мама, – Вика посмотрела ей в глаза. – Отпусти. Больно!

Софья отпустила, а затем, возвратилась к своему насиженному мягкому стулу с подушечкой для удобства. Взяв кружку мужа в руки она, сдержанным тоном, спросила:

– Ты до сих пор, живя с нами, будешь считать, что тебе все дозволено?

Вика не знала куда деваться. Она просто откинула маску приличной девочки и крикнула:

– Знаешь, что, мама! И ты, папа! Мне наскучило слушать одно и тоже! Каждый сука раз, вы трындите, как мне будет хорошо, что я должна для этого сделать, как поступить! Каждый мой шаг, интересует вас обоих больше, чем собственные дела! Когда вы закончите? Перестаньте уже считать меня маленькой только из-за того, что живу с вами! Найду я себе мужа! Слышите? Найду! И тогда я съеду от вас к чертовой бабушке!

Родители ошеломленно переглянулись. Как только они поняли, что дочь вышла с кухни, то закричали ей в голос.

Не хочу вас видеть! Слышать! Как меня все надоело!

23

Время близилось к десяти часам.

Влад купил билет и поспешил к поезду. Нужный вагон оказался вторым после локомотива. Времени до отбытия оставалось совсем немного, поэтому пришлось ускориться, чтобы успеть.

Влад побежал что есть мочи, обгоняя людей и пару курящих охранников. От бега его ноги ужасно болели, а голова загудела. Однако эти два фактора не помешали достигнуть цели. Подбегая к проводнице, Влад показал ей билет и паспорт. А после, тяжело дыша, прошел в вагон и быстро отыскал свое купе. Внутри, слева от дверцы, на кровати расположился парень лет двадцати.

– О, а я думал, что никто с первой станции ко мне не подсядет, – сказал он, скрестив свои вытянутые руки на свободно сидящем спортивном костюме. – Садись, за разговором быстро доедем! Как звать тебя?

Влад закрыл за собой дверцу и сел, напротив.

– Влад.

– Моего отца тоже так зовут. Я – Алексей Рябинин. Можно просто Леха.

Он протянул Владу руку. Тот внимательно осмотрел его, приподняв левую бровь.

У Лехи был резких голос. Черные корни волос резко выделялись на фоне светло-русых локонов. А татуировка в виде маленького квадрата ниже линии ресниц отвлекала внимание от его зеленовато-голубых глаз.

– Рад познакомится.

– Да не нужно так формально. Я не крутая персона, но и не матерное быдло.

– Понял, – кивнул Влад, снимая рюкзак. – Ты здешний?

– Чего? Не понял.

Понятно. Значит, этот тип больше смахивает на дурака. Однако он не кажется мне противным, злым или черствым. Глядя на его продолговатый шрам над левым глазом и ожог, дополняющие его образ, могу предположить, что он иногда встревает в проблемы. Но я могу и ошибаться.

– Имею ввиду, здесь ли ты живешь.

– А! Понял! Вообще-то нет. Я родом из глухой мистической деревни.

Влад поудобнее устроился на своем месте.

– Мистической?

– Да. С две тысячи седьмого там творилась дикая чертовщина. А ты не в курсах?

Блин! Как же меня бесит его голос! От каждого слова я вздрагиваю! Он всегда так громко говорит!?

– Слышал пару раз. Передачи смотрел.

– Во, я тоже смотрел в детстве! Там короче была полная дичь! – Леха закинул ноги на столик. – Сам я всей этой хрени не видел, но дикие мыслишки посещают.

Влад незаметно покачал головой и решил быстро разместиться на своем спальном месте.

– Раз знаешь, что там такое творится, то зачем едешь? – Влад вопросительно на него посмотрел.