– Что надо?
– Ничего.
– А чего пришёл?
– Эм, налить воду в "Доширак" и чай, – настойчивость и грубость проводницы смутила Толю.
– Пакетик чая стоит 20 рублей.
– Спасибо, у меня есть свой.
– У нас со своим нельзя.
– … Почему? Это нигде не написано.
– Правила почитай на двери, а потом говори.
Парень промолчал. Он хотел всего лишь наполнить пластиковую тарелку кипятком. Когда он вернулся за чаем, проводница ожидала его:
– К чаю будешь что-то?
– Нет, спасибо. У меня есть, – сказал он, хотя ничего и не было.
Она захлопнула дверь и больше не заговаривала с ним, словно пребывая в обиде на скрягу. Но у Толи было только 100 рублей, а даже батончик стоил 50. Он думал выйти где-нибудь на станции и сбегать в продуктовую лавку. А сейчас дожидался, пока заварится лапша со специями и пил чай мелкими глоточками.
Его соседи всё ели: муж капал помидорным соком на футболку, его жена достала откуда-то майонез и намазывала бутерброды, "Веня" уплетал куриную ножку. Они чавкали и спорили о чём-то. И когда мужчина брал слово, он тряс одной рукой и незаметно вытирал обе руки об себя. Пузатый паренёк тоже пытался что-то говорить, но его мать осекала его и говорила есть.
– Этот парень на нас глядит, – сказала "Люба".
– Ты чего зыришь? – обратился муж, и Толя встрепенулся, поняв, что залип на семью.
– Я? Ничего. Простите.
– Подслушиваешь?
– Нет. Я ничего не слышал.
– Врёоошь, – протянула женщина.
– Что тебе надо? Говори.
– Да, я просто задумался.
– Если ты что-нибудь попытаешься украсть, я тебя запомнил. Понял?
Мужчина приблизился к Толе и приставил к нему свой толстый указательный палец. Это было угрожающе.
– Не собираюсь я ничего у вас красть! – вспылил. – Отстаньте.
– Сиди и ешь свои помои, сопляк, и не смотри на нас.
Семья вернулась к чавканью. А Толя открыл "Доширак" и насладился острым запахом специй. Он старался не обращать внимание на толстых соседей и углубился в еду минут на 20. Лапша медленно шла и под конец стала безвкусной и склизкой. Парень не мог больше есть и отставил коробку.
– Я слышала ваш неприятный разговор с теми людьми, – прошептал голос рядом.
Толя обернулся. Из-за заграждения высовывалась голова белокурой старушки. У неё было доброе лицо и огрубелая кожа на руках. Такие руки бывают только у тех, кто трудится с детских лет. Она улыбалась и чувствовалось, что ей можно доверять. Что-то простое было в ней.