Глава девятнадцатая
– Они пришли!
Голос Романа был бодрый. Представив, что Мимимишик обрадованно взвел курок, я сделала шаг и встала рядом с Аркудовым, но без улыбки. Возможно, покорность и бесшабашность спасли бы меня от свинца в черепной коробке.
– Как Милена? – зачем-то спросила я. Если я выскажу немного сочувствия и заботы, меня не пристрелят вот прямо сейчас?
– Спит. Температура немного спала, – ответствовал невидимый Роман. – Нагулялись? Заходите.
Мы обошли вертолет спереди. Меня не покидало ощущение, что я на прицеле, но выстрела не последовало, и я подумала – вдруг? Они – Роман, офицер запаса – обезоружил Мимимишика, а может, и прикончил его? Мы не слышали выстрела, но наверняка где-то, у кого-то имелся нож?
Новый порыв ветра донес до моего слуха рычание, и я захлопнула за собой дверь. Теперь мы в безопасности. Относительной. Пусть зверь ходит кругами, облизываясь и мечтая мной поживиться. Пусть ходит, пока кто-то – Роман? – не вышвырнет ему не сопротивляющуюся добычу.
Ничего не изменилось. Та же полутьма, пахнет медикаментами, Милена спит, покашливая, сидит Мимимишик и смотрит на нас. Надо же, жив. Все живы, как ни парадоксально, мы тоже.
Аркудов выкладывал на сиденье карту, пауэрбанк, грелку, лекарства. Как пират, пытавшийся удрать с корабля с частью наживы и теперь повинно возвращающий украденное в общий котел. Мимимишик кивал и молчал, и ему недоставало на плече попугая. Я обернулась – Роман чему-то странно улыбался.
– Ты чего?
– Подумал, что мы могли бы дать вам пятнадцать минут. Быстрее, чем кролики бы управились.
– Мило. – Я сплюнула попавшие в рот волосы, села, посмотрела на Мимимишика. Капитан пиратского судна, и тень падает на лицо, как повязка на глаз. И поза у него очень странная, не с его комплекцией так сидеть. У Мимимишика все еще может быть пистолет, напомнила я себе. Поэтому я промолчала про Анды – нелепо получить пулю за то, что не держишь язык за зубами. – Там есть посадочная полоса. Ближе, чем Номарино. Намного ближе. Мы решили дойти до нее – к сожалению, не рассчитали силы. – И я снова взглянула на Романа: – Что это за полоса?
Он вздохнул, но я не сказала бы, что у него был вид человека, уличенного в чем-то. С таким выражением на лице отвечают на неприятный вопрос, но для кого неприятный? Он скрыл, что там могут быть люди. Скрыл, что здесь хозяйничают браконьеры. Что еще он от нас скрыл – еще один пистолет?
– В девяностых там собирались строить турбазу, – негромко сказал Роман. – Потом две группировки не поделили сферу влияния. Одни хотели продавать в Китай лес, другие – устраивать охоту в заповеднике.
– И чем кончилось? – вмешался Аркудов и сел ближе ко мне.
– Перестрелкой, – ухмыльнулся Роман. – Местные власти решили выслужиться перед столицей, хотя были в доле и там, и там. Пересажали своих подельников, получили чины и звезды. С политиками такая себе игра, они все равно будут в выигрыше. Полоса и пара недостроев так и осталась.
– И браконьеры, – добавила я, внимательно следя за его мимикой. – Мы видели ловушку на медвежат. Хотелось бы, чтобы те, кто ее выкопал…
Аркудов сжал мое плечо – несильно, но резко. Он что-то хотел дать мне этим понять, и я осеклась. Нужно быть осторожной, но, возможно…
– Погоди, – протянула я, поднимая руку и указывая на Романа. – Стой, ты много об этом знаешь. Говоришь так свободно, потому что уверен, что отсюда никто, кроме тебя, не вернется?..
…Возможно, что не всегда.
Аркудов дернул меня за руку. Я не оглядывалась на него, и так знала, что лицо у него перекошено. Я ступила на тонкий лед, но – сейчас, пятью минутами позже? Это была не просто экскурсия, чтобы снять с нас, идиотов, несчастный миллион.
– Вот это, – и я обвела рукой вертолет, – что-то вроде прикрытия? Вся эта ваша сраная туристическая дерьмоконторка? Так? Несколько полулегальных вылетов, чтобы если поймают тебя с браконьерами, то… они тоже туристы? И есть доказательства, что ты не один раз выгуливал придурков с толстыми кошельками?
– Диана.
– Отстань, – хохотнула я. – Первое правило потерпевших крушение – все, что сказано в вертолете, потерпевшем крушение, там и останется? Вместе с нами? Прикинь, Игорек, а они, – я опять помахала рукой: «они» – это простые смертные, – они полагают, что мы со своими бабками – сильные мира сего. Да мы финансируем криминальное начинание. Триста тысяч с каждого глуповатого рыльца плюс отменная, эталонная крыша. Прогулка под облаками для дебила-миллионера. Интересно, сколько стоит охота на пару дней…
Туман за окном отступал, рассыпался каплями, они стекали по стеклу, как реквием без звука. Где-то за пределами Мглы темнел лес, а за лесом было спасение, и оно не придет, не придет, не придет…
После моих слов надеяться не на что.
Я подниму вопрос, когда вернусь – если вернусь. Скажу матери, она знает, что делать, у нее по всей стране огромные связи. И не один сотрудник прокуратуры мечтает положить себе в папку парочку громких дел, особенно если награда – билет в один конец прямиком до столичного министерства.
Роман улыбнулся.
Мимимишик, кое-что знающий. Не все, все мы помним, как он облажался со сбором воды, но нельзя требовать от бандитов слишком многого. Мимимишик вооружен. Ракетница бесполезна. Вода у нас есть, еды нет. И Мимимишик почему-то молчит, на лице полоса тени, задумчив, словно ему плевать, что его поимели как последнего лоха. Это же не по понятиям, это же просто позор, а он будто занят исключительно тем, что оценивает, достаточно ли Аркудов покаялся или стоит отправить его по доске…
По доске…
Я провела рукой по лицу, наклонилась, всматриваясь. Милена пробормотала что-то и пошевелилась, но не проснулась. Я взяла телефон, который Аркудов бросил вместе с добычей, тапнула сверху вниз, включила фонарик. Мимимишик зажмурился от яркого света – еще бы, ведь это вспышка, работает, правда, дерьмово, но уж как есть, – а я без зазрения совести скользнула лучом по его ноге.
Пират. Мне не могло прийти в голову такое сравнение ни с того ни с сего, для него должны были быть причины.
– Авария? – заинтересованно спросил Аркудов мне в ухо. А что он еще мог спросить? Бандитские разборки? Кино пестрело эффектными взрывами, но то кино. Там куда ни плюнь, что ни персонаж, то уникальность. То удивительная невинность выходит замуж за миллиардера, то офисный хомячок одной левой спасает мир. Дорожно-транспортное происшествие из-за банального превышения скорости и мне, и Аркудову казалось реальным.
– Авария, – подтвердил Мимимишик и даже не пошевелился. – Наехали на душманскую мину. Уже войска выводили, мы на аэродром ехали. Я-то ладно, ребята погибли…
Я приняла его за бандита. Почему? Он сказал «братва». Почему я решила, что «братва» – обязательно уголовники?
– Вы кадровый… военный?
Мимимишик кивнул. Я посмотрела на Милену. Она знала? Но она спокойно спала – как могла, конечно, спокойно, потому что безмятежным температурный сон назвать нельзя. У меня задрожали руки и глаза защипало так, что я потерла их, чтобы скрыть слезы.
Потому что не было бы у меня половины этого жуткого страха, если бы я все знала. И понятно, почему так сложно ослушаться коротких приказов. Понятно, почему Мимимишик пошел красными пятнами из-за воды, но его военный опыт – далеко не тайга?..
– Капитаном ушел, – Мимимишик слегка улыбнулся. – «Войска Дяди Васи». Служил кто у тебя?
Отец, но, кажется, в танковых.
Мы могли ему доверять. А молчание… немногословность… тупая девица, «братва» и дурацкие стереотипы. И пистолет – плевать, Мимимишик не причинил бы нам зла. Я боялась напрасно, вытравила себя, измучила ненужными мыслями, а не стоило ничего опасаться. И спасаться было не от кого.
Наверное.
Очень близко взревел кто-то, и это услышали все. Аркудов снова сжал мое плечо, Милена проснулась и подняла голову, Мимимишик вытащил пистолет. Роман позади нас присвистнул.
Забавная штука – оружие. Вселяет ложную уверенность в непобедимости. Нет у человека никакого могущества – есть заблуждение, есть предел. Там, за границами, которых никто в самом деле не знает, людей подстерегает могущество истинное – мощь природы, коварство стихий, капканы-топи, дурман из-под земли. То, что сокрушит любого из нас.
Князь тайги. Так называли медведя. Может, как раз того, который торопился к нам – долго он ждал, на этот раз точно зная, что никому из нас не уйти. Врали, как, впрочем, всегда врут в легендах. Князь тайги – не животное, это страх.
За окном потемнело, из тумана выплыло огромное нечто. Рычащее и медлительное. И еще одно, и еще. Нечто выстроилось поодаль, разделилось на пять фигур, светящихся в полутьме полосами. Оно приближалось слаженно и бесшумно, и Мимимишик убрал пистолет.
У главного – мне так показалось, он главный – было больше всего нашито светоотражающих лент. Он подошел и дважды стукнул по борту, Роман заторможенно потянулся и распахнул перед спасателями дверь.
– Все живы? Пострадавшие есть?
– Нет, – зачем-то соврала ему я. Но все же… не так серьезно мы пострадали. – Так… царапины.
Спасатель прокричал что-то неразборчиво в рацию, а остальные тем временем кто обходил вертолет, кто отправился к квадроциклам, возможно, за одеялами, питанием и оборудованием. Роман вернулся на свое место, сел, откинувшись на спинку сиденья, и закрыл глаза. Он так сидел уже – обреченно, но теперь ему некуда и незачем было бежать.
Я почувствовала на лице соленую влагу и тоже закрыла глаза. У меня не было никакой опоры, кроме Аркудова. И он принял то, что я уткнулась лицом ему в грудь, с философским спокойствием.
– Кто-то подал сигнал «СОС», – услышала я словно с другого конца земли. Незнакомые голоса были невыносимы. – Координаты засекли сразу, но вылететь из-за погоды мы не могли, добирались на квадроциклах…
Я сдавленно засмеялась. Если бы не я, мы бы погибли? Ничто не накрывает так с головой, как обоснованное чувство собственной значимости. Спасатели шумели – я на мгновение пожалела, что они явились сюда так рано. Я же очень, очень, катастрофически хотела спать.
– Ты не знаешь главного, Аркудов, – выдавила я, борясь с волнами сна. Непонятно было, что сейчас возвеличивает меня больше: осознание, что я могу наконец-то уснуть, или то, что я – я, не кто-то – вызвала сюда этих людей.
Кто-то потянул меня из вертолета, я заворчала, как потревоженная хозяином кошка. На то, чтобы огрызнуться, не было сил, а тому, кто вытаскивал меня, не было дела до того, что я – героиня. Этот кто-то заворачивал меня в одеяло, вот уж лишнее, мне и так хорошо, тепло, правда, голодно, но терпимо. И обидно, что нет фотографий. Пространные посты я и так напишу – заплачу профессионалам. Они знают, куда и как надавить, чтобы вызвать эмоции публики. Слишком разношерстной, она придет разная. Я выжила – это успех. Я спасла всех нас – да, случайность, но никому знать об этом не обязательно.
Меня выпустили из рук, я пошатнулась, прислонилась к борту вертолета, но меня дернули и повели к квадроциклам – нет, я услышала характерный треск, знакомые колебания воздуха. Еще один вертолет? Опять, снова? Я разлепила глаза и скинула с плеч чужие руки. Вертолет был огромен по сравнению с нашим, он сел, и из него теннисными мячиками выскакивали люди в знакомой форме…
Будет следствие, его не избежать, я и не против давать показания. В окне прибывшего вертолета мелькнул на чьей-то форме красный крест, я как на зов дудочки машинально пошла туда, и меня обогнали двое спасателей, несшие на носилках Милену.
– Чего я не знаю, Дианочка? – раздался позади голос Аркудова. Я усмехнулась – так, слабо. – У тебя пара козырей в рукаве? Ты вытащила счастливый билет?
Я обернулась. По всем законам какого-то жанра мы должны были влюбиться друг в друга, поклясться в верности и любви и умереть в один день. Черта с два, в один день мы с Аркудовым чуть не умерли. По всем законам какого-то жанра должен был случиться торжественный хэппи-энд. А жизнь, штука подлая, но объективная, вносит в жанры свои коррективы. Как там говорил Станиславский – «не верю»?
Аркудов красивый богатый парень. Мечта. Ненадежный, легкомысленный, бравирующий призрачными успехами, даже Милена настроена была к нему не всерьез, и теперь ее поведение я понимала. Не он ее использовал – наоборот. Кто глуп-то, угадай с первого взгляда… По моей щеке стекала холодная капля.
– Тебе немного перепадет, – пообещала я. – Позвонишь… напишешь, когда вернешься. Береги камеру, она пригодится.
Это не слезы текут, это роса. Просто у меня нет физических сил утереть запачканное лицо. Не услышав ответа, а может, потеряв его в шуме и перекликающихся голосах, я повернулась и направилась к спасательному вертолету.
В тумане, невидимый и неслышный, таежный пугающий зверь покачал головой и убрался в лесную чащу.