Czytaj książkę: «Темный остров»

Czcionka:

⁂

Дилану и Мэгги,
тем еще помощникам

Этот роман – полностью художественное произведение. Имена, персонажи и происшествия, описанные здесь, являются плодом воображения автора. Любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, событиями или местностью совершенно случайно.

Оркни

Понедельник, 19 декабря

1

Эти острова совсем не умеют хранить секреты. В Оркни ничто не остается скрытым навсегда.

Фрейя и так знала об этом и не нуждалась в напоминании, но тем утром все-таки получила одно. Когда в полном одиночестве стояла на вершине крутой насыпи валунов, что защищала дюны, и наблюдала. Она знала, что находится на безопасном расстоянии, в паре сотен метров за полулунным изгибом залива – недостаточно близко, чтобы ее можно было увидеть, но слишком далеко, чтобы слышать что-либо, кроме свиста ветра и рева взбесившегося моря. В юго-восточной части неба неохотно занималась заря, окрашивая облака на горизонте в зеленовато-серый цвет, и этого сияния едва хватало, чтобы разглядеть людей в белых бумажных комбинезонах, снующих между земляными холмами на месте неолитической деревни. Вечерняя буря улеглась, но, пока Фрейя следила за парой фигур в белом, силившихся установить маленькую палатку, порыв ветра подхватил брезент, угрожая унести его прочь вместе с людьми. Фрейя не могла точно разобрать, что там происходило, но, глядя в дешевый бинокль, предположила, что они пытались накрыть что-то, так и не погребенное в прибрежных песках.

Еще один секрет, который не смогли сохранить эти острова.

Она провела языком по пересохшим губам, ощущая привкус морской соли. Свободной рукой она натянула на голову капюшон желтого плаща, а другой рукой отрегулировала фокусировку бинокля. После этого у пятен в поле зрения появились конечности. Когда по дороге сюда Том предложил остановиться в деревеньке Джон о’Гроутс и купить в убогом сувенирном магазине бинокль для наблюдения за птицами, она усмехнулась, но теперь вынуждена была признать, что приобретение оказалось действительно полезным.

– Что, если мы услышим крик коростеля, когда будем гулять с Луной? – сказал Том. – Или если… увидим стаю китов у побережья? Уверяю тебя, мы будем очень огорчены, что не купили бинокль, когда имели возможность.

Его интерес казался таким искренним, а энтузиазм – таким невинным, что у Фрейи не хватило духу сказать мужу, что за все годы, прожитые в Оркни, она, может, раз или два слышала коростеля, но никогда его не видела. И даже если бы им посчастливилось услышать характерный крик, у них не было ни малейшего шанса разглядеть птаху через эти дерьмовые пластиковые окуляры.

В кармане пальто завибрировал телефон, прерывая ее размышления, и еще до того, как она заглянула в экран, тревога, мучившая ее всю дорогу, снова поселилась в животе. Но это был не тот номер, который она ожидала увидеть, так что высветившееся имя Кристин скорее обрадовало. Она раздумывала, стоит ли ответить, достаточно долго, чтобы звонок перешел на голосовую почту, затем взглянула на часы над фотографией Тома и их черного лабрадора Луны на домашнем экране.

Восемь двадцать три.

Кристин, без сомнения, недоумевала, почему она до сих пор не объявилась.

Фрейя сунула телефон обратно в карман пальто; она напишет сообщение Кристин, когда доберется до места назначения, но пока она не готова туда отправиться. Во всяком случае, в ближайшие пару минут. Фрейя снова поднесла бинокль к глазам, ее свободная рука инстинктивно потянулась к пирсингу в правом ухе. Она начала сдавливать пусеты по порядку сверху вниз, затем обратно, считая их по ходу движения. Один, два, три, четыре, пять. Пять, четыре, три…

Туман в голове постепенно рассеивался. Дыхание вернулось в норму.

И тут она увидела это.

Внизу, на пляже, что-то двигалось. Ветер доводил волны до исступления, поднимая облака белой пены, гоняя их по мокрому песку, как перекати-поле, и среди мусора, выброшенного отступающим приливом, что-то опять сдвинулось. Черный силуэт, похожий на тень. Песок, море и скалы проносились перед глазами, вызывая у Фрейи приступ морской болезни, пока она водила биноклем влево-вправо, прежде чем выхватила объект: собаку. Красивую немецкую овчарку. Морской бриз взъерошивал черно-коричневую шерсть. Собака стояла смирно, глядя вдоль берега, открывая и закрывая пасть, словно вела с кем-то дружескую беседу. Чуть позже до Фрейи донесся приглушенный лай.

Она проследила за направлением взгляда овчарки до скалы у кромки воды на дальней стороне залива, где спиной к морю стоял мужчина. Даже наблюдая издалека и не имея возможности увидеть его лицо, наполовину скрытое биноклем, целиком, Фрейя могла сказать, что это пожилой человек. Он опирался на трость, и ветер зверски трепал его лохматые седые волосы. Он опустил бинокль, и Фрейя снова настроила фокусировку. Он тоже наблюдал за тем, как команда криминалистов устанавливает дуговые лампы в угрюмом поле за Скара-Брей¹.

Еще пару минут мужчина постоял совершенно неподвижно, переваривая зрелище. Затем свистнул своей собаке, повернулся к мысу и поспешил прочь.

2

Через дюны ветер нес с собой дыхание моря к однополосной дороге.

Пока Фрейя преодолевала короткое расстояние до Скара-Брей, дворники на лобовом стекле ее машины скулили, как уставшие дети, и от этого звука под конец пути у нее заныли зубы. Ворота открыты, но въезд на автостоянку был огорожен сине-белой полицейской лентой. С одной стороны от нее стояла женщина средних лет в хлипком на вид фиолетовом пальто, с другой дежурили двое полицейских в форме – пожилой мужчина и женщина помоложе. Фрейя медленно проехала мимо, стараясь не встретиться с ними взглядом, но услышала их громкие голоса даже сквозь хруст гравия под колесами и завывание обогревателя, который пытался поднять температуру в ее старушке «Хендэ Гетц» выше нуля. Она двинулась дальше, миновала небольшой перекресток и белую «Ауди Q3» без опознавательных знаков, припаркованную лишь с небольшим заездом на травянистую обочину и почти полностью перегородившую дорогу. Она съехала в сторону и заглушила двигатель. Дворники замерли на середине ветрового стекла, и она снова повернула ключ в замке зажигания. Резиновые щетки яростно затряслись, протащились по едва влажному стеклу и улеглись на положенное место.

Фрейя сидела в тишине, ощущая легкое покачивание машины на ветру и наблюдая в боковое зеркало за тремя фигурами возле ленты ограждения. Она догадалась, что женщина в фиолетовом пальто и есть тот человек, с которым ей нужно встретиться. Кристин сказала, что ее зовут Джилл.

– Она может быть немного… – обмолвилась Кристин во время неожиданного телефонного звонка этим утром, и фраза повисла между ними незаконченной. – Просто… не реагируй слишком остро, ладно? Поверь, не все мы такие, как она.

Это не помогло.

Фрейя закрыла глаза и почувствовала, как рука снова потянулась к правому уху. На нем крепилось пять серебряных пусетов – два в мочке и три в ушной раковине, – и она сдавила их так сильно, что боль обожгла подушечки пальцев. Обычно это помогало привести мысли в порядок и успокоить нервы, но только не этим утром. Слишком многое поставлено на карту. Ей нужно все сделать правильно, но изменение плана вызывало у нее беспокойство, почти злость. Сегодняшний день должен был пройти совсем не так. Это не то, к чему она готовилась. Она не могла просто…

Фрейя резко распахнула глаза.

Звук, похожий на жужжание роя разъяренных пчел, вторгся в водоворот мыслей, вырывая ее из раздумий и требуя полного внимания. Она выглянула в окно машины и увидела, что полицейская лента колышется на ветру, как оборванная гитарная струна. За ограждением в слабом сером полумраке беззвучно мерцали голубые огни. Зеленые жидкокристаллические часы на приборной панели показывали, что уже половина девятого, но еще только начинало светать, до восхода солнца оставалось полчаса. Фрейя попыталась успокоиться, пересчитывая автомобили экстренных служб на парковке. Она определила, что пять из них – полицейские машины, а три, судя по высоте, – минивэны, хотя и не могла разглядеть их как следует, поскольку обзор загораживала каменная стена сухой кладки. Из здания туристического центра выходили люди, едва различимые в тусклом свете. Двое из них были одеты в зеленую униформу. Парамедики. Они сопровождали высокого мужчину в накинутом на плечи одеяле. Он шел без посторонней помощи, поэтому Фрейя предположила, что он сильно не пострадал. Его также не конвоировали сотрудники полиции – видимо, он не был арестован.²

Троица направилась к одному из минивэнов, и вскоре тот подкатил к ленте оцепления. Один из парамедиков в зеленой форме сидел за рулем, а другой, как догадалась Фрейя, оставался на заднем сиденье с высоким мужчиной. Карета скорой помощи остановилась, к ней подошел полицейский и через окно протянул водителю планшет с бумагой для подписи. «Видимо, отмечают всех, кто проходит через оцепление», – подумала Фрейя. Далеко не в первый раз она оказалась на месте преступления, и это еще одна причина, по которой ее послали сюда ходить тенью за этой Джилл. Ей стало интересно, сколько серьезных дел осветила ее новая коллега за свою карьеру. Наверняка их по пальцам можно пересчитать, если только ей не доводилось работать где-либо еще, кроме как в Оркни.

Когда полицейский отодвинул ленту, взревел дизельный двигатель, и карета скорой помощи выехала на однополосную дорогу, в конце которой повернула направо и устремилась вглубь острова вдоль пустынной береговой линии Лох-Скайлл в сторону Керкуолла. Замигали проблесковые маячки, но без сирены. Фрейя снова переключила внимание на полицейский кордон. Теперь трое из оцепления смотрели на нее.

Она больше не могла откладывать это. Нужно продумать, что сказать.

Привет, я – Фрейя. Новенькая. Меня прислала Кристин…

Новенькая? Господи, нет. Звучит так, словно она пришла в детский сад.

Тогда – новый репортер?

Лучше, но, наверное, слишком официально. Стоит ли упоминать, что раньше она писала для «Геральд», или это примут за хвастовство? Но если умолчать об этом, не сочтут ли ее тщеславной, как будто она пытается скрыть сей факт, поскольку находит работу в «Геральд» куда более престижной, чем в местной газете вроде «Оркадиан»? Черт возьми, вот почему она терпеть не могла разговоров с людьми; ее порядком изматывали усилия, которые требовались лишь для того, чтобы понять, что хотят от нее услышать, каких слов и интонаций ждут.³

Троица у ленты оцепления все еще таращилась на нее. Фрейя сделала глубокий вдох, сильнее надавила на пусеты.

Сглотнув подступившую к горлу желчь, она вышла из машины.

3

Шагнув навстречу пронизывающему ветру, Фрейя снова подумала о Томе.

– Знаешь, здесь все будет по-другому, – сказал он, когда она выходила из дома тем утром. – Другое место, другие люди. У тебя все сложится, обещаю.

Луна прижалась к ее ногам, оказывая моральную поддержку и оставляя на джинсах шлейф из черных шерстинок. Знак истинной любви лабрадора, как шутил Том. Небольшой коттедж, который они купили, располагался на собственном участке земли близ деревни Орфир, на берегу Скапа-Флоу. В доме было тепло и уютно, тогда как снаружи окна все заволакивала удушающая темнота. Фрейе не хотелось уходить.⁴

Том крепко обнял ее, поцеловал в макушку, и на краткий блаженный миг между ними все стало как раньше.

– Они будут совсем не похожи на тех придурков из «Геральд», вот увидишь, – добавил он.

Но – и в этом состояла главная загвоздка – даже придурки из «Геральд» поначалу не были придурками.

Дверца машины захлопнулась, как только ее отпустили, и этот звук вырвал Фрейю из размышлений. Три пары глаз таращились на нее. Она подняла руку в неуверенном приветствии и направилась к троице у ленты оцепления. Она чувствовала, как холодный воздух проникает сквозь пальто, посылая острую боль в левое бедро, еще не зажившее полностью. Она сунула руку в карман, придерживая слабое место, стараясь не хромать. Тщательно подобранные слова выстроились на языке четкими рядами, и она сделала глубокий вдох.

– Вам не положено здесь находиться.

Она резко остановилась.

Что сказала эта женщина?

Последовало молчание. Больше никто не проронил ни слова. Словно все ждали от Фрейи чего-то вроде: «Прошу прощения?» Как будто она сделала что-то не так.

– Вам не положено здесь находиться, – перекрикивая шум ветра, повторила женщина в фиолетовом пальто. Она указала в сторону оставшихся на парковке машин экстренных служб. – Произошел инцидент. Этим утром туристический центр закрыт для посетителей. Вход только для прессы и полиции. Извините, дамочка.

Фрейя ничего не ответила, и злобный рой пчел громче зажужжал в голове.

– Пожалуйста, садитесь в свою машину и уезжайте.

На этот раз высказался один из полицейских в форме. Женщина. Фрейя почувствовала себя настолько сбитой с толку, а просьба прозвучала таким властным тоном, что она почти подчинилась.

– Нет, вы не поняли. Я – Фрейя. Фрейя Синклер. Новенькая. – Три лица перед ней исказились в замешательстве, и Фрейя мысленно отругала себя за то, что ляпнула глупость. – Все в порядке, я должна находиться здесь.

– Это кто сказал? – поинтересовалась женщина-полицейский.

– Кристин.

– Кто?

– Мой редактор.

– Кристин Флетт из «Оркадиан»? – спросила дама в фиолетовом пальто, все еще хмурясь.

Фрейя кивнула.

– Вы Джилл?

– Да, это я.

– Кристин прислала меня к вам. Я новенькая.

Фрейя в отчаянии зажмурилась. Какого хрена она продолжала это повторять? Когда она снова открыла глаза, Джилл уже покинула свой пост у ленты оцепления и направлялась к ней по гравийной дорожке. Фрейя чувствовала, как от хруста приближающихся шагов напрягается каждая клеточка ее тела. Джилл остановилась всего в нескольких дюймах от нее, так близко, что Фрейя могла разглядеть плохо растушеванные границы тонального крема по краям щек и следы губной помады на подпорченных никотином зубах. От женщины дурно несло сигаретами и несвежим кофе, отчего Фрейю замутило. Джилл положила руку ей на предплечье, и даже сквозь желтый дождевик и толстый флис под ним прикосновение казалось грязным. Заразным.

– Кристин ничего не говорила о том, что этим утром мне придется поработать нянькой.

И что, черт возьми, она должна сказать на это?

Фрейя не знала, что ответить, поэтому промолчала.

– Пойдем, – Джилл кивнула в сторону белой «Ауди». – Поговорим там.

Джилл ухватила Фрейю за плечо, потащила за собой, и они сели в машину. Салон «Ауди» сам по себе смахивал на место преступления; все казалось липким, а в нос била такая вонь, что Фрейя невольно чувствовала на языке привкус остатков газировки в раздавленных банках «Айрн Брю», валявшихся на полу, и чипсов из пустых пакетов, устилавших заднее сиденье.⁵

– Ну, и кто ты такая? – спросила Джилл, когда дверца машины захлопнулась, запирая их внутри. На вид женщине было лет пятьдесят пять, а то и все шестьдесят, если отбросить всякую любезность. Короткие каштановые волосы обрамляли круглое лицо, которое даже в тепле отливало нездоровым фиолетовым оттенком, еще более глубоким, чем ее пальто.

– В каком смысле?

– В том смысле, что я хочу знать, с кем мне придется иметь дело. Насколько сильно я должна тебя баловать? Ты новичок на этой работе? Или не первый год? Не похоже, что ты давно окончила школу, цыпочка.

Фрейя почувствовала, что нахмурилась еще сильнее. Ей тридцать два года, и вряд ли ее можно назвать вчерашней школьницей. Она решила ответить кратко.

– Последние десять лет я периодически работала репортером. – С некоторым опозданием она вспомнила, что нужно добавить: – А что насчет вас?

Выражение лица Джилл изменилось. Она выпятила грудь. – Я работаю в этой газете уже тридцать лет. Начала сразу после школы, никогда ничем другим не занималась.

Фрейя кивнула, не зная, что сказать. Она жалела, что не спросила Кристин, можно ли ей прийти в редакцию этим утром, как они изначально договаривались. Первый день на новой работе – то еще испытание, но изменение плана выбило ее из колеи, и теперь она изо всех сил пыталась прийти в себя. Вдобавок ко всему резкая манера общения этой женщины, атака мерзких запахов и назойливое шуршание полицейской ленты, соединившись, превратили ее мозг в кашу.

Мысленно Фрейя вернулась к разговору с психологом, к которому ее направили после несчастного случая. Тогда впервые прозвучало предположение, что она, возможно, страдает аутизмом. Фрейя понятия не имела, что это значит, но психолог описала один из аспектов этого состояния как ощущение, будто все чувства включаются одновременно и обостряются до предела.

– Часто бывает так, что малейший шум превращается в невыносимый грохот, – объяснила психолог. – Самый тонкий аромат становится невыносимым зловонием.

Фрейя понимала это. По-настоящему хорошо понимала. Именно так она чувствовала себя в эту минуту. И отчаянно боролась с собой, силясь игнорировать все навязчивые звуки и запахи. Заставляла себя поддерживать зрительный контакт. Изображать заинтересованность.

– Они много тебе рассказали? – спросила она, кивая поверх плеча Джилл на полицейских у кордона. Она старалась сохранять непринужденный тон. Насколько она могла судить, у нее это получалось. Новая коллега, казалось, не замечала ее дискомфорта.

– Эти, что ли? От них ничего не добьешься.

Джилл проследила за взглядом Фрейи, устремленным в окно. Двое полицейских смотрели на машину и, судя по движениям губ, что-то обсуждали. Фрейя была почти уверена, что прочла по губам произнесенное женщиной слово «дурында».

– Это констебль Флинн. Кейт, – сказала Джилл. – Прослужила в полиции всего двенадцать месяцев и думает, что она тут всем заправляет. Упивается властью. А это Джим, или констебль Брэнниган. Скорее всего, он просто пьян.

Констебль Флинн выглядела молодо, лет на двадцать с небольшим, со светлыми волосами, убранными под полицейскую фуражку, и выражением рвения на лице, свойственным новичкам. В это же время ее коллеге, констеблю Брэннигану, казалось, давно пора на пенсию. Его темные с проседью волосы явно нуждались в стрижке, а на морщинистом лице лежала печать апатии, выдавая в нем служаку, который насмотрелся всякого и теперь плевать на все хотел.

– И кто же дал нам наводку? – спросила Фрейя.

– Мне.

– Прошу прощения?

– Наводку дали мне, а не нам. – Джилл снова повернулась к Фрейе, обдавая ее очередной порцией никотинового дыхания. – Кристин сказала тебе, что кто-то слил информацию в газету?

– Кристин ничего не говорила об этом. Потому и спрашиваю.

– Да, это я получила наводку. Сегодня утром мне позвонил на мобильный мой надежный источник, Майкл Таури. Он – фермер, живет неподалеку, в Нортдайке. Сказал, что часов в семь видел синие огни и лучи фонариков у берега. Мы с Майклом давно знакомы – на этих островах многие знают меня по работе в газете, как знают и то, что мне можно доверить конфиденциальную информацию, а я уж сама разберусь, как ей воспользоваться.

Фрейя задумалась: если этот Майкл увидел огни около семи, во сколько же он позвонил Джилл? Как долго она стояла на ледяном ветру, пытаясь разнюхать, что к чему?

– Я сразу же направилась сюда, – продолжила Джилл. – Сказала Кристин, что выясню, что происходит, прежде чем об этом узнают все любопытные ублюдки по нашу сторону Пентленд-Ферта.⁶

В разговоре возникла пауза. У Фрейи сложилось ощущение, что Джилл ожидает ответной реплики.

– Здесь работает бригада криминалистов. Они исследуют что-то в поле на южной стороне Скара-Брей.

Если Джилл и ожидала что-то услышать, то явно не это.

– С чего ты взяла?

– По дороге сюда я заехала на автостоянку за пляжем. Оттуда, с вершины защитной насыпи, все хорошо просматривается. Палатки на месте преступления, дуговые лампы, люди в белых бумажных комбинезонах – я видела много подобных сцен на своей последней работе.

Теперь настала очередь Джилл замолчать. Ее взгляд скользнул по лицу Фрейи, словно она что-то искала. Что бы это ни было, она этого не находила.

– Догадываюсь, что вчерашний шторм либо что-то смыл, либо раскопал, как ты думаешь?

По-прежнему никакой реакции. Снова вернулось шуршание ленты оцепления, и этот звук становился тем громче, чем дольше между ними тянулось молчание. Джилл с прищуром смотрела в глаза Фрейи. В конце концов Фрейя уступила желанию отвести взгляд.

Джилл все-таки прервала паузу.

– Ладно, у меня есть идея. – Она открыла дверцу машины, и в салон со свистом ворвался ветер. – Ты ничего не говоришь, слышишь? Следуй за мной.

Джилл выбралась из «Ауди» и зашагала к оцеплению, прежде чем Фрейя успела ответить.

Вылезая из машины со стороны пассажирского сиденья, она услышала, как Джилл кричит:

– Ладно, я знаю, что там труп, так что у вас два варианта: либо вы вызываете сюда инспектора, чтобы он сделал заявление для прессы, либо я публикую то, что мне известно на данный момент, и мы предоставляем публике возможность строить догадки по поводу всего остального.

Фрейя присоединилась к Джилл. Констебль Брэнниган улыбался, качая головой, но его молодая напарница не находила в этом ничего смешного.

– Да кем, черт возьми, ты себя возомнила? – проворчала констебль Флинн.

– Я – старейший репортер на этих островах, детка. Я – глас народа. Моя газета вот уже полтора столетия привлекает вас к ответственности, и я…

– Привлекает нас к ответственности? Так вот как ты называешь то дерьмо, которым обливала нас летом?

– Что, задела за живое, милая? Бьюсь об заклад, так и есть. Послушай, это последнее предупреждение. Или ты сейчас же приведешь сюда этого ленивого борова, инспектора Мьюира, или я…

– Инспектор Мьюир? Тот самый Фергюс Мьюир?

Тишина. Все взгляды обратились к Фрейе. Они обжигали, словно солнечный свет, пропущенный через линзу, и Фрейя почувствовала, как рука машинально тянется к сережкам в ухе. Чтобы унять этот порыв, она засунула руки в карманы пальто.

– Откуда ты знаешь Фергюса Мьюира? – спросила Джилл.

Фрейя не ответила. Она посмотрела на констебля Флинн.

– Скажите ему, Фрейя Син… нет, скажите ему, что здесь Фрейя Спенс, нам нужно всего пять минут его времени, а потом мы уйдем.

Констебль Флинн взглянула на своего коллегу, и тот просто кивнул ей. Может, они обрадовались перспективе заткнуть Джилл рот или надеялись, что настырные репортерши уйдут и оставят их в покое, но, как бы то ни было, констебль Флинн отошла от оцепления и, стоя спиной к ветру, поднесла к губам рацию, прикрепленную к плечу униформы.

– Спенс? – переспросил констебль Брэнниган. – Случайно не родственница Нила Спенса?

Фрейя кивнула. Она не могла видеть Джилл, но чувствовала, что та наблюдает за ней. Украдкой, краем глаза Фрейя взглянула на нее и подумала, что Джилл выглядит смущенной. Или рассерженной. Возможно, и то, и другое.

– Я его дочь.

Констебль Брэнниган тоже кивнул и опустил взгляд под ноги. Он снова улыбался, но теперь иначе.

– Я хорошо помню Нила, работал с ним, когда он еще носил форму. Хороший был человек. Я уважал его. – Он поднял глаза. – То, что произошло, несправедливо.

Фрейя не знала, как на это ответить. Поэтому лишь улыбнулась и кивнула.

Констебль Флинн вернулась к оцеплению, на ее губах играла лукавая ухмылка.

– Похоже, у твоей новенькой связей больше, чем у тебя, милая. Глас народа, мать твою.

Она повернулась к Фрейе.

– У вас пять минут на беседу с инспектором.

1.Скара-Брей – крупное и хорошо сохранившееся поселение эпохи неолита, обнаруженное у залива Скайл на западном побережье острова Мейнленд, входящего в состав архипелага Оркнейских островов. Поселение состоит из 8 домов, объединенных в блоки, которые были населены примерно в 3100–2500 гг. до н. э. Памятник включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. (Здесь и далее – прим. переводчика).

2.Каменные стены или дамбы, уложенные без раствора, методом сухой кладки, характерны для Шотландии, Ирландии и горной сельской местности Англии, где много крупных камней и валунов или условия слишком суровы для выращивания живых изгородей, способных удерживать скот.

3.The Orcadian (в переводе с англ. «Оркадиец»; оркадийцы – самоназвание скандинавов с Оркнейских островов) – старейшая газета на Оркнейских островах, основанная в 1854 году.

4.Гавань на Оркнейских островах, расположенная к югу от острова Мейнленд.

5.Irn Bru (англ.) – самый популярный безалкогольный напиток в Шотландии, по вкусу напоминает классический лимонад.

6.Пентленд-Ферт – пролив между северным берегом Шотландии и Оркнейскими островами. Соединяет Северное море с Атлантическим океаном.