Во власти миллиардера

Глава 5

Осмотр я выдержала. Слава богу прошёл он быстро. Диагноз – абсолютно здорова.

– Венерической сыпи на теле не обнаружено и вшей, к счастью, тоже, – радостно перевёл мне с тайского Григорий.

Я не собака! Я человек. Я личность! У которой в груди бьётся сердце. Оно болит. Оно чувствует. Оно рвётся на части! Но вам не понять. Вы все давно уже сгнили изнутри, одержимые насилием и деньгами.

После осмотра нас ожидало знакомство с теми, кто заявил на нас свои права. С господином Башкировым – хозяином притона, владельцем невольничьего бизнеса.

Нас завели в неизвестную мне комнату, выстроив по росту в единую шеренгу. Здесь было невыносимо душно, накурено, неуютно. Впрочем, как и во всём доме. Для меня до сих пор оставалось загадкой в какой именно стране мы находимся. Либо Китай, либо Таиланд.

Интерьер в накуренном зале заметно отличался своей роскошью. Я даже рот приоткрыла от необычного царского стиля: дорогая винтажная мебель, интерьер преимущественно в тёмных тонах, под моими босыми ногами – идеально чистый ковёр с диковинным узором, над головой – большая хрустальная люстра. Я таких сказочных апартаментов никогда в жизни не видела. Всё было бы идеально, если бы не ОНИ. Трое незнакомых мужчин. Больше похожих на жирных кабанов, нежели на людей, на чьи мясистые туши натянули смокинги от «Armani».

– Почему так долго? У нас теперь большая задержка по времени! – Захрипел один из «кабанов». Самый жирный и самый страшный. С тройным подбородком, свиную шею которого перетягивала золотая цепочка весом в полтонны.

– Прошу прощения, Господин Башкиров. Машина в дороге сломалась, – Григорий преданно поклонился, невольно заикнувшись.

Врал он очень убедительно. Впрочем, ему не привыкать. Эти «Господины», деловито расположившись за огромным столом из красного дерева, беззаботно играли в карты, распивали спиртное и покуривали тяжёлые, импортные сигары.

– Время деньги, ты же знаешь.

– Понял, понял, дорогой! Как скажешь…

– Вот и поговорили, – хмыкнул главный свин, – вместо обещанной суммы, ты получишь лишь пятьдесят процентов.

– Как скажете. – С хрустом сжал кулак.

Мне показалось, что Григорий сейчас разрыдается от отчаяния, а затем от злости кого-нибудь застрелит.

– Ну давай, чего встал как истукан! Показывай свой холёный товар.

– Мы уже успели немного оценить, там, во время мойки. Ничего такие дырочки. Но не идеал! Бывали и лучше. – Отчеканил другой мужчина, делая глубокую затяжку.

Сволочи! Не дырочки, а девушки. Мы личности, мы люди! А не куклы бездушные… Теперь понятно, для чего тонированное стекло в душевой, как в тюрьме. Чтобы глазеть на моющихся рабынь.

– Эти тоже хороши. Вот, зацените! – Григорий демонстративно схватил одну из рабынь и с силой рванул на ней халат.

– Ну, Господа, айда оценивать! – Башкиров радостно потёр сальные ладони друг о друга.

Мужчины в роскошных костюмах принялись пристально рассматривать голое тело невольницы, перешептываясь между собой. Каждый из них по очереди трогал её грудь, пощипывал за соски, совал руки между ног, лапал ягодицы. Девушка, стиснув зубы, крепко зажмурив глаза, послушно терпела их надругательства, вероятно, прокручивая в уме лживые слова Григория о «роскошной жизни».

– Ни чё такая цацка. Пойдёт! Этой надень браслет на «десятку». Она ещё целая?

– Целая, целая! И послушная! – Григорий кивнул и быстро нацепил рабыне на запястье красную ленту, с «номером 10». Позже я узнала, что это значит – стартовая цена. Десять тысяч долларов. Высший сорт.

– Отлично. Увести, приодеть и выставить через час на торги! – Приказал Башкиров.

Девушка облегчённо выдохнула, когда один из охранников быстро вывел её прочь из комнаты.

– Следующая!

Дальше они раздевали всех девушек по очереди. Щупали, трогали, заглядывали в рот, нюхали волосы, наклоняли как кукол неваляшек вперёд-назад, влево-вправо, укладывали на стол, широко разводили ноги, проверяя на наличие гибкости. Нас не воспринимали как людей. Нас принимали за животных. За скот. Или за вещи. У которых не было ни чувств, ни сердца, ни души.

Они осматривали девушек по очереди. Одну за другой, одну за другой. Награждая бирками, словно ценниками, как товар на рынке, пока в помещении не осталось три девушки, включая меня. Один урод всё же не сдержался. Схватил за волосы молодую блондинку и разложил её на столе, принявшись одичало расстёгивать ширинку на брендовых брюках, выкроенных как на слона.

– Эй, Каминский! Ты что задумал? – Рыкнул главный мафиози.

– Не кипятись, брат! Не целка ведь! Грех не воспользоваться. Чёрт я люблю свою работу!

Ублюдок взял девушку в нашем присутствии. Забросил её тощие ноги к себе на плечи и жёстко отжарил, никого не стесняясь. Вероятно, был пьян. Или находился под действием наркотиков. Я отвернулась и закрыла уши ладошками, чтобы не слышать её плача, не видеть её слёз и не слышать стонов невменяемого монстра.

Когда всё закончилось, они разложили и меня на том грёбаном столе, запачканном белым порошком, пеплом от сигарет и липкой спермой. Жирные, уродливые с больным, наполненным бешенством взглядом, они уставились на меня как голодные шакалы на кусок нежного мяса. От них несло алкоголем и сигаретами, а их чёрные зрачки, в которых не было ни капли жалости, были расширены до предела и почти полностью занимали радужку. Тогда я не выдержала. Перестала себя контролировать. Вцепилась одному ублюдку ногтями в рожу, намереваясь выцарапать глаза этой мерзкой скотине, но его друг вовремя успел дёрнуть меня за волосы.

– Сука! Это что ещё за бешеная кошка? Я думал мы договорились, что вы доставите нам покладистых шлюх! Покорных! А у этой что? Вагина что ли золотая? – Она немая! – Григорий попытался оправдаться, чтобы сохранить свою задницу в целостности и сохранности.

– Ну ясно. Ладно, оставляем. Богатенькие извращенцы любят неполноценных. Их это заводит. А значит… – Значит спрос на её дырку утроится! – Гоготнул один из товарищей.

– Точно! Особенно если она ещё плёночная. – Остроумно добавил господин Башкиров. – Она девственница.

Они ещё немного посмеялись, а затем улыбка с лица главной мрази резко испарилась.

– Ладно, хватит веселиться. Пора заняться бизнесом. Через несколько минут начинаем аукцион. Эту, – тряхнул за волосы, – причесать, накрасить, приодеть. Красивая, сучка, но дерзкая! Впрочем… попробую её Махмуду толкнуть. Он любит синеглазых русских нимфеток. А ещё любит пожестче. Тот ещё извращенец психованный. Ах-ха! – заржал так дико, что слюни в разные стороны полетели, забрызгав моё лицо, – Самым непослушным вколи «похуин». Двойную дозу. Этой только половину. Чтобы на сцене выглядела естественной. Всё, Григорий, вали давай! Не опаздывайте.

Меня дико трусило. Набросив халат на моё бледное тело, Григорий быстро повёл меня прочь из комнаты, послушно исполняя приказ главных мерзавцев.

Первым делом, он вколол мне в шею какой-то жгучий препарат, от которого сначала было больно, а затем вдруг стало хорошо. Мне казалось, что у меня выросли крылья и я превратилась в бабочку, а окружающий мир – в сказку. Меня нарядили в уродливое полупрозрачное платье с блёстками, словно рождественскую ёлку, красиво уложили волосы, превратив пряди в пышные волны, накрутив локоны на плойку. В ноги швырнули туфли на тонкой шпильке, на которых можно было бы с лёгкостью убиться, переломав себе ноги. Заставили надеть. Но размер не подошёл. Тогда толстокожие бараны вышвырнули меня на сцену босой. Макияж лёгкий, ненавязчивый… Кроме ресниц. Их мне наклеили, сделав из меня живую куклу. Послушную, благодаря препарату. Я плавала где-то далеко-далеко, в другом измерении. Улыбалась. Ловила разноцветных светлячков и смеялась.

Пять минут, и вот я уже стою перед огромными портьерами, с предвкушением выйти на «большую сцену». Как будто я звезда, которая готовится к первому в её жизни дебюту. Там, за кулисами, полным ходом шло веселье: бренчала громкая музыка, смешанная с возбуждённым хохотом, хриплые голоса, звучащие на абсолютно разных языках, восторженные овации и глумливый свист. И под весь этот гадливый оркестр девушек-невольниц небольшими партиями выводили на сцену. А когда настала моя очередь – я моментально протрезвела.

Меня выволокли на сцену с последней партией, состоящей из пяти рабынь. Все девушки были по-своему уникальные: стройные, нарядно одетые, с яркой, интересной внешностью. Косметика и вульгарная одежда творила чудеса, поэтому невольниц быстро разбирали. Как ёлочную мишуру перед Новым годом.

Когда я вышла на трибуну, у меня тут же ноги от страха подкосились, голова панически закружилась, а дышать стало невыносимо трудно. Там было очень много людей. Разной национальности, разного пола, веса, цвета кожи, ориентации. Это меня насторожило. Выглядели они отвратительно. Они без конца что-то кричали, аплодировали и вели себя некультурно, как для сливок общества. Кто-то свистел, кто-то матерился, а кто-то на радостях чесал свои набухшие ширинки. Возможно, им в шампанское, как и мне, подсыпали наркотическую дрянь.

В зале было темно. Над головой сияли зеркальные шары, мигали софиты, вращались разноцветные прожекторы. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть публику получше, как вдруг, увидела ЕГО. Безумно привлекательного мужчину. Один взгляд на незнакомца – и я таю, будто сахар в кипятке.

Кто он? Как его имя? Из какой страны? Вероятно, русский.

Тысяча вопросов мигом вскружило голову. Но как оказалось, этот красивый мужчина славянской внешности был один в зале. Остальные, отрастившие пузо и третьи подбородки «клиенты», являлись типичными иностранцами.

Я смотрела на него с жалостью, с мольбой, как на последний глоток воздуха в открытом космосе, как на последнюю каплю воды в засушливой пустыне, как на единственную надежду на спасение, а по моим щекам крупными бусинами скользили слёзы.

Одними губами прошептала:

«Спа-си… Про-шу…»

И всё время смотрела на него. Не моргая, задержав дыхание. Смотрела и молилась. Молилась богу, дьяволу, Ангелу-хранителю, Будде и ещё чёрт знает кому! Потому что боялась. До смерти боялась стать чей-то безвольной куклой, бездушной игрушкой, грушей для битья, шлюхой, или просто куском разделочного мяса.

Я смотрела на него. Он – на меня. Ни единой эмоции. Пустой и холодный взгляд. Абсолютное безразличие. Ни одна жилка не дрогнула на его холёном лице миллиардера. Мужчина сидел в первом ряду, в местах для VIP клиентов, широко расставив ноги в окружении полуголых азиаток, которые массировали ему плечи, подавали напитки и даже одна из них, стоя на коленях, натирала ему обувь голыми руками. ГОЛЫМИ РУКАМИ!

Незнакомец поднял на меня свои большие, выразительные глаза, слегка нахмурил лоб, подпёр подбородок ладонью, призадумался.

Интересно, о чём он думает? Может все-таки купит? Пускай! Пускай это будет он! К нему хочу! К нему…

Я ещё раз прошептала одними губами:

«Спа-си… ме-ня…»

Но он никак не реагировал. Голос ведущего вернул меня в жестокую реальность. Всех девушек из моей партии продали. Осталась только я. Последняя.

* * *

– Итак, дамы и господа! Последний лот! Обворожительная, восхитительная, синеглазая конфетка, наша юная девственница Алина! Или можно просто Лина. Стартовая цена десять тысяч зелененьких! Начинаем. Кто же даст больше?

– Пятнадцать!

– Двадцать!

– Двадцать пять!

– Тридцать!

Посыпалось со всех сторон.

С ума сойти. Меня правда продают как вещь.

– Ну же! Кто даст больше? У этой крошки есть две изюминки! Первая – она всё ещё непорченная, свежая куколка, а вторая – малышка немая! Представляете? Какая удача! Послушная, молчаливая девственница! Кто даст больше пятидесяти? – Разогревал публику ряженый клоун в белом смокинге.

Он говорил на английском. Поэтому я понимала его с трудом.

– Шестьдесят!

– Семьдесят!

– О-о-о, вот это азарт! Торопитесь! И уже совсем скоро сможете опробовать вкусную конфетку!

Ведущий вращал меня вокруг своей оси, как юлу, задирал юбку до пупка, наклонял взад-вперёд как пластилиновую фигурку, пытаясь завести публику, раскрутить богатеньких олигархов на денежки. В конце концов сумма дошла до такого баснословного порога, что сердце в моей груди на несколько секунд превратилось в кусок гранита и перестало биться.

– Восемьдесят!

– Девяносто!

В игре осталось двое мужчин. Один – темнокожий мавр в красных шелках, а другой – самоуверенный араб в белой дишдаше. А тот красивый мужчина славянской внешности по-прежнему молчал. Просто смотрел и просто молчал, взирая на меня как на цирковую зверушку. Собачонку в блестящей юбчонке, которую вывели развлекать своими плясками богатеньких детишек.

Бездушные животные… они ещё очень долго сражались за право распоряжаться чужой жизнью, с азартом, поднимали цену всё выше и выше, демонстрируя всем присутствующим, кто из них круче, у кого больше власти и денег. С каждой новой цифрой свиные глазки ведущего лезли из орбит. Когда торги дошли до полмиллиона долларов, мерзавец будто получил эмоциональный оргазм.

– Пятьсот тысяч раз, пятьсот тысяч два, пятьсот тысяч триииии!

Удар молотка. Звон в ушах, тьма в глазах…

– Продано господину Мухамеду! Поздравляем!

И шумные, восторженные овации.

– Вашу покупку доставят в ваш номер через пять минут. И это новый рекорд, сегодняшнего аукциона, господа! Пятьсот тысяч долларов! Не кисло, правда ведь?

Я умерла. Душой и телом. Мужчина из VIP зоны просто встал со своего места и просто ушёл. Он бросил меня. Ему наплевать. Как и всем остальным здешним обезьянам.

Меня схватили под руки и потащили. Сначала со цены, затем по лестнице вниз и засунули в лифт. А я болталась как желе. Безрукое, да безногое желе. Первым делом, охранники затолкали меня в гримерку, в которой меня привели в порядок и надушили духами. Сама я была не в состоянии передвигать ногами. Мне захотелось украсть у кого-нибудь из амбалов пистолет и выстрелить себе в сердце! Потому что тот мужчина араб… его внешность была настолько отвратительной, что я бы лучше переспала с бомжом на теплотрассе, чем с ним. Особенно, отвратительными были его чёрные глаза. В них не было ничего святого. Ядовитыми кобрами в них клубилось сплошное, одержимое безумие. А ещё ненависть и неуравновешенность.

Через несколько секунд меня затолкали в одну из VIP комнат, расположенную на верхнем этаже здания. Это был гостиничный номер-люкс. Шикарный. Как и всё в этом проклятом музее разрушенных надежд и бесконечной боли.

Охранники посадили меня на стул и, не обращая внимания на безмолвные слёзы, крепко привязали меня к стулу шёлковой лентой, а на голову нацепили бант. Такой, каким обычно украшают упаковки для подарков. Пригрозив пистолетом, выродки быстро удалились.

Осмотревшись, в противоположном углу я увидела ещё одну девушку. С белыми, как снег волосами. Также связанную по рукам и ногам, с красным бантом в волосах. Она сидела молча, будто статуя, и смотрела в одну точку. Наверно, её уже обкололи дрянью. Получается, монстр в белоснежной дишдаше купил двоих. Господи! Что же мне делать?

Через несколько минут в холле послышались хриплые голоса, топот и обрывки фраз, сказанных на арабском языке. Парадная дверь беззвучно отворилась, на пороге появилось ОНО. Это бездушное, отвратительное создание с одержимым оскалом на губах.

Моё сердце стучало через раз. Ледяная дрожь хлестала по спине хуже кнута. Дверь за арабом захлопнулась. Мы остались одни. Смерть пришла за мной.

Глава 6

– Вах, вах! Какие конфэтка! – Захрипел на ломаном русском араб и, первым делом, подошёл к той девушке с белыми волосами, пощупал, потрогал, сорвал бант. А затем подошёл и ко мне. – Красоткэ! Меня звать Хозяин. Вы слушаться и делать то, что приказать! Иначе будет очень больно!

Я сжалась в судорожный комок, когда его шершавые руки коснулись моего лица. Он резко схватил меня за скулы, больно надавив указательным и средним пальцем на ямочки на щеках.

– Идеальная игрушка! Сегодня Мухамед ибн Рашит сделать тебя женщиной! Отыметь на славу!

Мерзавец резко сорвал с меня ленту, настолько резко, что острая ткань, как лезвие, насквозь порезало кожу, оставляя уродливы шрамы. Шрамы боли и страданий. На всю жизнь… Схватив меня за волосы, монстр, демонстрируя власть, со всей силы швырнул меня на кровать. Но я до неё не долетела. Упала на пол, приложившись лбом к деревянному бортику, и тут же рефлекторно скрутилась в позу эмбриона. Прикусив язык до привкуса крови, я беззвучно зарыдала. Ужасно чувствовать себя насекомым. Когда ты ничего… абсолютно ничего не можешь сделать! Кроме как терпеть. Стиснув зубы, терпеть до адской боли. Ублюдок ещё толком ничего не сделал. А меня там, в душе, будто живьём резали кинжалами, отрезая кусок за куском, кусок за куском! Без анестезии.

Араб брезгливо пнул меня в бок остроносым ботинком, недовольно хмыкнув:

– Какая слабая! Долго не протянуть!

Он крутанулся вокруг своей оси и направился ко второй рабыне, проделав тоже самое. Вот только швырнул он её не на кровать, а на пол, решив поиметь прямо там.

– Начать, пожалуй, с тебя, снежинка! Лежать смирно! Сейчас Махмуд будет тебя трахать!

Он начал разрывать одежду на своей беспомощной жертве и вытворять с девушкой разные извращённые, наполненные страшной жестокостью вещи. Я старалась не смотреть… Отвернулась, забилась под кровать, заткнула уши, попыталась подумать о чём-то добром, светлом, о чуде, которое вот-вот произойдёт. Например, о том, что прямо сейчас, разбив окно, к нам вломится отряд спецназа и мои ужасы закончатся.

Но ничего не происходило.

Пять минут.

Десять.

Двадцать…

Лишь адские стоны невольницы и нечеловеческие крики араба. Он брал её на полу, на тумбе, на столе, в кресле. В разных позах, с разной силой. Он был болен. Неуравновешенный, жестокий психопат! Теперь я поняла значение слов Башкира. Тогда, во время смотрин.

Девушка протяжно закричала, как будто с неё кожу живьём срезали. Я на секунду выглянула из «укрытия». Бесчеловечный изверг связал её избитое до синяков тело кожаными ремнями и подвесил к потолку в позе эмбриона. Араб брал девушку в таком извращённом положении, до тех пор, пока бедняжка не замолчала. Выродок вбивался в её вялое тело, испытывая при этом мощнейший экстаз. Периодически монстр бил её плетью. По спине, по ягодицам и даже по лицу.

Садист, дьявол, убийца!

Закончив с блондинкой, Мухамед переключился на меня.

– Кажется сдохла, ма́ра! (пер. сучка) Что за дрянь они мне подсунуть! И часа не подержаться! – Завопил он, схватил плеть и быстро зашагал ко мне.

Я запаниковала, отчаянно зарыдала, готовясь к боли, к смерти, к адским мукам, как вдруг… в дверь постучали. Оказывается, это принесли еду и напитки для Господина в качестве комплимента от заведения. Начальство велело передать клиенту набор игрушек для сексуального развлечения. Эти «игрушки» не выглядели как игрушки, а напоминали инструменты для разделки скота.

Мерзавец лишь успел схватить меня за щиколотки, вытащить из-под кровати, оторвать кусок платья на плече, но его прервали. Набросив халат на потное, обросшее густой растительностью тело, араб недовольно выругался на своём языке и поспешил к двери, пригрозив мне шокером, мол если дёрнусь – в шашлык превратит.

Но мне уже было всё равно. Господь дал мне шанс. И если сейчас я им не воспользуюсь… после будет уже поздно. Я быстро вскочила с пола, схватила рядом стоящую вазу, и также быстро вернулась на прежнее место. Когда ублюдок вернулся, когда он снова приблизился ко мне, я, сделав глубокий выдох, ловко развернулась и со всей силы ударила изверга вазой по голове. Керамическая вещь разбилась, оставляя уродливые раны на голове араба. Не раздумывая, я выскочила за дверь, устремившись прочь.

– Коссо́мак! Элиф аир аб тизак!

(пер. Блять! Сто хуёв тебе в жопу!)

– Ани́как, нико́мак!

(пер. Я тебя выебу, твою ж мать!)

Господи! Что же я наделала… Разозлила монстра ещё больше.

Отсюда ведь невозможно выбраться.

* * *

Араб упал на ковёр, судорожно закрыл лицо руками, протяжно завопил, поливая меня отборным матом. Но я и десяти метров пробежать не успела, нелюдь меня догнал. Видимо, недостаточно сильно ударила. Монстр оказался бессмертным.

Я бежала по длинному тёмному коридору невесть куда. Постоянно спотыкалась, билась ногами об острые углы на поворотах, пока не выбежала на более-менее просторную площадь. На лестницу. Я звала на помощь, рыдала, махала руками… но разве это возможно? У меня нет голоса. Я ничто. Я рыдала до такой степени, что почти ослепла от слёз и даже упала, не заметив дурацкий стол, больно ударившись ногой о его острый край. Араб набросился на меня сверху и первое, что он сделал, – с маху ударил ногой в живот. Я начала задыхаться, думая, что он насквозь пробил мне легкие. Насильник схватил меня за волосы, ударил по лицу. Несколько раз. Разбивая губы в кровь. Дальше я видела размытый туман, а моё тело будто скрутило жгучим огнём, выжигая все внутренние органы дотла.

Я горела живьём… Задыхаясь от боли. Душевной и телесной. Ублюдок с силой швырнул меня на стол, не обращая внимания на хрустальную статуэтку, которая упала на пол и разбилась под моими босыми ногами. Он грубо задрал мне платье, практически до шеи, и жадно вцепился в трусики, крикнув какое-то непонятно слово:

– Зарба́! Уисха шармута!

(пер. Дерьмо! Грязная шлюха!)

Я больше не сопротивлялась. Затолкала в рот кулак и рыдала, корчась от боли и унижения, чувствуя, как его шершавые пальцы щупают мои бёдра, шлёпают по ягодицам и уверенно направляются к ещё нетронутой промежности.

– Какая же ты сладкий, дево́чка шармута! – Боковым зрением я вижу, как он вырывает из брюк ремень, замахивается, собираясь полоснуть меня по спине металлической пряжкой.

– Меня это заводить! Твой дерзкий характер!

Я закрываю глаза, готовясь к очередным болевым спазмам.

Как вдруг… Я слышу хруст, глухой удар, словно нечто тяжёлое врезается в стену. А затем, истерическую ругань араба.

– Вставай. – В шаге от моего распластанного на полу тела звучит незнакомый голос, наполненный холодом, властью и ноткой высокомерия. У меня от этого голоса сердцебиение в разы ускоряется, а дыхание, наоборот, замедляется.

Я распахиваю глаза и сквозь размытую пелену вижу ЕГО. Того самого красивого мужчину в шикарном смокинге, цвета горького шоколада.

– Какого Аллаха ты творить? Ты мне блять руку сломааааать!

– Сколько ты хочешь?

– В смысле?

– За девчонку. – Холодно чеканит мой спаситель, а у меня ледяные мурашки по спине океанскими волнами накатывают.

– Она не продаваться! – Рычит насильник, поднимаясь с пола. Красный как рак и озлобленный до пены на губах, он трусливо дрожит, покрываясь липкой испариной, прижимая к груди правую руку. – Я купить девку как законную собственность!

– Советую хорошо подумать, Мухамед, прежде чем отказывать. МНЕ отказывать.

Через долю секунды на шум сбежались люди – советники шейха. Они помогли ублюдку подняться и стали перешептываться друг с другом. Как будто уговаривали. Пять секунд, араб вдруг отвечает:

– Хорошо. Забирать эту дикую суку себе! Бесплатно.

– Это что лесть? – Его идеальные брови выгнулись дугой, а в глазах, цвета редкого авантюрина, полыхнули огненные искры.

– Н-нет. – Мерзавец явно нервничал. Но его советники, вместе с охраной, ещё больше.

– Я не собираюсь быть чьим-то должником. И зад мне лизать не стоит. Даю в два раза больше себестоимости. – Вытаскивает из кармана чековую книжку, чиркает золотой ручкой по бумаге, вырывает лист, небрежно комкает в кулаке и швыряет шейху в лицо.

Тот морщится, кривится, но не нападает. Не нападают и его преданные шакалы.

Вот это да! Да кто он чёрт возьми такой? Этот красивый, бесстрашный мужчина с изумительными глазами, цвета мерцающего авантюрина? И почему его все боятся? Сам шейх! В кампании тучных мужланов, вооружённых до самых зубов, которые дрожат словно новорожденные щенки от одного лишь мимолётного взгляда загадочного незнакомца в их сторону.

Несколько секунд Мухамед молчит, топчется на месте, а затем, отвечает.

Неуверенно, с ноткой боязни:

– Д-договорились.

После чего, вместе со свитой, отправляется обратно в покои.

Когда мерзавцы скрылись из вида, мужчина обернулся ко мне лицом, подошел ближе и присел рядом на корточки. До этого он будто закрывал меня собой. Своей широкой, массивной спиной-стеной. Закрывал от этого одержимого монстра. От всех бед, от бездушных унижений, от бесконечной боли! Когда я его увидела, у меня чуть было душа не разорвалась от радости. Это был как глоток воздуха в холодном океане, когда я камнем падала на дно, когда думаешь, что это всё. Конец… Жизнь закончилась. А смерть уже тянет к тебе своим тощие, костлявые клешни, утаскивая за собой в мир тьмы и хаоса.

Настоящее чудо! Небеса все-таки услышали мои скудные молитвы.

Незнакомец одним ловким движением снял свой пиджак и быстро набросил на моё тощее тело, недовольно глянув на разбитую губу, с которой тонким ручейком стекала кровь, и на разбухший синяк на скуле.

Поморщился. Но ничего не сказал. Хотя по глазам было видно, что он находится на грани бешенства. Сдерживается.

Господин властно схватил меня за руку, рванул на себя, увлекая в неизвестность.

* * *

Когда мы спускались по лестнице, я вспомнила, как свита шейха ещё очень долго о чём-то спорила, метая в наши спины острые взгляды ненависти. Потом уже я поняла, что они не хотели переходить дорогу опасному человеку. Он мог за одну лишь минуту превратить их бизнес в ничтожную пыль.

Босая, жалкая я бежала за ним как брошенная на произвол судьбы собака, одной рукой – ухватившись за край его модельного пиджака, другой – придерживая пульсирующую огнём рану на животе. Этот ублюдок, похоже, сломал мне ребро. Неплохо так ботинком приложился! Ощущения такие, будто он бензопилой прошёлся моему по животу, превращая все внутренние органы в мелкий фарш.

Миновав лестницу, мы оказались в коридоре, по которому вышли в новое крыло. Интерьер там был ещё более роскошным, чем то, что я видела раньше.

Мужчина остановился. А я… я неуклюже впечаталась лбом в его твёрдую спину. Коснувшись безупречного тела, я получила сумасшедший разряд в тысячу вольт. Запах дорогого парфюма вскружил голову. Он резко развернулся, а я также резко отскочила назад, затылком вписавшись в бетонную стену. Места в проходе было предостаточно, но в этот напряжённый миг меня будто засунули в тесную коробку. А он… он буквально поглотил собой всё имеющееся пространство, включая кислород. Упёрся руками в стену по обе стороны от моей головы, склонившись на опасно близкое расстояние.

– Откуда ты? – Немедленно потребовал.

Но я застыла будто парализованная. Не моргала, не дышала.

От его исключительного и такого приятного запаха в голове всё закружилось диким вихрем. Этот мужчина был очень красивым. Безумно красивым! Я никогда даже не думала, что подобные мужчины существуют в нашем мире. Он стал для меня кем-то из мира фантазий… Богом… Красоты, власти, величия.

Сначала я испугалась и опешила, потому что думала, что у меня на фоне нервного истощения разыгрались галлюцинации, потому что прежде я никогда не видела НАСТОЛЬКО идеальных людей. Мне до безумия захотелось потрогать его изумительное лицо, его острый, самоуверенный подбородок с лёгкой щетиной, провести кончикам пальцев по полным бледно-розовым губам, повторяя их контур, запустить пальцы в шелковистые, уложенные, волосок к волоску волосы, от которых приятно пахло, чтобы действительно убедиться в том, что он реальный.

Но разве я имею на это право? Своими грязными руками я лишь замараю изысканный шёлк брендового смокинга. На его одежде негде пылинки упасть… И тут я вдруг объявилась – безродная голодранка. Ещё и калека. Губу раскатала, оборванка-беспризорница! Стоит ему только пальцами щёлкнуть… и всё. Меня больше нет на этом свете.

– Ну, чего молчишь?

Зарычал. Уже грубее.

Но я блин… Я, кажется, впала в какую-то сумасшедшую фрустрацию. Мне казалось передо мной стоит сам Бог.

– Я ненавижу повторять несколько раз. Он тебя что, по голове треснул? – Мощный удар кулаками по бетону, и я зажмуриваюсь, беззвучно всхлипнув от страха. – Ты как вообще, вменяемая?

Да! Да! Да!

Да я, чёрт подери, вменяемая!

Но с изъянами.

В голосе.

Я отрицательно качнула головой, дрожащими руками попыталась ответить на языке жестов. Куда там! Мои руки возомнили себя сто килограммовыми гантелями. И пикнуть не успела, как мужчина вдруг схватил меня за плечи, оторвал от пола и хорошенько встряхнул.

– И откуда ты только такая на мою голову свалилась?! Ходячая катастрофа…

Наши глаза теперь были на одном уровне. Его авантюриновые, как бриллиантовый песок, и мои – тёмно-синие, как слеза океана.

Обеими руками я отчаянно вцепилась в его плечи и попыталась выдавить хоть какой-либо звук, потому что мужчина делал мне больно. Я начинала задыхаться от его звериной хватки на моём хрупком теле, от его безумной энергетики и от горячего, наполненного бешенством дыхания, которое обжигало мне лицо, шею… и, особенно, губы.

Бизнесмен хищно прищурился, пытаясь понять, что со мной не так. Я кое-как оторвалась от крепких плеч спасителя, жестами принялась объяснять, что я немая. Если бы в этот момент у нас за спиной не раздались шаги, я бы задохнулась от удушья.

– Господин, вот, информация по лоту номер семь, как просили. – К нам подошёл высокий мужчина в чёрном костюме с гарнитурой в левом ухе, тут же протянул некую папку в кожаном переплёте. – Здесь указано, что девчонка немая. Именно поэтому на неё был такой спрос.

– Ублюдки… – Мой спаситель сказал это беззвучно, одними губами, но я успела прочитать. Маска из льда и холода на его стальном лице моментально растаяла. Взгляд потеплел. Хватка в области шеи ослабла. Там, в авантюриновых омутах блеснуло нечто, схожее с сочувствием. Но ярость всё-таки доминировала.

Одним резким рывком бизнесмен прижал моё тощее тело к своей мощной груди, тем самым демонстрируя всем, что он перегнул палку.

– Пора собирать чемоданы. Мы уезжаем. Немедленно. – Прошипел и на пол поставил. Руку с талии убирать не стал.

Его прикосновения – это как удар раскалённой сковородой по пояснице. До волдырей на коже.

– Как прикажете, Дмитрий.

Дмитрий?

Вот, оказывается, как его зовут моего Ангела-хранителя.