Дочь полка 2

– Извините, я городов мало знаю.

– Да его никто почти не знает, – махнул рукой тот. – Иван, например, тоже был не в курсе, – он взглянул на наручные часы. – Давай ещё немного постреляем и уже пойдём. Мне скоро уходить.

– Уходить? – переспросила Катя.

– Мне нужно во второй батальон.

Девочка кивнула и подняла винтовку. Столько банок ещё не перебито.

* * *

Командир ушёл где-то в одиннадцать тридцать дня. С ним отправились ещё солдаты – Матвей Воробьенко, Тимофей Хлещёв, Воротов Артемий, Дмитрий Павленко и связист Руслан Матеренко. Сорокин остался. Не оставаться же батальону без присмотра?

– Мы должны вернуться вечером, – положил в карман табак Резанцев. – Можем чуть задержаться, но не сильно.

– Боишься оставить на меня батальон? – поднял одну бровь Сорокин.

– Вовсе нет, – быстро возразил тот. – Я доверяю тебе.

– А то я уж думал, что старшим перечить будешь, – протянул правую руку Иван.

– Ненамного ты меня старше, – пожал её командир. – Не умничай.

С этими словами он направился к поджидающим его бойцам.

– Они всегда такими были? – наблюдал за их беседой Николай Дроздов.

– Я служу в этом батальоне с 41-ого. И они уже были знакомы, – чистил винтовку Фёдор Летаев.

– Сорокин товарищу командиру как старший брат, – добавил Фокин.

* * *

День проходил тихо и обыденно. Солдаты работали: рыли в окопах ниши, Повар Максим Рубцов хлопотал на кухне, рядом кололи дрова Воронов Михаил и Разан Базаров, еду же надо было ещё на чём-то готовить. Повар всё торопил своих помощников:

– Давайте быстрее! – говорил Максим. – Не успеем к ужину!

– Сейчас, – положил топор Воронов и вытер пот со лба. – Сейчас…

Базаров прищурился и улыбнулся:

– Тизрэк… Сен тагын кайда? (Быстрее… Куда тебе ещё?) – проговорил под нос он.

– Ты что там с улыбочкой бормочешь? – отложил изогнутую поварёшку Рубцов.

– Ничего, – перешёл на русский тот и улыбнулся ещё шире.

Всё-таки хорошо владеть двумя языками. Не можешь возмутиться на одном – выругаешься на другом. Правда, Фокин этой возможностью никогда не пользовался. Возможно, из-за того, что даже на родном русском языке никогда не ругался. Характер такой у человека, спокойный. Катя тем временем таскала поленья к солдатам. За ней, виляя хвостом бегала Пуля. Время от времени собака вставала на задние лапы и цеплялась за её гимнастёрку, выбивая форму из ремня:

– Ну, что ты делаешь? – ласково обращалась к четвероногому другу девочка. – Не надо так делать.

– Катюх, что с дровами? – повернулся к ней Михаил.

– Уже бегу! – крикнула та и ускорила темп.

Пуля издала радостный лай и понеслась за своей хозяйкой.

– Что-то она сегодня слишком активная, – сказал Воронов, когда Катя положила свой груз на землю.

– Она играется, – погладила Пулю по голове девочка.

Собака подпрыгнула и легонько прикусила ей ладонь.

– Кусается, – показал пальцем на животное Базаров.

– Играется, – повторила Катя.

«Неужели тут все в городе выросли?» – возникла мысль у неё в голове. – «Собак не знают».

– Нужно ещё парочку, – расколол дерево Михаил. – Принесёшь?

Девочка кивнула и понеслась ещё за новой партией поленьев:

– За мной, Пуля! – крикнула она, и животное бросилось за своей хозяйкой, высунув язык.

Катя обернулась на своего друга. Давно она не испытывала таких по-настоящему радостных эмоций. Пуля напоминала ей о старой жизни. Не в плохом, а в хорошем смысле. Животное вернуло ей маленькую частичку прошлого, по которому девочка так тосковала.

Глава 11

«Кровью вскормленная трава»

Время близилось к вечеру. На улице становилось прохладно, но солнце ещё нескоро собиралось уходить. Период вечной тьмы и холодов закончился, наступило время долгого дня и тепла. Но последнее пока подводило.

Александр возвращался вместе с небольшим отрядом от командира Фырова. Лагерь был уже не очень далеко. Оставалось идти где-то минут пятнадцать-двадцать. Резанцев шёл впереди, за ним плелись уставшие и сонные солдаты. Как же сейчас хотелось в тёплую землянку. Но ничего, они скоро доберутся до батальона. По крайней мере, так солдаты думали. Вдруг из зарослей послышались выстрелы. Тимофей Хлещёв взялся за винтовку, но ничего не успел сделать. В висок ему прилетела пуля. Голова солдата дёрнулась, и он упал навзничь. Одна его рука так и осталась на оружии. Здесь были немцы.

– Всем в укрытие! – успел крикнуть Александр перед тем, как сам почувствовал резкую жгучую боль в боку. Он вскрикнул и согнулся пополам.

– Tote nicht den Kommandanten! (Не убивать командира!) – послышалась немецкая грубая ругань. – Lebendig nehmen! (Возьмём живым!)

У Резанцева не было времени прислушиваться к их разговорам. К тому же он и так догадывался о чём они перекликались. Совсем нетрудно понять, что от тебя хотят. Вот он, очередной минус быть командиром – тебе будут рады не только свои, но и враг. Просто так умереть не можешь. Александру удалось добраться до ближайших елей, растущих рядышком, и скрыться за ними. Он прижал руку к раненному боку. Ладони сразу же стало горячо, через пальцы толчками выходила алая кровь. Она напоминала детскую красную акварель, растекавшуюся по листу бумаги. Только вот, краска со временем теряла свой насыщенный цвет и переставала течь. А вот кровь совсем не желала останавливаться. Плохо дело, очень плохо. «Вот ублюдки!» – проклял про себя фрицев командир. – «Откуда стреляют?!» Он, тяжело дыша, стал осматриваться, ища взглядом своих товарищей. С Хлещёвым уже было всё понятно. Он так и остался лежать на земле. С его виска маленькой струйкой стекала кровь. Было такое ощущение, что он не погиб. Тимофей совсем не был похож на убитого. Боец просто устал и решил немного вздремнуть. Руку, на всякий случай положил на винтовку, другую на мягонькую травку. Глаза закрыл и спит. Только вот уснул он навсегда. А фрицы продолжали стрелять. И уйти никак было нельзя– открытая местность. Александр повернул голову влево. Воторов Артемий сидел за другим деревом. Он, зажмурившись, держался за правую ногу, которую умудрились прострелить не один, а три раза – от низа к верху. В одной ноге три пули. Красное лицо Артемия искосилось от боли, на щеках друг с другом перемешивались пот и слёзы. Дмитрий Павленко до укрытия добраться не успел. Он лежал на животе с раненной спиной, распластавшись звёздочкой на траве. Солдат надрывно мычал, но двинуться с места не мог. Матвей Воробьенко до укрытия дополз, но толку от него сейчас не было от слова «совсем». Его ранили в ногу, но самое, что страшное – в живот. Если бьют туда – шансы спастись малы. Матвей был ещё жив, но без сознания. Рядом с ним был Руслан Матеренко: ему задели голову. Наших солдат застали врасплох. Устроили засаду по всем правилам. Гремели выстрелы, кора отлетала от деревьев в разные стороны. Тут ногу Павленко пробила пуля. И так измученный боец, закричал, из глаз новой волной покатились слёзы. Затем ему попали в корпус. И наконец – в голову. Его страдания закончились.

– Димка! – крикнул Матеренко, но его товарищ уже не отзовётся.

Александр с горечью отвернулся от Павленко и перезарядил винтовку, слабые руки совсем не слушались. Кровопотеря давала о себе знать. Что же ты, Война, творишь? Только-только родилась такая невинная и чистая травка, а ты уже поишь её кровью и ломаешь под трупами солдат. Командир осмелился на миг выглянуть из своего укрытия. Этого мига хватило, чтобы понять, где сидели немцы:

– Они возле сломанной ели! – оповестил бойцов он.

Командир, держась за бок, встал на ноги, которые не желали держать его. Опираясь на дерево, Александр поднял винтовку, прицелился и нажал на курок. Пуля вошла одному из немцев в глаз:

– За всё поплатитесь, суки! – произнёс сквозь зубы он и снова стал целиться.

На этот раз фрицы там зашевелились. Резанцеву вдруг вспомнилась его стрельба с Катей. А ведь он был прав. Немец вам не консервная банка. Ждать не будет. На верхушках деревьев уже собирались зеваки – чёрные вороны. Для них, в отличие от солдат, этот бой был предвестником большого и сытного пиршества. Птицы ждали, когда это всё закончится, чтобы скорее спуститься на землю. Умные они, однако, – чуют смерть.

* * *

Опять отдалённые звуки выстрелов и взрывов. Наши ребята снова воюют с немцами. Катя помогала раненным солдатам в медпункте. В палатке опять со всех сторон звучали стоны бедных бойцов. Девочка носила в железном черпаке воду и давала им пить. Пуля носилась на улице, сюда ей было нельзя. На этот раз она была какой-то бешенной. Всё пыталась пробраться к Кате, цеплялась за гимнастёрки солдат, которые приносили раненых, скулила, выла… Обычно, во время боя, животное было беспокойно, но не до такой степени. На улице опять послышался вой.

– У неё там крыша съехала или что?! – прохрипел Антон Шевченко и взял у девочки черпак.

Катя опустила голову:

– Не знаю, что на неё нашло, – сказала виноватым голосом она. – Может, она просто так переносит всё это. Всё-таки чувствует и слышит больше, чем мы.

– Товарищ командир ещё не прибыл? – спросил тихо Владимир Самонов, лёжа на соседней койке с перемотанной спиной.

– Нет, – помотала головой девочка и добавила. – Но он говорил, что может задержаться.

– Стреляй! Стреляй! Назад! Нет… нет! – послышалось сзади. – Мих! Нет… нет…

Катя повернулась и увидела Василенко, у которого была замотана голова. Он явно бредил. На его бледном лице выступил пот, глаза были крепко зажмурены, боец часто дышал и говорил несвязанные между собой слова. Девочка ни чему не удивилась, такое было часто. В медпункте заметно стало жарко, опять пахло кровью. Тут Пуля вновь заскулила, а потом завыла. Кате и самой было не по себе. У неё было плохое предчувствие. Ну не может собака попросту выть. Что-то было не так, но что?

* * *

Руслан Матеренко громко и прерывисто дышал, глядя широко раскрытыми глазами с небо. По его гимнастёрке расплывалось бордовое пятно.

– Руслан, держись! – крикнул Александр и выстрелил.

Перейти к товарищу он не мог – застрелят и расстояние большое. К тому же, Резанцев сейчас и сам не мог быстро двигаться. Ему вообще любые действия давались с огромным трудом. Воротов Артемий покинул этот мир минут семь назад. Ему попали в голову. Воевать остались только сам Александр и Матеренко. Но бойцу только что попали в грудь.

– Руслан! – звал товарища Резанцев. – Руслан, ты меня слышишь?

Матеренко что-то пытался сказать одними губами, но разобрать это было невозможно. Тут боец глубоко выдохнул и затих.

– Рус… – успел проговорить Александр перед тем, как ноги его подкосились, и он сполз на землю. Всё, сил больше не было. Он и так долго простоял, опёршись на ель.

Рана заныла с новой силой. Командир взглянул на ладонь, которая была вся в крови и задрал голову к небу. Всё, конец. Остался только он и полуживой Воробьенко. Хотя и насчёт него командир уже сомневался. У немцев тоже были потери, но сколько их живых осталось – неизвестно. Александр достал пистолет и открыл магазин. К счастью, патроны были. Фрицы тоже прекратили пальбу. Видимо поняли, что он остался один. Тут послышался шорох. Из засады наконец показались вражеские солдаты. Александр снял пистолет с предохранителя. Нет, он живым не дастся. Не получится победить – убьёт себя сам. Правило последнего патрона никто не отменял. Командир тихонько выглянул из укрытия: к нему осторожно направлялись два вражеский бойца. Они, разделившись, приближались к нему с разных сторон. Видимо решили, что он уже не может сопротивляться. Резанцев высунулся и поднял пистолет. Он столкнулся взглядом с одним из фрицев, но для врага было поздно что-либо делать. Александр выстрелил ему в лицо и тот упал без признаков жизни прямо рядом с Хлещёвым. Дальше командир направил пистолет в сторону второго. Немец тоже успел приготовить винтовку. Они одновременно нажали на курок. Враг упал с пулей в горле, а Резанцев с пулей в плече. Александр застонал, держась за руку. Рядом, сипя, умирал немец. Командир повернул голову. Вражеских солдат больше не было. Всё закончилось. Перед глазами всё двоилось, тело стало таким неподъёмным и тяжёлым. Хрип умирающего немца стал отдаляться, и всё вокруг погрузилось во тьму.

Глава 12

«Прибыли»

Бой только что закончился. Все солдаты стали возвращаться назад. Пуля забегала ещё сильней. Она бросалась на каждого встречного и тянула за одежду. Катя наблюдала за ней из медпункта, прижав ладони к груди. Снова это ужасное чувство тревоги. Прям как тогда, в Лесково. Оно пожирало изнутри, заставляло сердце биться чаще. Тут ей на глаза попался Сорокин. Он стоял перед небольшой группой бойцов и раздавал указания. После этого солдаты отдали ему честь и направились на выход из лагеря. «Да что тут происходит?» – мучилась вопросом девочка. Тут она не выдержала и выбежала из медпункта навстречу Сорокину. К ней сразу же пристала Пуля. Собака прыгала перед ребёнком, не давая прохода. Но Кате всё же удалось добраться до Ивана:

– Дядь Вань, что происходит? – взволнованно спросила та. – Вы получили вести от товарища командира?

– В том-то и дело, что от него ни слуху, ни духу, – тревожно смотрел вслед уходящим бойцам тот. – Я послал за ними солдат.

Внутри Кати всё похолодело. Сорокин никогда не был так взволнован, и Пуля даже после боя бесится. Вот и сейчас собака хотела помчаться за уходящими солдатами, но Катя придержала её за ошейник.

– Всё будет хорошо, – положил ребёнку на плечо руку Иван. – Всё будет в порядке.

Казалось, что он успокаивает больше не девочку, а себя. И Катя это чувствовала.

– Можно мне тоже пойти? – попросила она. – Пока они далеко не ушли. Я мешать не буду!

– Тебя там ещё не хватало, – отрезал тот. – Мне командир потом голову снесёт! – с этими словами он опять переместил свой взгляд на лес.

Катя опустила голову и тихо поплелась в палатку, где жила она с медсёстрами. Пуля, чувствую настроение хозяйки, притихла и последовала за ней. Зайдя внутрь, девочка плюхнулась на скрипучую кровать и обхватила руками голову. Собака заскулила и стала жаться к ней.

– Господи, не нужно их забирать! – прошептала девочка и, содрогнувшись, повторила громче. – Не нужно их забирать! Верни их живыми и здоровыми! Верни!

В палатку зашла Мамонтова. Она устало вздохнула и убрала волосы с влажного лба. Девушка поспешила к железному тазу и начала умывать тщательно лицо и шею. Потом Зоя обернулась на Катю:

– Ты что тут сидишь? – стряхнула воду с рук она.

– Они ещё не вернулись, – проговорила та, закрывая рот ладонями.

– Что ещё раз? – не расслышала медсестра.

Катя выпрямилась и повторила:

– Они ещё не вернулись.

– Ты волнуешься за товарища командира и ребят?

Девочка молча кивнула. Мамотнова подошла к ней, подвинула собаку и села рядом:

– Всё будет хорошо, – погладила Катю по голове она. – Товарищ командир сильный и бойцы сильные. Они скоро вернутся. Вот увидишь!

Катя снова дала молчаливое согласие, а затем спросила:

– А ты почему не в медпункте? Раненых много, наверное.

– С ранеными закончили, – ответила та. – Маша меня отпустила отдохнуть немного. И так в операционной столько простояли.

– Понятно, – погладила собаку девочка.

Пуля больше никуда не рвалась. Она смотрела на свою хозяйку взволнованными карими глазами. «И почему собаки не умеют говорить?» – задалась вопросом Катя. – «Сказала бы, что там происходит. А так самим приходится догадываться».

Время уже близилось к девяти. Катя лежала спиной на кровати и задумчиво смотрела наверх, сжимая в руках крестик. Спать не хотелось. Она и не уснёт, пока не убедится в том, что всё хорошо. Вдруг в палатку влетела Горнеева. Катя вскочила с кровати и с надеждой взглянула на медсестру:

– Вернулись?

За хозяйкой поднялась и собака, всё это время лежащая в углу.

– Вернулся, – кивнула та. – Зоя где?

– Не знаю, – помотала головой девочка. – Минут пятнадцать назад ушла. А что значит «вернулся»?

Девушка, ничего не ответив, махнула рукой и выбежала на улицу.

«Да что такое там случилось?!» – пронеслась пугающая мысль в голове у девочки. Катя понеслась на выход тоже. Не успев даже отойти от палатки, она увидела, как двое бойцов поспешно заносят Резанцева в медпункт. Рядом с ними вертелся Сорокин:

– Аккуратней вы его! Сюда! Да что ты творишь? Сразу надо…

Не только Катя, весь батальон замер, наблюдая за этой сценой. Из-за темноты не было понятно, что случилось с командиром. Но ясно было одно – он ранен и, скорее всего, сильно. «На них напали?» – с ужасом подумала девочка. Тут она услышала недалеко разговор Фокина и Липтенко:

– Что произошло? – спросил тихо Матвей. – Егор, где их так?

– Фрицы пробрались тайком на нашу территорию и устроили засаду, – перебирал пальцы тот. – Наших застали врасплох. Товарищ командир серьёзно ранен. Говорят, там всё плохо.

– А ребята? – с надеждой посмотрел на товарища Липтенко.

– Лунатик, всё! – отмахнулся от него Фокин и быстро пошагал в сторону зарослей, сложив руки на затылке.

Матвей проводил его взглядом, его рука медленно сняла в головы пилотку. Катя повторила за бойцом. По щекам потекли слёзы. Девочка испуганно взглянула на медпункт: «Что тогда с товарищем командиром?» – думала она. – «Что значит «совсем всё плохо»? Он тоже может умереть?!» Страх полностью охватил ребёнка. Тут рядом заскулила Пуля. Девочка присела и обняла за её за шею, теперь понимая, что хотела донести до них умная собака:

– Пулечка, ты была права, – всхлипнула Катя. – Нужно было сразу тебя послушать.

* * *

Все солдаты окружили свежевырытую могилу. На их лицах было единое выражение скорби по погибшим в бою товарищам. После их сегодняшнего сражения с немцами пришли живыми все. Бойцы радовались тому, что весь батальон остался цел, но судьба приготовила беду с другой стороны. У многих на глазах наворачивались слёзы. В яме заботливо были положены их ушедшие из жизни товарищи: Хлещёв, Воротов, Павленко, Матеренко и Воробьенко. Матвей так и не дождался помощи. Умер от потери крови. Летаев долго держался, глотая слёзы. Но дальше его не хватило. Егор всхлипнул, опустив голову вниз и закрыл лицо ладонью. Рядом стоящий Макаренко положил руку другу на плечо. Несмотря на своё ребячество, Фёдору было очень тяжело сдерживать себя в такие моменты. Прямо как Кате. Надо думать, он сам был, по сути, ещё мальчишка. Боец был всего лишь на семь лет старше девочки. Сама Катя стояла возле Сорокина, который в данный момент заканчивал прощальную речь по погибшим товарищам вместо командира:

– Отдыхайте, братцы, – с горечью произнёс он. – А мы ещё повоюем.

Бойцы немного помолчали, опустив головы. Затем Иван взял горсть свежей земли и кинул в могилу. За ним землю стали бросать все остальные.

После похорон Сорокин и Катя остались ждать возле медпункта. Остальные разбрелись по лагерю. Но никто не спал, несмотря на усталость. Все ждали новостей. Катя очень сильно переживала за товарища командира и мысленно обращалась к Всевышнему, чтобы он не забирал Александра тоже. Чтобы не будить раненых, приходилось торчать на улице. Девочка сидела на траве, подперев голову руками. Она тревожно смотрела вдаль. «Он не умрёт! Мария Фёдоровна не допустит!» – успокаивала себя она. О чём там размышлял Сорокин – было неизвестно. Он ходил из стороны в сторону, время от времени трогая пальцами свои жёсткие усы. За всё это время Иван не выкурил ни одной сигареты. Что было у него показателем сильнейшего волнения. Тут в медпункте послышался шорох. Катя и Сорокин резко обернулись на вход. Но нет, никого не было.

– Да что там так долго можно делать?! – прошептал Иван и снова продолжил свои метания.

Катя взглянула на медпункт и прижала руку к сердцу, прям, как её покойная мать когда-то. И правда, что там так долго возятся? Почему никто не выходит? Их переживания прервала Мария Фёдоровна. Уставшая женщина вышла из медпункта навстречу Сорокину.

– Ну что? – спросил он у неё.

Катя встала с земли и тоже подбежала ближе, чтобы не пропустить мимо ушей ни малейшего слова. Поспешно подтянулось и несколько солдат.

– Много крови потерял, но жить будет, – объяснила Мария. – Повезло ему. Очень повезло. Пока не очнулся, отдыхает.

Девочка почувствовала, как легко стало дышать. Будто, камень с плеч свалился. Но только один. Второй остался и напоминал о потере товарищей.

– Что делать будем? – спросил Сорокин. – В госпиталь с бойцами поедет или здесь останется?

– Это уже завтра решим, – пожала плечом женщина. – Как очнётся.

* * *

Александр пришёл в себя на следующий день. И с самого утра его уже достали. Достали не с рабочими вопросами, а спорами оставить его здесь или отправлять лечиться в другое место. К счастью, врачи сошлись на том, что он может вполне оклематься и здесь. Получил бы он ранение в бок чуть в сторону – пришлось бы везти. Хотя, скорее всего, его бы здесь и не было. Ранение в плечо тоже оказалось «удачным». Если можно так сказать. А сильная слабость была от большой кровопотери. Настроение отсутствовало. Резанцева мучила совесть за убитых бойцов. Что же он за командир такой? Возможно, был и другой выход из этой ситуации. Нужно было просто немного подумать. Хотя, конечно, времени там на это совсем не было. Первым к нему зашёл Сорокин. Александру было сказано, что он очень «везучий». Также Иван напомнил другу все прелести этой жизни, разумеется, в своём репертуаре:

– Только попробуй мне умереть! Слышишь? Тебя дома Танька ждёт. Что я ей скажу? – не успокаивался Сорокин.

– Но я же не умер, – возразил Александр. – Что ты так завёлся?

– Ты очень вчера старался.

– Видимо, недостаточно старался, – хмуро ответил Резанцев то ли своим мыслям, то ли другу.

– Саня, ты чего? – не понял тот.

– Ребят похоронили? – тихо спросил командир.

– Да, – кивнул Иван, – теперь они отдохнут.

Резанцев с тоской перевёл взгляд вверх. Перед глазами промелькнули страшные события вчерашнего дня.

– Слушай, – переменил тему Сорокин, видя подавленное состояние друга. – Ты же сейчас курить не будешь?

– На что это ты намекаешь? – нахмурил брови Резанцев.

– Ни на что не намекаю. Я прямо говорю.

– Иван Михайлович, вы наглеете, – перешёл на официальный тон Александр.

– Вовсе нет, – возразил тот. – Не забывай, что мне работать сейчас придётся в два раза больше. А табак у меня закончился.

– Ты с этой стороны решил зайти, – криво усмехнулся тот. – Умно. Ладно, он мне всё – равно пока не понадобится.

Тут из-за ширмы показалась Катя.

– О, Катюх, заходи! – поприветствовал её Сорокин.

Девочка неуверенно подошла к кровати. При взгляде на Резанцева, у неё перехватило дыхание. Катя никогда не видела командира в таком состоянии. Обычно в нём столько энергии и силы, а тут…

– Вчера хотела с ребятами за тобой отправиться, – встал Иван и похлопал ребёнка по плечу. – Но я не разрешил. Ладно, мне пора уже. Выздоравливай!

С этими словами Сорокин скрылся из виду. Резанцев и девочка проводили его взглядом. Первым нарушил молчание Александр:

– Что ты стоишь? – спросил он и указал на край кровати. – Садись.

Катя кивнула и осторожно приземлилась на койку, чтобы не задеть его.

– Сильно вас вчера приложили? – грустно спросила девочка.

– Нормально, жить буду, – махнул ладонью командир.

Тут на глаза Кати выступили слёзы.

– Ты чего? – не понял Александр.

– Вас, когда в операционную занесли, – вытерла щёки рукавом та, – бойцы сказали, что всё плохо. Я думала, что и вы умрёте.

– Поменьше их слушай, – успокоил её Резанцев, – никуда я от вас не денусь. Пусть и не мечтают.

– Точно? – повернулась к нему девочка.

– Обещаю, – Резанцев взял Катю за руку.

Слова командира немного успокоили Катю. Она помолчала, а затем спросила:

– А почему дядя Ваня так быстро ушёл?

– Табак мой искать, – усмехнулся Резанцев. – Куда ж ещё?

Неожиданно девочка улыбнулась:

– Что тебя так развеселило? – спросил Резанцев.

– Я просто на задании, – Катя опустила голову и улыбнулась ещё шире.

– Да? – удивился Александр. – И кто тебе его дал?

– Я сама себе дала.

– Так не бывает. Обычно, задания выдают главнокомандующие.

– Бывает, товарищ командир, – возразила Катя.

– И что же ты делаешь? – поинтересовался Резанцев.

Катя хлопнула ладонью по карману гимнастёрки:

– Охраняю ваш табак от дяди Вани.

Александр поднял брови, посмотрел на девочку, потом в сторону, где несколько минут назад уходил Сорокин и беззвучно рассмеялся. Но тут его веселье прервала резкая боль в боку. Он стиснул зубы и выдохнул. Затем, Резанцев снова повернулся к Кате:

– И откуда ты его достала?

– Вчера подобрала на входе в медпункт, – ответила та. – Видимо, у вас из кармана выпало.

– Молодец, – похвалил её командир. – Это задание я одобряю.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

«Задание»

Прошло два месяца. На дворе стоял жаркий июль. На небе господствовала луна, окружённая маленькими точками – звёздами. На улице устраивали концерт законные ночные музыканты – сверчки. Катя спала на спине, откинув одеяло прочь. Из её косы уже выбились волосы, нательное белое бельё было перекошено влево. Тут девочку кто-то толкнул. Она поморщилась и отвернулась. Затем толчок повторился, затем ещё.

– Вставай! – прошептала Мария Фёдоровна. – Слышишь меня?

Но ребёнок никак не реагировал. Женщина вздохнула и пихнула девочку в спину посильнее:

– Тебя товарищ командир вызывает!

Катя резко вскочила и, прищурившись, взглянула на Марию:

– Кто зовёт? – переспросила быстро она.

– Товарищ командир, – повторила врач.

Такое с девочкой случилось впервые. Что же случилось такого, что он вызвал её среди ночи? Но у Кати не было времени на раздумья. Она встала, потёрла сонное лицо и взяла гимнастёрку.

– Что случилось, он не говорил? – быстро натягивала на себя форму девочка.

– Нет, – подала ремень девочке Мария. – Я и сама бы хотела узнать.

Катя обулась, предварительно запихав в обувь клочки газеты. Мария Фёдоровна взяла растрёпанную косу девочки и принялась приводить волосы в нормальный вид, пока та умывалась в тазу.

* * *

Некоторое время назад…

В палатке Александра горел свет. Третий батальон перебрался в этот район несколько недель назад. На улице было тихо, солдаты давно забылись крепким сном. Внутри было двое: Сорокин и сам командир. Александр стоял, облокотившись на стол. Он, нахмурившись, смотрел в пол:

– То, что без разведки туда соваться нельзя – согласен, – сказал он.

Сорокин тоже облокотился на стол рядом с другом:

– Другого способа нет. Надо отправлять, Сань. Только так.

– Без тебя знаю, – отвернулся Резанцев.

– Она маленькая, слабенькая и хрупкая на вид, – убеждал того Иван. – Даже если Катя ошибётся, никто не заподозрит, что она солдат.

– Если ошибётся, то заподозрят в партизанстве. А это поставит под угрозу не только её, но и всё село!

– Тем более… – вдруг начал Сорокин, но потом передумал и замолчал.

– Что «тем более»? – хмуро спросил командир. – Сказал «А», говори и «Б».

– Не забывай откуда она к нам пришла. Ей не привыкать. Быстро освоится, – настаивал на своём Сорокин.

– Вот именно! – вскинулся Александр. – Ты знаешь, что там с ней произошло? Перенервничает и выдаст себя и всю операцию. Тогда – пиши пропало!

Резанцев снова задумался и посмотрел вниз. Ему тяжело было принять это решение. Одно дело давать задание опытному бойцу, а другое – ребёнку. Но он понимал, что Иван прав. Александр выдержал паузу и наконец сказал:

– Зови сюда наших гостей. И найди Марию Фёдоровну. Она должна сейчас быть в медпункте.

* * *

Катя вышла на улицу и вдохнула свежий ночной воздух. Луна озарила лагерь белым светом. На улице ни души, кроме неё. А нет, кое-кто был. Лунатик, как обычно в это время, прогуливался по всему батальону. Девочка сильно испугалась, когда увидела его в таком состоянии в первый раз. Матвей выглядел, как настоящий мертвец, восставший из мёртвых. Ещё и природа сыграла свою роль: осветила луной его открытые неподвижные глаза. Жуть. Но со временем она привыкла к нему. Если Липтенко здесь, то тогда где-то неподалёку должны быть и бойцы из его землянки. У них, наверное, уже на инстинктивном уровне выработалась привычка просыпаться именно в тот момент, когда их сосед выходит подышать свежим воздухом. По-другому объяснить это невозможно. А вот и они. Летаев аккуратно крался к спящему товарищу. Действовать быстро сейчас было опасно, ведь на личном опыте бойцы знали, что будить Матвея очень опасно для их здоровья. Проще отловить и отвести назад. С другой стороны подходил Фокин.

– Егор, аккуратней! – тихо проговорил Фёдор.

– От кого я это слышу? – не сводил глаз с Липтенко тот.

– Свалится куда-нибудь – нас прибьют!

– Да ладно, – кивнул влево Егор. – Федь, неужели до тебя что-то стало доходить в этой жизни?

– Егор, не умничай! Я не хочу к товарищу командиру!

Тут Липтенко пошатнулся в сторону одной из землянок. Фокин сорвался с места и в два шага догнал ночного гуляку. Летаев выдохнул и упёрся руками в колени. Пронесло. Егор крепко взял спящего товарища за плечи:

– Домой пошли, – сказал он и повёл друга к их землянке.

Катя выдохнула вместе с ними. Бойцы были так заняты поимкой их соседа, что не заметили её. Тут она вспомнила про то, что её вызвали и ускорилась.

Девочка подошла к палатке, вздохнула и вошла. Внутри её уже ждали Сорокин, помощники командира – Олег Дымов и Антон Шевченко, разведчик – Роман Сонтынков и сам Резанцев. Все они молчали, погрузившись в свои мысли. Катя сделала шаг отдала честь:

– Вызывали, товарищ коман… – тут её взгляд упал на маленького черноволосого мальчишку. Он выглядывал из-за спины Романа и уплетал за обе щеки кусок хлеба.

По телу Кати прошла дрожь. На неё с любопытством смотрел её младший брат – Коля. Совершенно невредимый, без ужасных ожогов от пожара.

– Коленька? – девочка поднесла дрожащую руку ко рту. – Ты живой?

Все в недоумении уставились на неё. Александр перевёл взгляд на мальчишку. «Какой «Коленька?»» – подумал про себя он и повернулся назад к пришедшей:

– Катя, – сказал тихо командир. – Это не Коля.

– Я Вася, – звонко проговорил ребёнок и снова откусил кусок от хлеба.

Девочка присмотрелась к мальчишке. Постепенно стали проявляться отличия. Волосы у него были не чёрные, а каштановые, ростом был выше, да и старше, Коля так не разговаривал.

– Перепутала в темноте, – произнесла Катя и смутилась, заметив то, как на неё все пялятся.

– А что за Коля? – спросил Дымов.

Девочка решила не отвечать на этот вопрос и сменила тему:

– Я вам нужна, товарищ командир?

– Да, нужна, – вышел из задумчивости Резанцев и указал на стул рядом со столом. – Садись.

Катя приземлилась на место, всё ещё не упуская Васю из поля зрения. Тот тоже с интересом пялился на неё. Все остальные приблизились к столу. Девочка была уверена в том, что позвали её не просто так. Командир выглядел каким-то взволнованным. И откуда был этот мальчик? С каждой секундой у неё в голове появлялось всё больше и больше вопросов.

– У меня для тебя есть задание, – начал вдруг Александр.