– Я просто хотела посмотреть, как Кейт будет выступать, – пищу я, потупившись, хотя и очень хочется увидеть его реакцию. Впрочем, по лицу Редженса все равно сложно что-либо прочитать.

– Ну так иди, смотри, – ровным тоном предлагает он. Одной рукой Редженс обхватывает мое запястье, а другой прикладывает свою карту к считывателю двери, возле которой мы стоим.

– Что вы делаете? – не могу сдержать тревожного удивления. Я не имею права задавать ему вопросы, так что его пальцы предупреждающе стискиваются на моей коже. Больно, но это далеко не самое страшное возможное последствие ошибки, которую я постоянно повторяю.

– Блокирую дверь, – снисходит до ответа он, тем более что, после того, как он вводит на панели код, над нею загорается красная лампочка. То есть, можно догадаться и без объяснений было.

Редженс тащит меня по коридору ко входу в зал, а я в ужасе оглядываюсь, надеясь, что обсчиталась, и, может быть, он заблокировал не ту дверь, за которой прячутся ребята. Но, увы. Причем он сделал это не с помощью оставшейся в считывателе карты, как в прошлый раз, так что, как открыть ее теперь, вообще не известно.

Буксируемая Редженсом, вынуждено захожу в огромный, но почти полностью заполненный людьми зал. Множество рядов сидений амфитеатром спускаются вниз, повернутые к большому экрану на противоположной от входа стене. Курсанты рассажены на них через одно пустующее место. К каждому сидению прилажены доски, которые все поставили перед собой так, что образовались подставки для планшетов. Ребята сидят в смиренном ожидании, на экране идет отсчет последних трех минут.

Офицеры вольно расселись на самых верхних рядах, но также выглядят слегка напряженными. Редженс подталкивает меня на одно из пустующих мест с краю ряда и сам садится на соседнее. На ряду ниже прямо перед нами вижу Кейна. Чтобы найти среди рядов курсантов Кейт понадобится время, но Редженс же в этот момент вытаскивает планшет и начинает что-то печатать, так что вместо поисков, пользуясь его занятостью, тоже вытаскиваю телефон и пытаюсь в сообщении как-нибудь объяснить Лексу сложившуюся ситуацию.

Через минуту, прочитав очередное сообщение, Редженс хмыкает и уходит. Мне отчего-то приходит в голову мысль, что уходит он за Лексом, о чем я другу также сообщаю. Очень надеюсь, он дает читать мои сообщения Морису, иначе, учитывая затруднения Лекса с этим процессом, у него совсем не будет время что-либо предпринять.

Пока есть призрачная возможность сбежать, пытаюсь это сделать, но Кейн ловит меня за футболку, хотя секунду назад спокойно сидел ко мне спиной и, казалось бы, не помнил о моем существовании. В полном молчании мы садимся рядом. Вскоре возвращается Редженс со слегка взбудораженным и взъерошенным Лексом, они также садятся рядом, так что в итоге мы с другом оказываемся разделенными Кейном, который тут же начинает строчить Лексу оскорбительные сообщения. Все в тишине, поскольку экзамен наконец начался. С трудом прочитав первые два, Лекс, насупившись, прямо перед носом Кейна передает свой планшет мне. Я же, прикрывая чехлом экран от взгляда нашего шинарда, начинаю не глядя отвечать на эскапады этого человека графическими сообщениями, а сама потихоньку читаю сообщения, пришедшие от Мориса. Судя по ним, Редженс, по вполне понятным причинам заподозрив меня в чем-то нехорошем и, решив, что Лекс должен быть к этому нехорошему также причастен, вызвал его через чат сюда в зал. Лексу, будучи запертым в аудитории, пришлось признаться в своих затруднениях, так что Редженс пошел его вытаскивать. До его прихода ребята успели запихнуть Мориса вместе с картой в техническую шахту. Оттуда его нужно будет потом вытащить, по возможности поскорее, но он не настаивает.

В итоге за те два часа, что идет экзамен, я успеваю пообщаться с кучей народа: со всеми товарищами по команде, которые нас потеряли и переживают; с Кейном, который считает мои сообщения крайне двусмысленными, что понятно, раз я их выбираю от балды; и даже с хозяевами игры, которые подгоняют нас. Все сообщения, прочитав, я аккуратно уничтожаю (кроме тех, что от Кейна), но как ни странно я даже получаю что-то вроде удовольствия, ведя такую переписку, сидя прямо рядом с офицерами. Тем не менее, я успеваю наобщаться на всю оставшуюся жизнь и в конце концов чувствую себя выжатой как лимон.

Когда таймер подает сигнал, на экране высвечиваются указания для курсантов, как им завершить работу, и уведомление о двадцатиминутном перерыве. Все поднимаются с мест, офицеры идут собирать своих для вывода их из зала. Прекрасно! Я отправляю последнее сообщение Морису, но не успеваю стереть, так как уже поднявшийся с места Кейн, выхватывает планшет из моих рук и передает Редженсу. Мы с Лексом оба с ужасом замираем. Сообщение вполне невинное, но и к нему можно прицепиться!

Однако Редженс, быстро что-то пощелкав и прокрутив, просто возвращает планшет Лексу и все. Отвернувшись от нас, идет наблюдать, как Кирилл выводит из зала курсантов нашего отделения. Кейн разочаровано окидывает нас взглядом и тоже отходит в сторону.

В недоумении Лекс снова отдает мне планшет. Пока друг, взяв под локоть, тащит меня из зала, я снова пролистываю сообщения. Последнее будто испарилось! Без моей помощи и, полагаю, Редженс тоже тут ни при чем. Забравшись в список контактов, убеждаюсь, что там кто-то тоже информацию успел почистить. Нет вообще ни малейшего следа переписки с нашими товарищами по команде и хозяевами игры. Все исчезло за ту секунду, что планшет насильственным путем переходил из рук в руки!

– А тебе никогда не казалось, что за тобой следят? – спрашиваю Лекса, как только мы забираемся за угол. На наше счастье, курсантам на перерыве особо разбредаться не дают, а пасут каждую группу в других залах или на платформе, так что в коридоре мы теперь вроде бы одни. Конечно, это не гарантирует, что на нас не нападет сейчас кто-нибудь из офицеров, так что Лекс по-быстрому вынимает мультитул, чтобы уже привычно снять экран с лаза в техническую шахту.

– А должно? – спрашивает он, работая.

– Кто-то стер с твоего планшета все лишнее, – поясняю я, а в это время Морис уже вылезает из шахты к нам. – Причем этот кто-то моментально узнал, что планшет переходит в нежелательные руки. Здесь есть камера?

Морис забирает у меня планшет.

– Есть, – говорит он, быстро глянув, и начинает копаться в настройках или еще где. – Я пока ничего не могу сказать, могу взять его с собой и проверить досконально, но…

– Я не могу с ним расстаться, ты чего! – Лекс, закончив прилаживать экран обратно, встает с колен.

– Наверняка, это хозяева игры следят, – предполагает Морис, – в их интересах сохранить все в тайне, особенно от стражей.

– Интересно, что еще находится в их интересах, – ворчу потихоньку.

– Сейчас должно быть самое время пойти сделать распечатку тех файлов, – напоминает Морис.

– Нет, не самое, – возражаю, – ты видел, хозяева написали, что именно за файлы нам надо распечатать? По названию не сложно догадаться, что это вопросы к устной части экзамена. И если мы распечатаем их сейчас…

– То дискре-ди-ти-руем, – Лекс запинается на сложном слове, – результаты экзамена. И если Кейт сейчас выиграет, то она нас потом убьет.

Морис задумчиво вздыхает.

– Но после экзамена может и не удастся ничего распечатать, – говорит он. – Эти файлы – в компьютере, который управляет изображением на экране в конференц-зале. После экзамена его выключат, и включить мы его не сможем даже с этой картой.

Лекс недоуменно мигает.

– С чего ты взял? Уж включаются то компьютеры…типа, тык и все.

– Я знаю, о чем говорю, – отсекает возражения Морис.

– Хорошо, – раздраженно говорит Лекс, – тогда иди к этому не терпящему лишних включений компу и жди, пока Вета не маякнет тебе, что экзамен подошел к концу. Тогда распечатываешь файлы и сваливаешь оттуда.

На это Морис соглашается. Мы идем в маленькую комнатку, где стоит нужная нам привередливая машина и запускаем туда Лекса, поскольку к тому, что он появляется в самых неожиданных местах и сует свой нос, куда ни попадя, все привыкли. Он на некоторое время застревает там, очевидно потому, что компьютер все же кто-то охраняет. Изнывая в некотором отдалении от заветной двери, мы ждем его сигнала. Уже сильно после окончания перерыва, он присылает нам сообщение, что в комнате пусто, а он с офицером, сидевшим там, вышли в зал через другую дверь.

Когда уже Морис порывается идти к комнате, я ловлю его за руку, на что он странно реагирует, так что я ее поспешно отпускаю.

– Ты ведь подождешь? – спрашиваю я на всякий случай.

– Как договаривались, – отвечает он резко, но сразу смягчается. – Не беспокойся.

В комнатку он заходит, используя свежесделанную им же карту. А у меня душа не на месте, так что в зал я выхожу даже без малейшего намека на паническую атаку – просто мозги другим заняты. Увидев меня, Редженс сдвигается на одно сиденье, сделав знак сесть между ними с Кейном. Приходится подчиниться, хотя не представляю, как из такого положения подать сигнал Морису.

Тем временем представителей отделений вызывают вниз, и они, включая нашу Кейт, занимают места за широкой трибуной. К тому месту, на котором мы находимся, они становятся спиной. На рукаве у каждого – повязка соответствующего отделению цвета, то есть у Кейт красная. Мучить игроков, задавать дополнительные вопросы и оценивать ответы выходит человек, которого Лекс обычно уважительно называет главнюком, то есть комендант учебной части Хлут Лотар Сгиан, он же старший брат Редженса. Зал встречает его бешенным стуком об доски держателей, таким образом очевидно выражая полную поддержку своему руководству. Но уши приходится зажать, невозможно такое вытерпеть просто!

Без особо длительных предисловий Хлут начинает последнюю, соревновательную часть экзамена, в которой игроки по очереди отвечают на вопросы. Насколько я понимаю, система сама случайным образом выбирает конкретный вопрос из списка, озвучивая его благожелательным женским голосом, а для тех, кто успел оглохнуть после громкого появления коменданта, также дублирует его на экране рядом со столбовой диаграммой набираемых игроками очков.

Хлут не слишком похож на брата. Хотя и имеет такие же русые коротко стриженные волосы и крупные черты лица, но о родстве догадаться по ним сложно. А вот манера держать себя вполне сходна. С полнейшем спокойствием он срубает с игроков малейшие остатки уверенности, сбивает настрой острым ледяным взглядом и смешивает то, что осталось, с отходами жизнедеятельности. Игрока отделения своего брата он также не щадит. Не в состоянии внимать этому кошмару, я снова пытаюсь заткнуть уши, но Кейн на этот раз не дает мне этого сделать, удерживая за руки. Так и сидим практически в обнимку, пока Хлут фактически пытает Кейт и остальных.

– Это ужасно, – всхлипываю я, когда жуткое действо наконец заканчивается.

– Именно, – соглашается Редженс, вставая. Кейт проиграла. Точнее говоря, она заняла третье место, но ее оно, я почти уверена, не устроит. А офицеров оно уже не устроило. Злой Кейн также встает, отцепившись наконец от моих рук, но нависает надо мной, положив ладонь сзади на шею. Очень неудобно сейчас вынимать телефон.

Понятливый Лекс внезапно возникает возле нас.

– Ничего себе! – восклицает он, оттягивая на себя внимание. – А главнюк-то сегодня на удивление вежлив и любезен, словно подменили! Интересно, сколько на это успокоительных ушло. Конечно, минус к зрелищности. Ни тебе мордобоя, ни плевков, ни метания предметов… Зато быстро справились, да? – Проговорив это скороговоркой, он метает на меня быстрый взгляд и, убедившись, что я успела отослать сообщение Мориса, немедленно убегает, чуть не врезавшись по пути в офицера из другого отделения.

– Мордобоя ему не хватило, ну, я ему вечером устрою! – кипятится Кейн, стискивая пальцы. Я ему вежливо напоминаю, что они в этот момент лежат на моей шее, стукнув по его руке.

Снова встречаемся втроем у все того же туалета, но теперь там уже хорошо и чисто, так что Морис может спокойно переодеться внутри.

– Как же у меня устало лицо! – жалуется он, растирая щеки. Я забираю пакет с формой, которую мне теперь остается незаметно вернуть на склад, а Лекс забирает маску. Ее он припрячет в тайнике. – Что с этим делать? – кивает он на тоненькую и мятую стопку распечаток, которую он пронес под рубашкой. На каждой странице, меленько в низу, там указано время распечатки, аккурат после экзамена, так что все по идее нормально.

– Новых сообщений от игры не поступало, – Лекс смотрит в свой планшет. – Кстати, восстановите мне контакты с остальными.

Морис одним движением перекидывает ему их со своего устройства.

Вторая часть задания добирается до нас еще через полтора часа. В нем адрес заведения на пятьдесят девятом уровне, где стражи будут отмечать итоги прошедшего экзамена. Мероприятие не закрытое, так что туда мы явно можем пойти все вшестером, тем более что хозяева игры потребовали, чтоб в нем участвовали все те, кто остался за бортом с утра. С этими всеми мы встречаемся уже на месте и сразу прячемся в отдельную кабинку.

Впрочем, прячемся мы очень условно, поскольку нас от общего зала отделяет прозрачная занавеска с вышитыми звездочками. Эти звездочки, видимо, придают особое очарование Герти и Паломе, сидящим с краю, поскольку неприкрыто глазеет на них половина находящегося напротив бара.

Учитывая вид заведения, в котором мы находимся, они обе пришли в платьях. На Паломе черное легкое платье, похожее на ночнушку, но она поверх набросила шикарный палантин, настолько широкий, что при желании она может закутаться в него вся, как гусеница в кокон. Герти же надела короткое красное платье с открытыми плечами, в котором она чувствует себя очень неудобно, и массивные кольца серег ей тоже мешают. Тем не менее выглядит она очень хорошо, особенно если выпрямится, так что внимание со стороны обитателей бара вполне объяснимо. Эти обычные клиенты заведения начинают быстро смешиваться с приходящими большими группами стражами.

– Давайте пересядем пока места есть, – предлагает все больше нервничающая Палома. Но когда мы вылезаем из-за стола, перебираться уже некуда, так что мы просто меняем порядок рассадки. Пусть теперь все смотрят на Ворчуна – он тоже приоделся по случаю, в пиджак и галстук-бабочку.

Народу вокруг быстро становится тьма тьмущая, и это не смотря на то, что один только сам бар занимает весь стандартный зал. Кроме курсантов и офицеров сюда битком набились их друзья и те, кому просто интересно потусить со стражами, хотя алкоголя в баре почти не остается. Большую часть полок вместо него заняли напитки с кофеином и другими не запрещенными для стражей веществами.

Сообщения на телефоны Ворчуна и девочек приходят одновременно, они нервно смотрят на экраны.

– Вот тьма! А раньше они это прислать не могли?! – Ворчун бьет ладонью по столу, так что все невольно вздрагивают. – Мне нужно отнести эти гадские распечатки в мусорную корзину в кабинку номер семнадцать! Как я вообще узнаю, которая эта?! Они же не пронумерованы и расположены тьма знает как?!

– Спроси у кого-нибудь из персонала, – предлагает Морис.

– Ладно, спрошу, – Ворчун сердито обводит нас взглядом, как будто усматривает во всем этом нашу вину, – и что, подойду к тем людям, которые там сейчас проспиртовываются, или того хуже, к стражам и скажу: извините, разрешите воспользоваться вашей мусоркой, мне тут срочно понадобилось выбросить документы именно сюда! – противным злым голосом проговаривает он.

– Так себе план, подумай еще, – с усмешкой говорит Лекс. – А у вас что?

– Я не буду этого делать! – кривит губы Палома. Герти просто выглядит очень испуганной и готовой расплакаться.

– Чего делать? – уточняет Лекс. Палома не хочет говорить, но сует ему под нос экран своего телефона. – Вета, прочти, – он тут же препоручает это своему бессменному секретарю, то есть мне. Я читаю сообщение из рук Паломы. У Герти, потом смотрю, то же самое.

Собственно девчонкам нужно следить за барменшей по имени Равана – очень надеюсь, у них всех есть бейджики с именами и их не придется опрашивать – за тем, кому она подает напитки в стаканах с цветным ободком. К днищам этих бокалов будут приклеены листочки, где по частям будет дан адрес, куда нам идти за наградой.

– Вы поняли, да? – злится Палома. – Нам придется пойти выпивать с этими людьми, большая часть из которых стражи! Нет уж, мне Сэма хватило! Я поклялась себе, что никогда больше не свяжусь, даже не заговорю ни с одним проклятым стражем! – с истерическими нотками в голосе громко говорит она. К счастью, музыка громче.

– Но тебе придется, – увещевает ее Морис. – Ты должна участвовать или задание не засчитают. И, соответственно, про деньги можешь тоже забыть.

– Нам что, придется с ними разговаривать?! – с ужасом уточняет Герти. Очень сильно понимаю ее чувства. – А что если они нас обидят?!

– Я буду тусоваться где-нибудь рядом, – обещает Лекс, – а, учитывая плотность тусовки, практически буду висеть у вас над душой. Так что не дам вас обидеть. К тому же, чего бояться вам теперь? Да вы по полным монстрами подземельям недавно лазили!

– А вдруг стражи об этом узнают? – пуще пугается Герти. – Мы ведь нарушили закон!

– А ты им об этом не рассказывай, – с обалдевшим лицом советует Лекс.

В конце концов Лекс уводит девочек приводить в исполнение шпионскую миссию, а Ворчун отправляется стоять над душой у семнадцатой кабинки в надежде, что он скоро освободится и можно будет воспользоваться тамошним мусорным ведром, никому не объясняя своего неадекватного поведения.

Мы с Морисом остаемся одни. Как-то неловко. Я смотрю в сторону бара, куда ушли наши, и чувствую на себе его пристальный взгляд. Может, надо бы начать непринужденный разговор о чем-нибудь нейтральном, чтобы сгладить ситуацию, но ничего в голову не приходит. О чем обычно люди речь заводят, когда нужно просто поболтать? О погоде? Когда там следующий дождь обещают? Понятия не имею. Для Муравейника погода не слишком актуальна. Может, он читал в последнее время что-то интересное? Кошмар какой-то.

Прямо чувствую, что с другой стороны стола начинает что-то происходить, так что оборачиваюсь. Рука Мориса ползет ко мне по столу. Это выглядит очень странно, как будто у нее отдельный мозг. Сам Морис все еще смотрит на меня.

– Ты сегодня так хорошо справилась, – говорит он мягко, осторожно касаясь пальцами моей руки, лежащей на столе, а я думаю, очень ли будет некрасиво ее просто отдернуть.

– Почти всю работу выполнил ты, – напоминаю ему.

– Мне понравилось, что ты волнуешься о других, – продолжает он проникновенно. – Тебе не все равно.

Я в ужасе! Подавшись вперед, Морис берет мою руку, нежно держит обеими ладонями, и говорит, жутко глядя в глаза:

– Я приглашаю тебя сегодня к себе!

В испуге я глупо таращусь на него. Это какая-то ритуальная фраза или что?! Она означает что-то особенное или вообще ничего?! Что он от меня хочет?! Чего ждет?! Можно ли прямо спросить об этом?! Но все эти недосказанности повисают в воздухе, потому что на диванчик рядом со мной падает Кейт, уставшая и раздраженная. Плюхает стакан со сладкой газировкой на стол. Машинально отмечаю, что никакого цветного ободка на этом стакане нет.

– Жуть какая-то творится, – выдыхает она и тут словно впервые замечает держащего меня за руку Мориса. – А ты кто?

– Друг, – выдыхает он и нехотя убирает руки под стол. Я тоже, заодно вытираю ладонь о штанину.

– Так ты, друг, не оставишь нас? Нам с подругой поговорить нужно, – на мой взгляд как-то грубо выпроваживает его Кейт. Морис резко встает и выскакивает за занавеску, а я торможу и не успеваю его остановить. Хуже не придумаешь!

– Он тоже хотел что-то важное сказать! – говорю я Кейт. Некрасиво с Морисом получилось, но чтобы бежать за ним извиняться нужно перескочить через подругу, а она и не думает двигаться.

– Ой да ладно, – презрительно отмахивается Кейт. – Лучше меня выслушай! Подруга ты мне или нет? Мы с тобой с детства дружим, а этого хмыря ты знаешь пять минут, верно? Иначе я бы его тоже знала.

В некотором смысле она права, конечно, да и Морис возможно ничего особо важного сказать не хотел, но мне показалось, он воспринял эту ситуацию болезненно. Кейт тоже плохо. Она провалила свою цель, в достижении которой была практически уверена, да и остальные курсанты теперь относятся к ней крайне холодно. Не то чтобы нападают, но видно, что ее репутация среди них рухнула. Все то, чего она кропотливо добивалась, все ее достижения пошли прахом.

По-моему, все не настолько плохо, а отчужденность ее товарищей продиктована банальной усталостью и эмоциональной вымотанностью. Завтра все вернется на круги своя. Да и не выглядела она настолько уж хуже остальных. Проиграла, но достойно. Это все я пытаюсь донести до подруги, но Кейт отмахивается, предпочитая купаться в своем сплине, попивая напиток из стакана.

Когда кто-то резко отдергивает занавеску, первая мысль, что вернулся Морис. Но нет, это Кейн, злой и возбужденный.

– Ты, – офицер указывает пальцем на Кейт, – свали отсюда, – приказывает он.

Подруга беспрекословно подчиняется, и не только покидает кабинет, но и мгновенно растворяется в толпе. Еще бы! В таком состоянии Кейн вполне может кого-нибудь в сердцах прирезать. Но мне-то деваться некуда, тем более он тут же падает на сидение рядом со мной и задергивает черную плотную шторку, наличие которой мы, лопухи, даже не заметили.

Поскольку он теперь находится очень близко, я пытаюсь отсесть в самый угол, но он хватает меня за горло и дергает к себе, так что мне приходится из не очень удобного положения смотреть ему прямо в лицо.

– Я проверил твой банковский счет, Мышка, – уведомляет меня Кейн. – Как ты объяснишь мне свои идиотские траты за последнее время? Обеды сразу для нескольких человек? Поход в какую-то дурацкую комнату сразу для нескольких человек?

– У меня появились друзья, – мямлю я.

– Друзья? – не верит Кейн. – А крупная сумма от какого-то мужика с верхнего уровня? Во что ты опять ввязалась? – шипит он.

– Ни во что, – то, что он стискивает мое горло, вообще-то не помогает говорить. Да и думать тоже. – Он просто компенсировал расходы… что я платила за всех.

Из-за шторки появляется Редженс и молча едва касается плеча Кейна. Тот ослабляет хватку.

– К твоему сведению, я обнулил твой счет, – тон Кейна тоже изменился и стал более спокойным, – и перевел с него выплаты, так что с этого момента будешь сначала у меня спрашивать, прежде чем хоть единицу потратить, поняла?

– Да…

Кейн окончательно отпускает меня и вслед за Редженсом уходит. Я еще некоторое время просто сижу без единой мысли в голове, зачем-то держась за горло, на котором явно появилась парочка кровоподтеков.

Осторожно пробираясь сквозь толпу, ищу кого-нибудь из команды. Первым вижу Ворчуна – он так и стоит с бумагами недалеко от одной из выделенных кабинок и жестом показывает, что желает застрелиться. Внутри кабинки весело сидит компания стражей и явно уходить не собирается. Потом вижу Герти. Она вполне спокойно сидит рядом с курсантом стражей, который ей что-то активно рассказывает. Она же, не скрываясь, изучает дно его стакана с синим ободком. Палома стоит к ней спиной, облокотившись на стойку бара, за которой хозяйничает уже знакомая нам блондинка из второй команды. Палома хмуро выдерживает робкие заигрывания другого курсанта. Блондинка как раз подает ему стакан с фиолетовым ободком. Лекс ошивается поблизости.

Я тоже предпочитаю теперь просто ходить туда-сюда, ожидая развязки. Полагаю, что так безопаснее, чем сидеть в кабинке, из которой так просто не выскочить.

Вскоре с дальней от меня стороны бара доносится крик, перекрывающий музыку. Постепенно все больше народу отвлекается на происходящее там, и я тоже вытягиваю шею. На несколько секунд между чужими спинами и головами удается увидеть, что Кейн кого-то остервенело дубасит. Редженс вмешивается, но в итоге драку прекращает появившийся Кирилл.

– Мужчины, – презрительно произносит женщина, только что просочившаяся сквозь толпу. Раньше она явно стояла ближе к месту внезапной потасовки. – Нужно только немножко подтолкнуть, – криво улыбается она, увидев, что я смотрю на нее. Не увидев понимания, она продолжает работать локтями к выходу.

Толпа быстро успокаивается, все снова занимаются своими делами, а до меня добирается неожиданно довольный Ворчун.

– Повезло! – говорит он. – Когда началась суматоха, эти стражи выскочили из кабинки как миленькие, так что я успел запихнуть бумажки в корзинку! Короче, я свое дело сделал, снаружи подожду.

Воссоединяемся мы все вместе минут через двадцать. Девочки притаскивают все части адреса, не забыв и соответствующие им цвета ободков стаканов записать, так что мы быстро складываем их по порядку цветов радуги. С этим проблемы не возникает. Вот только адрес указывает на ячейку хранения на втором уровне, а для нее должен быть ключ.

После серии ругательств со стороны Ворчуна, мы возвращаемся к кабинке, которая к нашему счастью оказывается свободна. Однако мусорное ведро к этому моменту также полностью освободилось от своего содержимого, так что если ключ там и был, для нас он утерян. Судя по оставшимся на столе стаканам и тарелкам с ополовиненной закуской, к выносу мусора персонал отношения не имел, так что, распечатку экзаменационных вопросов могли унести сами стражи. Небось, сильно удивились, что за нафиг. Хотя, для чего бы им проверять содержимое мусорного ведра? Не зная, что теперь предпринять, мы выходим на платформу.

Здесь довольно холодно, день клонится к вечеру, так что Палома накрывает голые плечи Герти половиной своего палантина. Та вздрагивает, наверное, не забыв еще своих подозрений по поводу смерти ее ребенка, но быстро смиряется с необходимостью идти так близко с возможной убийцей. Я же, пользуясь случаем, прикрываю шею шарфиком, который ношу обмотанным вокруг руки. На платформе освещение ярче, и следы на шее от встречи с Кейном могут оказаться заметнее.

– Ну и что теперь? Все потеряно? Расходимся? – говорит несчастный Ворчун.

– Еще есть вариант, что ключ от ячейки привязан к карте, которую мы сделали, – вносит идею Морис. – Зависит от того, как устроены конкретно эти ячейки.

По правилам, хотя бы попробовать добраться до конца мы должны, так что спускаемся на второй уровень. Правда девочек мы отпускаем по домам, поскольку идти туда в таком виде не слишком разумно. Внизу нас ждет сюрприз.

– Закрыто, – констатирует Морис, увидев заблокированную дверь.

– Ну теперь уж точно расходимся, – говорит Ворчун, но один из проходящих мимо грузчиков, сообщает нам, что смотритель еще вернется сегодня.

Решаем ждать. Я подхожу к краю платформы и сажусь под поручнем, свесив ноги с края, хотя здесь холоднее всего из-за ветра. Лекс подходит и садится рядом, а остальные слоняются где-то неподалеку.

– У тебя ничего не случилось? – интересуется друг. Решаю всем с ним поделиться, исключая несущественные детали.

– Кейн заинтересовался моим денежным счетом и решил, что я слишком странно трачу деньги. Так что он его обнулил, и зарплата, я так поняла, на него тоже приходить больше не будет.

– Ну еще бы он не удивился. Ты покупаешь столько еды и продолжаешь худеть, – хмыкает Лекс.

– Теперь я не смогу покупать обеды для Роко, и значит нашей сделке конец. Что теперь с собакой-то будет? Не стоило мне вообще ее прикармливать. Что если она научилась доверять людям, они этим воспользуются и съедят ее, – высказываю самую страшную мысль.

– Ну, если она такая тупая, то это просто естественный отбор, – высказывается мой друг.

– Она не тупая! – злюсь я. – Но Роко ее явно теперь подкармливает тоже. Как она должна догадаться, что все – лафа кончилась и она теперь сама обед? Я бы могла забрать ее к себе, предположим. Но для этого придется вернуться на нулевой.

– Да там скучно! – ужасается Лекс, как будто я его с собой зову. – И чем ты ее там кормить будешь? На нулевом зарплат как таковых нет, из фабричной столовки объедки выносить будешь?

– Может найти какую-нибудь подработку…

– Ага, нашли уже такие! Из-за таких подработок, если помнишь, всех девок с нулевого и заставили носить такие страшучие юбки.

– Они не страшучие, – захотелось защитить их мне, – просто сдержанного стиля. И карманы там большие.

Кстати вспомнилось, что и эту юбку и почти всю мою остальную одежду нагло украли, а зимними вещами я вообще теперь непонятно как обзаведусь, учитывая, что денег у меня больше нет и не будет. Так что либо выпрашивать у Кейна денег на куртку, либо идти копаться в вещах, сданных на благотворительность. Либо опять-таки вернуться на фабрику, там мы все себе шьем сами.

– Короче, сделаем так, – решает Лекс. – Пока мой счет в порядке, буду покупать понемногу в разных местах. Не сразу готовые обеды по нескольку штук – это было действительно слишком подозрительно, а пирожок там, бутербродик здесь, типа того. С Роко вы же не договаривались о чем-то конкретном.

– Нет, не хочу это на тебя вешать, – понимаю, что действительно напросилась. – Может, лучше поможешь найти, где бы я смогла подрабатывать за еду?

– Мне мой вариант больше нравится, – улыбается Лекс. – И вообще, я просто влюбился в эту собаку с первого взгляда и тоже хочу поддержать ее существование. Вот что будет действительно лучше, так это тебе наконец придумать ей имя. А то собака звучит не солидно. Можно подумать, что мы с ней родственники. – Последний пассаж напоминает, что Лексу офицеры дали кличку Щенок, хотя в последние время все больше обзывают, чем похлеще.

– С кем родственники? – спрашивает Морис, присаживаясь с другой стороны от меня. Берет мою ладонь в свою. – Разве вы не сироты с нулевого?

– Технически, в другом мире у нас еще могут быть вполне живые родители, – говорит Лекс, не слишком одобряюще глядя на наши руки.

– Вам не кажется, что это задание было каким-то странным? – не выдерживаю свалившегося на нас молчания.

– В смысле? – уточняет Лекс.

– Просто в этот раз, получается, две наши команды играли не друг против друга, – сбивчиво пытаюсь пояснить свою мысль, – а как бы перенимаю эстафету. По меньшей мере, адрес этого места нам точно передала девушка-бармен из той команды. Может быть, и карту памяти к стулу приклеили они. Мы же распечатки для чего-то положили в урну, за этим ничего не последовало, но распечатки исчезли. Может быть, как раз вторая команда должна была их забрать. Кстати Ворчуну удалось забраться в тот кабинет, только благодаря тому, что в баре произошла драка, и все побежали смотреть, что там. А ее спровоцировала еще какая-то женщина, она сама призналась в этом. Ну, почти. Наверное, она тоже была из той второй команды, и это было их заданием.