Эра водолея

* * *

«Какое же счастье, когда она рядом», – подумал про себя Фитцжеральд.

Милена лежала на постели в комнате, освещаемой светом полной луны. Ее шикарные формы вновь пробуждали эрекцию, а кожа еще не успела остыть от недавнего секса. Эта брюнетка с глазами цвета ясного неба просто сводила его с ума. Да и он был ей не безразличен.

С момента аварии прошло больше года. Но Алекс до сих пор помнил нахлынувшее чувство ответственности за произошедшее вперемешку с чувством любви и страха за жизнь любимой. Как бы это не было странно, но именно сейчас в нем начала пробуждаться страсть.

Вспоминая поэтапно отношения с Миленой, детектив понимал, что весь алгоритм чувств сбился. Сначала была влюбленность – стандартная, банальная, проходящая по одному сценарию: встреча взглядами, первые смелые шаги одного и встречный ответ другой. Затем наступила пора раскрытия друг друга. Походы в дорогие рестораны, посещения выставок, романтические свидания на крышах домов. Потом в их жизни началось затишье. Редкие звонки, не отвеченные сообщения, полное погружение в работу. Если в подобных моментах не проявить инициативу хотя бы одному из партнеров, то можно разбить столь хрупкие отношения.

В этот момент в роли хранителя любви выступила Милена, постоянно надрывающая телефон сообщениями и звонками. Как только любовь начала врываться в их сердца – произошла авария.

Внутри детектива будто разорвалась бомба. Ребенок индиго, чьи способности были как убивать, так и воскрешать – поняла, что высшей благодарностью для детектива, спасшего ее, будет исцеление Милены. Только после этого в их отношениях зажглась страсть.

Они занимались этим, где только можно: в автомобиле, в парке, в лифте, на работе… Причем не могли насытиться друг другом, чувствуя себя озорными школьниками.

И даже сейчас, видя большие упругие груди, гладя ее нежную кожу и длинные стройные ноги, Фитцжеральду хотелось разбудить девушку для очередного полового акта.

Внезапно завибрировал мобильный телефон.

– Какого черта? – тихо выругался Алекс и взглянул на настенные часы. Под лунным светом он разглядел стрелки циферблата на позиции первого часа ночи.

«Не могу до тебя дозвониться – перезвони. Подпись брат».

– Да, брат, – выйдя в другую комнату, начал детектив.

– Всадник пропал, Алекс, – начал объяснять Сайман. – Помнишь про которого я всегда рассказывал?

– Какой всадник? Час ночи…

Но старший из братьев Фитцжеральдов оборвал его и продолжил:

– После попадания в преисподнюю, первое, что я вижу – это как бесчисленные грешники рубят друг друга в долине мертвых. Затем появляется всадник и начинает крошить всех кого попало. Пару раз я видел, как у него ломается меч. В этих случаях он доставал цепи и одним взмахом перерубал сотню бьющихся, а то и больше. Я двадцать лет погружаюсь в ад, стоит мне посмотреть на отражение своих глаз, и сценарий никогда не менялся, но сегодня всадника не было. Впервые за двадцать лет!

– Сайман, – начал Алекс. – Я всего-навсего детектив. Единственное, чем я занимаюсь – это раскрытие преступлений. Причем делаю это только исключительно в пределах Нью-Йорка.

Сайман после недолгого молчания добавил.

– Мне кажется, весь творящийся ужас как-то связан и с пропажей всадника. Я же тебе говорю, брат, он всегда появлялся. На черном коне и в черных доспехах – он истинный слуга Дьявола. А еще я встретил одного грешника, который все время повторял слова апокалипсиса… Алекс, умоляю – поверь мне… Грядет что-то ужасное… И мы должны все это предотвратить.

– Сайман! – оборвал его детектив, и, посмотрев на наполненную лунным светом комнату, чуть тише добавил. – Брат, я сплю, Милена спит, и тебе советую заснуть. Если хочешь – завтра встретимся.

– Не нужно, – обиженно сказал старший брат. – Но если ты возьмешься за расследование этих взрывов, а я уверен, что ты возьмешься, то не забудь, что я тебе говорил.

– Увидимся, брат.

– Спокойной ночи.

Положив телефон, Фитцжеральд подошел к окну. Глядя на ночной город, мысли так и витали вокруг него. Его старший брат обладал даром, или как считал сам Сайман проклятьем, странствовать в ад. Немало преступлений были раскрыты именно благодаря ему. Однако покойники, даже находясь по ту сторону жизни, не были слишком разговорчивы. Лишь в единичных случаях называли адреса или имена.

Услышав заветное: «Нью-Йорк. Булвер стрит дом тридцать пять… Зло… Спасите их». Сайман сообщал об этом младшему брату-полицейскому, а тот в свою очередь наведывался по этому адресу. Раньше подобные вылазки они делали втроем: Алекс, Сайман и Митч. Называя эти операции «чисткой», троица использовала конфискованное оружие. В редких случаях они арестовывали подозреваемых, еще реже старались оставлять следы и попадаться на глаза свидетелям.

Сколько же всего они увидели за эти годы: распятые на крестах младенцы, выпотрошенные тела животных, протухавших внутри жилых квартир, жертвоприношения, каннибализм.

Алексу припомнился случай, когда умственно отсталый маньяк расчленил своих родителей и записывал разницу строений организма матери и отца в тетрадь.

– У него есть писька и в горле какой-то жесткий комок. У мамы титьки и меньше ребер. У папы мозг тяжелее, чем у мамы… и печень.

Все свои эксперименты и внутренности родителей он фотографировал и прикладывал к записям. От увиденного одного из присяжных увезли на скорой прямо на заседании суда. Этот садист объяснял, что все его эксперименты на благо человечества, яро убеждая, что родители сами согласились на опыты.

Подобных историй было уйма. Каждый из сумасшедших имел свое собственное оправдание, покрывающее весь сотворенный ужас.

Детектив так же продолжал наблюдать за «большим яблоком», пытаясь отогнать тяжелые воспоминания. В принципе Сайман редко ошибался, и эти массовые происшествия требовали всестороннего изучения. Поэтому отметать мысль о непричастности всесторонних сил он не спешил.

* * *

Каждое утро детектива начиналось одинаково: ободряющая джазовая музыка в исполнении Фрэнка Синатры, Луи Армстронга или Рея Чарльза, гимнастические упражнения с параллельным просмотром телевизионных новостей и конечно же завтрак. Причем отборный кофе играл важнейшую роль в утренней трапезе.

Узнав, что за ночь никаких происшествий не произошло, он накинул на себя плащ и шляпу и, попрощавшись с Миленой, покинул квартиру.

Черный «Dodge Challenger» пробивался сквозь нью-йоркские пробки. Пока движение было замедленным Алекс включил одну из аудио книг. Мужчина довольно артистично рассказывал историю молодого парня-студента. По первой прочитанной строке детектив сразу же узнал произведение Харуки Мураками.

Спустя полчаса, Фитцжеральд уже был у департамента полиции. Дойдя до порога здания, даже одетый в плащ и шляпу, он успел подмерзнуть.

Привычный департамент, в котором до получения лицензии детектива Алекс успел отработать порядка пяти лет, не шумел, как прежде. Кроме телефонных звонков, перекрикивающих друг друга, других звуков не было.

– Утро доброе, коллеги, – зайдя в кабинет Билла Харриса, поздоровался Фитцжеральд.

– Как спалось? – пожимая руку детективу, начальник департамента привстал с места.

– Не плохо, – после этих слов Алекс заметил лейтенанта, сидящего у окна и целящегося дротиком в цель.

– Да что с ним станется? – грубоватым басом вступился Митч Томсон, крепко сжимая протянутую руку. – Это у нас тренировки, стрельбы, патрули, безнадежные дела. А у него гонорары, свободный выбор материалов и никакого давления сверху.

– На такого как ты надавишь, – с усмешкой подметил Алекс, привыкший к остротам бывшего напарника. – А насчет тренировок – у меня тоже свой режим посещений айкидо и стрельб.

– Может как-нибудь организуем спарринг?

– Ты же помнишь, чем закончилась последняя драка, – улыбка так и не сходила с лица детектива.

– Это было, когда мы еще учились в полицейской академии! – взорвался лейтенант.

– Так, – спокойно прервал их седовласый капитан. – У нас очень мало времени. Оставь эти чертовы дротики и введи уже в полный курс дела Фитцжеральда.

Тяжело вздохнув, Томсон направился к двери.

– Там сотни свидетелей. Среди всего выберете нескольких и опросите никак патрульные копы, а как настоящие детектив и лейтенант, – подметил Билл.

Зайдя в свой бывший кабинет, Фитцжеральда охватила ностальгия. Столько громких преступлений было раскрыто в этих пятнадцати квадратных метрах. Почти ничего не изменилось с момента последнего пребывания, кроме одной мелочи:

– А где фикусовое дерево?

– Высохло, – доставая папки с делами, коротко бросил лейтенант. – Только не говори, что у тебя там была заначка.

– Теперь ты мне должен двадцать баксов.

– Учитывая сколько нерв я потерял на «чистках», то ты мне должен свой «Challenger». Кстати, как поживает твой брат-шизик?

– Ему тяжело.

– Еще бы, – усмехнулся Томсон, располагаясь на своем кресле. – Каждый день наведываться в гости к покойникам… Ну, да ладно. Есть предложение по раскопке всего этого дерьма, – лейтенант подмигнул.

– Сжечь все материалы и сообщить, что ничего не было? – усмехнулся детектив.

– Это второй вариант.

– Тогда давай убей меня своим логическим алгоритмом раскрытия данных террористических актов.

– Предлагаю свидетелей оставить напоследок. Их там тысячи, а нас двое. Причем я читал показания – эти засранцы говорят одно и тоже: «Он вышел, начал стрелять, потом скончался».

– Поддерживаю, коллега, – на последнем слове Фитцжеральд сделал особый акцент. – Предлагаю сосредоточиться на исполнителях.

– Кишки и мозги, которых разбросаны по всему Нью-Йорку.

– Именно. Копать нужно в их биографии. Кто у нас в списке?

– Леонардо Холл, Аксель Фокс, Луиза Митрич, Джон Стигман. Эти четверо переиграли в «GTA».

– Дай мне по любому из них материал.

Митч протянул папку, в котором был указан номер дела и фотография афроамериканца с пышной прической и бакенбардами.

– Аксель Фокс. Тридцать пять лет, – начал читать вслух Фитцжеральд. – Житель района Гарлема. Адрес Винт-стрит дом тринадцать. Посудомойщик в пиццерии. Были приводы в полицию за распитие спиртных напитков в общественных местах. Со слов работодателя мистера Дженкинса, Фокс был вполне порядочным работником. Краж и дисциплинарных взысканий не было. Жил с супругой и двумя дочерями… Это все?

– А что ты удивляешься? – покручиваясь на стуле, спросил Томсон. – Тут столько взрывов было, что опросить успели в основном только тех, кто был непосредственно на месте.

– Одно из самых громких дел, а вы толком даже не начали его расследовать.

– Нам главное предотвратить очередные теракты. Для этого всех на патруль и кинули, – пояснял Митч.

– Ладно, – поправляя ворот коричневого плаща, сказал детектив. – Поехали к его супруге и двум дочерям.

– Чур, мне супруга, – по-ребячески произнес Митч.

– Ты псих. Захвати материалы по трем оставшимся.

Они были напарниками еще с полицейской академии. Грубоватый Митч, который знал уличную жизнь, как свои пять пальцев, и Алекс, худощавый интеллигент, окончивший Кремьонскую школу и обладающий навыками гипноза и телепатии. Сейчас они были даже одеты, как в те времена – Митч в черном кожаном плаще с черной шляпой, и Алекс в коричневом плаще с коричневом убором.

Спустившись на полицейскую парковку, Алекс спросил:

– На твоей или на моей?

Красный «Jaguar» марки «XKR-C» в привычном скоростном режиме мчался по улицам одного из самых густонаселенных городов планеты. И не одна пробка не могла помешать разогнавшейся иномарке.

– Ахаха, – словно умалишённый вопил водитель, включая полицейскую сирену, установленную внутри салона. – Я, король мира! Йо-ху!

– Ты, псих, – листая материалы преступлений, подытожил пассажир.

– Не скучаешь по-своему старенькому «Ford»?

Воспоминания об аварии ударились в память. Галлюцинации скопившихся на дороге гигантских тарантулов вместо автомобилей, взмах хвоста динозавра, одним движением уничтожающий этих пауков. Затем встречная полоса, сигнал грузовика и оглушительный крик Милены. С силой зажмурив глаза и снова открыв веки, Алекс ответил:

– Нет, дружище, не скучаю.

Остальную часть маршрута они проехали молча. Фитцжеральду вспомнилась Кремьонская школа. То самое заведение, где он изучал новые предметы, только внедренные в систему спецшкол.

Подобные спецшколы существовали исключительно в нескольких странах мира. Основу образования составляли стандартные предметы: математика, физика, химия, естествознание, география и прочие. Кроме этих предметов существовали и другие: ратиология (изучение разума), история мистики, практические занятия по выведению талантов. Школы часто обменивались учениками. Но к числу таких счастливчиков, которые один год учились в прериях Калифорнии, второй – проводили в горах Тибета, третий – в лесах Сибири – Фитцжеральд попросту не попал. За все свои двадцать восемь лет Алекс не выезжал за пределы Соединенных Штатов. Однако, увиденное даже в стенах Кремьонской школы ему хватило на всю жизнь. Почему-то вспомнился именно первый месяц обучения.

Он уселся с ней в первый год обучения и до последнего школьного дня не менял соседа по парте. Голубоглазая, неброская на внешность девочка и по сей день поддерживала его, а детектив – чем мог, помогал ей. Это сейчас она была знаменитой на весь Нью-Йорк художницей, удивляющей глубиной смысла своих картин. В то время она была скромной девочкой, смирно отвечающей на вопросы учителя.

– Элен, – обратился к ней преподаватель. – Скажи, пожалуйста, кто такой Бог?

Меняются года, столетия, но тема Всевышнего будет актуальна еще не один век. Различные нации, различные расы, порой враждующие вероисповедания доказывали правоту именно своего Бога – лишь изредка убеждая других, что он един. Однако учителя спецшкол предпочитали из слов детей узнавать определение этого слова. На кого-то уже успели повлиять родители, приучившие своих сыновей и дочерей молиться с момента появления голоса. Кто-то же просто услышал про Бога во взрослой беседе и, не поняв точного содержания, добавлял и свое видения на эту тему.

– Бог? – переспросила девочка, вставая из-за парты, и увидев утвердительный кивок учителя, продолжила. – Бог – это самое сильное создание в мире. Если ты добрый и творишь добрые дела, то он тебе помогает, а если ты злой, то ты можешь после смерти попасть в ад.

Что нравилось всем учителям в Элен Паркер, так это, то, что она с уверенностью выкладывала все, что знала и предполагала. Некоторые же ученики, даже зная подлинную тему, просто стеснялись изложить свои мысли и видения.

Учитель вымеренными шагами ступал по классу. Фитцжеральд до сих пор помнил, как эхом отдавались удары твердых каблуков. Он специально сделал паузу, чтобы одноклассники поняли определение Бога со слов девочки.

– Хорошее определение, Элен. Давайте разберем его по подробнее, – он все также продолжал мерить класс. – Ты сказала, что Бог – это создание. Создание от глагола создавать. Кем же или чем же создан Бог? Вопрос ко всем.

– Сверх Богом, – крикнул кто-то из детей.

«Ох, уже эти детки, – подумал про себя учитель. – Сразу находят ответы. В отличие от наших, уже зомбированных чьими-то рассуждениями и правилами мозги, их головы гораздо светлее и чище. В действительности они давали иногда такие ответы, что порой кажется, будто дети гораздо светлее нас».

– Сверх Бог? – переспросил он. – Тут же вытекает второй вопрос. Кто создал Сверх Бога?

– Может он всегда был? – неуверенно добавила другая ученица.

– Может быть, – не стал отметать ее мысли учитель. – А всегда – это когда?

– Это миллиарды лет назад.

– А что было до миллиардов лет назад?

– Ничего.

– А как выглядит это «ничего»? Как пахнет? Как звучит? В чем измеряется? И откуда все-таки образовалось это ничего?

– Мы его не видим, оно ничем не пахнет, не можем измерить… Это как пустота.

Именно этого слова и ждал учитель. В размышлениях о существовании Бога так или иначе сталкиваешься с пустотой.

– То есть Бог появился из пустоты. Правильно я вас понимаю?

– Бог – это и есть пустота или точнее пустота, и есть Бог.

Ответивший на это мальчик был на несколько лет старше других. Он один из тех, кто смог посетить практически все спецшколы мира. Его звали Рорк Милнор. Никто не знал о способностях этого черноглазого мальчика с бледной кожей, но он постоянно что-то записывал в слой блокнот. Как-то к нему обратилась Элен с просьбой показать записи, на что Рорк ответил, что увиденное может плохо кончиться для Элен. После этого одноклассница старалась избегать контактов с ним.

– Скажи мне, пожалуйста, Рорк, а откуда взялась пустота?

– Когда-то существовала вселенная, в которой было бесконечное число планет, галактик, черных дыр, существ и самое главное – энергии, – уже по этим словам можно было предположить, что мальчик гораздо старше своих одноклассников. – Так вот, когда поглощение этой энергии становится слишком большим – случается взрыв, уничтожающий все, что было: время скорость, историю, существ, планеты и даже саму энергию. Такое происходит даже сейчас. Пока я говорю эти слова, может случиться взрыв, и мы станем пустотой. Но в этой пустоте даже после подобного взрыва может остаться песчинка пыли. И вот из этой песчинки начинают возрождаться планеты, галактики, существа, эволюция, люди, судьбы, жизнь и смерть.

Учитель только открыл было рот для очередного вопроса, как мальчик продолжил:

– Все это идет по кругу. Круг – это главная фигура во вселенной. Планеты круглые, галактики стремятся образоваться в круг, все движется вокруг своей оси, и даже спутники движутся вокруг своих планет. Так вот и история этих взрывов, вместе со временем – тоже движутся вокруг. У времени нет ни начала, ни конца. Возможно, сейчас снова произойдет взрыв, и все начнется сначала. Но никто с уверенностью не может сказать, что наше будущее – это не наше прошлое.

– Не понял тебя, Рорк, – мотая головой, пытаясь разобраться в высказываниях мальчика, сказал учитель.

– Эпоха тоже может быть кругом. К примеру, начало было до нас, мы продолжение, снова взрыв – будущая эпоха. Будущая эпоха снова заканчивается взрывом и наступает прошлое. Затем снова наше время, где я буду говорить эти же слова – про повторение временных эпох. А вы в свою очередь так же меня будете спрашивать, задавая те же вопросы, как две эпохи назад. Вам лишь изредка снятся сны или приходят мысли, что все происходящее когда-то было. Все происходящее циклично.

Видимо сказанное в действительности произвело впечатление на учителя:

«Нужно будет почитать досье Милнора», – подумал он про себя и добавил:

– Сильные рассуждения, Рорк. Будет время – запиши их в свой блокнот. Но лучшие мысли те, которые окончены. Подытожь, пожалуйста, что для тебя Бог?

– Это частицы пыли во вселенской пустоте.

– Ну, хорошо… Тогда скажи – ты слышал, что-нибудь про ад? Призраков? Мистификацию? Оборотней? Вампиров?

– Оборотни и вампиры – это человеческие выдумки. В действительности существовали северные племена, обитающие в лесах Канады, которые из-за суровых морозов даже в эпоху Крестовых походов все еще были покрыты шерстью. У них были широкие ступни, что облегчало им движение по снегу, шерсть все еще не спадала из-за суровых погодных условий. Эволюция не позволяла облысеть этим северным народам. Однако Крестовые походы не коснулись Северной Америки. В то время, когда открыли материк – эти гигантские люди уже вымерли, не выдерживая больше колебаний температуры. В последнее время больше склоняющиеся к плюсовой отметке. Но наскальные рисунки и пересказываемые из поколения в поколения истории индейцев трансформировали их сходство из больших обезьян в больших волков. А по поводу вампиров – во все времена чернокнижники убеждали царей и знатных вельмож в том, что сохранить силу, власть, и продлить жизнь может только кровь более молодого. Поэтому многие цари и царицы, даже сама Клеопатра, пила кровь детей или молодых девушек. Кровь людей пьют до сих пор. Это вошло в традицию с незапамятных времен. Но с тех пор многое переменилось. Например, масоны, впрочем, как и китайские олигархи, на сегодняшний день в особых ресторанах едят мясо младенцев. Учитывая, что мясо человека нежное на вкус, с особой энергией и витаминами – попробовав один раз – к нему начинаешь привыкать. Поэтому подобные деликатесы очень дорого стоят в Европе и Америке, чуть дешевле в странах Азии и Африки.

Учитель находился в легком шоке от всего услышанного.

– Ах, да. Вы меня спрашивали про ад и призраков, – продолжил мальчик, не убирая взгляда своих черных глаз с учителя. – Они существуют. Ад – это параллельная реальность. Порой из-за тонкой грани между пространствами мы видим усопших, иногда они видят нас. Даже сейчас, находясь в этом классе, с нами присутствуют усопшие. Однако они так же не видят нас, как и мы их – мертвые живут в параллельном нам мире. Кто-то оказывается в третьем измерении, кто-то в седьмом. Кого-то ждет долина мертвых с огненной дорогой. Кто-то мечется в пустоте и одиночестве, а кто-то плавает по черному омуту, наполненному страхом. То где мы сейчас живем – это рай. Лучшая жизнь, выдуманная нашими праотцами – не больше, чем оптимистический миф. После смерти, в момент гниения нашего тела, у людей умирает часть мозга – сознание. Это и есть душа человека. У животных подобного участка мозга не существует. Правда пройдет всего лишь несколько тысячелетий, и у животных начнет развиваться эта часть мозга. После смерти их энергия души так же будет странствовать по параллельным мирам. В зависимости сколько энергии он израсходовал и как распределял этот ресурс – он и попадает в то или иное измерение после своей смерти. По накоплению, а точнее переполнению энергии в том или ином пространстве – происходит дисбаланс, вызывающий взрыв, что влечет уничтожение всех измерений во Вселенной… Однако крошечная частица пепла или пыли – начинает свое очередное существование, давая жизнь новой эпохе, и все снова идет по кругу.

Его мысли прервал плач одного из одноклассников из Южной Кореи. Кожа малыша-азиата покрылась кровавыми узорами.

– Стигматы! – тихо произнес учитель и бросился из класса с криком. – Доктора! Доктора!

Мальчик ревел во весь голос, и вместо кровоточащих ран на голове и на запястьях, стали появляться иероглифы, цифры, кровавые рисунки. Все этого нагоняло ужас не только на самого ребенка, но и на наблюдающих одноклассников. Но Алекс, как завороженный смотрел на все происходящее. Среди непонятных кровавых изображений, единственное, что четко смог разглядеть Фитцжеральд – изображение распятия. Только вместо привычного образа Христа, на его месте находилась короткостриженая девушка, так же истекающая кровью из тех же самых мест, что и сын Божий.

Вбежавший доктор начал растирать кожу мальчика кремом, но было видно, что эффекта это не производит. Спустя две минуты – кровавые знаки пропали сами собой.

Такой припадок с Пак Ю Суном случался уже третий раз. И каждый раз самым запоминающимся знаком для Фитцжеральда младшего оставалась распятая девушка с короткой стрижкой.

– Алекс! – резкий крик, вернул Фитцжеральда из мира воспоминаний. – Я тут ему душу изливаю, как мне надоела работа, а он спит с открытыми глазами.

– Ты всегда жалуешься на свою работу, – подметил детектив, снова уставившись в окно плавно движущегося «Jaguar». – Так что тебе мешает устроиться в твои любимые гардеробщики?

– Копов Нью-Йорка после ухода из полиции никуда не берут. Все думают, что мы ничем не занимаемся. А если уж у нас не получается ничем не заниматься, как же мы будем следить за одеждой?

– Там еще и номерки нужно подавать, – с серьезным видом заметил Алекс.

– Да ты что? – с удивлением выпучил глаза водитель. – Еще и номерки подавать… нет – моя работа ничего не делать мне больше по душе. Ты только подумай – еще и номерки подавать.

Красная машина колесила по спальному району, где в ровные ряды были выстроены похожие друг на друга дома, и остановилась у здания из белого камня. Около дома по зеленой лужайке бегали два чернокожих мальчика шести-семи лет. Глядя на двух парней в плащах и шляпах, они бросились домой с криками: «Копы! Копы!»

– Даааа, – протянул Фитцжеральд. – Твою профессию и здесь не понимают.

– Было бы веселее, если бы они кричали парковщик! Парковщик!

От шутки Томсона засмеялись оба.

На пороге их встретила полноватая афро-американка, которой на вид было уже за тридцать пять.

Сидя в гостиной, она объясняла напарникам – каким был ее супруг при жизни.

– Когда мы познакомились с Акселем – он был ходячим сорвиголовой. Он не состоял в бандах, но в полицейских участках был завсегдатаем. Хотя, сказать по правде, за ним больше числились мелкие кражи, хулиганство, неоплата счетов. Затем он начал ухаживать за мной. Я уже была наслышана кто такой Аксель Фокс по прозвищу Паук, но, поняв, что молодой человек настроен серьезно, поставила перед ним условие – никаких проблем с законом. Я не собиралась видеть супруга только на тюремных свиданиях. Мне хватило участи моей покойной матери.

– То есть после вашей встречи он не переступал закон? – делая пометки в своем блокноте, спросил Фитцжеральд. – Я Вас правильно понимаю, миссис Фокс?

– Все верно, детектив.

Услышав свист вскипевшего чайника, она направилась на кухню.

В это время полицейский и детектив разглядывали помещение. Коричневато-шоколадные обои предавали темноту помещению даже в дневное время. На выжженных деревянных полках были расставлены книги, африканские амулеты, вазы, часы. На первый взгляд дом отдавал бедностью, но изумрудная мягкая мебель говорила о среднем достатке.

Женщина, виляя большими бедрами, принесла чай на подносе.

– Угощайтесь, пожалуйста, – она подвинула корзину с печеньями.

– Спасибо, я буду, – хватая чашку и печенье, сказал Митч.

– Скажите, пожалуйста, миссис Фокс, а какие-либо изменения происходили с Вашими супругом в последнее время?

– Никаких, – усаживаясь на кресло, сказала женщина. – Единственное – он в последнее время задерживался на работе.

– И с какого дня он стал поздно приходить домой? – вступился Митч, громко отпивая горячий чай.

– Вы знаете, у него такая работа, что задержаться можно по любому поводу. Где-то накопилось больше мусора, где-то нужно убрать еще одну комнату.

– Часто он менял работу?

– Часто. Я понимаю, о чем Вы говорите, детектив. Менял не из-за того, что его увольняли. Сначала мы переехали с Гарлема, затем снимали квартиру на Сильвер-стрит, потом уже обосновались здесь. Причем некоторые работодатели были не совсем честны в выдаче зарплаты. Еще чаю?

Томсон уже хотел было согласиться, но Фитцжеральд резким взглядом напомнил для чего они здесь.

– У меня чуть комок в горле не застрял, – сказал Митч Алексу, но детектив продолжил опрос.

– Что могло случиться с Вашим супругом, что с подвигло мистера Фокса на убийство 176 человек? – вопрос прозвучал более холодно, чем ожидал Фитцжеральд, в этот момент выбежали две чернокожие девочки со второго этажа, обняв мать своими пухлыми ручками.

– Бес, – коротко сказала женщина. – В него вселился бес. Вы сами подумайте – двое детей, какой-никакой дом, причем свои стены, да и меня он любил без памяти. – У него не было причин уходить из жизни самому.

– В таком случае разрешите осмотреть его комнату? – допивая чай, попросил Томсон.

– Да, конечно.

В небольшой комнате четыре на три метра была расположена кровать, шкаф, небольшой письменный стол с выдвижными полками, на стенах были развешаны амулеты на манер африканских культур.

Как часто бывало в полицейских историях – стоило покопаться в литературе убийцы, и ответы о мотивах всплывали сами собой: приоритеты в расах и крови, литература об утопии, произведения, восхваляющие убийство, обозначая это действие, как подвиг сильных.

Однако Фокс был не из подобной элиты. Школьные произведения, одна книга о высшей математике, по закладке было понятно, что он ее только начал читать.

– Миссис Фокс, а Ваш супруг собирался поступать в колледж или университет?

– Да, он серьезно подумывал о колледже. Но откуда было взять средств на это? Поэтому затею о получении образования пришлось отложить, но он все же продолжал читать и развиваться самостоятельно.

– А на какой факультет собирался поступить? – перелистывая книгу высшей математики, спросил Алекс.

– Он хотел стать бухгалтером или финансистом, – поправляя коричневый платок, сказала женщина. – В общем, что-то в этой сфере.

– Ясно, мэм. А вообще Аксель был верующим?

– Единственный кто верит в Бога в этом доме – это я. Ни детишек не могу приучить читать молитвы, не могла и Акселя. Даже простую молитву перед трапезой.

На письменном столе кроме печатной машинки, органайзера и нескольких учебников находилась папка с кипой документов, счетов, бумаг.

– А что это за счета, миссис Фокс? – уточнил Митч. – Детектив Фитцжеральд, взгляните, пожалуйста.

– Оплата за похороны, оплата за воду, оплата за свет, за телевидение, за интернет, за землю, денежные лотереи.

– Хах, – усмехнулся лейтенант. – Мэм, Вы еще для полного счастья приобретите автомобиль.

Среди множества квитанций и чеков детективу бросились в глаза банковские и ресторанные флайеры. Он внес очередные заметки в блокнот, и убрал его во внутренний карман плаща:

– Часто играете в лотереи?

– Раз в неделю покупаю билет на удачу. Знаете – жить с надеждой и мечтой гораздо легче, чем без нее.

– Лейтенант Томсон, у Вас телефон, какой модели?

– Лучшей и последней, в отличии от вашей, – ответил полицейский вытаскивая сенсорный телефон.

Яркие вспышки заполнили темную комнату и, спустя пять минут, в телефоне была запечатлена дюжина фотографий.

– Вы закончили, лейтенант?

– Да, детектив, – их наигранность в субординации общения была заметна только самим напарникам.

Уже прощаясь с хозяйкой дома, Фитцжеральд взглянул в глаза одной из дочерей покойного:

«У Фокса действительно не было причин уходить из жизни самому», – промелькнуло в голове Алекса.

* * *

– Что думаешь? – спросил Фитцжеральд, хотя обычно мыслями делился Алекс.

– Нормальный среднестатистический негритос, который в молодые годы махал кулаками, а затем угомонился и единственное, чем увлекался – это мытьем полов, сексом с женой. Парень не был пьющим, не употреблял наркотиков. В его доме я не увидел не мини-бара, ни портсигар. И вообще парень был амбициозным, в крайнем случае, хотел учиться. Запишем ему это в бонус. Вместе с тем – у него не было средств, для воплощения своих желаний. Можно зацепиться за это. И того у нас два мотива для преступления – неподтвержденная ни наукой, ни фактами – вселение бесов, и второй мотив – заказное преступление, – Митч держал курс по второму адресу, ведя ровно автомобиль. – Ты что думаешь?

– Приблизительно те же мысли, – отмахнулся Алекс. – Но если дело касается экзорцизма, то я знаю человека, который может нам помочь.