Тут поезд остановился, прервав и мои размышления, и переглядывания старичка и собачки. На «Сокольниках» повторилась та же ситуация, что и на «Красносельской»: разноцветное, но такое одинаковое, разноголосое, неуправляемое море людей двинулось прочь из вагона. Навстречу этой волне, уже внутрь, двинулась волна не меньших размеров.
В какой-то момент я потерял даму с собачкой. Мне нужно было выходить на «Черкизовской», потому я продолжил сидеть и заметил, что старичок тоже сидел.
– Вы на какой выходите? – поинтересовался я у него.
– На Подбельского, – по старинке ответил он, имея в виду станцию «Бульвар Рокоссовского», ранее носившую название «Улица Подбельского».
Двери закрылись, и вагон вновь оказался забит пассажирами, закрывшими собой и старичка. Поначалу я подумал, что на этом можно было завершить рассказ, поскольку в тот момент мне казалось, что ничего интересного более не произойдет: я доеду до «Черкизовской», дойду до дома, доем вчерашнюю картофельную запеканку и лягу спать с чувством некоторой легкости, а завтра проснусь с осознанием всей гнетущей серости собственной жизни; в общем, все, как обычно.
Но внезапно случилось невероятное: среди массы одинаково воняющих людей, на полу под сидениями сидел йоркширский терьер, минутой ранее пребывавший на руках у почтенной дамы. Он не лаял, не скулил, но активно рыскал глазками в поисках кого-то.
Как так получилось? Что произошло? Почему собачка оказалась одна? Неужели хозяйка настолько рассеянная женщина, что не заметила потерю питомца из собственных рук?
Абсурд!
Слишком неправдоподобно. Это ужасно признавать, но, видимо, дама намеренно оставила собачку в вагоне. Словно ненужную сумочку бросила. Бедное существо не понимало, что хозяйка за ним уже не вернется и смирно ожидало знакомых рук, вертя головой по сторонам.
– Ой, тут собачка! – взвизгнула одна девушка и дернула за рукав подругу.