Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия

5

В доме, в котором мы жили, у меня было два друга: Саша и Сергей. Они жили в третьем подъезде нашего дома, а я в первом. Мы часто играли вместе во дворе нашего дома и ходили в одну группу детского сада.

Вскоре у меня появился новый папа. Мама вышла замуж повторно. Мне тогда было чуть больше трех лет. Он был большой и веселый. Работал он водителем автобуса. У нас дома всегда бала стеклянная банка с мелочью. Проезд в автобусе стоил тогда копеек пять – десять, а выручку водители должны были сдавать более крупными купюрами. Мне всегда было интересно наблюдать, как мы подсчитывали эту мелочь, раскладывая ее столбиками по рублю – это было словно какая-то игра.

Порой мама меня наказывала, а если я старался ее обмануть, то она говорила, что лучше сказать горькую правду, чем сладкую ложь. Это вбивалось мне в голову частенько и поэтому засело глубоко.

Однажды зимой, возле дома, я хотел перебежать через дорогу, идущую вдоль нашего дома. Дорога была вроде бы и небольшая, метра три шириной, но она была скользкой. На эту дорогу въезжала с уличной проездной дороги грузовая машина. До машины было метров десять, и она ехала медленно. С противоположной дороги земля шла в гору, резко поднимаясь метра на полтора.

Мне вздумалось перебежать обязательно на ту сторону дороги, до того как проедет машина. Ну, очень мне нужно было туда. Но у меня были и опасения, что я могу поскользнуться и беспомощно упасть, или если перебегу, то не смогу быстро подняться в горку на той стороне дороги, ведь там тоже было скользко.

И вот все это промелькнуло у меня в голове, машина немного уже подъехала ближе, а я решил сейчас или никогда и рванул вперед. Дальше все было как в замедленной съемке. Ноги были ватные и они словно прилипали к земле при каждом моем шаге, но мне нужно было только вперед. Почему? Просто очень надо и все тут. Я поскользнулся и упал, как раз посередине дороги. Растянулся на животе, руки ноги во все стороны, поднимаю голову, смотрю вперед, а машина уже очень близко. Я молча, с ужасом смотрел как ко мне медленно приближается машина. Я думал, что машина не остановится, и будет ехать дальше. Для меня это было просто огромное чудовище, которое медленно и бездумно надвигалась на меня. В этот момент мама вышла из подъезда, машина остановилась передо мной, меня подняли и отвели в сторону, чтобы я больше не препятствовал проезду транспорта.

6

У соседей по площадке было две дочки и сын. Одна дочка была младше меня, а остальные дети были старше меня года на три – четыре. Я иногда играл у них дома. Они жили вместе со своей бабушкой. После смерти их бабушки моя жизнь очень сильно изменилась. У нее обнаружили туберкулез. Врачи определили группу контактеров, в которую попал и я.

Для профилактики меня, тогда пятилетнего мальчугана отправили в детский санаторий «Здоровье» на лечение. В санатории я пробыл три месяца. Каждое воскресенье ко мне приезжала мама, иногда бабушки. Для меня это было очень тяжелое время.

Санаторий находился на окраине большого города. Рядом с санаторием был водоем, окруженный со всех сторон деревьями. Воспоминания сохранили отдельные картинки и сюжеты из этих мест. Зима была на исходе, и на улице было ещё холодно. Ко мне в гости приехала мама, она очень замерзла, пока добралась к нам в санаторий. Ее впустили в небольшую комнатку побыть со мной, и что бы она могла согреться.

Когда родители приезжали в санаторий, они привозили много вкусного. Эти передачи складывали у нас в отдельном шкафу. Каждый пакет подписывался, чтобы знать, где чья передачка. Вечером воспитатели раздавали нам наши пакеты, и мы брали из них, что нам нравилось. Там были в основном конфеты и печенье. Конфеты в основном были карамельки и сосательные, шоколадные конфеты тогда были редкостью, по крайней мере, у нас. Печенье было обыкновенное квадратной формы и бисквитное круглой формы, было еще овсяное печенье, но это была тоже редкость. Да еще были вафли, как мы шутили печенье в клеточку. Ассортимент не очень большой, но мы были счастливы и уминали все это с радостью и удовольствием, вспоминая своих родителей и свой дом.

В санатории в нашем распоряжении было несколько комнат, отведенных для нашей группы. Одна большая, где стояли кровати и вторая поменьше – игровая комната. Примерно через месяц, я освоился, и жизнь уже не казалась такой безрадостной.

У нас был мальчик, которому иногда нужно было ложиться на пол возле ступеньки и запрокидывать голову вниз, чтобы она свешивалась со ступеньки, и так он лежал несколько минут. Мы же стояли рядом с ним и с интересом наблюдали за происходящим, а также следили, чтобы он не потерял сознание.

Через некоторое время меня перевели в другую группу, где дети были с такими же заболеваниями, как и у меня. Этот переезд прошел у меня безболезненно, так как я в санатории считался уже старожилом.

В новом корпусе мы были в отдельных комнатах человек по шесть в каждой. В предыдущем месте все дети спали в одной большой комнате и мальчики и девочки, там нас было человек двадцать или тридцать. Теперь же у нас были комнаты для девочек и мальчиков отдельно.

Здесь у меня появились настоящие друзья, и мы более активно проводили свое свободное время, играли в разные игры, смело бегали по коридорам корпуса, а ночью собирались вместе, чтобы понарассказывать друг другу всевозможные страшилки про черную черную руку или про черное черное пятно.

Однажды поздним вечером, когда все уже легли, наша постоянная компания, человек шесть, собралась у окна возле входной двери в корпус. Мы находились в большом коридоре. Вокруг было темно, и только настольная лампа, горевшая на столе дежурной медсестры, была небольшим источником света. Атмосфера была как нельзя более подходящей для страшилок, и мы уже запугали сами себя до мурашек на коже. Мы смотрели в непроглядную ночь за окном и ждали дежурную медсестру, которой нужно было срочно отлучиться, а мы были ее доверенной агентурой. Мы были на спецзадании. Нам нужно было открыть дверь медсестре, когда она вернется. В той необычной атмосфере, окутавшей нас, было удивительное ощущение общности и интригующей загадочности.

К концу третьего месяца, пребывания в санатории я освоился настолько, что мне даже не особо хотелось возвращаться домой. У меня здесь была отличная приятельская компания и дружеские отношения со всем персоналом. Я почувствовал себя здесь кем-то значительным. Это ощущение мне еще не было знакомо и мне не хотелось его лишиться. Я точно знал, что дома у меня все будет иначе, так как там были совсем другое окружение и взаимные отношения.

7

После санатория у меня некоторое время ушло на адаптацию к обычной жизни и вскоре казалось, что санатория и вовсе не было.

В то время у нас телевизора еще не было. Порой, когда мы играли с детьми на улице, родители их звали домой посмотреть детскую передачу, и я оставался один в гордом одиночестве. Иногда я ходил в гости к соседям посмотреть детскую передачу Будильник, ее показывали утром каждое воскресенье.

И вот однажды, когда я играл на улице, мне передают, что родители меня ищут. Я не спеша, иду домой, а там новенький телевизор. Мне было очень рад, что теперь у нас есть телевизор, как и у всех моих друзей. Жизнь стала на много интересней и насыщенней.

В память по какой-то причине врезался один эпизод, связанный с новым семейным приобретением. Как-то я сам был дома, было утро. Я уже умел включать телевизор. Я его включил. У нас был только один канал, но в то время это было нормально. Там шел художественный фильм, кажется немой, но звучала музыка, которая закрадывалась в самую душу. Перед глазами как тогда стоит только один эпизод – пшеничное поле, лето полдень, жара. Старый худой дедушка в белой рубахе на выпуск косит пшеницу. Ему жарко, он вытирает пот рукавом, смотрит вдаль и продолжает косить в одиночестве это бескрайнее поле. И во всем этом особую роль играет музыка. Она звучит как то настораживающее и в то же время торжественно. Это была быстрее всего бандура со своим непередаваемым плачущим и в то же время призывающим к чему-то героическому звучанием.

Обычно в девять вечера меня укладывали спать, а родители еще смотрели телепередачи. Наши комнаты соединялись дверью. С моей кровати телевизор я не видел. Но в моей комнате у стены напротив двери стоял трельяж. В зеркале трельяжа можно было видеть телевизор. Звук был очень тихий, но картинка была вполне смотрибельной. Конечное, понять я практически ничего не мог, но сам факт, что я смотрю телевизор, а мне этого никто не разрешал делать, доставлял удовольствие, и я смотрел его уже только поэтому. Но каким-то образом моя хитрость стала известна родителям и они стали на ночь закрывать дверь в мою комнату.

8

Через год меня ждал новый детский санаторий. На тот момент мне уже было шесть лет, и опять меня увезли на три долгих месяца. Опять были слезы и период адаптации к совершенно новым условиям.

Санаторий также как и предыдущий располагался за городом. На этот раз я в санатории был три летних месяца. За воротами санатория я помню большущее пшеничное поле без начала и конца. За этим полем была дорога, по которой меня привезли, и на которую я с грустью смотрел, вспоминая о доме. Санаторий был в поселке Карловка.

Однажды ночью я проснулся, мне нужно было в туалет. Все вокруг спали, дежурные медсестры тоже ложились ночью подремать. Мне пришлось идти по слабоосвещенному коридору, вокруг никого не было. Свет давали несколько тусклых лампочек. В тот момент, пробираясь по этому сумеречному коридору, меня переполняло только одно чувство – ощущение натянутости страха, поджидающего в темноте. В общем, сходил я по своим делам. После этого, я чуть ли не бегом добрался до своей комнаты, запрыгнул в свою кровать и, укрывшись одеялом, благополучно заснул как младенец.

У каждой группы в санатории была своя комната. Большая часть этой комнаты была заставлена партами, за которыми мы рисовали, играли и смотрели телевизор. По субботам по телевизору показывали самую любимую всеми детьми детскую передачу «В гостях у сказки». Было несравненным удовольствием увидеть экранизацию любимых сказок или какую-нибудь необычную историю. Эту передачу мы ждали с нетерпением, целую неделю. Когда же начиналась любимая сказка, то уже не существовало ничего – ни санатория, ни дома. Никаких проблем. Все становились главными персонажами сказки и отправлялись за тридевять земель в тридесятое государство.

По воскресеньям в санаторий приезжали родители, и дети с ними разбредались по территории санатория, рассаживаясь по лавочкам и беседкам. Родители приезжали с сумками. Все дети усиленно поглощали привезенные гостинцы. Родителей мы, конечно, ждали сильнее, чем сказку.

Однажды сидим мы в группе, смотрим сказку, детей родители разбирают. Нас становится все меньше и меньше, а ко мне все еще никто не приехал. Я начинаю нервно ёрзать на стуле, уже и сказка мне не интересна, и вот, вдруг, зовут меня – ко мне приехали. Меня захлестнула волна радости и счастья, я все бросаю и бегу, нет, я лечу. В душе ощущение праздника. В повседневной жизни таких эмоций обычно не переживаешь. Поэтому в санатории у нас проявлялись особые искренние чувства радости, по, казалось бы, совсем обычным событиям. Нельзя сказать, чтобы это время было плохое для меня, нет. Хотя по своей воле, я бы сюда низа чтобы, ни поехал.

С мамой иногда приезжали ее родители, мои бабушка и дедушка, иногда приезжала моя вторая бабушка. Я по-детски больше любил бабушку по линии отца. У нее в сумке, к тому же, для меня всегда было что-нибудь очень вкусненькое.

Был такой случай. Летний, солнечный день, все просто замечательно. Я иду с мамой и ее родителями. Мы ищем, где бы нам присесть. Находим одну уютную беседочку, в ней никого нет. Мы разместились. Все открыли сумки, а я рот. И пошел процесс поглощения вкусностей. Родители считали, что нас недокармливают и поэтому везли все, что могли: и вкусненькое и свеженькое. Продукты были в стеклянных банках. Банки заворачивали в полотенца, чтобы еда было еще тепленькой. И вот прошло немного времени, и мы видим, по дорожке идет моя вторая бабушка. Я ей был очень рад, хотя ощущение праздника подпортилось. Родители мамы почему-то не хотели с ней общаться. Вернее дедушку это не касалось, а вот бабушка была категорически против. Они сразу начали собираться, попрощались и уехали. Я ощущал, какой-то стыд за них, что они так поступают и ставят бабушку в неловкое положение, но что я мог поделать. Я мог только сказать, что я бабушке рад и мне очень жаль, что так все получается.

Спустя три месяца второй санаторий закончился, и я снова вернулся домой.

9

Когда мне исполнилось шесть лет, мы с отцом поехали на Азовское море, мама в это время уехала в санаторий по путевке отдыхать. Мы с отцом отдыхали на базе от предприятия отца. База была застроена небольшими деревянными домиками из расчета по одной комнате для семьи отдыхающих.

В течении дня отец проводил время со мною на пляже, мы играли в карты, загорали, купались. Когда мы возвращались на базу, отец играл в настольный теннис и бильярд, а я играл с детьми.

На базе я познакомился с другими ребятами, и мы практически все время проводили вместе, исследуя все закутки нашей и примыкающих к ней соседних баз отдыха до глубокой темноты.

Все взрослые старались утром купить пиво в пивном ларьке напротив нашей базы, ценилось особенно пиво в бутылках, а не разливное. Счастливчики, купившие пиво, весь день были довольны собой в предвкушении вечера. Фокус состоял в том, что пива привозили мало, и его хватало далеко не всем, поэтому с утра у ларька стояла очередь в ожидании долгожданного напитка.

Дно моря, где мы отдыхали, было покрыто какой-то грязью. Говорили, что эта грязь лечебная и некоторые люди, обмазавши этой грязью все тело, загорали так весь день. Отец решил оздоровить и меня. Я был против этой затеи, но отец был убедителен. Я притих, но когда он сказал, чтобы я снимал плавки, он собирался обмазать меня полностью в прямом смысле этого слова. Так как дело происходило на пляже полном людей, то я начал отчаянно сопротивляться. Мне выдали пару подзатыльников, и я вынужден был смириться под действием превосходящей физической силы. В общем, вскоре я превратился в некое подобие грязной статуи, стоявшей на пляже. Мне было очень дискомфортно и обидно. Я стоял, понурив голову, и шмыгал носом от досады, к тому же после попытки физического противостояния и затем грубого подавления неповиновения успокоиться шестилетнему ребенку не просто, для этого нужно определенное время.

Детям на базаре в поселке, где была наша база отдыха, покупали стальные браслетики, которые были элементом шика в летний период. Браслетик состоял из металлической цепочки, пристегнутой к металлической пластинке на которой что-то было написано. Такой браслетик был мечтой любого мальчугана, но мне так и не удалось привести убедительные доводы, в пользу того, что он мне жизненно необходим.

Когда мы все были дома, и у отца было хорошее настроение, он любил продемонстрировать свою силу. Он садился на стул, ему на колени садилась мама, а я садился на колени к ней. После этого отец поднимался на ноги, держа нас на руках.

Отец работал водителем автобуса и когда по улице проезжал автобус, он мог по звуку двигателя определить номер автобуса, разумеется, если этот автобус был из его автопарка.

10

Возле нашего дома, через дорогу была столовая. В столовой иногда заказывали зал для празднования свадьбы. Когда к столовой подъезжали разукрашенные машины свадебной процессии, которые все дружно сигналили на всю улицу, к столовой сбегались дети со всех соседних домов. Мы выстраивались вдоль дорожки, ведущей к входу в столовую и ждали того момента, когда пройдет пара молодоженов.

Во время шествия невесты, в торжественном белом свадебном платье с фатой, и жениха в черном строгом костюме, гости начинали бросать на них мелочь, чтобы у них был достаток в семье. Мы ждали именно этого момента и как только молодожены проходили мимо нас, мы наперегонки кидались и собирали деньги, разбросанные по асфальту.

На второй день свадьбы гости переодевались ряженными, и обязательно среди них были ряженые цыгане. Они ходили по всему городу и безобидно шалили. Они с шутками приставали к прохожим, заходили в магазины. Все это сопровождалось пением, плясками, игрой на гармошке, гитаре, и ударами в бубен. Всем желающим они предлагали выпить водочки за здоровье молодоженов.

Однажды я с мамой был в магазине. Мы стояли в очереди за молоком. И вдруг в магазин зашла свадебная процессия ряженых цыган. Они пели, плясали, а затем начали разбрасывать мелочь. Дети, бывшие в магазине, кинулись собирать мелочь, я же запрятался за маму и даже боялся выглянуть, так как на днях наслушался историй про цыган, которые забирают непослушных мальчиков. Мама мне говорила, чтобы я пошел и тоже собирал деньги, но я же был тертый калач, поэтому так просто от меня избавиться не получится я уже и так отбыл два срока по три месяца в санаториях.

Со своими друзьями мы играли всегда только во дворе нашего дома. Я со двора сам никуда не ходил, иногда только бегал в магазин, чтобы купить хлеб. Но тогда мама стояла на балконе и смотрела, чтобы я аккуратно перешел дорогу, а затем она ждала меня, чтобы посмотреть, как я перейду дорогу обратно, уже идя из магазина. Мои же друзья уже самостоятельно ходили играть в соседние дворы.

Так вот, однажды вечером они собрались идти поиграть в соседний двор, правда, отстоящий от нашего двора за тремя большими пятиэтажными домами. Я же не хотел ударить в грязь перед друзьями и решительно отправился с ними.

Мы пошли ненадолго, но там заигрались, и незаметно наступил поздний летний вечер. Уже когда все дети из того двора разошлись, мы как взрослые направились, не спеша, к себе домой. Правда вся наша уверенность вмиг растаяла, как только мы подошли к своему дому. Вокруг дома ходили расстроенные наши мамы. На нас накричали и за уши развели по квартирам.

Мама давно обещала за непослушание наказать меня. Она говорила, что насыпит в угол на пол соль, и поставит меня на неё голыми коленями. Сейчас как раз я, по ее мнению, заслуживал подобного наказания. Как оказалось, не так уж и страшно было это наказание, как я думал. Ремнем по заднице, было эффективнее. Я практически не почувствовал боли и молча стоял в углу. Минут через пять мама спросила все ли у меня в порядке и, заручившись моим словом, что я буду в дальнейшем паинькой, разрешила встать и выйти из угла. Оказалось, что крупицы соли вдавились в мои коленки. Это зрелище внушало мне страх, но боли я не ощущал. Мама подумала, что мне очень больно. Она кинулась со слезами вымывать соль под душем из моих коленок.

11

Среди немногих развлечений в нашем городе, это была площадка с качелями – каруселями. Качели находились в городском парке, возле Дома Культуры. В воскресные летние вечера возле качелей собирались многие горожане. Все приходили в основном целыми семьями.

Самым интересным аттракционом было конечное «чертово колесо». Когда в подвесной люльке зрители достигали верхней точки обзора, то весь город был практически на ладони, к тому же дух захватывало, когда дополнительно к общему подъему кабинки обозрения можно было самостоятельно вращать вокруг своей оси саму кабинку. Еще интересно было качаться на качелях лодочках. «Лодочки» были детские и взрослые. Отличались они высотой подвески, вследствие чего амплитуда раскачивания на больших лодочках была в два раза больше, чем у детских. Раскачивать лодочки нужно было самостоятельно, стоя внутри и держась за железные стержни, которыми лодочка крепилась вверху к горизонтальной перекладине. Чем сильнее удавалось раскачать лодочку, тем острее ощущения смены силы гравитации испытывали, находящиеся в ней.

Для маленьких детей были карусели со зверушками и машинками, установленными по периметру круглой платформы, которые вращались вокруг своего центра.

Здесь была касса, а перед каждым аттракционом стоял свой билетер.

Зимой мы играли во дворе в хоккей на замерзшем асфальте, правда но без коньков. Еще любили кататься на санках с горки или играли в снежки.

Летом развлечений во дворе было значительно больше. Одним из развлечений было пробежаться по зарослям крапивы, которая росла под стеной дома напротив нашего. Крапива доставала нам до груди. Мы же были одеты в сандалики, короткие шортики и рубашечку с короткими рукавами. Когда ты пробегал по крапиве, которая росла достаточно густо, то все тело испытывало жжение достаточно неприятное. По крапиве мы бегали, чтобы доказать друг другу свою смелость. Спор доходил до того, чтобы выяснить, кто больше раз сможет пробежать через крапиву. Родители эту нашу игру не особенно любили, особенно когда приходилось лечить волдыри или высыпания после крапивных забегов.

Однажды когда мы бегали через крапиву из окон соседнего дома, под которыми мы находились, на нас сбросили презерватив, наполненный водой. Он упал на землю, и мы все оказались мокрыми. Мы стали кричать наверх, что мы сейчас поднимемся, и будем выяснять отношения. Ребята, наши ровесники, крикнули нам сверху, чтобы мы собирались своим двором, так как они сейчас соберут свой двор и придут нас наказывать. Мы собрали, кого смогли, и пошли к углу их дома. Через некоторое время к нам вышли ребята из соседнего двора. Мы сначала кричали друг другу угрозы, а потом начали кидать друг в друга камни. Когда камни полетели обильно с двух сторон пришлось всем разбежаться в рассыпную. На этом конфликт был исчерпан.