– Па-апрашу без паники, судари и сударыни! – заорал Кудряшка Сью. – Смею надеяться, не всё так безнадёжно! Сейчас я изволю попытаться выругаться! Значит, так… – благородный вождь набрал в грудь воздуха и, замерев на мгновение, хорошо поставленным голосом произнёс: – О, чистые небеса наших благословенных гор! О, сияющие своды наших прекрасных пещер!

Услышав от своего предводителя подобные ругательства, остальные гномы сели на землю и заплакали. Первым из состояния прострации вышел Гудин Роб.

– Эу! До чего мы, саабиты,*** всё-таки бравые парни! Нас даже гномы уважают! – воскликнул он и подбоченился, живописно опёршись о меч. (***Саабиты – племя, обитающее в Саабитских горах. Отличаются воинственностью и склонностью к грабежу. Кустарные добытчики земляной крови. – Прим. переводчика. – Да что за переводчик такой?! – Прим. втор. сост. хроник). Рослые бородатые мужчины обрадовано зашумели, и один из них насмешливо поинтересовался:

– Эу! Вежливые гномы, что вам в наших горах нужно?

– Видите ли, милостивый государь, нам нужны эти люди, – сквозь всхлипывания пояснил Кудряшка Сью, потом для чего-то добавил. – Если вам будет угодно… – после чего бросил щит и разрыдался ещё горше.

– Еще чего! – надменно вскричал Гудин Роб. Вид рыдающих гномов придал ему уверенности, и он заявил. – Нам угодно будет судить этих людей по суровым законам Саабита!

Здесь случилось нежданное. Слово «судить» произвело на гномов поистине удивительное воздействие. Их лица сразу посуровели, слезы высохли бесследно, они сомкнули ряды, и теперь это снова были первые бойцы Возлеморья, не боявшиеся даже драконов, но при этом вежливые до жути. В те времена ходила, да и сейчас ходит пословица: если бы бог не научил гномов копать землю, они бы завоевали весь мир.

– Как вы изволили сказать, милостивый государь? – зловещим шёпотом поинтересовался гном Плуг. – Судить? А не соблаговолите ли вы пойти в места отправления естественных нужд со своим судилищем, господа?

«Господа» ошарашено молчали. Зловещая вежливость, витиеватая лексика гномов, и в особенности их совершенно непонятная реакция на слово «судить» вызвали у бородатых мужчин ощущения, близкие к тем, что испытывает кролик, забежавший за угол и внезапно столкнувшийся с прогуливающимся удавом. Короче говоря, они обалдели. А кто бы из вас, дорогие читатели, не обалдел, увидев вежливого гнома? Или хотя бы просто гнома…

Твёрдым строевым шагом Кудряшка Сью подошел к лежащему Эрвину Куману и заявил:

– Простите, господа, но я боюсь, что мне кажется, что мы имеем больше прав на пленение этих людей, поскольку, к вашему сведению, мы гонимся за ними уже неделю, и вот только сегодня изволили догнать.

Фраза прозвучала как-то странно. Было какое-то неизъяснимое противоречие в зверском выражении лица гнома, причудливо украшенного бинтами и изысканной вязью его речи. Видимо, Сью и сам это почувствовал, потому что, подумав, он для большей убедительности поставил свою правую ногу на живот меченосцу и слегка снизу вверх уставился на бывшего генерального прокурора.

Подобной наглости Гудин Роб стерпеть не мог.

– Эу! Это моя добыча, – сказал он и тоже поставил правую ногу на живот Кумана. Куман шевельнулся: им овладело нехорошее предчувствие. Кудряшка Сью оглянулся. Все шесть гномов смотрели на него; на их лицах были бинты и вера в своего вожака. Отступать было некуда. Благородный младший вождь гномьего клана снова набрал полную грудь воздуха и сделал встречное заявление:

– Ошибаетесь, уважаемый, это, извольте впредь иметь в виду, наша добыча! – и для убедительности притопнул правой ногой. Снизу сдавленно охнул Куман. Оскорблённый же до глубины души Гудин Роб ещё громче сказал:

– Я сказал, это моя добыча! – и тоже топнул ногой. Снизу снова сдавленно охнул Куман. В дальнейшем инцидент развивался в духе эскалации напряженности. Весь последующий диалог свёлся к уже сказанным фразам, вот только фразы становились всё громче, а топанье всё увесистее. Кумана уже порядком мутило. Противники меж тем уже сорвали голоса и отбили правую ногу, но уступать никому не хотелось.

– Я сказал, это моя добыча!! Давай поменяем ноги!!! – орал Гудин Роб, сиплым голосом всё ту же фразу, продолжая топать по Эрвину Куману.

– А я смею утверждать, что глубокоуважаемый предводитель саабитов, к моему глубокому прискорбию, совершает ошибку, утверждая, что это его добыча, согласен, три-четыре!! – не менее сиплым голосом демонстрировал всё новые и новые образцы вежливости Кудряшка Сью, не забывая, однако, при этом топать по Эрвину Куману.

– Гос.. Ой! пода! Вы уж… Ой! е! Как ниб… Ой! удь опреде… Ой! ойтесь! Я же не же… Ой! лезн… Ой! – тоже осипшим голосом сдавленно орал снизу Эрвин Куман. До него постепенно начинал доходить весь трагизм ситуации, и он осознал, пусть и не сразу, что «если чего-нибудь не предпринять, то что-нибудь может случиться».*** Но что, что, скажи нам, разлюбезный читатель, мог предпринять связанный меченосец? Ничего! Так что поговорим лучше о Микки.

Юноша по-прежнему лежал без сознания.

Гм…

Значит, ничего не поделаешь. Вернёмся к Гудину и Сью.

(*Меченосская мудрость. – Прим. переводчика. – Хрен с ним, с этим переводчиком. – Совм. прим. сост. хроник).

К этому моменту Сью, язык которого с непривычки подустал от изысканных оборотов речи, решил, что иной раз лучше чего-нибудь пожевать, чем говорить, и предложил сделать перерыв на обед и зажарить «свиней, валяющихся возле дерева», но это вполне разумное предложение было отвергнуто всеми без исключения бородатыми мужчинами с какой-то совершенно непонятной гномам суетной поспешностью.

Было похоже, что переговоры зашли в тупик.

– Что ж, глубокоуважаемые соратники, – задумчиво изрёк Кудряшка Сью. – Если враг не сдаётся, его уничтожают, верно ведь, о собратья по молоту?

– О да, наш велеречивый вождь! – вежливо отозвались гномы. Их передёрнуло.

– Это вы чего, – удивленно сказал Гудин Роб, – эу, драться, что ли, затеяли? С нами, с потомственными владетелями Саабита? Да мы вас в порошок… В пыль и прах… Только рискните, мы вас…

К сожалению, в этот миг речь бывшего генерального прокурора была прервана размашистым ударом боевого топора Кудряшки Сью, и мир так и не узнал о том, что могли бы сделать саабиты с гномами. Более того, если бы не ловкость Гудина Роба, вполне возможно, что сей славный муж навсегда исчез бы из нашего повествования, а так всё обошлось.

Гудин Роб отскочил к своим соратникам.

– Ну-с уважаемые обитатели Саабита, – недружным, но вежливым хором заорали гномы, – извольте обороняться, в противном случае, боимся, вам придётся туго!

– А вам так и так придётся туго! – проорал не успевший присоединиться к общему хору Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль, и гномы ринулись в атаку. Рослые бородатые мужчины не дрогнули – всё же их было почти два десятка против семерых. Воздух огласился разного рода воинственными воплями, и схватка началась. Аманда и Белинда злобно радовались, наблюдая за ходом боя, но радость их длилась недолго: пробегавший с криком «Постойте, уважаемый, мне настоятельно необходимо с вами побеседовать!» за рослым бородатым мужчиной гном Бедраэдр случайно наступил Аманде на ногу, а Белинде на полу кафтана. С этого момента радость сменилась огорчением, и обе девицы начали осыпать бьющихся проклятиями, сполна пользуясь тем, что уж они-то не были обременены заклятьем вежливости. Особливо усердствовала Белинда, и её можно понять, ведь кафтан был с вытачками, рюшечками и к тому же практически новый. Эрвин Куман меж тем предпринимал поистине героические усилия, пытаясь выбраться из зоны ведения боевых действий. Ползать по горной местности занятие не из приятных, а Эрвин к тому же был связан. Вдобавок вид ползущего меченосца почему-то вызывал у сражающихся сильное чувство неприязни. Возможно, их всех подсознательно раздражала мысль о том, что в миг, когда они рискуют жизнью, находятся, понимаешь, отдельные несознательные типы, не желающие рисковать жизнью вместе с ними. Как бы то ни было, Эрвина норовил пнуть всякий, кто находился рядом, будь то убегающий от гнома саабит, или догоняющий саабита гном, сыпящий на бегу вежливыми проклятиями. К счастью, всё когда-нибудь кончается, вот и Эрвин, оборванный и порядком избитый и гномами, и саабитами, в конце концов, выполз к лежащим в сторонке Аманде и Белинде.

Если вы теряете сознание в первый раз в жизни, то всё происходящее для вас в новинку. Вот и Микки, приходя себя, с вялым, но всё-таки интересом отмечал всю необычность своих ощущений. Сознание возвращалось медленно, как бы нехотя. Первыми появились звуки: сначала это был просто какой-то отдалённый шум, затем начали различаться отдельные выкрики, показавшиеся Микки совершенно бессмысленными. Приведём несколько примеров: «Постойте, глубокоуважаемый, ради всего святого, предоставьте мне возможность стукнуть вас боевым топором по голове!», или вот: «Паразиты, она была совсем новая!» Или «Вы не посмеете ударить генерального прокурора!». В общем, нет ничего удивительного в том, что Микки решил, что он сошел с ума и у него бред. Придя к такому выводу, он сразу успокоился, открыл глаза, и к звуку добавилось изображение.

Мир был бледен и далёк. Далёкие звуки, далёкие лица друзей, далёкие убегающие рослые бородатые мужчины и неведомо откуда взявшиеся далёкие гномы, догоняющие рослых бородатых мужчин. Но тут постепенно мир начал густеть, наливаться красками, звуки обрели плотность и отчётливость, одним словом, Микки окончательно пришёл в себя.

Картина, открывшаяся прояснившемуся взору обрётшего сознание юноши, была поистине ужасна. Потные запыхавшиеся гномы и не менее потные рослые бородатые мужчины, основательно подуставшие от всей этой суетни, уже не имели сил бегать друг за другом, но долг превыше всего! – и они продолжали это занятие, хотя и без прежней прыти. Рядом с учеником лекаря сидели два необычайно чумазых существа и какой-то оборванец, в которых Микки С’Пелейн с трудом узнал своих спутников. Поодаль возле павшего дерева без сознания валялись с довольным выражением на мордочках три боевые свиньи. Трудно сказать, действительно ли свиньи лишились сознания, или они просто устали, в любом случае, активного участия в действиях они не принимали, что само по себе было, конечно, удивительно.

– Микки, развяжи нас! – шепотом обратился к юноше Эрвин, который заметил, что Микки наконец-то очнулся.

– Да-да, Микки развяжи нас! – оживлённо защебетали девицы, радуясь тому, что Микки пришёл в себя.

Ученик лекаря ослабевшей и поэтому дрожащей рукой подобрал валявшийся неподалеку Гринпис и сделал попытку перерезать путы, связывавшие Эрвина. Видимо, удар по голове не прошёл для Микки даром, и он нечаянно уколол меченосца в живот острием меча.

– Ой! – вскричал шепотом меченосец, завертевшись от боли. – Поаккуратнее!

– Хорошо! – бодро сказал Микки и вторично уколол Эрвина, на этот раз в левую ягодицу.

– Чтоб тебя! – уже в полный голос завопил меченосец. – Что я тебе сделал, ты, дитя кобылы! Сосредоточься!

– Обязательно! – пообещал Микки и сосредоточился. На этот раз действительно получилось намного удачнее, во всяком случае, Эрвин отреагировал не так бурно, как до этого.

– Что ж ты делаешь, – голосом, в котором сквозила безнадёжность, запричитал Куман. – Ты ж меня всего исколол, коновал несчастный, да чтоб у тебя руки отсохли по самую голову, чтоб жена у тебя была старая, но бодрая, чтоб ты дрался с боевыми свиньями в голом виде каждый божий день…

Микки оправдывался, упирая на то, что дескать Куман сам виноват, чего он в самом деле вертится, как будто его в задницу укололи, и вообще… В этот миг Аманда и Белинда, с неослабевающим интересом следившие за Микки, внезапно обнаружили, что они не одни. Вокруг Эрвина и юного с’Пелейна собралась порядочная толпа из рослых бородатых мужчин и гномов, уставших носиться друг за другом и решивших взять паузу. Надо сказать, что мнения среди них разделились. Одни считали, что мальчик хочет заколоть меченосца, и выражали возмущение тем, насколько неловко он это делает. Другие утверждали, что меченосцу стыдно, что он попал в плен, и он попросил юношу прирезать его, а у юноши не получается, и тоже выражали недовольство неловкостью юного с’Пелейна. Третьи считали, что «этот отрок» по старинному ортасскому обычаю хочет принести жертвоприношение богу нелогичной победы Бахусу, эу, говорили они, конечно, логично-то нас, храбрых саабитских парней, не победить, и тоже давали ценные советы, как это сделать половчее. И лишь в задних рядах Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль вразрез общему мнению в изысканных выражениях внушал гному Бедраэдру, что Микки хочет развязать меченосца, и что надо бы ученику лекаря «всемилостивейше по сопатке надавать». Над Армандо Хулиочавесом Диго Де Плесси Кассельбоатлем смеялись.

Сквозь толпу протиснулся младший вождь клана Белой Дивы Кудряшка Сью. Увидев Микки с’Пелейна, он вытаращил глаза, хлопнул себя по лбу и вскричал:

– О, золочёные щеки Бахуса, как же я мог позабыть об этом чудном юноше! Не иначе как эти достойные бородатые господа закружили мне голову своими восхитительными действиями!

– Святой Ресет! – закричал в ответ юный с’Пелейн. – Что вам от меня надо! По какому праву вы гонитесь за мной от самого Пемолюкса! Какого дьявола вы раздели меня в лесу? Зачем напали на рынке? Что я вам сделал? – и ученик лекаря заплакал яростными слезами бессилия. Слезы катились по его лицу, и там где они падали на землю, тут же прорастали кустики, только на этот раз не картофеля, а черешни. Гном ошарашено замолчал, а Микки продолжал плакать, поглядывая из-под неплотно сомкнутых ладошек на гномов вкупе с саабитами. Надо сказать, что рыдающий Микки не стоял на месте, а нервно ходил туда-сюда. Таким образом, через пять минут на дороге проросла уже целая черешневая рощица, в которой стояла неестественная тишина, нарушаемая лишь рыданиями с’Пелейна. Черешня цвела, наполняя воздух дивным ароматом.

– Эу… – изумленно пробормотал бывший генеральный прокурор откуда-то из зарослей черешни,– да она уже плодоносит!

В самом деле, на черешне уже появились плоды, которые прямо на глазах начали поспевать.

Черт побери, составители настоящих хроник считают, что момент для описания природы более чем подходящий! День клонился к закату. Закат в горах всегда красив, а летний закат в горах Саабита – это что-то особенное. Солнце, щедро одаривая землю теплом своих лучей, медленно садится за пики Саабитских гор, прохладный горный ветерок еле колышет сочные травы горных лугов, на которых днём пасутся овечьи отары, а по ночам резвятся бородатые пастухи и пастушки. Там и сям виднеются прихотливо разбросанные по горам саабитские деревушки, каждую из которых украшает сторожевая башня, расположенная на близлежащей горке и по совместительству служащая клубом для танцев, и несколько вышек для добычи земляной крови. Возле каждой деревушки девушки идут после долгого трудового дня купаться в запрудах, устроенных рослыми бородатыми мужчинами. По горным дорогам неторопливо двигаются путники и караваны, а в кустах, куда не глянь, сидят группы бородатых мужчин, которые либо ждут караван, либо подглядывают за купающимися девушками. Подымая клубы пыли, возвращаются в хлева стада горных козлов, которых гонят рослые бородатые пастухи, матери зовут рослых детишек домой, а рослые юноши готовятся к танцам и щипают себя за подбородок, чтобы борода росла быстрее.

– Микки, – отчаянным шепотом взывал откуда-то из зарослей черешни Эрвин, – развяжи же нас, наконец!

Микки тут же начал действовать. Ему стоило немалого труда разыскать своих друзей в наплаканной им рощице. Он довольно долго бродил по зарослям черешни, время от времени натыкаясь на заблудившихся саабитов. Через несколько минут он обнаружил трёх боевых свиней, которые были привязаны за ноги к упавшему дереву. Свиньи к этому моменту уже пришли в себя и тихо недоумевали, глядя на неведомо откуда взявшиеся заросли. Впрочем недоумение их быстро сменилось деятельной радостью при виде опадающих плодов черешни, и Микки пришлось приложить немало усилий для того, чтобы увлечь их за собой. Свиньи успели основательно перемазаться черешневым соком, и это обстоятельство впоследствии едва не стало для наших героев роковым.

Впрочем, мы забегаем вперед. Друзья воссоединились в зарослях черешни. По настоятельному требованию меченосца ученик лекаря на этот раз, освобождая друзей, воспользовался кинжалом и начал с Аманды. Затем Аманда наградила его пощёчиной, мстя за нанесённые ей уколы, а потом вдвоём они быстро освободили остальных. Девушки и меченосец немного попрыгали, дабы размять затёкшие члены. Боевые свиньи необычайно обрадовались сему обстоятельству. Неизвестно, какая мысль посетила их крепенькие головы, но только они тоже начали подпрыгивать и похрюкивать. Время от времени привлеченные шумом из зарослей черешни выглядывали рослые бородатые мужчины, но, устрашённые открывшимся их взору зрелищем, тут же исчезали обратно. Минут через пять вся компания, наконец, угомонилась, и наши герои*** сделали попытку выбраться из наплаканной рощицы. Но на опушке их ждало жестокое разочарование.

(***Тут следует сделать оговорку. Мы уже не раз в ходе нашего повествования называли наших героев нашими героями. Читателю надлежит правильно понять сост. хроник, которые имеют ввиду, что наши герои – они вовсе не герои, то есть они, конечно, герои, но в контексте повествования имеется ввиду несколько иное, а именно, составители хроник имеют ввиду, что наши герои – это всего лишь наши герои, а не героические герои, как это может показаться с первого взгляда, и вообще составители хроник считают, что если есть возможность что-то пояснить, то это всегда надо делать. – Прим. сост. хроник).

Около двадцати рослых бородатых мужчин, четыре лошади и около десятка пони, ждали наших героев на опушке черешневой рощи. При этом рослые бородатые мужчины были настроены весьма решительно.

– Вот они! – вскричал один из рослых бородатых мужчин, кстати сказать, тот самый, что был адвокатом

Выхода не было. Впереди саабиты, позади гномы, слева горы, справа река… Река?!

– В реку! – моментально принял решение Эрвин.

– Зачем? – удивился Микки.

– Чтобы жить! – хором вскричали девицы, разом смекнувшие, что к чему.

– Заодно и помоемся! – выкрикнула Белинда, и девушки ринулись по направлению к реке. За ними припустили свиньи, за свиньями понесся Эрвин, увлекая за шиворот юного с’Пелейна, и наконец, за Эрвином бежала нестройная толпа рослых бородатых мужчин. Отметим, что юный с’Пелейн неожиданно оказал сопротивление.

– Пус-с-сти! Я хочу сражаться! Не хочу!! Сражаться! Пус-с-сти! Я плавать не умею! – орал на всё ущелье ученик лекаря. На меченосца эти вопли, однако, не произвели ни малейшего впечатления, и уже спустя полминуты все четверо, влекомые бурным потоком горной реки неслись вниз по течению, вопя и содрогаясь от холодной горной воды. Свиньи бодро забежали в воду по колено и так же бодро выбежали обратно, затем, немного подумав, понеслись следом за нашими героями по берегу. На берегу стояли рослые бородатые мужчины и осыпали уплывающих друзей и убегающих свиней проклятьями. Позади них с треском вывалились из зарослей черешни семь гномов из клана Белой Дивы и присоединились к рослым бородатым мужчинам; проклятья гномов были изобретательны, изысканны и изящны.

Стремительный горный поток нёс свои бурные воды по живописному ущелью Семнадцати Смертей, громыхая и пенясь. Но на этот раз в величественную симфонию природы резким диссонансом ворвались совсем иные звуки. Это наши герои, громко вопя и молотя руками по воде, неслись вниз по течению вместе с бурным горным потоком, туда, откуда два дня назад они начали свой поход. Мимо них стремительно проносилась прекрасная природа Саабитских гор. Слева по берегу реки вилась дорога, по которой ещё вчера они ехали в направлении обратном тому, куда они неслись сегодня (чеканность формулировок! Прежде всего, господа, чеканность формулировок!). В обратном порядке проносились кабачки, которые они посетили вчера. Из кабачков выглядывали удивленные бородатые мужчины и приветственно махали шампурами. Лишь в начале ущелья, где река слегка усмиряла свой бурный нрав и делала поворот, наших героев выкинуло на берег.

Вечерело.

Ученик лекаря чувствовал себя неважно, основательно нахлебавшись кристально чистой горной воды, чему причиной явилось отсутствие плавательных навыков и присутствие в правой руке меча, который он, несмотря на все увещевания Эрвина, так и не выпустил. Друзья немного полежали на берегу, приходя в себя, но долго им так лежать не довелось. С весёлым визгом прибежали слегка похудевшие от всех приключений и переживаний боевые свиньи. Особое внимание они уделили юному с’Пелейну, которого по одним им известным причинам выделяли из всех людей. Поначалу Микки попытался этим вниманием пренебречь, но под натиском дружеских прикосновений свиных пятачков ему пришлось, в конце концов, собрать волю в кулак, встать и немножко попенять не в меру развеселившимся экс-поросятам. Конечно, точнее было бы сказать «попинать не в меру развеселившихся экс-поросят», но мы не хотим, чтобы у читателей столь быстро сформировалось превратное мнение о юном с’Пелейне. Что характерно, свиньи на грубость не обиделись.

Придя в себя окончательно, все пошли за дровами. Набрав дров, развели большой костер. У костра завязался разговор, который быстро приобрёл весьма серьёзный характер. Собственно, предстояло обсудить всего один вопрос. Что делать? На него с легкостью ответила Аманда.

– Я предлагаю, – сказала она звонким, срывающимся от волнения голосом, – поблагодарить наших пятачкастых друзей! Ведь в том, что мы живы, есть и их заслуга! Я предлагаю дать им имена! Пусть их зовут Бэйб, Буйб, и Бойб!

Боже, как она была хороша в этом миг! Мокрая, чумазая, со следами растительного масла на лице!

– Интересно, – сказал Микки, – как же ты собираешься их отличать? Они же одинаковые!

– Что значит как? – удивилась Аманда. – По именам, естественно!

– По именам? Хорошо-о, – протянул Микки с какой-то отвратительной подковыркой. – Но как, во имя Святого Ресета, ты собираешься запомнить, кому какое имя ты дала?

– Мы привяжем им ленточки! – вмешалась в разговор Белинда. – Бэйбу мы дадим розовую ленточку, Буйбу – зелёную, а Бойб обойдется без ленточки.

– Интересно, – возмутился меченосец, – а почему это Бойбу не дадут ленточку?

– А мне не нравится Бойб! – безапелляционно заявила Белинда.

– Погоди, – Эрвин явно был чем-то сбит с толку. – Это Бойбу не дадут ленточку, или тот, кому не дадут ленточку, будет Бойбом?

– Тот, кому не дадут ленточку, будет Бойбом, – любезно пояснила Аманда. Меченосец задумался. Все, включая новоиспечённых Бэйба, Бойба и Буйба, с любопытством смотрели на него. Меченосец тяжело вздохнул и задал следующий вопрос.

– Хорошо, допустим, вот ему, – он указал на свинью, стоявшую с краю, – мы не дадим ленточку. Значит, он станет Бойбом?

– Да! – хором ответили Аманда и Белинда.

– А если мы не дадим ленточку другому, то тогда Бойбом будет другой. Так?

– Так! – торжественно подтвердила Белинда.

– Так почему же ты говоришь, что тебе не нравится именно Бойб? – поставил, как ему казалось, победную точку Эрвин Куман и широко улыбнулся, и даже развел руки, будто бы для примиряющего объятия.

– А почему он мне должен нравиться? – лихо ответила вопросом на вопрос Белинда. – Я, между прочим, девушка и имею право на то, чтобы одна свинья мне нравилась, а другая не нравилась!

Убитый наповал этим шедевром женской логики меченосец так и остался стоять с широкой улыбкой на лице и простоял так целых пять минут. За это время Бэйбу и Буйбу торжественно повязали розовую и зеленые ленточки. Обиженный Бойб, бешено завидуя, завязал безобразную драку с Буйбом, в результате которой сильно пострадал юный с’Пелейн, пытавшийся их разнять. После этого на повестке дня, а точнее вечера, естественным образом возник следующий вопрос – что делать дальше? Мнения разделились. Микки считал, что надо возвращаться в Северный Ортаск, Аманда и Белинда считали, что нечего слушать этого дурачка, надо идти в Бленд. Тут взял на себя инициативу Эрвин Куман.

– В Ортаск мы возвращаться не будем, – веско сказал он.

– Съел, индюк? – вскричали девицы.

– И через Саабит нам не прорваться, – продолжал меченосец.

– Ясно вам, гусыни? – вопросил юный С’Пелейн.

– Мы пойдем в Дерижабу!

– Но ведь это же совсем в другой стороне! – недоуменно воскликнул ученик лекаря вместе с девицами.

– Зато между Дерижабу и Блендом есть воздушное сообщение, – отрезал меченосец.

На этом совещание завершилось. Девушки начали утешать безутешного Бойба, а мужчины пошли ловить рыбу. На это дело их подбила Аманда, уверявшая, что она большой мастак по части приготовления речной рыбы в походных условиях.

Через час Микки и Эрвин уже спали, а Аманда и Белинда ещё какое-то время вели неспешную беседу, глядя на пламя костра. Разговор этот был не очень многословный, но пару реплик, для правильного понимания читателем ситуации, мы всё же приведём.

Костёр уютно потрескивал, посылая в черное небо искры, и девушки больше молчали, нежели говорили, думая каждая о чём-то своём.

– А он сильный, – неожиданно сказала Аманда.

– А зато он симпатичный, – немного невпопад отозвалась Белинда.

А в сторонке похрапывали не подозревавшие о нависшей над ними угрозе Эрвин Куман и Микки с’Пелейн.

Пока наши путники, наевшись полусгоревшей форели, коротают ночь на берегу горной реки, мы расскажем тебе, разлюбезный читатель, о том, что такое Дерижабу. Берём с полки Энциклопедию и читаем: «Дерижабу – населенный пункт в Южных Землях, населённый южными варварами. Население 15 тыс. Основные занятия населения – разведение скота, ремесленничество, воздухоплавание.» Да-да, дорогой читатель, воздухоплавание! Именно в Дерижабу делали знаменитые на весь Юг дирижабли, названные так в честь Дерижабу. Правда с годами буква «е» в силу невысокого уровня грамотности населения поменялась на «и», и таким образом дерижабли стали дирижаблями. Своё название сей славный град по старинной варварской легенде получил в силу следующих обстоятельств.

Давным-давно на том месте, где ныне простираются бескрайние Южные степи, были дремучие леса и болота. Однажды местный король, чьё имя история, к сожалению, не сохранила, надумал женить своих сыновей. Сыновей было трое, процедура сватовства была классически проста – каждый из сыновей взял лук и стрельнул куда попало. Старшему сыну более или менее повезло, он попал во двор достойным людям, невеста, правда, была далеко не красавица, но могло бы быть и хуже, что не замедлили подтвердить младшие братья. Средний сын попал стрелой во двор, где были одни сыновья. Что и говорить, очень неудобно получилось, некрасивая вышла история. Как ругался будущий тесть, ужас просто, но более всех не повезло младшему сыну – его стрела угодила в болото. Когда младший сын нашёл свою стрелу, её держала во рту болотная жаба с короной в голове. Младший сын, отчасти от полученного шока, отчасти от того, что не очень-то хотел жениться, разодрал жабу на части. Отец его понял и не осудил. С тех пор в Южных Землях, если кому-то удавалось избегнуть нежелательной женитьбы, так и говорили, мол, молодец, задрал жабу. В честь этого события несколько убежденных холостяков основали на этом месте город, который так и назвали – Дерижабу. Шли года, мужчины, не желающие вступать в законный брак, со всех сторон стекались в Дерижабу. Отметим, что среди них попадались даже принцы крови! Так что Энциклопедия слегка врёт, и население Дерижабу составляли далеко не только южные варвары, даже наоборот – южных варваров, привыкших к кочевой жизни и просторам пустынь и сухих степей, в городе было меньшинство. Конечно, женщины в Дерижабу были, но не было жён, и поэтому мужчины, не обремененные нытьем и придирками своих прекрасных половин, развили в Дерижабу бурную деятельность: в городе процветали торговля и изобретательство, а когда в окрестностях Дерижабу обнаружились огромные месторождения горючего воздуха и земляной крови, предприимчивые дерижабцы сразу стали предпринимать попытки как-то применить эти ископаемые к своей пользе. Следствием одной из таких попыток стало изобретение летательных аппаратов легче воздуха.

Легенда гласит, что великое изобретение было сделано хулиганящими подростками, накачавшими через соломинку горючим воздухом жабу в короне. Жаба, естественно, полетела. Это дело увидел знаменитый мастер Жагг Микер, и сей случай натолкнул его на мысль о том, что неплохо было бы изобрести отраву от жаб в коронах, которые в те времена просто одолели жителей Дерижабу. Этому делу Жагг посвятил остаток своей жизни, и лишь сто лет спустя, прочитав об этом случае в мемуарах Микера, другой великий мастер Пис Тон задумался о том, почему жаба полетела, и изобрел дирижабль. Вообще с жабами дела в окрестностях Дерижабу дела обстояли неблагополучно. Каждую весну на единственном уцелевшем с незапамятных времен болоте, не считая тьмы обычных, находили пять-шесть жаб в коронах. Кое-кто уверял, что это заколдованные старые девы, прискакавшие в Дерижабу в надежде на поцелуй принца крови, который превратит их в прекрасных девиц, но большинство было убеждено в том, что это просто жабы в коронах и обращалось с ними соответственно.

Вот таким был этот странный и удивительный город, в котором в самом ближайшем будущем предстояло оказаться нашим героям. Было раннее промозглое утро, когда наши герои, кляня судьбу, форель, Аманду, гномов, рослых бородатых мужчин и многое другое, пешком двинулись в Дерижабу.

На этом мы заканчиваем главу – на том простом основании, что она и так какая-то длинная.