Кавалер Крупшиц смотрел, как кавалерия Билгейтца неудержимо накатывает на Западную батарею. Пехотное охранение, выдвинувшееся к пролому пять минут назад согласно приказу, который принёс с собой всё тот же щеголеватый Эрнст-посыльный, он уже выкинул из головы.
Пехота не успеет помочь нам, значит, это несущественно.
В эти мгновения ему совершенно отчётливо становилось ясно, что судьба его решена, и спастись не будет никакой возможности.
Они не простят нам то, что мы сделали с их городом.
Осознав это, кавалер Крупшиц принял решение единственно возможное для истинно мужественного человека. Он решил отдать жизнь – свою и своих пушкарей – как можно дороже.
Благо орудия были заряжены, и приказ на залп он ещё не успел отдать.
Кавалерия летела по полю, и штандарт Претендента развевался над конной лавиной.
Микки отчётливо видел, как прислуга суетливо разворачивала орудия…
До орудий осталось пятьдесят шагов…
И вот уже жерла орудий взглянули в упор, прямо в лицо атакующей кавалерии.
Хорошо, что Белинда осталась в Кобурге, подумал Микки…
Человек в чёрном мундире, с лицом перемазанным копотью, махнув рукой, выкрикнул что-то беззвучно…
И огненный ад разверзся перед всадниками Альдини, летящими навстречу собственной смерти.
– Он там, – сказал властитель Эрнст, глядя на позиции Специальной когорты. – Я знаю, он там. Атакуйте! Спасите хотя бы Восточную батарею.
Девять орудий выстрелили в упор, и каждый снаряд нашел себе множество целей. Жидкое пламя, выплескивавшееся из разрывающихся снарядов, жадно накинулось на всё, до чего могло дотянуться
Атакующая кавалерия смешалась. Упал штандарт Претендента. Людские крики, ржание лошадей заполнили воздух. Девять чёрных дымов поползли шлейфами над землёю. Запахло жареным. Микки с трудом укротил своего коня, и увидел, как по полю с потерянным видом бродит пеший Бухэ Барилдан.
– Где твой конь! – крикнул Микки.
– Убили, – уныло ответил здоровяк. – И штандарт куда-то потерялся.
Труба пропела над Южным лагерем дакаскцев, призывая кавалерию к атаке.
– Ваше Превосходительство! – крикнул Альдини. – Надо уходить!
Претендент смотрел на катящуюся от вражеского лагеря конницу. По виду их было тысячи три. В два раза больше, чем у Альдини. Добавьте отступающие от пролома остатки корпуса Нимитца.
Альдини прав, подумал Микки.
– Бухэ! – заорал Микки. – Бросай! К чёрту штандарт! Уходим!
Бухэ Барилдан растерянно огляделся в поисках несуществующей лошади. Микки с проклятиями подогнал своего скакуна к здоровяку.
– Садись! – крикнул он. – Ну же!
Бухэ Барилдан сноровисто запрыгнул позади Микки – конь с храпом осел на мгновение.
– Пошёл! – заорал Микки, подал шпорами, и конь с двумя седоками тяжело поскакал к Южным воротам.
Микки с’Пелейн впоследствии против воли своей не раз вспоминал этот день.
И ничего хорошего ему не вспоминалось.
Лишь жар горящих домов, запах пота, которым исходили люди, преодолевающие страх смерти, и жалобное ржание смертельно раненых лошадей.
Контрглава,
в которой
ретроспективно рассказывается о пользе уважения к тому, что кажется тебе необязательным, а где-то даже глупым
Кажется, это было зимой.
Во всяком случае, дело было пять лет назад, и за окном шёл снег.
Магистр был не в духе. Не из-за снега, разумеется, просто семейный человек иногда бывает не в духе. Брак, конечно, вещь хорошая, но иногда… Впрочем, сейчас не об этом.
Дело было самое рутинное. Требовалось рассмотреть прошение одного изобретателя. Изобретатель сей по имени Вила Гамс утверждал, что изобретение, которое он совершил, имеет огромное значение в деле обороны державы. Согласно уставу клана такие дела подлежали обязательному рассмотрению. Конечно, существовали вполне законные процедуры, позволявшие бороться с такими изобретателями, но как всякий закон, они срабатывали далеко не всегда. Вот и нынешний посетитель, невзирая на то, что рассмотрение его откладывалось уже пять раз, пришёл в шестой. Делать нечего, пришлось его принять. Надо ли говорить о том, что своим непристойным упорством Вила Гамс восстановил против себя практически всех членов Совета?
– Пусть войдёт, – сурово сказал магистр.
Вила Гамс вошёл в зал. Был он довольно молод, и по всем внешним признакам относился к тому типу людей, кои болезненно воспринимают несправедливость. Причём степень болезненности этой такова, что в своей праведной борьбе за справедливость они становятся способны на поступки неправедные.
Изобретатель отвесил неубедительный поклон и неловко сказал:
– Добрый день, уважаемые… э-э-э… господа.
Абсолютно неуместное в таких обстоятельствах «э-э-э…» придало этой реплике совершенно гнусную двусмысленность. Члены совета переглянулись, обменявшись кровожадными взглядами.
– Слушаем вас, – вежливо сказал магистр Ниса Намлок и потёр ладонь об ладонь.
– Я изобрёл пушку, – торжественно сказал изобретатель и победно оглядел присутствующих. Как всякому узкому специалисту, ему казалось, что он сказал вполне достаточно для того, чтобы присутствующие испытали восторг. Ну или хотя бы окружили его и, дружески похлопывая по плечам, сказали: «Молодец, старик!». Читатель, обладающий хоть каким-то жизненным опытом, легко может представить, что было дальше.
Само собой, ничего из того, что ждал Вила Гамс, не случилось.
– Поподробнее, пожалуйста, – сухо сказал магистр.
– Семь лет назад прогуливаясь по вечернему Билгейтцу…
– Не настолько подробно, – недовольно прервал изобретателя магистр. – Самую суть, пожалуйста.
– Работая над заказом…
– Что за заказ? – быстро спросил Тортилл Быстроногий.
– Фейерверки, – ответил Гамс, стараясь говорить как можно более деловито.
– Фейерверки? – переспросил магистр тоном, от которого любой более чуткий посетитель тут же застрелился бы на месте. – Мы же вроде говорили о какой-то… э-э-э… пушке?
– Да, именно так, – подтвердил Вила Гамс. – Так вот, работая над пороховыми ракетами, я понял, что есть возможность сделать полёт ракеты более нацеленным.
– Слушайте, – недовольно прервал его Боса Нова (тогда ещё не лидер потенциальных предателей), – что вы всё время уводите разговор куда-то в сторону? Какие ещё ракеты? Мы же говорили о пушке?
– Совершенно верно, – охотно согласился Вила Гамс. – Для того чтобы ракета летела точнее, достаточно чтобы в самом начале своего полёта она летела по направляющей.
– По чему, простите? – спросил Паза Скроллок.
– По направляющей, – пояснил изобретатель.
– Бред какой-то, – пробормотал Скроллок. По счастью, изобретатель его не услышал.
– Я заменил направляющую трубой! – в интонации изобретателя против его воли стали прорываться ликующие нотки, жесты стали почти артистичными.
– Превосходно, – желчно сказал магистр, однако изобретатель злой иронии, заключенной в этой реплике, не заметил.
– Недостаток средств не позволил мне довести опыты до конца…
Члены совета обменялись ироническими улыбками.
– Началось, – сказал Боса Нова.
– …но если довести дело до ума, я думаю, мы можем получить оружие большой разрушительной силы, столь необходимое нам для защиты нашей прекрасной родины! – закончил изобретатель и даже голову горделиво вскинул вверх.
– А каковы затраты на производство одной вашей…
– Пушки! – подсказал Ганс.
– Да, пушки, – закончил вопрос магистр.
– Четыре тысячи восемьсот тридцать девять уедов, – вдохновенно отвечал Вила Гамс. Бедолага в этот момент ещё не понимал, откуда дует ветер. Расчёт полной сметы производства, из-за отсутствия которой его завернули в прошлый раз, отнял все его, и без того не богатые, крупицы здравого, практического соображения.
– Затраты на подготовку одного мага составляют примерно двадцать тысяч уедов, – внушительно сказал Ниса Намлок. – И этот маг способен заменить десяток ваших э-э-э… пушек. Кроме того, любой маг может не только разрушать, но и созидать.
Тортилл Быстроногий взглянул на незадачливого изобретателя, и не прогадал: лицо Вилы Ганса пошло пятнами, глаза забегали. Сверчок нашёл свой шесток, и встреча эта, как и следует, оказалась очень болезненной, что магов полностью удовлетворило.
– Больше мы об этом человеке ничего не слышали, – сказал Хромой Сом. И выпустил клуб табачного дыма. – Надо полагать, он покинул пределы страны.
– Кретины, – сказал Микки презрительно.
Глава 10,
которая
на самом деле является продолжением главы 9,
и в которой триумф оборачивается поражением,
а поражение – чудесным спасением
Иногда человек нервничает без причины. Иногда причина вроде бы есть, но она настолько удалённа, что ею можно пренебречь. А человек всё равно нервничает.
Вот и Микки нервно косился на накатывающую черную лавину тяжёлой корпусной кавалерии Дакаска, и хоть она была слишком далеко, однако Микки Спилейн всё равно волновался.
И как водится, едва не накликал беду.
– Они успеют, – сказала Белинда, прижимая руки к груди. Слова эти звучали как заклятие.
– Да, – словно эхо отозвалась Аманда.
Обе девушки стояли на Южноворотной башне и наблюдали оттуда за исходом сражения.
Они видели всё. И атаку конницы, и гибель Западной батареи, и ужасный залп пушек батареи Восточной. Рядом с ними нервно нарезали круги по площадке Бэйб, Бойб и Буйб. Всё происходящее им сильно не нравилось – в основном из-за того, что они были лишены возможности во всём этом поучаствовать. Всё это время Белинда молчала, лишь губы шевелились беззвучно. Похоже, она молилась. Лишь когда стал отчетливо виден конь несущий двух седоков, Белинда заговорила.
– Идём, – сказала Белинда, и боевые свиньи тут же вздёрнули свои рогатые морды, прислушиваясь, – мы должны быть внизу, когда они вернутся.
И они поспешили вниз, к воротам, и не видели, как конь Претендента споткнулся, пошёл неловко боком и с трудом выровнялся под тяжестью двух седоков.
– Зачем спрыгнул?!! Не глупи! – крикнул яростно с’Пелейн, кося глазом на неотвратимо накатывающуюся чёрную, как смоль лаву. – Садись, дурак!
Бухэ молча мотнул головой – нет, нет и ещё раз нет. Он ухватился за стремя, и свободной рукой хлопнул коня по крупу.
– Я добегу так! – крикнул он. – Мы успеем!
Так они и двигались к Южным воротам: Микки с’Пелейн верхом, ухватившийся за стремя его лошади Бухэ Барилдан, и нервно гарцующий вокруг полуэскадрон Теодора Коши, не ведающие, что задержка эта спасла им всем жизнь.
В сапе было душно, и от духоты этой лица сапёров лоснились потом при неверном свете факелов.
– Давай, – шёпотом сказал лейтенант Инженерной когорты Баги Кунц. Хоба Бельц, сапёр, кивнул совершенно сомнамбулически и аккуратно поднёс факел к запальному шнуру.
– Уходим, – сказал лейтенант, и сапёры, пригнувшись, пошли прочь по узкому лазу сапы. Лейтенант напоследок взглянул на бочонки, к которым полз неотвратимый огонек запального шнура, и заторопился вслед за своими подчинёнными.
Претендент позволил себе выдохнуть с облегчением. До чёрной лавы оставалось ещё триста шагов – а до ворот двадцать.
Ура, подумал Микки, мы успеваем.
Земля дрогнула под ногами. Тугой кулак горячего воздуха ударил в лицо, конь встал на дыбы, и Микки вылетел из седла.
Южные ворота были устроены таким образом, что для того чтобы попасть из Южноворотной башни непосредственно к воротам, надо было сделать крюк в сотню лошадиных махов. Всякий въезжающий в Южные ворота попадал в каменный коридор, с обеих стен которого строго и внушительно смотрели многочисленные бойницы. Заканчиваться коридор, по замыслу архитектора, должен был ещё одними воротами, но, то ли времена сменились на более лояльные по отношению к вероятному противнику, то ли попросту не хватило денег; в общем, никаких ворот строить не стали. Сначала общественное мнение было возмущено, затем привыкли, а со временем эта фортификационная недоделка стала восприниматься всеми как достопримечательность.
Нечто присущее только Кобургу.
И где-то даже предмет для гордости.
Мы так подробно рассказываем об этом фортификационном казусе лишь потому, что он спас жизнь Аманде и Белинде.
Девушки, торопясь к воротам, как раз удалились от Южноворотной башни на пятьдесят лошадиных махов, когда она взорвалась.
Когда теряешь сознание, окружающий мир покидает тебя. Когда ты приходишь в сознание, мир возвращается. Но делает это с неохотой, словно раздумывая – стоит ли возвращаться к идиоту, который позволяет себе расставаться со своим сознанием. Сначала появляются очертания предметов, далекие и маленькие, потом появляется цвет, и мир укрупняется до нормальных размеров. Последним возвращается звук. С этого момента можете считать себя вполне дееспособным.
Микки, как и полагается, прошёл все эти стадии. И как водится, не обошлось без нюансов. В голове звенело, и тело было нечувствительно невесомым, так что было неясно, есть ли оно вообще.
Утекло невнятное количество времени прежде, чем Микки осознал, что лежит на спине. Прошла ещё целая вечность, прежде чем он вспомнил о вражеской коннице…
Иногда стоит взять паузу. Жизнь всё равно возьмёт своё и завертит вас, но если вам выпал счастливый билет и есть возможность остановиться, хоть на мгновение, остановитесь. Потратьте немного времени на созерцание.
Ведь очень может быть, что больше такой возможности судьба вам не даст.
Продолжим.
…откуда-то появился неуклюжий, но очень настойчивый Бухэ Барилдан, взвалил владетеля Бленда на плечи и побежал к Южным воротам. Краем своего смутного сознания Микки видел, как бойцы из полуэскадрона Коши смыкаются за спиной Бухэ Барилдана, готовясь ценой своей жизни продлить жизнь Претендента на максимально возможный срок.
Властитель Эрнст вошёл в Штабной шатёр танцующей походкой человека, жизнь которого удалась безо всяких оговорок. Следом за ним побитой собакой следовал маршал Мюритц, начальник штаба кавалер Циркулиц, лейтенант кавалерии корпуса Нимитца с неким свертком в руках и с несколько отстраненным видом – кавалер Кларик. В шатре властителя уже почтительно ждал Эрнст-маг Кика со своими лаборантами.
– Господин Кика, – отрывисто сказал властитель Эрнст. – Мы знаем, что в Кобурге – Претендент. Я должен точно знать, где он. Когда Кобург падёт, а это вопрос ближайших часов, я хочу знать наверняка, что Претендент не улизнул от нас, словно крыса, а надёжно попался в капкан, словно крыса.
– Ваше сиятельство… – нерешительно сказал Кика. – Для того чтобы быть уверенными в результате магического поиска, мы должны иметь предмет, принадлежавший…
– Вы что же, думаете, я этого не знаю? – прервал его властитель Эрнст.
– Нет, – быстро сказал Кика. – Не думаю.
– Правильно не думаете, – сказал Светлейший. – То есть, то, что не думаете, это неправильно, а то, что не думаете так – это правильно.
– Так точно-с, Ваше Светлость, – почтительно согласился Эрнст-маг.
– Лейтенант, – и властитель Эрнст щёлкнул пальцами. Тотчас лейтенант кавалерии корпуса Нимитца шагнул к столу, положил свёрток прямо на карту Кобурга и его окрестностей, и слегка трясущимися руками начал этот свёрток разворачивать.
– В чём дело, лейтенант? – зловеще спросил Светлейший. – Почему руки трясутся? Вы что, пили вчера?!
– Никак нет, Ваша Светлость! – неожиданно громко рявкнул лейтенант. – Волнуюсь!
– А, – сказал властитель Эрнст, слегка оглушенный акустическим ударом. – Хорошо.
В конце концов, лейтенант справился с непокорными завязками, раскрыл свёрток, и стало видно, что это штандарт.
Светлейший артистическим разворотом ладони указал на стол.
– Прошу, – сказал он с торжеством. – Личный штандарт Претендента вас устроит, любезный мой Кика?
– Да, Ваша Светлость, – сказал Эрнст-маг, глядя неотрывно на шитую золотом на голубом букву «П», которую обвивал серебряный дракон. – Вполне устроит.
Истерика иногда принимает странные формы. Белинда, осознав, что более своего милого живым не увидит, впала в своего рода ступор. Если бы не Аманда с Бэйбом, Бойбом и Буйбом, она, возможно, так и осталась бы стоять в пятидесяти лошадиных махах от развалин Южных ворот. Точнее, если бы не Бэйб, Бойб и Буйб, которые будучи существами вполне конкретными и не способными на столь сложные умозаключения, как «Микки скачет к Южным воротам, Южные ворота взрываются, Микки умер», были полны решимости своего хозяина найти. Они буквально заставили Белинду идти к Южным воротам, подталкивая её в мягкое место пятачками, а иногда и железными рогами своих шлёмов.
Дакаск врывался в Кобург по двум направлениям – через старый пролом и развалины Южных ворот. Дела кобуржцев были очень плохи. Взрыв выкосил треть кавалеристов Альдини и уничтожил всех защитников Южноворотной башни. Восточная батарея снова возобновила бомбардировку Кобурга.
И оборона рухнула.
Сопротивление ещё продолжалось, но это была отвага обречённых.
Микки вместе с Хромой Сомом и лейтенантом Коши собрали вокруг себя около сотни бойцов и как могли встретили конницу Дакаска. Усилие это очень походило на агонию, но они смогли продержаться несколько минут, прежде чем их выбили с кучи каменных обломков, когда-то называвшихся Южными воротами.
Маг действовал как в тумане. Вместе со всеми махал мечом, кричал что-то, бежал куда-то. В голове его неотвязно болталась и сильно мешала мысль о том, что герои саг, былин и легенд, разумеется, бессмертны, но вот что насчёт соратников? Как там с ними? Как на грех не вспоминалась ни одна героическая былина, чтобы можно было уяснить, как в данном случае складывалась историческая традиция. Вернее, былины вспоминались, но только вместе с главными героями, судьбы же их соратников (обычное, в общем-то, дело) упорно припоминаться не желали, что наталкивало на выводы совсем невесёлые.
Возможно, именно поэтому маг сильно обрадовался, когда обнаружил, что рядом с ним грозно верещат, азартно нападают и ловко уворачиваются боевые свиньи Ортаска.
Микки, утратив коня, дрался в пешем строю как простой ратник. В его голове тоже варилась своя кашка, немного мешавшая жить. Ему казалось, что для полководца он ведёт себя неправильно, не дело полководца драться простым воином, дело полководца руководить сражением, а не участвовать в нём – и вместе с тем, кто-то внутри него говорил скрипучим и, возможно, прокуренным голосом: «Молодец, сынок, ты всё делаешь правильно».
Ещё следует отметить, что Претенденту совершенно не было страшно. Страх появился чуть позже, когда в краткую минуту затишья из огня и пламени кобуржских пожаров прямо на него вдруг вывернула плачущая Белинда с мрачной Амандой за спиною. В этот миг Микки очень сильно испугался, что Белинда, которую в глубине души своей он считал погибшей, может погибнуть снова.
Рональд Альдини своей сильной стороной всегда считал свою способность трезво взвешивать обстановку. В круговерти завязавшихся уличных боёв, он не утратил этой способности. Для него, по развитию событий, падение Кобурга было делом уже фактически состоявшимся, и поэтому он решил делать то, что сделать возможно.
Капитан Альдини повёл своих людей к Восточным воротам Кобурга, привычно присоединяя к своему отряду всех способных держать оружие.
В полумраке штабного шатра штандарт Претендента мягко светился голубоватым сиянием, и точно так же сияющая голубая точка медленно ползла по карте Кобурга. Около стола широким полукругом стояли маги Дакаска во главе с Эрнст-магом Кикой. Магический поиск шёл полным ходом. Впрочем, поиском называть это действо было уже не совсем корректно. Местоположение Микки с’Пелейна уже было определено, и теперь властитель Эрнст вместе со своим штабом имел возможность наблюдать за перемещениями Претендента.
Полог шатра отдёрнулся, и яркий солнечный свет на мгновение рассеял полумрак. властитель Эрнст недовольно поморщился и бросил сердитый взгляд на выход. Там стоял в выверенном полупоклоне и щурился, привыкая к полутьме штабного шатра, запыленный лейтенант Почтового корпуса.
– Слушаю тебя, лейтенант, – сказал Светлейший.
– Ваша Светлость, кавалер Амтц сообщает: сильный отряд противника пробивается к Восточным воротам и просит подкрепить его во избежание поражения на оном участке сражения! – браво доложил лейтенант Почтового корпуса.
– Где именно? – отрывисто спросил властитель Эрнст. Отчего-то ему казалось, что говорить именно так, отрывисто, будет правильно и весьма уместно в данных обстоятельствах. – Покажите на карте.
Лейтенант Почтового корпуса несмело подошёл к столу, взял механистически услужливо поданную начальником ГенЭрнстштаба указку и задумался над картой.
Властитель Эрнст дал лейтенанту Почтового корпуса подумать три с половиной секунды и отрывисто рявкнул:
– Ну?!
Лейтенант вздрогнул, посмотрел отчего-то в потолок шатра, пожевал губами и неуверенно ткнул указкой сантиметров на двадцать восточнее голубой точки.
– Это точно? Вы уверены? – с грозным нажимом, но не повышая голоса, произнёс Светлейший. В точности как сержант Медвид.***
(***Сержант Медвид был командиром учебной роты, где начинал военную службу один из составителей хроник. Отличался большими способностями в плане на кого-нибудь надавить, в том числе и интонацией. – Прим. сост. хроник).
Лейтенант несколько уменьшился в размерах. Было видно, что ему очень хочется сказать, что он не уверен, однако лейтенант собрался и гигантским усилием воли выдавил из себя:
– Так точно, Ваша Светлость.
От обморока его отделяло всего ничего.
– Та-ак, – пробормотал Светлейший, тщательно изучая двадцать сантиметров карты, отделявших голубую точку от места указанного лейтенантом. Все присутствующие замерли в почтительном ожидании. Голубая точка на карте вздрогнула и неуловимо медленно поползла на запад.
Властитель Эрнст улыбнулся удовлетворённо.
– Не препятствовать, – сказал он отрывисто. – Пусть их прорываются. Кика!
– Да, ваша Светлость!
– Долго ещё?
– Одну секунду! – сказал Эрнст-маг, и действительно через секунду вручил Светлейшему маленький, похожий на карманные часы, предмет со словами: – Готово.
– Кларик! – сказал Светлейший, разглядывая предмет.
Из полутьмы шатра к столу шагнул шеф Тайной коллегии.
– Пускайте своих псов по следу.
Кавалер Кларик кивнул, взял из рук Светлейшего магический компас жестом, исполненным почтения, и вышел из шатра.
Организованной обороны больше не было. Было то, что на военном языке называется «разрозненные очаги сопротивления». Дакаск, словно чёрный потоп, врывался в гибнущий Кобург, и заливал город волной грабежа и разбоя. Тот тут, то там – где находились кобуржцы, у которых хватало отваги на безнадёжное сопротивление, – вспыхивали скоротечные схватки.
Хромой Сом с апатичным удивлением обнаружил, что надеяться, похоже, больше не на что. Они ещё были живы и шли зачем-то сквозь окутанный дымом пожаров город к Ратушной площади, и даже тащили с собой своих тяжелораненых, но надежды уже не было. Это совершенно не согласовывалось с его верой в Претендента, но… вера верой, а обстоятельства обстоятельствами. Так что Хромой Сом даже не огорчился, когда из проулка на них вдруг стала вытекать тяжёлая пехота Дакаска.
– К бою! – надсадно выкрикнул лейтенант Коши. Люди остановились, положили раненных на землю и сомкнулись вокруг них. В движениях каждого явственно проступил призрак близкой смерти, и даже Бэйб, Бойб и Буйб не выказали привычной бодрой готовности к схватке.
Панцирники Дакаска не суетились. Было что-то равнодушно-наглое в той неторопливости, с которой они строились, изготавливаясь к бою.
И вот, наконец, через пару невыносимо кратких минут они изготовились.
Командир их, поднимая безо всякой на то нужды на дыбы своего коня, выкрикнул слова команды, и дакаскцы пошли, ощетинившись копьями, уверенные в исходе дела. До сшибки оставалось не более тридцати шагов.
Хромой Сом посмотрел на Претендента. Микки с’Пелейн был мрачен, но спокоен. Рядом с ним стояла Белинда, в окровавлённой, с чужого плеча кольчужной рубахе и коротким мечом в руках. За спиной Претендента, оскалившись, взводила тетиву арбалета Аманда. По правую руку Бухэ Барилдан поплевал на ладони и поудобнее ухватил секиру. Бэйб, Бойб и Буйб замерли в ожидании подле ног Претендента, наклонив свои рогатые головы, и скребя по камню площади передними копытцами.
Было здорово похоже на то, что Приключение, которое бывает раз в жизни, всё-таки заканчивалось.
Тень накрыла улицу. Среди панцирников закричали. Между двумя отрядами неловко приземлился дракон, и, не откладывая дела в долгий ящик, пустил на пол-локтя выше голов дакаскцев протяжную струю огня. Пострадал командир, поскольку его конное положение обеспечило ему полновесную встречу с драконьим пламенем. Пехотинцы несколько секунд смотрели, как их вождь катается по земле объятый пламенем. Затем дракон набрал в грудь воздуху – весьма характерное движение, – и дакаскцы ринулись прочь. Тут обнаружилось, что дракон не один. С дракона соскочил какой-то человек и побежал к билгейтцам.
– Мать честная! Аристотель! – выдохнул Претендент. За спиной его кто-то судорожно вскрикнул, мимо пробежала Аманда и, давясь то ли криком, то ли плачем, упала в объятия, сошедшего с небес на драконьих плечах, человека. И лишь в этот миг владетель Бленда допетрил, что этот человек есть Эрвин.
Меченосец, отстранившись от Аманды, прильнувшей к груди его, крикнул Претенденту.
– Микки! Садись на Аристотеля!
– Зачем? – удивился Претендент. – Пусть он перенесёт нас куда-нибудь!
Хромой Сом почувствовал, как трепыхнулось в груди сердце.
– Не могу, – сказал Аристотель невнятно. – Здесь очень… жарко. Не могу… сосредоточиться.
Микки подошёл к дракону, и обеими руками обхватил его голову.
– Арист, – сказал он почти нежно. – Миленький, ну пожалуйста.
– Я не могу, – сказал дракон, и его повело в сторону, точно пьяного. – Я бы хотел, но не могу. Я дыма наглотался. Мы очень плохо переносим сильный жар. Мы – атипичные холоднокровные.
– Арист, – сказал Микки.
– Садись на спину, – сказал Аристотель. – Я тебя так увезу. Одного.
Микки отшатнулся, словно ему отвесили оплеуху. Посмотрел по сторонам и обнаружил, что все смотрят на него.
Мир натянулся вокруг струной и тоненько зазвенел.
– Нет, – сказал Претендент. – Я не могу. Мне нельзя.
– Ну и ладно, – спокойно сказал Эрвин, обрывая этот непереносимый звон. И тут меченосцу почудилось, как где-то невообразимо далеко, возможно даже в другом мире, седой старец с длинной белой бородой и в круглых очках улыбнулся удовлетворённо и положил белый камушек на правую чашку аптекарских весов.
Меченосец мотнул головой, стряхивая морок.
– Погоди-ка, дорогая, – Эрвин мягко освободился из объятий Аманды и направился к командиру дакаскцев. Тот уже не катался по земле, а лишь стонал глухо. Эрвин посмотрел на Теодора Коши, и тот, без слов поняв, чего хочет меченосец, вынул из сапога кинжал в ножнах и кинул его Эрвину.
Эрвин поймал кинжал, обнажил его, присел на колено, склонился над командиром дакаскцев, помедлил мгновение, и вонзил кинжал в щель между шлемом и панцирем. Дакаскец дёрнулся и затих. Эрвин поднял с земли слегка подкоптившийся меч. Взвесил его в руке, пару раз перекрестил воздух. По-видимому, оставшись удовлетворённым результатом, снял с мертвого дакаскца перевязь с ножнами и надел на себя.
– Всё, лечу, – сказал невнятно Аристотель. – Здесь очень сложно! Сплошные восходящие потоки! Того гляди, клюну прям в огонь!
И действительно взлетел неровно, и взял направление на восток.
Люди молча смотрели вслед улетающему дракону. В дыму пожарищ дракон над Кобургом остался почти никем незамеченным.
– Ну ладно, – сказал маг. – Пошли, что ли.
Но не скоро дело делается.
– Ага, – пробормотал Ниса Намлок. – Наконец-то.
В центре полукруга из магов колыхалось довольно чёткое изображение мага, и слегка расплывающиеся силуэты его спутников. Такое бывает, если вызываемый не сосредоточен на сеансе связи. Несколько мгновений высокое собрание сосредоточенно наблюдало за Хромой Сомом. Судя по периферийным деталям изображения, маг куда-то бежал. Вместе с ним бежали его спутники.
– Чего он? – недовольно сказал Паза Скроллок, и картинка колыхнулась. – Он что совсем там… э-э-э… забылся? Чего он там бегает, когда у нас сеанс связи?
В самом деле, подумал магистр.
– Маг второй руки Хромой Сом! Остановитесь! – выкрикнул он грозно. Получилось очень хорошо. Разборчиво, в меру сурово, и без излишней грубости.
На картинке Хромой Сом завертел головой, пытаясь разглядеть, откуда идёт звук, надо полагать, при этом споткнулся обо что-то и едва не потерял равновесие, но бежать не перестал.
– Уважаемый! Что за неуважение к Совету?! – на этот получилось похуже, поскольку магистр слегка осерчал, что проявило себя непозволительной по статусу фальцетоватостью голоса.
– Простите, – через одышку, сказал Хромой Сом
– Ну уж нет! – громко сказал Паза Скроллок. – Подобное поведение недопустимо! Да, да! Недопустимо!
И лидер магов ортодоксального толка с чувством глубоко удовлетворения оглядел коллег.
Но даже эта гневная и наверняка справедливая отповедь не изменила поведения Хромой Сома. Он как нёсся куда-то в компании своих расплывчатых товарищей, так и продолжал нестись. По полукругу магов прокатился возмущенный ропот, картинка зарябила и утратила отчётливость даже в центре.
– Послушайте, любезный, – гневно сказал магистр.
– Нет, это вы выслушайте меня до конца хоть раз! – неожиданно прервал его Хромой Сом.
Магистр, сраженный столь грубым нарушением субординации, заткнулся.
– Кобург пал! – яростно выкрикивал меж тем Хромой Сом. – Микки с’Пелейн завладел Звездой Востока! И жизнь его сейчас под угрозой!
– Как Звездой Востока? – вскричал Тортилл Быстроногий. – Почему вы об этом нам не сказали?
– Вы бы знали об этом, если бы слушали других!
– И где она? – спросил Ниса Намлок. – Что это вообще такое?
– Осталась в Ольхинде! А сейчас простите, я занят!
И маг взмахнул над головой правой рукой, разрывая магическую связь.
Некоторое время в зале стояла тишина.
Затем Тортилл Быстроногий сказал:
– Я думаю… теперь уж точно надо объявить о созыве ополчения. И господину магистру надо выступить перед народом. Что-нибудь такое… – и предКОВ даже руку воздел в величественном жесте. – Чтоб все прониклись.
– Осталась в Ольхинде… – задумчиво пробормотал Ниса Намлок, не обративший на слова предКОВ никакого внимания. – Это хорошо.
Через Южные ворота, точнее, через то, что от них осталось, в город на рысях въехал чёрный отряд. Впереди, держа перед собой в руке магический компас, верхом на вороном коне скакал кавалер Кларик.
На сей раз осечки не будет, думал он.
Я сделаю всё сам.
Смысла в этом было немного.
Крохи.
Но всё-таки он был. Пока мы в движении, мы живы, думал Микки, и они шли через охваченный грабежами и пожарами город. Круговерть коротких схваток с мародёрами отжимала их всё дальше в западную часть города, в купеческий квартал. Дома здесь были в основном каменные, и посему не столь пострадавшие от пожара.