В зале заседаний Учёного совета заседали. Кто-то скажет: эка невидаль – в зале заседаний заседают! – но для АИУ это было событие историческое. Первое заседание Учёного совета возрождённого Алхиндского Императорского университета! И то обстоятельство, что заседающих было всего двое, нисколько этого факта не умаляло. Ректор Бал Баа и декан факультета не совсем наук Цэб Жит посвятили весь день планированию предстоящей деятельности. Запланировано было, прямо скажем, немало, и ещё больше предстояло запланировать. Сияющие перспективы радужными переливами сверкали в душах учёных мужей, и настроение отсюда у обоих было весьма приподнятое.

– Оповестить всех надо. Объявление послать с императорской почтой по всем школам, – деловито сказал декан.

– Жену сюда перевезу, – радостно отвечал на это ректор.

– Чтобы все знали, так, мол, и так, университету срочно нужны студенты, – сказал декан.

– Личные покои в правом крыле оборудую, – мечтательно сказал ректор. – И садик разобьём. Огурцы там, крыжовник.

– А то ведь университет без студентов… – продолжал гнуть своё Цэб Жит.

– Да что вы заладили в самом деле, – немного раздражённо сказал ректор. – Студенты, студенты… можно подумать свет на них клином сошёлся. Вот вам, пожалуйста, и студенты, – немного неожиданно завершил он свою тираду.

В дверях зала заседаний стояла живописная группа. И если купец Дор Жиа и Жено хотя и с натяжкой на студентов тянули, то сеньор Наихо общепринятым представлениям о студентах соответствовал плохо. Точнее сказать, никак не соответствовал. Во-первых, возраст, во-вторых, благородное происхождение тоже не следует сбрасывать со счетов.

– Уважаемые сеньоры, – сказал сеньор Наихо, – скажите, пожалуйста, доводилось ли вам встречать молодого человека, коий именует себя Микки с’Пелейном?

Цэб Жит внимательно посмотрел на вопрошавшего, рассчитывая дать осторожный аккуратный ответ, но ректор такого удовольствия ему не доставил.

– Видели, конечно, – небрежно ответил Бал Баа.

– И где же он? – тут же нетерпеливо спросил сеньор Наихо.

Здесь ректор призадумался, поскольку вразумительный ответ дать было трудновато. Жено, воспользовавшись возникшей в беседе паузой, уселся на имевшееся рядом мягкое полукресло. На выручку ректору пришёл декан.

– У нас, – осторожно, через паузы, сказал Цэб Жит, – есть веские основания полагать, что господин с’Пелейн отбыл на родину.

Сеньор Наихо покачнулся, но устоял на ногах.

– Благодарю вас сеньоры, – сказал он и деревянными шагами двинулся к выходу. Жено тяжко вздохнул, с тоской посмотрел на мягкую мебель, стоявшую в зале, со стоном встал и двинулся следом за своим господином.

И тут на миг в зале стало темно. Ректор и декан переглянулись, дабы убедиться, что коллега нич-чё не понимает! – и уставились на окна. За окнами послышался ряд громких звуков: сначала такие – словно ковёр выбивают, а затем, как будто чьи-то гигантские когти прошкрябали по университетской дорожке, посыпанной гравием.

– Ы! – сказал декан и кинулся к окну, чтобы собственными глазами убедиться – дракон вернулся.

– По-моему, он не в духе, – сказал он упавшим голосом, глядя, как Аристотель вышагивает по дорожке, сердито фыркая и выплёвывая сгустки пламени.

Впрочем, мы слегка забежали вперёд.

– Я был прав, – довольно сказал Аристотель. – Он действительно внутри пустой.

Никто на эту реплику не откликнулся. Хотя бы оттого, что никто с драконом спорить не собирался.

– В самом деле, – продолжал меж тем Аристотель, – это ведь сколько металла пришлось бы потратить на такую голову!

– Между прочим, – перебила его Белинда, – я бы на твоём месте присмотрелась бы к во-он тем штукам. Как-то подозрительно они себя ведут.

– Уважаемый Аристотель, – нервно сказал Хромой Сом, после недолгого визуального изучения странных грохочущих механизмов на краю площади, – вы как, уже отдохнули?

– Вы правы, – благодушно сказал дракон. – Пожалуй, нам пора.

– Господи, – сказала в следующий миг Белинда. – Какой он огромный.

– Великий Сунг, – сказал Бухэ Барилдан. – Как он это делает?

Место, в которое они попали на этот раз, поражало воображение нешутейно. Это была лесная лужайка, но обычной её назвать ни один язык не повернулся бы. Огромные деревья, высокая – по пояс, и какая-то толстая трава, даже солнце здешнее было намного больше обычного. Но поразительнее всего был Аристотель. Впрочем, любой дракон сам по себе существо слабопостижимое, а вдобавок к этому (словно его драконьей сущности было мало!), Аристотель, и без того бывший немаленьким, теперь стал просто гигантским.

– Странно, – сказал Аристотель. – Какая-то игра зрения. Вы какие-то… маленькие, – добавил он осторожно.

– А по-моему, это ты какой-то большой, – сказала Белинда.

Дракон некоторое время молчал, помаргивая – озирал окрестности.

– Да нет, – сказал он, наконец. – Это вы маленькие.

– О небеса, – сдавленным голосом сказал маг, неотрывно глядя на дракона.

– Что? – спросил его Микки с’Пелейн. Его происходящее, так же как и остальных, возбудило весьма. Два новых мира за один день – прекрасный повод для возбуждения.

– Мне кажется, я знаю это место, – сказал Хромой Сом.

Выдержать по-настоящему драматическую паузу ему не дали.

– Ну! – крикнул юный владетель Бленда.

– Это Байхрайтэрлэндский лес, – быстро сказал маг.

Дружный вскрик был ему ответом, ибо место это было весьма примечательно. Легендарный Байхрайтэрлэндский лес! Место, где живут знаменитые байхрайтэрлэндские великаны!

– Не знаю, – неуверенно сказал Аристотель. – Чего вы так разволновались? Если хотите, я могу вас…

– Нет, – дружно отозвались практически все присутствующие.

– Как хотите, – скучным голосом сказал дракон и стал смотреть вдаль.

Наступила тишина. Отчего-то юному с’Пелейну вспомнилось, что никто из них не успел прихватить из университета никакого оружия. Было ясно, что появление великанов – дело времени. Люди оглядывали окрестности, и внутри каждого натягивалось тугой струной ожидание. Лишь Бухэ был спокоен и смотрел не по сторонам, а преимущественно на тихую и необыкновенно похорошевшую от этого Аманду – так, словно ждал чего-то.

– Подождите, – дрогнувшим голосом сказала вдруг Белинда. – А где же Бойб, Буйб и Бэйб?

Все присутствующие обеспокоенно завертели головами – и действительно никаких признаков свиней не обнаружилось.

– Ты! – вскрикнула Белинда и вперила свой взгляд в дракона, и указательным пальцем правой руки ткнула в него же. Все вздрогнули.

– Ай, – сказал Аристотель и нервно огляделся по сторонам.

– Ты забыл их там!

– Где? – спросил Аристотель.

– Возле большой головы!

– Где? – удивился дракон.

– Возле большой пустой головы, – тихонько подсказал Хромой Сом.

Аристотель задумался. Было прямо видно, что, с одной стороны, он был вроде уверен, что никого не забывал возле большой пустой головы, с другой стороны – а вдруг?

– Ладно, – осторожно сказал Аристотель. – Сейчас.

И исчез.

– Он нас бросил, – дрогнувшим голосом сказал юный с’Пелейн.

Теперь, когда положение, в которое они попали, обрело словесную форму, всем сразу стало как-то страшно и одиноко. В этом есть своя логика. Смутные опасения насчёт того, что, кажись, что-то идёт не так, оставляют смутную надежду на то, что всё-таки всё идёт так как надо. И потом, когда рядом с вами большой и как бы свой дракон, вы априори чувствуете себя спокойнее. А если он безо всякого предупреждения, как скотина какая-то, вас покидает, вы невольно чувствуете себя обманутым.

Налетел ветер, закачал неправдоподобно высокую и мясистую траву. Зашумели огромные деревья. И как неизбежное завершение всего происходящего, на лужайку вышли два великана.

– Охохо! – с удовольствием сказал один из них.

– Ой, – шёпотом сказала Аманда.

– Добыча! – сказал другой и рассмеялся, и даже руки потёр от удовольствия.

Широкими и исключающими даже мысль о бегстве шагами великаны направились к нашим героям. Из всех безвыходных положений, в которые наши герои попадали, это выглядело самым безвыходным. Оставалось уповать лишь на чудо. И чудо не замедлило явиться.

– Хо-хо-хо, – сказал один из великанов. – Правду люди говорят – удача парой ходит.

Хромой Сом оглядел своих товарищей в тщетной попытке осознать, что же такого скрывается за словами великанов. Однако их растерянный вид внятного объяснения ему не представил. Микки судорожно хватался за несуществующий эфес оставшегося в университете Гринписа. Аманда и Белинда стояли обнявшись и молчали, и это напугало мага более всего.

Плохи наши дела, если… но додумать Хромой Сом не успел.

Низколетящие дирижабли – вот на что это походило более всего, с той лишь разницей, что при появлении настоящих дирижаблей земля не трясётся. Довольное выражение лиц великанов стремительно сменилось глубоким недоумением. Нападавшие гигантские твари действовали слаженно и стремительно. У великанов выбора не было – беда их заключалась в том, что осознали они это далеко не сразу и потеряли пару драгоценных секунд, пытаясь отбиться. Одна из тварей с разбегу вонзилась рогом в бедро одного из великанов. Этот свинский поступок разом объяснил великанам, что надо делать.

– Бежим! – крикнул один из них и совершенно напрасно это сделал, ибо потратил на это действие мгновение и получил ещё один удар рогом уже от другой твари, в то время как товарищ его, не тратя лишних слов, уже во всю прыть улепётывал, если, конечно, такое слово можно применять к столь большим созданиям.

Твари не стали преследовать великанов. Некоторое время они смотрели вслед убегающим колоссам – пока не убедились, что те не намерены возвращаться.

Затем они потрясающей (здесь это слово следует понимать буквально) походкой приблизились к нашим героям. Одна из тварей подбежала к оцепеневшей от страха Аманде и вполне дружелюбно обнюхала ей голову.

– Мама, – сказала Аманда и упала в обморок. Тут важно понимать, что наши герои в тот момент плохо понимали, с кем имеют дело.

– Кыш, – сказал Микки с’Пелейн неуверенно. Это был как раз тот случай, когда форма разошлась с содержанием в диаметрально противоположных направлениях.

Тварь посмотрела на Микки, и юный владетель Бленда попятился. На морде твари нарисовалось неуловимо знакомое выражение горькой обиды; она тяжко вздохнула, отчего волосы лежащей Аманды живописно затрепетали, и отошла прочь.

– Бойб? – несмело сказала Белинда.

– Гм, – сказал Хромой Сом, только сейчас разглядевший голубую ленту на шее у гигантской свиньи.

– Кыш, – ещё раз сказал юный с’Пелейн, демонстрируя неторопливость мышления.

Ехать было довольно неудобно. Здоровенные ветви лупили по головам, и приходилось всё время держаться за щетину, довольно обильно торчавшую на спине у Бойба. Зато скорость передвижения была очень даже приличная, и, уж во всяком случае, намного превосходила скорость пешего человека. Пользуясь моментом, наши герои времени не теряли, поскольку им безусловно было что обсудить. Говорил в основном маг, остальные принимали беседе посильное участие.

– То что дракон стал гигантским, ещё куда бы ни шло, – сказал Хромой Сом.

– Вот как? – сказала Белинда.

– Ну то есть я хочу сказать, что дракон ведь создание само по себе диковинное, и такое свойство, как увеличение размеров в Байхрайтэрлэндском лесу, ему диковинности сильно не добавляет. А вот свиньи – другое дело. Что удивительного может быть в свиньях? – вопросил маг и сам себе ответил. – Ничего.

Микки вспомнил некоторые из поступков Бэйба, Бойба и Буйба, и позволил себе некоторым образом усомниться в словах мага. Вслух он, впрочем, ничего не сказал, и поэтому сомнения его последствий не имели.

– С другой стороны, обстоятельства прямо таки заставляют задать вопрос – что общего между необыкновенным драконом и обыкновенной свиньёй? – продолжал меж тем рассуждать маг.

«Гм, – размышлял про себя юный владетель Бленда, – это ещё как сказать. По мне, так как раз дракон довольно-таки обыкновенный, а Бэйб, Бойб и Буйб необыкновенные. Вспомнить хотя бы, как Бэйб великанов рогом – вещь доселе неслыханная в тактике боевых свиней, насколько я знаю». Ну то есть составители хроник надеются, что Микки размышлял в этих выражениях, или хотя бы близких к ним.

Мысль эта была, как водится в юном возрасте, весьма самонадеянная – много ли Микки видел драконов? Но нам ли, которые вообще ни одного дракона не видали, его осуждать?

– Мне представляется, – продолжал разговаривать меж тем сам с собой маг, – вывод здесь можно сделать один-единственный…

Здесь маг сделал паузу. Разговаривая самому с собой, можно делать паузы, когда хочешь и любой длины. Жаль, что не всякий это понимает…

– Ну?! – требовательно сказала Белинда.

Микки огляделся и обнаружил, что он не единственный, кто с интересом слушает Хромой Сома. Лишь Бухэ Барилдан, ехавший на спине Буйба, безмятежно смотрел по сторонам и никакого интереса к речам мага не испытывал. Чтобы читатель правильно понимал суть происходящего и ряда событий последующих, обозначим мизансцену. Поначалу Микки и Бухэ Барилдан ехали на спине Бойба вместе и составляли авангард. Аманда, Белинда и Хромой Сом ехали на Бэйбе и являли собой основные силы отряда. Буйб, в результате стычки с великанами в корне пересмотревший свои взгляды на рогатый шлём, энергично носился окрест в поисках приложения нового знания. В конце концов его вогнали в рамки, усадив ему на спину Бухэ Барилдана.

В таком порядке друзья довольно бойко следовали по гигантской тропинке гигантского леса, кояя, по заявлению мага, явно вела к какому-нибудь населённому пункту.

А теперь вернёмся к той самой паузе.

– Что? – сказал маг. Как всякий человек, глубоко погрузившийся в свои размышления, он плохо понимал, чего от него хотят окружающие.

– Вывод! – сказала Аманда.

– Какой вывод? – удивился маг.

– Единственный, – подсказал Микки.

Маг удивился, и юный с’Пелейн поспешил ему на выручку.

– Ты сказал, что можно здесь сделать один-единственный вывод.

Некоторое время маг смотрел, на покачивающегося в некотором отдалении владетеля Бленда, часто моргая. Затем лицо его прояснилось – он, наконец, понял, чего хотят от него друзья.

– И дракон и свиньи суть звери, – торжественно провозгласил маг, и даже палец вверх воздел для пущей убедительности. По пальцу тут же ощутимо ударила некстати подвернувшаяся ветка, но маг этого не заметил – настоящий мыслитель пренебрегает печалями бренного тела.

– Интересно, – сказала Аманда желчным голосом, – сможешь ли ты сказать ему это в лицо.

– Кому? – после короткой паузы спросил Хромой Сом.

– Аристотелю, – охотно пояснила Аманда.

– Что сказать? – после паузы, которая была чуть подольше, нежели предыдущая, спросил маг. Вид он при этом имел чрезвычайно оторопелый, поскольку как всякий увлеченный своими рассуждениями человек, с трудом воспринимал сторонние реплики.

– Что Аристотель зверь, – положительно сегодня Аманда являла собой просто образец терпеливости.

Маг замолчал. Он смотрел на Аманду и думал о том, в какую странную компанию забросила его судьба. Казалось бы, сорок лет лет, маг второй руки тридцатой волны, уважаемый в обществе человек, а вот поди ж ты. Не проходит и дня, чтобы они не вдели меня в какую-нибудь дурацкую ситуацию…

– Что вы на меня так смотрите? – спросила Аманда.

И маг решил прибегнуть к стандартной с некоторых пор тактике – то есть проигнорировать Аманду.

– А это значит, – сказал он, – что лес этот действует только на зверей и животных, а на людей не действует.

– Чего?! – сказала Аманда.

Надо ли говорить, что все присутствующие с неподдельным интересом следили за дискуссией. Разве что Бухэ Барилдан меньше других следил за разговором, ну так зато он не так страдал от стегающих веток. В жизни часто так бывает – не интересующийся отвлечёнными вопросами человек преуспевает более, нежели любители порассуждать о разного рода абстракциях типа перспектив любимой команды в наступающем сезоне. Ну и конечно, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что Бухэ ехал отдельно, на Буйбе, во избежание излишней скученности, и о чём идёт речь, слышал плохо.

Так за разной степени приятности беседами наши герои коротали время в путешествии на свинячьих спинах, но вскоре странствие приняло несколько иной характер. Началось всё с лёгкого скандальчика.

– Слушайте, – недовольно сказала Аманда, – что вы всё время ко мне прижимаетесь?

И не дождавшись ответа, добавила:

– А?

– Ты с кем сейчас разговаривала? – поинтересовался маг.

– Как это с кем? – удивилась Аманда. – С вами, с кем ещё.

– Со мной? – снова поразился маг.

– С кем же ещё? – сказала Аманда.

– Я прижимаюсь? – до мага дошла наконец суть обвинения. – К тебе?! Да как… да ты…

– Да нет, – озабоченно сказал Микки с’Пелейн. – Тут действительно стало как-то тесно.

Все огляделись. Посмотрели на Бухэ Барилдана, безмятежно ехавшего верхом на Буйбе.

– Да, – сказала Белинда. – И щетина стала какая-то короткая.

После этой реплики все как-то сразу ощутили, что держаться за щетину стало неудобно. Конечно, кому-то может показаться странным, что они почувствовали это только сейчас, но, видите ли, зачастую чтобы человек понял, как ему неудобно, ему это надо объяснить. И тогда сразу становится ясно, в каких свинских условиях человек до сих пор влачил своё жалкое существование.***

(***Последствия подобных объяснений могут иметь масштабы поистине эпические, вплоть до национальных и мировых катастроф. Впрочем, читатель наверняка это знает получше многих и многих обитателей Земли Простой. – Совм. прим. сост. и переводч.).

– Интересно, – сказал маг. По его неуверенной интонации, было ясно, что на самом деле «интересно» немного неподходящее слово в данной ситуации. – То есть свиньи стали меньше.

Все посмотрели на свиней.

– Или мы стали больше, – сказал Микки.

Все посмотрели друг на друга.

– Ну не знаю, – сказал Хромой Сом. – Проще предположить, что это свиньи стали меньше.

– Почему? – удивилась Белинда.

– Ну… – маг затруднился ответить сразу. – Человек ведь венец природы…

– Это человек так думает, – фыркнула Белинда. Белинда, разумеется, как и большинство женщин, имела в виду весьма конкретного человека, а именно мага Хромой Сома, но с точки зрения общей фраза эта прозвучала весьма солидно. Маг слегка диковатым взглядом посмотрел на девушку, словно бы спрашивая себя, какие ещё мысли она способна породить, затем решил прибегнуть к испытанному приёму, то есть решил не обращать на неё внимания.

– И поэтому… – Получилось весьма нетривиально, поскольку трудно отвечать на вопрос человека, не обращая при этом на него внимания, – … не пристало человеку менять свои размеры туда-сюда. – И неожиданно для себя добавил: – Понимаешь?

Здесь в свитках имеет место довольно большая купюра. Можно только догадываться, какие препятствия встретились нашим героям на пути из ужасного и полного тайн Байхрайтэрлэндского леса. То обстоятельство, что на опушке леса наши герои все без исключения приобретают обыкновенный размер, составители хроник аргументировано объяснять не намерены, за отсутствием как аргументов, так и объяснений. Судя по всему, читателю предлагается согласиться с предположением, что лес этот разным образом действует на боевых свиней и драконов с одной стороны, и на людей – с другой. А можно вообще ничего не предполагать, а просто принять как данность, что когда вечером следующего дня наши герои вышли из Байхрайтэрлэндского леса к селу c логичным, но совершенно непроизносимым названием Прибайхрайтэрлэндсколесье, они все – и люди, и свиньи, были нормальных размеров как относительно друг друга, так и относительно всего окружающего их мира.

– Что это такое? Я вас спрашиваю, что это такое?

Присутствующие имели вид потерянный; события приняли оборот совершенно дурной. С одной стороны, имелась масса свидетелей в лице населения многотысячного города, с другой стороны, совершенно невозможно было себе представить, чтобы как-то доложить о произошедшем в вышестоящие инстанции, тем более что никаких ощутимых следов произошедшие события в городе не оставили. Не считать же в самом деле таковыми пару разбитых стекол в университете. И потом… мало ли от чего стёкла бьются.

От тяжёлых шаров, например.

Так что господина мэра можно было понять. Он единственный из всех присутствующих выражал свои эмоции в виде риторических вопросов, поскольку и потрясение испытал большее, нежели остальные. С другой стороны, отнимите у человека право на подвиг, и вы увидите, сколь непредсказуема может быть его реакция. А тут лицо, наделённое должностными полномочиями, и, несмотря на это, на этот самый подвиг решившееся.

Вся группа стояла посреди площади и упорно разглядывала пустой асфальт, словно надеясь, что посреди пустого пространства обнаружатся-таки следы присутствия огромной твари. Вокруг площади по-прежнему стояла толпа и не менее упорно не желала расходиться.

– Хоть кто-нибудь их сфотографировал? – безнадёжным голосом спросил мэр.

Капитан ППС встрепенулся.

– Так точно, – сказал он взволнованно и вытащил из кармана брюк мобильный телефон. Все сгрудились вокруг капитана, хлопая по карманам в поисках очёшников и пытаясь разглядеть на малюсеньком экранчике хоть что-нибудь.

– М-да, – вздохнул наконец представитель ФСБ. – Так себе качество. Сколько мегапикселей?

– Один и четыре, – угрюмо сказал пэпээсник.

– Ну что ж ты, капитан, – укоризненно сказал представитель ФСБ. – Нормальный телефон взять не мог, что ли? Три мегапикселя, выход в интернет, выход в рамблер, даже в «яху», прости господи!

С этими словами он полез во внутренний карман.

Тут раздался странный звук. Словно кто-то хлопнул в гигантские ладоши, – и в двух шагах от мэра со товарищи появился дракон и уставился на группу ответственных лиц, отчего у них у всех неприятно засосало внизу живота.

Народ ахнул.

– Съешь их! – крикнул кто-то из толпы.

Народ одобрительно засмеялся.

Дракон внимательно осмотрел группу высокопоставленных лиц, тяжко вздохнул, и снова исчез.

– Снимайте! – истошно выкрикнул мэр. И через две целых и три десятых секунды прошелестела капитанова мобила, фиксируя пустую площадь. Фээсбэшник по-прежнему стоял с рукой, засунутой за пазуху; там лежал его новый телефон, купленный на премию: три мегапикселя, выход туда, сюда, и, прости господи, даже в «яху».

Властитель Эрнст обедал. При этом, поскольку он считал себя человеком деловым, властитель Эрнст совмещал приятное с полезным. На практике это означало, что одновременно с приёмом пищи он осуществлял приём по служебным вопросам.

– Значит, – здесь Светлейший промокнул рот чёрной, как смоль, салфеткой, – от Бритвы никаких вестей.

– Никаких, – подтвердил шеф Тайной коллегии кавалер Кларик.

– И что это значит?

Кавалер Кларик почтительно промолчал, справедливо полагая, что сейчас ему подробно растолкуют, что это значит, – и не ошибся.

– Это значит, – веско сказал властитель Эрнст, – что мы не знаем, жив Претендент или же не жив. Разумеется, в планах своих мы должны исходить из наихудших посылов. То есть будем считать, что Претендент жив. А поскольку для нас на театре военных действий всё складывается успешно, мы можем считать, что он – их последняя надежда. Отсюда он вырастает в фигуру значения чрезвычайного.

– Я всё понял, – негромко сказал кавалер Кларик.