Составители приступают к этой контрглаве данных хроник c тяжёлым сердцем. Лишь мысль о том, что среди наших читателей могут быть дети, смогла сподвигнуть нас на это, ибо дети, особенно мальчики и тем более юноши, должны знать, что бывают в жизни вот такие вот коллизии.

Впрочем, к делу.

После того, как наши друзья покинули Северный Ортаск, маг Зелькав Беньяминас впервые в жизни оказался предоставленным сам себе. До сих пор как-то получалось так, что в его жизни всегда была какая-нибудь женщина, на плечи которой выпадало не то чтобы тяжкое, но всё-таки бремя заботы о Зелькаве Беньяминасе. Сначала это была его мать. Затем жена его брата Рамселя, в ту пору, когда они с братом и его семьёй делили кров. Потом, когда они поделили дом и брат с семьёй обосновался на юге, это были братовы дочери, племянницы Зелькава Аманда и Белинда, отправленные учиться в столицу Северного Ортаска. И вот теперь, когда маг Зелькав Беньяминас достиг в своей жизни довольно-таки преклонных лет, он остался в доме один.

Первые сутки всё складывалось не так уж и плохо, но вот на следующий день чувство голода стало нестерпимым. Сходив на рынок и набрав там коё-какой еды, маг смог частично эту проблему решить. На третий день в доме кончились чистые носки. На пятый протухла часть продовольствия, которое Беньяминас не удосужился спрятать в погреб. На шестой день в открытую форточку налетели полчища мух.

Обстановка в доме стала невыносимой. Ни о какой работе не могло быть и речи. Досуг потерял всю свою прелесть. Сон стал беспокойным. Пробуждение неприятным.

В общем, быт не то что дал трещину – быт стремительно разваливался, грозя под обломками своими похоронить пожилого мага.

В какой-то из этих дней Беньяминас понял, что надо бороться. Это, безо всякого преувеличения заметим, был пусть и небольшой, но самый настоящий катарсис. В целях борьбы с «этим вот всем» он вынул из своего письменного стола среднюю тетрадку, перо и чернильницу. Вырвал из тетради три листка, аккуратно раскроил каждый на четвертушки, положил одну из них перед собой и задумался. Затем каллиграфическим почерком стал выводить: «Молодому (зачёркнуто) пожилому, но всё ещё крепкому (зачёркнуто) Умному блондину (зачёркнуто) Мужчине средних лет требуется женщина (зачёркнуто) Чёрт!!!! (зачёркнуто дважды)».

– Чёрт! – сказал маг и вслух.

Дальнейшие полчаса из жизни Зелькава Беньяминаса мы опустим, дабы не терзать читателя ужасающими разум картинами умственной работы мага, и сразу перейдём к итогам этой работы. В конце концов, маг составил объявление следующего содержания:

«Требуется домработница. Обращаться по адресу: улица Кожевников, дом 17. Спросить мага Беньяминаса. Оплата по договорённости».

Затем он написал это объявление ещё на десяти листках, отдохнул полчасика, надел свой последний чистый костюм (его наличие маг счёл добрым знаком и приметой того, что он на верном пути) и отправился на расклейку объявлений.

Спасение пришло даже раньше, чем он ожидал. Когда, наклеив последнее объявление на двери ратуши, он вернулся домой, возле крыльца его уже ожидала девица в деревенском платье, с румяными щеками и толстой русой косой.

– Здрасьте, – застенчиво сказала она. – Я по объявлению.

– Здравствуйте, – сказал воспитанный Зелькав Беньяминас.

– Где тут у вас чего прибрать-то надо?

– А отчего же вы такая молодая красивая – и в домработницы?

– Так ведь на филфак-то не поступила, – нараспев отвечала девица, – а дома, в деревне чего делать? А здесь-таки город, барды поют на концертах, парни вон какие по улицам ходют.

– Парни, значит, – неопределённо сказал маг, с удивлением чувствуя что-то похожее на ревность.

– Ага, парни. А сколько платить-то будете? А то бесплатно работать или там только за харчи я не согласная, и выходной бы мне нужон, желательно в воскресенье.

– Выходной, значит, – повторил маг, немного удивлённой деревенской хваткой.

– Ага, так давайте в дом зайдём, что ли, а то чего нам на крыльце-то стоять.

– В дом, значит, – сказал маг.

– Ага, – сказала девица и, ступая по-хозяйски, вошла в дом. Следом за ней вошёл и Беньяминас.

– Ох и воняет же у вас, – сказала девица. – А мух-то!

– Да уж, – маг стыдливо хохотнул.

Так, в одночасье и волшебно, изменилась жизнь мага Зелькава Беньяминаса.

Исчезли мухи и несвежие продукты. Вернулись горячие завтраки, обеды, ужины и чистая одежда с чистым же бельём. Но вместе со всеми этими изменениями изменилось и поведение стареющего мага. Он стал нетерпимо относиться ко всем репликам относительно своего возраста. Купил узкие штаны и сапожки на каблуке. Стал отпускать несмешные шутки в присутствии своей домработницы. Сделал стрижку. Начал посещать концерты бардов.

На него косились. Его осуждали. Над ним подхихикивали.

Бесполезно.

Бес засандалил пожилому магу в ребро с такой силой, что боль сердечная сделала все остальные проявления внешнего мира совершенно нечувствительными для Зелькава Беньяминаса.

Всё вышеописанное и привело к тому, что, получив сообщение от своего друга Хромой Сома о скором прибытии наших друзей, Зелькав Беньяминас сначала, конечно, обрадовался. Но потом он понял, что в его доме снова будут жить ещё и Аманда с Белиндой. Это означало, что уважительная причина для того, чтобы содержать домработницу, испарится. И Зелькав Беньяминас решил, что надо снова бороться.

Он вынул из своего письменного стола тетрадку, перо, чернильницу. Вырвал из тетради листок и каллиграфическим почерком вывел:

«Дорогой Сомик! Спешу сообщить тебе важное известие! В Северный Ортаск вам лучше не заходить, вам тут грозит опасность, так что лучше вам как-нибудь обойти наш город и двигаться по своим делам дальше. С дружеским приветом, твой друг Зелькав».

Затем он запечатал письмо в конверт и отправил его магической почтой.

Послушал, как поёт на кухне Клементина, готовящая ужин, и улыбнулся.

Глава 13,

в которой

становится ясно, что даже хороший план не гарантирует избавления от неприятностей, поскольку наши друзья снова попадают под суд

Вышеозначенное письмо привело к тому, что Эрвин как командир отряда решил обойти не только Северный Ортаск, но и Буксис, и Дипсис, в общем, все хоть сколько-нибудь крупные города на Трансортасском тракте. Через три дня наши друзья подошли к стенам Болкерка – довольно крупного ортасского города. На небольшом совещании было решено, что хватит спать не помывшись, что угроза наверняка миновала, и что можно воспользоваться уловкой, испробованной в Клепсисе, а именно, снова выдать себя за купеческий караван. План был единодушно одобрен всеми, с единственной поправкой – Белинда не хотела больше быть падчерицей, и решила, что она будет служанкой купца. Тут неожиданно возникло осложнение иного рода – Аманда и Белинда решали, за кого выдать Микки. Аманда настаивала на том, что Микки должен быть родным сыном купца, тайно влюбленным в мачеху. Белинда же считала, что Микки должен быть несчастным влюбленным, бежавшим из дома и присоединившимся к купеческому каравану в надежде завоевать любовь дочери охранника, то есть Эрвина Кумана. Вернее дочери – Белинды, отцом которой будто бы является Эрвин. Мнение самого Микки, желавшего притвориться странствующим рыцарем, как-то не учитывалось. В ходе обсуждения неожиданно выяснилось, что Микки с затылка немного похож на меченосца, и было решено выдать Микки за двоюродного брата Эрвина, Рональда Кумана, который действительно существовал и проживал в Билгейтце, зарабатывая на жизнь гарантийным обслуживанием вентанских заклинаний.

Обсуждение, дорога, уговаривание боевых свиней притвориться свиньями на продажу – все это довольно сильно утомило наших героев, поэтому до «Болкерк-отеля» они добрались без особых приключений. Там Белинду и свиней ждало жестокое разочарование – когда выяснилось, что прислуга должна жить в комнатах для прислуги, а свиньи – в сарае.

За ужином вскрылось еще одно не очень приятное обстоятельство.

– Давайте ограничим число мясных блюд и десертов, – нерешительно предложил Хромой Сом, несколько ошарашено наблюдая за количеством заказываемых друзьями блюд.– Э-э… проблема в том, что последний мой отчет, по-видимому, не прошел… так что у нас могут возникнуть проблемы с финансированием, а мы с этим отелем и так… выбились из сметы Приключения.

Маг хмурил брови и на своих спутников не смотрел.

Утром следующего дня Гоба Свинопас, не торопясь, праздно шел по главной улице Болкерка. Главная улица представляла собой зрелище незаурядное, ибо на главной улице когда-то жили не последние в Болкерке люди. Кроме того, главная улица Болкерка была вымощена голубым кирпичом, что составляло предмет особой гордости болкеркийцев, а также вызывало сильное недоумение всех приезжих. Но, как говорится, подарки не отдарки, и отказываться от подарка гильдии печников горожанам, конечно, никакого резона не было. Впрочем, об этом поучительном случае можно рассказать и поподробнее. К Празднику Трёхсотлетия Болкерка все кому не лень, то есть те, кто жил поблизости, дарили муниципалитету различной стоимости подарки. Каждая гильдия хотела переплюнуть одна другую, а печники задумали подарить городу такое количество кирпича, которого хватило бы на новую ратушу.*** (***Правом на производство кирпича в Ортаске издавна владела гильдия печников. – Прим. сост. хроник). А еще им хотелось, чтобы кирпич был ярко-розовой окраски; цвет этот почитался благородным и радующим глаз. Для этой цели из Билгейтца был приглашен знаменитый алхимик Менделей Таббл. Но что-то там с ингредиентами получилось не так, реакция пошла не таким образом и в результате весь кирпич принял нагло голубой оттенок. Времени на изготовление другой партии не оставалось, но иметь голубую ратушу не решились даже горожане Болкерка – города, вообще-то славившегося своим свободомыслием и вольностью нравов. В итоге было принято решение выкрасить в голубой цвет несмываемой краской (подарок гильдии маляров) самого Менделея Таббла и вымостить голубым кирпичом главную улицу Болкерка.

Именно после этого на главной улице как грибы стали расти разного рода сомнительные заведения, – считалось, что сам цвет мостовой располагает к сомнительным забавам, – что впоследствии привело к тому, что город стал излюбленным местом для любителей туризма любовных утех. Отметим, что ставший на довольно продолжительное голубым в буквальном смысле этого слова Менделей Таббл с горя запил, но поскольку крепость имевшихся в Болкерке напитков не могла утешить несчастного алхимика, ему пришлось изобрести свою собственную крепкую настойку, прозванную в народе «слезой Менделея» или просто менделеевкой.

Впрочем вернемся к нашему свинокраду Гобе.*** (***Вдумчивый читатель, без сомнения, понимает, что слово «наш» в данном случае не означает, что сост. хроник имеют какое-то отношение к свинокрадам. – Прим. сост. хроник). Одет он был, как и подобает уважающему себя свинокраду, то есть с кричащим шиком. Толстая золотая цепь свободно болталась на груди, ярко-желтая рубашка была заправлена в штаны из кожи южного тапарга, на ногах красовались полусапожки а-ля южный варвар, словом, всё по последней моде прошлого сезона Билгейтца. Когда-то этот молодой человек действительно был свинопасом, но совсем недолго, поскольку после первой же недели соблазнился на лёгкую жизнь и украл половину стада у своей гильдии свинопасов, в которую только что его порекомендовал его отец, тоже свинопас. После этого его из гильдии свинопасов изгнали, отец умер, не выдержав позора, Гобу с почётом приняли в гильдию свинокрадов, а прозвище Свинопас осталось. Составители хроник склонны усматривать в этом очередную злобную насмешку судьбы и результат невдумчивого воспитания.

Ещё издалека Гоба увидел, как к нему, заискивающе улыбаясь, направляется Пака Зубастик, юный ортасец, мечтой которого было стать свинопасом, а покамест пробавлявшегося на харчах прислуги в «Болкерк-Отеле».

– Гоба, – радостно улыбаясь, сказал Пака. – У меня есть к тебе дело …

– У всех есть дело к Гобе, – меланхолично сказал Гоба Свинопас.

– Три свиньи на продажу, – слегка поблекнув, сказал Пака.

– У всех три свиньи на продажу, – все так же меланхолично ответствовал свинокрад.

– Это очень толстые свиньи, – почти шепотом сказал Пака.

– У всех толстые свиньи, – еще более меланхолично сказал Гоба.

– Они остановились в «Болкерк-отеле»… – сказал Пака и заплакал.

Гоба Свинопас посмотрел на Паку длинным меланхоличным взглядом и произнёс:

– Ладно. Чего хочешь-то?

– Задняя нога и рекомендация в гильдию свинопасов, – всхлипывая, сказал Пака Зубастик.

– А может еще и копченые ушки? – насмешливо сказал свинокрад.

– Я не люблю копченые ушки … – всхлипывая, сказал Зубастик.

– Ну тогда три пары копченых ушей в придачу, – сказал свинокрад и насвистывая удалился, провожаемый восхищенным взглядом служки из «Болкерк-отеля».

Кому-то может показаться странным, что рекомендации в гильдию свинопасов, кроме собственно свинопасов, давали и свинокрады, но если вдуматься, то это вполне логично. Кто как не бандиты знают, кто из милиционеров плохой, а кто хорошо выполняет свои обязанности? Кому как не лисам знать, где лучшие гончие? Вот и свинокрады знают, кто хороший свинопас. Кто следит за своими свиньями, а кто нет.

Впрочем, мы отвлеклись.

Завтрак проходил в ресторане «Болкерк-отеля» и сопровождался напряженным молчанием. Все участники Приключения ели вкусный и питательный завтрак молча и старались не глядеть на стол для прислуги, за которым в каком-то мрачном ожесточении Белинда ковырялась деревянной ложкой в тарелке с овсяной кашей, завтраком прислуги. В воздухе ощутимо пахло надвигающимся скандалом. В конце концов, Белинда швырнула ложку в кашу и внимательно оглядела мужчину лет тридцати пяти, одетого в зеленый камзол и такого же цвета штаны, сидевшего неподалеку и уже минут десять пялившегося на Белинду.

– Какого дьявола? – вскричала Белинда.

Все посмотрели на Белинду. Реакция мужчины была немного неожиданной.

– Бедное дитя! – вскричал мужчина в зеленом. – Я узнал тебя сразу! Святой Ресет, как бесчеловечны эти люди! Как! – продолжил он, обращаясь к Хромой Сому. – Как вы могли допустить, чтобы ваша дочь стала служанкой и питалась отдельно от вас?

Все посмотрели на Хромой Сома. Многие – с осуждением.

– Хе-хе, – неуверенно сказал Хромой Сом, – это какая-то ошибка …

Все посмотрели на мужчину в зеленых штанах. Почти все – вопросительно.

– Какая ошибка?! – патетически вскричал мужчина в зеленом. – Я! Я вместе с вами въезжал в Клепсис, и я слышал, я всё слышал!

Все облегченно вздохнули и снова с осуждением посмотрели на мага.

– Что вы слышали? – изумленно вопросил маг.

– Мсье Болкерк!*** – вскричал мужчина в зеленых штанах, обращаясь к вошедшему в зал ресторации, плотненькому опрятному мужчине лет сорока. – Вот это его дочь! (***Именно так – мсье – обращаются в Ортаске к знаменитым поварам и рестораторам. – Прим. сост. хроник).

– Рад за вас, – широко улыбнулся Хромой Сому мсье Болкерк. – У вас очень симпатичная дочь, я бы даже сказал – красавица. Она так очаровательно хмурит брови…

Все заулыбались.

– А теперь она служанка! – перебил его мужчина в зеленых штанах.

Все спохватились и снова с осуждением посмотрели на мага.

– Я тоже за строгое воспитание, я ведь и сам начинал официантом …– еще более широко улыбнулся мсье Болкерк, – об этом, кстати, рассказывается в моей книжке…

– Святой Ворд, как вы не понимаете? Она же падчерица! – патетически вскричал мужчина в зеленых штанах.

– Вы же сказали дочь, – не сдавался мсье, показывая черпаком на мага, – вот его дочь!

– Показывать черпаком – неприлично! – громко сказала Аманда.

– Да, сказал – дочь! Но я имел ввиду, что падчерица, неужели непонятно? – сказал мужчина в зеленых штанах.

– Чья падчерица?

– Вот его! А вот она – мачеха! – пояснил мужчина в зеленых штанах.

– Кто? она? – сказал мсье Болкерк, подумал, взял со стола вилку и вилкой же показал на Аманду.

– А вилкой показывать – вообще наглость. Дорогой, я оскорблена, – громко сказала Аманда, обращаясь к Хромой Сому.

– Э-э … уважаемый, – сказал Хромой Сом. – Пожалуйста, не показывайте вилкой на мою … э-э-э … жену.

– Ц-ц-ц … – сказали все и укоризненно закачали головами.

– Вот видите, какая стерва! – сказал мужчина в зеленых штанах. – Мало того, что замучила бедное дитя, так еще и ругается …

– Вот как раз о похожем случае рассказывается в моей книжке …– сделал попытку сменить тему разговора мсье Болкерк.

– Ещё какая! – громко сказала Белинда.

– Бедное дитя… это кто? – спросил Эрвин.

– А как она называется? – спросил Микки

– Сама-то! – вскричала Аманда.

– Я считаю их надо арестовать! – убедительно сказал мужчина в зеленых штанах. Половина завтракавших в ресторации людей одобрительно закивала, затем решительно встала и направилась к нашим героям.

– Друзья, зачем нам скандал в «Болкерк-отеле»? – просительно вскричал мсье Болкерк.

– Интересное название, —сказал Микки.

– А по-моему, надо арестовать этого хама! Где это видано, чтобы чем попало показывать на гостей? – сказала Аманда. Вторая половина завтракавших в «Болкерк-отеле», вспомнив о ценах лучшего в городе ресторана, решительно встала и направилась к мсье Болкерку.

– На вашем месте, господа, я бы так сильно не торопился, – сказал Эрвин и неторопливо вытянул из ножен меч. Микки с завистью посмотрел на меченосца, встал рядом с ним, вздохнул, потянул из ножен Гринпис, который не преминул застрять на половине.

Первая половина завтракавших в Болкерк-отеле, остановилась и нерешительно посмотрела на Эрвина, но вид Микки с’Пелейна, бессистемно старавшегося вырвать меч из ножен, немного подбодрил их. Немного в стороне вторая половина завтракавших в Болкерк-Отеле, уже сноровисто вязала мсье Болкерка полотенцами. Хромой Сом тихо произнес:

– Спокойно и без шума выходим наружу.

Казалось, что друзьям удастся спокойно покинуть театр гражданских действий, но тут… ох уж это «и тут». Почему вот так всегда? Если что-то может хорошо закончиться, оно никогда так не заканчивается, а обязательно случается этот самый «и тут»! Впрочем, мы отвлеклись.

… И тут

– Давай, милый, бей их! – вскричала Аманда, от неожиданности Эрвин вздрогнул, выронил меч, толпа тоже вздрогнула и кинулась на наших друзей. Началась свалка.

Отметим, что наши друзья, как всегда, показали себя с самой лучшей своей стороны, смело приняв бой. Коё-кто может посчитать, что причиной столь безрассудной отваги являлось отсутствие путей для отступления, но составителям хроник кажется, что дело всё-таки в природном благородстве наших героев. Целых тридцать девять секунд понадобилось разъяренной толпе, чтобы одолеть отважных смельчаков. Больше всего пришлось повозиться с Амандой, безрассудно продолжавшей сопротивление даже после того как её связали, что окончательно убедило всех присутствующих в её крайней стервозности.

С проклятиями толпа выволокла наших героев из ресторана. В опустевшем зале осталась лишь немножко ошарашенная подобным разворотом событий Белинда, и ещё более ошарашенный и тихонько мычащий, связанный полотенцами и имеющий кляп во рту, мсье Болкерк.

– Вот ведь стерва какая! – громко говорил мужчина в зеленых штанах. – Так и хочется её ударить!

– Женщин бить нехорошо! – наставительно отвечал ему стражник суда.

– Ну тогда я стукну вот его, – с этими словами отважный мужчина быстро подошел к юному с’Пелейну и стукнул его по спине.

– Негодяй! – вскричал Микки. – Да не будь у меня связаны руки – я бы тебе показал, что такое владетель Бленда!!

– Владетель чего? – спросил стражник. Молчание было ему ответом. Тишина, повисшая в комендатуре, была столь плотна и осязаема, что казалось её можно резать ножиком. Затем пристально глядя на с’Пелейна, стражники как-то посуровели, подобрались, и медленно стали тянуть из ножен мечи.

– Святой Ворд! – вскричала Аманда. – Эрвин, опять эта амнезия! Он снова забыл, кто он!

Стражники облегчением вздохнули и со стуком задвинули мечи обратно.

– А? – сказал Эрвин.

– Вот! – твердо сказала Аманда, указуя пальцем на Микки. – Твой брат! У него отшибло память!

– Да?! – отчего-то фальцетом сказал меченосец. – И давно?

– Господи! – сказала Аманда. – Да я гляжу, это у вас семейное!

– А-а… А! Да! Отшибло! – вскричал меченосец. – У моего бедного … э-э … братца опять память отшибло!

– Это все от палицы! – вдохновенно сказала Аманда. – Наш бедный родственник стал жертвой злодейского нападения.

– Их было двадцать человек! – сказал Микки. Эрвин с некоторым сомнением посмотрел на юного с’Пелейна и хмыкнул.

– Молчи, Эрвин! – продолжил владетель Бленда… то есть брат охранника, страдающий амнезией. – Тебя там не было!

– А где я был? – удивился меченосец.

– В пивной пропадал как всегда! – отчеканила Аманда с отчетливо слышными скандальными нотками.

– Сударь, вы бы уняли свою супругу, – сказал начальник Стражи. Довольно решительно, между прочим, сказал. В этот момент в залу ожидания вошел ещё один стражник. Он встал, приосанился и громко произнес:

– Обвиняемые, свидетели, любопытствующие по делу о страшном и злодейском превращении падчерицы в служанку, проходите в зал суда! Заседание начнется через пять минут!

Гоба был спокоен и нетороплив. Потому что, во-первых, он был профессионал, а во-вторых, бояться, на его взгляд, было некого. Он ведь своими глазами видел, как хозяев свиней под стражей вели в зал суда. Отмычка скользнула в амбарный замок, Гоба пошерудил её внутри, очень сильно напоминая в этот момент Бойса Дженда – та же отточеность движений, тот же орлиный взор, кидаемый по сторонам.*** (***Бойс Дженд – знаменитый шпион, герой ортасских лубочных картинок. – Прим. сост. хроник). Замок открылся, Гоба снял его, картинно небрежным движением бросил его на землю, и, открыв дверь, неторопливо шагнул внутрь амбара. Внутри свинокрад намётанным взглядом увидел трёх свиней и довольно улыбнулся. Бэйб, Бойб и Буйб, а вдумчивый читатель, наверное, уже догадался, что это были именно они, действительно представляли собой зрелище, глазу приятное. Хорошее питание, ежедневные пешие прогулки, любовь и забота, проявляемая нашими друзьями, дали свои плоды – Бэйб, Бойб и Буйб выглядели свежо и даже где-то аппетитно. Дальше, однако, все стало происходить совсем не так, как этого хотел Гоба. Вместо того, чтобы дать почесать себя за ушком, после чего начать питать расположение к Гобе и в конце концов спокойно дать себя увести, свиньи, внимательно глядя на свинокрада, стали неторопливо к нему приближаться, применяя тактику, которую в других землях и мирах иногда называют «лавой» или «гусиным крылом».

Через пять секунд Гоба полностью утратил контроль над ситуацией.

Впоследствии, когда сокамерники спрашивали у Гобы Свинопаса, зачем он забежал именно в здание суда, когда в Болкерке сколько угодно других зданий и строений, Гоба несколько туманно отвечал, что, дескать, в тот момент это показалось ему хорошей идеей. На самом же деле в процессе стремительного галопирования по главной улице Болкерка у него никаких идей в голове не было, были только ощущения – большей частию неприятные, и были мысли – в основном беспорядочные, но вот идей среди этих мыслей не было совсем. Поэтому когда Гоба увидел солидное крыльцо суда, он просто забежал туда, спасаясь от разъяренных свиней.