Пятна

Выставка была запланирована на празднование Нового года – оставалось всего три дня до празднования. Подготовка шла полным ходом: картины прибывали в большом объёме, помещения быстро подготавливали к выставке. Отдельный зал был выделен для банкета. Подготовка была крайне муторной, но Ева всячески поддерживала Пьера и даже руководила всей подготовкой. В отличие от Пьера Ева была организованным человеком. Уже к концу дня всё было готова к встрече гостей.

Вечером Ева и Пьер прогуливались по зимнему парку, мило общались о природе. В общем, хорошо проводили время. Они были крайне счастливой парой: вокруг них витала постоянная атмосфера праздника. Перед сном Ева любила уединяться на час или два ото всех в собственном кабинете (даже мне не известно, чем она там занималась), что порой Пьер не одобрял, но никак не показывал этого.

Следующий день прошёл спокойно: влюбленные читали книги, обсуждали передовые философские течения и картины новых художников. Ничего примечательного.

Тридцать первое декабря. Этот день пропах старыми красками и шампанским. Гости начали съезжаться ближе к пяти часам вечера. Что я могу о них сказать? Всё так же, высокомерное, чопорное и вышитое красной ниткой общество. Ничего интересного, я даже не обращал на них внимание, как и они на меня (возможно, я даже дал слабину и выпил немного). Ева не выходила к гостям, сказав мужу, что должна хорошо подготовиться и посидеть в одиночестве некоторое время, поэтому я её не видел, что крайне печально (хотя не исключаю, что она вышла к гостям). Я только хорошо помню, что Пьер пошёл открывать главный зал со своей жемчужиной, приказав всем остальным зайти за ним спустя минут пятнадцать (видно, готовил сюрприз). Дальше был только женский крик и блевотина на мраморе. Тело Пьера спокойно сидело на кресле, держа свою голову в руках (она смотрела точно на картину). Кровь была повсюду, особенно на кресле (ещё одно пятно). Так и наступил двадцатый век в доме Пьера.

Правда, я слегка приврал. Я знал, что делала Ева тридцатого декабря в свой час. Она получила письмо от убийцы, который пообещал ей убить её мужа за пятьсот франков. Однако я узнал это только уже после тридцать первого декабря. Ева сбежала.

***

1901 год. Прекрасная вонь грязи, мочи и крови. Да, кресло попало в трущобы: никто не захотел покупать его на аукционе (посчитали, что оно проклято). Само кресло стояло рядом с покосившемся домом. Казалось, что он должен был рухнуть, однако простоял до 1937 года. Всё вокруг напоминало отчаяние: разбитые стекла, прогнившие доски, дырявые крыши. Мерзкая картина. Сотни людей. Они ходили друг на друге. А что они ели… Но не будем на этом зацикливаться.

Над креслом издевались все, кто только мог. Пережило оно множество травм: пинки, кидания, сношения, мочеиспускания… Чистой воды недопустимые издевательства над креслом мастера. До одного момента это делали все, но после себе его забрал местный «король». Однако был он последней скотиной: издевался над людьми, устраивал потехи, забирал последние деньги и хлеб. Почему его боялись, я не знаю. «Король» был обычным психом (и только): никакой цели, философии. Он даже был мне противен настолько, что гнилой канавы для него было мало. Правда была у него одна вещь (кроме кресла), которая привлекла моё внимание, нож для писем. Обычный серебряный нож для писем в таком месте? Здесь писем не пишут. Однако интересно и другое – гравировка «Chère Eve…». Другую часть невозможно было разобрать. Неужели Ева была здесь? Ладно, эта история не о ней. Зачем вообще я начал про неё говорить? Обычная (нет, прекрасная) девушка с необычными наклонностями. А всё же, если она была здесь? Нет, всё хватит, забыли, эта история о скотине «короле».

Дорогой друг, давай вернёмся к повествованию. В тёмных подвалах жил не только «король», но и множество других интересных личностей. Учёный, которого лишили всего из-за мягкосердечности. Гадалка, ничего не знающая о судьбе, а только играющая на чувствах. Безнадежно верующие и уставшие, похожие на героев пьесы Максима Горького «Без солнца» (правда, о ней мир ещё не знает). Матери-одиночки и больные дети. Одним словом, тяжелая жизнь. Однако в этой тяжелой жизни был один интересный человек – мим. Он умел утешить и развеселить всех будучи сам духовно убитым. Одну из его фраз я запомнил навсегда: «Девочка, жизнь – это не то, что вокруг тебя, это то, что внутри тебя. Пусть вокруг тебя грязь и холод, но они не определяют тебя. Сохрани своё тепло». Правда, для этой девчушки фраза значила не больше, чем ломанный пятак, поскольку вечные оскорбления оставляют свой след на душе.

На улице было подозрительно тепло, когда в трущобы пришла грустная весть – снос трущоб. Обычные горожане были убиты этой новостью, а «король» прикончен: его королевство решили снести. Для него было два варианта действия: объявить властям войну и проиграть или стрясти последнее с жителей трущоб. Дорогой друг, конечно, он выбрал второе. Зря он что ли король в кавычках? Началась настоящая судная ночь, длившаяся три дня, однако по порядку.

Первый день. «Король» со своей свитой начал собирать дань с людей для высшей цели – защиты населения, сохранения и улучшения квартала (какое же лживое благородство, даже Григорий Николаевич так не лгал). По началу всё получалось. Матери отдавали последние деньги, больные и старые последние пожитки. Для «короля» всё шло крайне хорошо, пока у одного из его приспешников не взыграла совесть (постоянно она мешает, не так ли?). Он сдал его план. Началось восстание.

Второй день. Толпа недовольных жителей стала сгущаться у центра трущоб, где обитал «король» со свитой. Их можно было понять. Отдали последние деньги, чтобы получить пощечину по лицу. Хорошая сделка для аристократа, но плохая для исхудалого бедняги. «Король» засел в полуразвалившемся домике. Ему некуда было бежать, но и капитуляцию нельзя принимать (он никогда не отступал, это мне в нём нравилось). Да, и отступать было некуда: люди хотели его казнить. В прямом смысле. Многие жители пришли с поломанными ножами, вилами, лопатами, скобами. Только мим был без оружия. До самого конца оставался человеком, который был готов пожертвовать собой, чтобы предотвратить кровопролитие. Пролить свою кровь за чужую кровь – подвиг это или глупость? Сейчас трудно мне об этом говорить. Мим был тем, кем мне никогда не стать… Однако история не обо мне, поэтому вернёмся к повествованию. Какое, однако, спокойствие, когда тебя ограбили? Народ его не понимал, считая слабаком, не готовым к действиям.

Обстановка накалялась. Готовилось вооруженное вторжение в дом «короля». Но «король» действовал наперёд. Трое мужчин лишились жизни, окропив брусчатку своей кровью. Прислуга «короля» умела орудовать ножами (бывшие солдаты-пьянчуги). Что полиция, друг мой? Ничего, правительству было это на руку: меньше народа – быстрее снесём трущобы. Первые же трупы усмирили пыл толпы, но «король», почувствовав ещё большую власть, стал просить ещё больше денег с жителей. Это стало причиной резни. Итого было убито десять жителей и три приспешника «короля». Кровь, кишки, слюни и блевотина были повсюду, но никто уже не собирался отступать. Все падали на этой человеческой каше и вставали. Акт великой справедливости творился в тот день до самой ночи. Правда, такую справедливость суд не поддерживал, но… Для них не оставалось ничего другого. Кто будет слушать больного, хромого и вонючего человека в зале великого суда, где заседают высокопочтенные и надушенные господа? Людей из трущоб вообще никто не слышал.