Послышался рёв и стук копыт. Борг снёс трёх защитников, успевших зарядить в монстра градом стрел, после чего принялся за метнувшего в него копьё паренька. Тот даже не успел испугаться. Дух покинул тело юного воина задолго до приземления на землю. Эдма видела, как борг повернулся в их сторону. Нард Болос закричал в ответ на очередной вой разъярённого зверя и только сделал шаг к своему противнику, как вдруг произошло нечто странное. Борг, развивший невиданную скорость, внезапно остановился, как вкопанный, в двух шагах от Нарда Болоса. Тот уже закинул меч, чтобы дать отпор, но оружие ему не понадобилось. К командующему подбежала пара бойцов. По выражению их лиц старик всё понял. Он медленно развернулся и увидел налитые кровью глаза у стоявшей рядом Эдмы. Она стала монстром.
Ещё солнце не встало на горизонте, а Нард Болос уже вёз девушку, связанную, обвешанную амулетами защиты в Ровель. Рядом с ней валялась окровавленная голова монстра и чуть поодаль – сложенные в сеть рога борга.
Эдма чувствовала себя лучше несмотря на то, что ей довелось пережить той ночью. Она ощущала в себе небывалый прилив сил, от которого энергия била ключом. Чем дольше они ехали, тем сильнее становился жар в её теле. Эдма знала, что, если не сделает глоток зелья из своего кулона, борг покажется всем им детской страшилкой. Но ни Нард Болос, ни ехавший рядом всадник не реагировали на её просьбы. Она не понимала, почему её связали, ведь она спасла их всех. Эдма защитила тех, кто ранее защитил её! Увы, в мире, в котором девушка очнулась, больше никто не верил в добро.
При дворе короля Терри Уоррингера самое почётное место занимал лишь один волшебник. Урдо Лукреций слыл самолюбивым и тщеславным человеком. Ему были пожалованы лучшие земли в Этьене, куда он наведывался так часто, что жители столицы не могли вспомнить, как выглядит придворный волшебник короля. Все в Дориэндуне знали, как сильно Терри ненавидел магию, идейным же вдохновителем его безумных реформ был именно Урдо Лукреций, который, хоть и сам обладал магией, не стеснялся марать руки, схлопывая свои ловушки за спинами несчастных.
Когда Нард Болос сдал Эдму ловчим, девушка услышала, что придворный волшебник недавно отбыл в своё имение по состоянию здоровья. Это была официальная причина, хотя все прекрасно знали, как Урдо Лукреций любит развлекаться. Даже до столицы доходили слухи весьма грязного характера, на которые король Терри Уоррингер предпочитал закрывать глаза. Впрочем, это не мешало волшебнику руководить зачистками и преследованиями по всему Дориэндуну. К нему тут же отправили гонца, а Эдму поволокли в сторону крепости Грод.
Эдма едва сдерживала бурлящую в ней силу. Чуть больше огня – и сила эта могла политься через край. Оставалось надеяться на силу убеждения и то, что хоть кто-нибудь в этом прогнившем городе способен был испытывать такие чувства, как сострадание и жалость.
Нард Болос отвесил ей жгучую пощёчину своей шипованной перчаткой на просьбу вернуть кулон. Никакие доводы не помогли ей добиться от этого человека доброты. Даже упоминание его внучки. Скорее, произошёл обратный эффект. Нард Болос ударил её снова. И он продолжал это делать, пока всё лицо девушки не превратилось в кровавое месиво. Всё закончилось лишь тогда, когда его руку перехватил подоспевший как нельзя кстати мужчина, которого Эдма никогда раньше не видела. Она подняла голову и, сквозь кровавую пелену, успела рассмотреть своего спасителя. Мужчина был худощав, но в схватке с могучим Нардом одержал верх. Он будто бы улыбался, но брови хмурил при этом так, словно только что зарезал с десяток боргов в столице. А ещё он был хитёр, так как победил Нарда Болоса простым щелчком пальцев, сдвинув половицы под ногами противника так, что тут рухнул наземь, не сумев обойти ловкий магический трюк.
Однако, когда Нард Болос поднялся на ноги, тут же оттолкнул подоспевшую стражу и зарычал так страшно, что Эдма вжалась в стену, мечтая исчезнуть. Мужчина, разозливший его, тут же поднял руки вверх и… принялся болтать. Он трещал без умолку, уводя разговор в известную лишь ему сторону. Это помогло Нарду Болосу успокоиться. А когда волшебник предложил ему каплю «этьенского удовольствия», тотчас посветлел и даже пару раз звучно рассмеялся. Атмосфера быстро разрядилась, и волшебник, которого, как выяснилось позже, звали Рэдмандом, сообщил о том, что его назначили дознавателем по делу Эдмы, а потому нарушительница находилась на его попечении. В ответ на это Нард Болос сплюнул и уступил волшебнику забившуюся в угол девушку. Они остались одни, и Эдма тут же вкратце рассказала Рэдманду о своём несчастье: как она забыла о своём прошлом, но помнит о кулоне и ощущает исходящую от себя опасность, грозившую вырваться в любой момент на свободу. Волшебник внимательно слушал её, ни разу не перебил, а затем, как только девушка кончила свой рассказ, покинул комнату. Его не было какое-то время, и Эдма почти смирилась с мыслью о том, что в мире больше не осталось добрых людей, но Рэдманд вернулся, и вернулся он с кулоном девушки в руках. Он открыл крышку, что-то прошептал и удовлетворённо кивнул, после чего помог ей сделать спасительный глоток. Тело Эдмы обмякло, и она вновь опустилась на пол, только на сей раз от полного упадка сил. Её сморил сон, и Эдма упустила момент, когда попала в место, откуда сложно было выйти, не пережив все возможные ужасы, придуманные человечеством, ведь многие узники не покидали крепость и вовсе.
Девушку заточили на верхних этажах Грода, где она томилась в ожидании, будучи пленницей в треугольной и совершенно пустой маленькой камере. Эдма провела много ночей, не видя солнца, вкушая лишь ломоть хлеба и запивая его кружкой воды. Единственным человеком, кто её посещал, был волшебник Рэдманд. Он приносил ей кулон, а после – сидел напротив, задавая вопросы, на которые Эдма не могла ответить. Он уходил, а на следующий день возвращался вновь. Так девушка могла вести хоть какой-то счёт времени. Она упорно прокручивала в голове события, приведшие её в стены крепости. Она неизменно задавала самой себе вопросы, повторяя зачастую те, что принадлежали Рэдманду, но память не возвращалась.
Эдму освободили в конце лета, а если быть точной, она провела в Гроде четыре долгих месяца, после чего состоялся Суд, на котором волшебник Рэдманд неожиданно для всех вынес ей оправдательный вердикт. Этот случай был ударом по его репутации. Эдма слышала, что именно после этого события Рэдманда отстранили от любых судебных дел и отправили в вынужденный отпуск. Его имя было надолго позабыто в столице, пока на трон не взошёл сын короля Терри.
Единственным условием освобождения Эдмы было её постоянное нахождение в Магической Академии Ларсерваля под пристальным надзором ректора Ценгера. Ректор с научным советом должны были изучить магию, которой обладала девушка, а также найти способ обуздать эту силу и понять, как она может быть использована в пользу короны.
«Загадка Эдмы» – так прозвали ученики дело попавшей в новую клетку птички. Но она была бы несправедлива, если бы сказала, что ей жилось хуже, чем в Гроде. В Академии у неё была своя комната, очень аккуратная, со столиком и большим комодом. Ей разрешалось выходить несколько часов в день к фонтану внутреннего дворика закрытой на ремонт старой скриптории. За ней постоянно следовали Таисий и Явель, один из них был стражником, другой – уже не молодым и опытным волшебником. Они следили за каждым шагом девушки и оставляли одну лишь в том случае, когда убеждались, что она заперта в своей комнате.
Эдме нравилась её небольшая комнатка. В ней, с её появлением, образовалось некое подобие уютной обстановки. Девушка украсила стену разноцветными камешками, найденными среди обломков разрушенной стены, и ежедневно меняла цветы в вазе, которую ей любезно предоставил ректор Ценгер. Больше она ничего не требовала. Кормили её скромно, но сытно три раза в день, позволяли пользоваться библиотекой хранилища скриптория и раз в неделю, после захода солнца, пускали в общественную баню, когда та была закрыта для посещения. В хранилище же до начала ремонтных работ оставили немало книг, но особой ценности они не имели. Это были романы, повести малоизвестных авторов и стихи о природе поэтов, чьи имена ни о чём не говорили ни Эдме, ни её сопровождающим.
Если Явель только хмыкал и бросал в сторону Эдмы суровый взгляд, то Таисий вполне мог перекинуться с ней парой слов. Всё зависело от его настроения. Иногда он был чересчур строг с ней, но бывали и проблески гостеприимного радушия. Когда Эдма возвращалась после сеансов, на которых ей приходилось пить зелья, сдавать кровь и постоянно находиться в состоянии, близком к обморочному, в совершенно измотанном состоянии, в странных пятнах и порезах по всему телу, Таисий приносил ей книги из Большой библиотеки. Это были очень красивые издания, в шёлковых обложках с золотой окантовкой, которые очень радовали девушку. А их начинка была даже слаще внешнего вида! Она зачитывалась трудами волшебников. Хоть они и были лишь о природе вещей и базовых знаниях, известных даже простому человеку, но доставляли Эдме огромное удовольствие. Ректор злился на подобные выходки Таисия, но, собственноручно проверив тот или иной томик, сам давал разрешение передать его пленнице.
Год за годом Эдма переживала дни, похожие друг на друга. У неё было мало развлечений, и понимание того, что она избежала худшей участи, постепенно покидало её. Эдме хотелось испытать нечто новое, и она начала умолять ректора пустить её хотя бы на одну самую безобидную лекцию. Она подкрепляла свои доводы стойкостью во время экспериментов, идеальным послушанием, и в один прекрасный день сердце ректора дрогнуло. Волшебник, чьего имени Эдма не знала, спутал две склянки с одинаковой тёмной жидкостью, и девушка неделю пролежала в горячке. К ней приставили служанку Нэю, которая выходила её и вернула румянец щекам Эдмы, а также пошли на уступки и позволили девушке посещать два раза в неделю лекционный корпус. Ректор даже придумал легенду, он сказал, что Эдма – его тяжело больная племянница, и никто не должен говорить с ней без особого на то разрешения. Таисий и Явель почти что буквально прилипли к спине Эдмы, но она была так счастлива видеть других людей, своих сверстников, слушать даже самые скучные лекции по истории магии и иметь возможность вести записи в красивом альбоме, подаренном ей «дядюшкой», что она готова была провести целую вечность в Академии, лишь бы никто у неё этого не отнял.
С каждым днём Эдма расцветала. Таисий и Явель всё чаще закрывали глаза на условности. Новая студентка могла обсудить с сокурсниками интересующие её темы, обменяться с ними идеями, пообщаться с лекторами и даже остаться после лекций за чашечкой чая с некоторыми особенно общительными преподавателями. Вскоре об Эдме узнали многие в Академии. История «племянницы и дядюшки» звучала правдоподобно, но обитателей Академии донимали мысли о неназванной болезни. Особо прыткие студенты выстраивали теории и пытались завести с Эдмой более близкое знакомство. Подобные действия имели скверную привычку заканчиваться, едва начавшись. В своих теориях студенты не учитывали преграду, в роли которой выступали Таисий с Явелем. Обо всех выходках они тут же докладывали ректору, а тот, в свою очередь, проводил эффективные беседы с учащимися, чем закрывал навсегда путь их внеплановой исследовательской работе.
Впрочем, Эдму это не расстраивало, а лишь забавляло. Она с большим вниманием слушала рассказы Таисия о «наглецах» и «пронырах», на которых дядюшке ректору приходилось тратить своё драгоценное время. Эдма смеялась, когда до её слуха долетало бурчание прилипшей к ней парочки, и прикидывала в голове варианты развития событий в будущем. Любая история, не давшая ответы на все вопросы, рано или поздно обрастала слухами и превращалась в легенду. А на легенды, как известно, всегда был спрос.
Всё изменилось в солнечный осенний день, когда в Академию прибыл королевский кортеж. Весть о прибытии младшего сына короля Терри Уоррингера достигла и Эдмы, которой, как и многим другим студентам, было любопытно увидеть кого-то из королевской семьи. Принц, по дошедшим ранее слухам, выбрал курс истории магии для написания итоговой работы, а не было места более подходящего, нежели Академия, вмещавшая в себе как простых людей, так и тех, кто обладал даром. Лучшие из лучших обучали в Академии будущих придворных волшебников и специалистов магических искусств. Наука и магия тесно переплелись в стенах этого старинного учебного заведения, даря миру новые изобретения, делая впечатляющие открытия и воплощая в жизнь самые смелые фантазии авторов.