World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны

Однако кое-кто из тех, кто присутствовал на последнем собрании, явно чересчур разнежился. Чересчур уверился в собственной правоте. Настолько, что вслух выразил недовольство, посмел возражать не просто вождю Орды, но и правителю собственного народа. Правителю орков! При одной мысли об этакой самонадеянности Малкорок злобно заскрежетал зубами, но тут же взял себя в руки и тихо, без единого звука, двинулся вдоль темной улицы дальше.

«За всеми ними стоило бы проследить», – так он сказал Гаррошу. Поначалу вождь решил, что Малкорок предлагает приглядывать за всеми правителями рас, образующих Орду, но орк из клана Черной Горы смотрел на вещи шире – куда как шире. Под «всеми», достойными наблюдения, он имел в виду всю Орду.

Всю, до единого гражданина.

Поэтому он и отправил лучших из своих орков следом за парочкой смутьянов, осмелившихся промолчать, когда остальные кричали «ура».

Конечно, всеми любимый и уважаемый Эйтригг, советник, к слову которого Гаррош обещал Траллу прислушиваться, мог говорить безнаказанно.

До поры.

Но прочие, вставшие на сторону старого орка, должны заплатить за поступок, который и Малкорок, и сам Гаррош сочли явной, открытой, беззастенчивой изменой.

Мысли серокожего орка устремились в прошлое, на несколько лет назад, в те времена, когда он служил Ренду Черноруку. Да, вспоминать о судьбе, постигшей многих искателей приключений, которым хватило глупости спуститься к самому сердцу горы и бросить Ренду вызов, было приятно. Но еще ярче вспоминалось другое – то, как он сам поступал с соплеменниками, роптавшими на Чернорука, полагая, будто во мраке им ничто не грозит.

Таких он выслеживал и безо всякой пощады приводил в исполнение собственный приговор. Однажды Ренд спросил, куда мог подеваться один из изменников, пропавших без вести. В ответ Малкорок просто пожал плечами, а Ренд оскалил клыки, одобрительно ухмыльнулся и больше об этом не заговаривал.

Теперь времена изменились, да… но не настолько же! Теперь Малкорок шел сквозь мрак не один. Следом за ним, беззвучно, словно и сами они – лишь тени, шли четверо кор’кронцев, получивших от Гарроша повеление повиноваться приказам Малкорока, как его собственным.

Кор’хус жил в Расселине Теней, в одном из самых неприглядных уголков Оргриммара. Нетрудно догадаться: живущий в таком месте непременно замешан в темных делишках. Однако название его лавки, «Темная Земля», казалось не более зловещим, чем описание почвы, необходимой для его ремесла – выращивания грибов. Насколько удалось выяснить, гражданином Кор’хус был вполне законопослушным, но место его проживания заметно облегчало Малкороку задачу. Многозначительно прищуренный глаз, несколько золотых – и все возможные свидетели понимающе кивнули и отвернулись.

Кор’хус стоял на коленях, собирая грибы для завтрашней торговли. Работал он быстро: взмахом ножа срезал ножку у самой земли, бросал гриб в мешок и брался за следующий. Проем входной двери за его спиной прикрывал лишь полуопущенный полог да табличка с надписью, гласившей: «ЗАКРЫТО». Вошедших он не заметил, однако, почувствовав их появление, замер, медленно выпрямился и обернулся.

При виде Малкорока со спутниками, остановившихся на пороге, Кор’хус сузил глаза.

– Читай, что написано, – буркнул он. – Лавка закрыта. Откроется только завтра.

С этими словами он крепче стиснул в кулаке рукоять крохотного ножа. Как будто нож ему хоть чем-то поможет…

– А мы не за грибами, – негромко сказал Малкорок, входя внутрь.

Четверо орков последовали за ним. Последний задернул за собою полог.

– Мы не за грибами. Мы за тобой.

Глава пятая

Нежный, но настойчивый луч восходящего солнца отыскал щель между шторами и проник в спальню Джайны. Привыкшая просыпаться в этот час, волшебница моргнула, сонно улыбнулась, выгнула спину, спустила ноги с кровати, встала, набросила одеяния мага и раздвинула темно-синие занавеси.

Утро выдалось великолепным – розовым, золотым, а там, где заря еще не успела прогнать прочь сумрак ночи, сиреневым. Распахнув окно, Джайна расправила плечи, с наслаждением вдохнула соленый воздух, подставила лицо морскому ветру, который не замедлил взъерошить ее золотистые волосы, спутавшиеся во сне. Море, неизменное море! Она была дочерью лорда-адмирала, а брат как-то раз в шутку сказал, будто в жилах всех Праудмуров течет морская вода…

Воспоминания об отце и брате навевали легкую грусть. Охваченная ею, Джайна оперлась о подоконник, вздохнула и, наконец, отвернулась от окна.

Причесавшись, она уселась за небольшой столик, усилием мысли зажгла свечу и устремила взгляд на мерцающий огонек. С этого она, если только удавалось, начинала каждый день. Это помогало сосредоточиться, приготовиться ко всему, что ни подбросит ей…

Внезапно Джайна встрепенулась и изумленно округлила глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ей тут же вспомнился вчерашний разговор с Киннди (сейчас гномка, вне всяких сомнений, еще спала: просыпалась она так поздно, точно родилась среди ночных эльфов), рассказ о ее визите в Даларан и последующих тревогах. «Я чувствую: в Даларане что-то неладно, – сказала Киннди. – Буквально носом чую!»

Теперь неладное чувствовала и Джайна: наверное, так – каждой косточкой – чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предвкушая беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.

Поспешно умывшись, она оделась и к тому времени, когда в дверь постучал один из самых доверенных ее советников, верховный маг Тервош, успела спуститься вниз и приготовить чай. В отличие от Киннди, Тервоша не связывали с Кирин-Тором никакие официальные отношения. Ему, как и Джайне, больше нравилась вольная жизнь, и с течением времени между ними, удалившимися в Терамор, точно пара бунтарей-одиночек, завязалась крепкая взаимовыгодная дружба.

Казалось, Тервош чем-то обеспокоен.

– Леди Джайна, – заговорил он, – я… э-э… тут кое-кто хочет вас видеть. Он не назвался, но предъявил рекомендательное письмо от Ронина. Подлинное, я проверил.

С этими словами он подал Джайне свиток, скрепленный знакомой печатью с изображением глаза, символа Кирин-Тора. Сломав печать и развернув пергамент, Джайна с первого взгляда узнала руку Ронина.

Дражайшая леди Джайна!

Прошу помочь подателю сего всем, о чем бы он ни попросил. Дело его устрашающе серьезно, и уверяю: здесь потребуется любая помощь, какую только мы, практикующие маги, в силах ему оказать.

Р.

При виде этого Джайна едва не ахнула. Что же должно было произойти? Что на свете могло побудить Ронина написать нечто подобное?

– Впусти его, – велела она.

Встревоженный не меньше Джайны, Тервош кивнул и удалился. В ожидании Джайна налила себе чаю и глубоко задумалась. Спустя минуту в гостиную вошел незнакомец. Лицо его скрывал низко надвинутый на лоб капюшон плаща. Одет он был в простую дорожную одежду – несмотря на столь дальний путь, без единого пятнышка. Двигался он с гибким, упругим проворством, и синий плащ из дорогой ткани развевался за его спиной. Остановившись, незнакомец поклонился и расправил плечи.

– Леди Джайна, – звучным, приятным голосом заговорил он, – прошу прощения за столь ранний и нежданный визит. Хотелось бы мне прибыть к вам иначе.

С этим он откинул назад скрывавший лицо капюшон и неловко улыбнулся. И от людей, и от эльфов он унаследовал лучшие черты. Иссиня-черные волосы до плеч, целеустремленность в ясных синих глазах…

Джайна узнала его немедля. Глаза ее округлились от удивления, чашка со звоном разбилась об пол.

– О, это моя вина, – сказал Калесгос, бывший Аспект стаи синих драконов, и взмахнул рукой.

Расплескавшийся по полу чай исчез, осколки собрались воедино, а пустая чашка прыгнула в ладонь Джайны.

– Благодарю, – проговорила Джайна, криво улыбнувшись гостю. – Вы также лишили меня возможности встретить вас, как подобает. Что ж, по крайней мере, могу предложить вам чаю с дороги.

Калесгос улыбнулся в ответ, однако взгляд его так и остался предельно серьезным.

– Спасибо, это было бы очень кстати. Сожалею, но времени для формальностей и любезностей у нас нет. Рад видеть вас снова, пусть даже при таких обстоятельствах.

Придя в себя, Джайна недрогнувшей рукой налила обоим чаю. С Калесгосом она встречалась во время свадьбы Го’эла и Аггры, и он понравился ей с первого взгляда, хотя возможности для бесед им не представилось.

– Добро пожаловать в Терамор, лорд Калесгос, правитель синих драконов, – совершенно чистосердечно сказала она, подавая ему чашку. – Благородство ваших деяний и доброта вашего сердца мне хорошо известны. В доставленном вами письме меня просят оказать вам любую посильную помощь, и вы ее получите.

Опустившись на диван, Джайна жестом пригласила его присоединиться к ней. К ее немалому удивлению, гость, существо столь могущественное и древнее, принял чашку едва ли не со… смущением!

– Сотрудничество с вами, леди, для меня великая честь, – сказал он. – Ваши достоинства также общеизвестны, и я не устаю вами восхищаться. Ваши познания в магии, ответственность, с которой вы применяете сию великую силу, не говоря уж о силах более, так сказать, прозаических – талантах дипломата и правителя, – достойны всяческого уважения.

– О-о, – протянула Джайна. – Что ж, благодарю вас, но, как все это ни лестно, вы вряд ли прибыли сюда из Нордскола ради обмена комплиментами.

Гость вздохнул и поднес к губам чашку.

– К несчастью, вы правы, леди…

– Просто Джайна. В моем доме церемонии не приняты.

– Джайна… – Гость поднял взгляд. В его синих глазах не осталось ни следа прежней непринужденности. – Мы в беде. Все до одного.

– То есть… твоя стая?

– Нет, не только мой народ. Речь обо всем Азероте.

– Ну, это уж сущие выдумки! Или, как минимум, преувеличение. В какую бы беду ни вляпалась стая синих драконов на сей раз, всех и каждого в Азероте эта беда уж точно не коснется!

Остановившаяся на пороге Киннди выглядела разом смущенно и недоверчиво. Волосы ее торчали торчком. Похоже, она собрала их в хвостики, даже не притрагиваясь к расческе. Скорее позабавленный, чем рассерженный остротой ее языка, Калесгос вопросительно взглянул на Джайну. Вспомнив, как Киннди призналась Страдалице в том, что ее не принимают всерьез, Джайна подумала, что Калесгос наверняка вскоре оценит ее по достоинству.

– Калесгос, позволь представить тебе Киннди Искросвет. Мою ученицу.

– Как поживаете? – сказала Киннди, наливая себе чаю. – Я слышала ваш разговор с верховным магом Тервошем за окном, вот мне и стало любопытно.

– Рад знакомству, будущий маг Искросвет. Не сомневаюсь: всякий, кого Джайна согласилась взять под крыло – достойный ученик.

Киннди шмыгнула носом и поднесла к губам чашку.

– Вы уж простите меня, сэр, – отвечала она. – Учитывая недавние события, я и другие даларанские маги слегка… опасаемся вашей стаи. Ну, то есть… вы понимаете: война, попытки истребить всех других магов… и тому подобное…

Сердце Джайны дрогнуло. Ее двадцатидвухлетняя ученица едва ли не обвиняет бывшего Аспекта синих драконов, как минимум, в том, что натворил его предшественник… если не в том, что и сам он доверия недостоин!

– Киннди, Калесгос – мирный дракон. Он совсем не таков, как Малигос. Он…

Кейлек поднял руку, учтиво перебивая ее.

– Нет, все в порядке. Кому-кому, а мне лучше других известно, сколько зла причинил мой народ всем остальным, владеющим тайной магией этого мира. Подобного отношения я привык ожидать от всякого, кто… э-э… кто не принадлежит к синим драконам, – сказал он, слегка улыбнувшись гномке. – Одна из важнейших моих задач – если не как Аспекта, то как вожака стаи – показать всему миру, что не все мы одобряли Войну Нексуса. И что после смерти Малигоса мы даже не пытаемся ни контролировать других адептов тайной магии, ни манипулировать ими.

– Но разве не в этом цель и задача стаи? – возразила Киннди. – Разве не в этом долг самого Аспекта? И разве ты, вроде как, не продолжаешь играть эту роль, пусть даже лишившись уникальных сил?

Калесгос устремил взор в даль. Когда он заговорил, голос его зазвучал и тише, и в то же время глубже, при этом все же оставаясь узнаваемым:

– «Магию должно регулировать, сдерживать и направлять. Но в то же время ею должно дорожить, ценить ее и не держать под спудом. И это противоречие придется решать тебе».

По спине Джайны пробежала дрожь. Киннди заметно присмирела. Взгляд Калесгоса прояснился, посветлел, и гость вновь обратился к хозяйкам.

– Некогда эти слова произнес Норганнон – титан, даровавший Малигосу силу Аспекта.

– Выходит, ты верно понял мою мысль, – сказала Киннди.

Осознав, что Калесгос ничуть не обижен, и решив, что ей разумнее всего придержать язык (пусть разбираются между собою сами), Джайна откинулась на спинку дивана и обратилась в слух.

– Любые слова можно понимать по-разному, – продолжал Калесгос. – Малигос предпочел счесть себя верховным хранителем магии. А когда ему пришлось не по нраву, как пользуются магией другие, решил отнять ее у всех, кроме себя самого и собственной стаи. Подумал, что только они могут ценить ее и дорожить ею. Я же предпочитаю регулировать, сдерживать и направлять лишь собственную магию. Служить для других примером. Вдохновлять остальных ценить ее и дорожить ею. А все, Киннди, вот почему: с тем, чем ты воистину дорожишь, тебе не захочется обращаться небрежно. То, что тебе дорого, не захочется держать под спудом – напротив, им захочется поделиться. Вот так я хранил магию этого мира, и храню по сю пору. Но теперь я больше не Аспект, а просто вожак стаи. И в этой роли, поверь, более чем рад помощи Кирин-Тора и всякого, кто пожелает помочь.

Киннди задумалась, болтая в воздухе не достающей до пола ногой. Превыше всего на свете гномы ценили логику, и методический ум позволял Киннди оценить слова Кейлека по достоинству. Поразмыслив, она согласно кивнула и заговорила:

– Тогда расскажи нам, что обещает затронуть всех и каждого на Азероте.

Извиниться за свое поведение она даже не подумала, однако недоверия к вожаку стаи синих драконов, очевидно, более не питала.

По-видимому, сия перемена не укрылась и от Калесгоса.

– С реликвией, известной как Радужное Средоточие, издавна хранившейся в стае синих драконов, вы, безусловно, знакомы, – сказал он, обращаясь к обеим хозяйкам.

– Да. С ее помощью Малигос создавал волноловы, перенаправлявшие токи магической силы Азерота в Нексус, – ответила Киннди.

Пожалуй, Джайна уже поняла, в чем дело, но всей душой надеялась, что неправа.

– Верно, так оно и было, – подтвердил Калесгос. – И эту древнюю реликвию у нас похитили.

Киннди побледнела, как полотно. Глаза Джайны округлились от ужаса. Каково сейчас Калесгосу? Этого ей было даже не вообразить, и она выпалила первое, что пришло на ум:

– Спасибо… за то, что ты решил довериться нам и просить нас о помощи.

С этими словами, повинуясь внезапному порыву, она крепко стиснула его руку. Калесгос бросил взгляд вниз, вновь взглянул ей в глаза и кивнул.

– Говоря, что беда коснется всех и каждого, я вовсе не преувеличивал. Я известил обо всем Ронина, а после полетел прямо сюда. И ты, юная леди, – сказал он, обращаясь к Киннди, – узнала об этом третьей, если не принимать в счет драконов.

– Я… я польщена, – запинаясь, пролепетала Киннди.

Теперь от ее подозрений и недоверия к Кейлеку не осталось и следа. О «сущих выдумках» больше не могло быть и речи: Калесгос говорил чистую правду.

– Что известно о похищении? – спросила Джайна. Ей не терпелось перейти к практическим материям: что уже выяснено, что следует выяснить, и что тут (будем надеяться) можно предпринять.

Калесгос коротко рассказал обо всем. С каждым его словом сердце Джайны сжималось сильнее и сильнее. Радужное Средоточие похищено неведомым врагом, сумевшим справиться с пятью драконами?!

– Чем предложил помочь Ронин? – спросила она, сама удивившись, как слабо, как безнадежно звучит ее голос.

Побледневшая сильнее прежнего, Киннди хранила молчание.

Калесгос отрицательно покачал головой.

– Ничем. Во всяком случае, пока – ничем. Я смог почувствовать, в каком направлении уносят Радужное Средоточие. С немалым трудом, однако смог. Это и привело меня в Калимдор – то есть, к тебе, Джайна… – С этим он умоляюще простер к ней руки. – Я – вожак стаи синих драконов. Мы понимаем магию. У нас есть собственные книги – такие древние, каких ты и не видела. Нам не хватает другого – ваших ресурсов. Я не настолько самонадеян, чтоб полагать, будто мы знаем все на свете. Порой некоторым магам, не имеющим ничего общего с драконьим родом, приходит в голову такое, о чем ни один дракон не мог бы и помыслить. Вот тут-то ты и могла бы мне помочь… если пожелаешь.

– Разумеется, – ответила Джайна. – Я позову верховного мага Тервоша, и мы подумаем обо всем сообща.

– Может, для начала позавтракать? – вмешалась Киннди.

– Безусловно, – согласился Калесгос. – Какие же размышления на голодный желудок?

Мало-помалу Джайна слегка воспрянула духом. Кейлек способен следить за перемещениями похищенной реликвии и к тому же охотно, если не сказать больше, примет помощь. И, наконец, он прав: какие размышления на голодный желудок?

Встретившись с нею взглядом, Калесгос улыбнулся, и в сердце Джайны забрезжила надежда. Все будет хорошо. Пропажа вскоре отыщется. Главное – не терять веры в себя.

С этими мыслями она поднялась, и все трое направились в столовую.

После завтрака они впятером – Джайна, Калесгос, Тервош, Страдалица и Киннди – с головой окунулись в работу и поиски. Киннди отправилась в Даларан, где, с благословения Ронина, имела доступ к библиотеке. В этот момент Джайна завидовала ей от всей души.

– Помнится, некогда эти обязанности возлагали на меня, – сказала она, обнимая ученицу на прощание. – А рыться в древних томах и свитках, хотя бы затем, чтобы просто узнать что-то новое, я любила больше всего на свете.

Сердце слегка защемило от грусти. Да, «новый Даларан» был прекрасен, но ей, Джайне, в нем больше не было места.

– Наверное, это куда веселее, если от изысканий не зависит судьба всего мира, – угрюмо ответила Киннди, и с этим нельзя было не согласиться.

Страдалица, возглавлявшая сеть шпионов Джайны, покинула башню, едва услышав дурные вести.

– Отправлюсь в поле и посмотрю, что сумею узнать, – пояснила она. – Мои шпионы работают исправно, но могут не понимать, на что обращать внимание в такой ситуации. Думаю… – тут она смерила пристальным взглядом Калесгоса, – думаю, в обществе этой персоны вам, госпожа, ничто не угрожает.

– Да, Страдалица, пожалуй, моих способностей и способностей бывшего Аспекта довольно, чтобы справиться с любой мыслимой опасностью, – сказала Джайна.

В ее голосе не слышалось ни единой шутливой нотки: кто-кто, а она-то знала, насколько серьезно Страдалица относится к службе.

Еще раз смерив Кейлека взглядом, ночная эльфийка вновь повернулась к Джайне и отсалютовала ей.

– Леди…

Как только Киннди со Страдалицей удалились – каждая по своим делам, Джайна взглянула на Тервоша с Калесгосом, резко кивнула и заговорила:

– Ну что ж, за дело. Кейлек… ты говорил, что можешь чувствовать, куда несут Радужное Средоточие. Отчего ты просто не последовал за ним? Зачем обратился ко мне?

Калесгос уныло опустил взгляд.

– Я говорил, что смог это почувствовать. Но след… исчез вскоре после того, как я достиг Калимдора.

– Что? – раздраженно вскинулся Тервош. – Не могло же чутье ни с того ни с сего отказать!

– Могло, – с усилием возразила Джайна. – Могло. Кто бы ни похитил эту вещь, он должен обладать немалой силой, если уж сумел победить пятерых драконов. Однако в то время похитители знали о Радужном Средоточии слишком мало, а потому не смогли полностью скрыть похищение. Таким образом, Кейлек сумел проследить за ними.

– В точности мои мысли, – подтвердил Калесгос. – В какой-то момент они либо узнали о Радужном Средоточии больше прежнего, либо нашли достаточно сильного мага, который сумел укрыть от меня его излучение.

Тервош на миг спрятал лицо в ладонях.

– Тогда… это в самом деле маг великой силы.

– Верно, – согласилась Джайна, наперекор дурным известиям гордо вскинув голову. – Возможно, у них имеется сильный маг, а то и не один. Но у нас – тоже. Вдобавок, на нашей стороне тот, кто знает о Радужном Средоточии все – всю подноготную. Давай-ка лучше помолчим, и пусть Кейлек нас просветит.

– Что же вам нужно знать?

– Все, – твердо ответила Джайна. – Основами не ограничивайся. Нам нужны все подробности. Полезным может оказаться даже нечто, на первый взгляд совершенно незначительное. Мы с Тервошем должны знать все, что известно тебе.

– Это может занять немало времени, – со скорбной улыбкой предостерег Калесгос.

Так оно и вышло. Он говорил, пока не настало время обедать, затем все трое прервались, чтоб наскоро перекусить, затем рассказ продолжился до самого ужина и продолжался после. Да, от стольких речей охрипнет даже дракон! Дело двигалось к полуночи, и наконец, все трое с отяжелевшими веками разбрелись по спальням. Неизвестно, каково спалось остальным, но что до Джайны – ее всю ночь терзали кошмарные сны.

Проснувшись наутро, она почувствовала себя вялой и нисколько не отдохнувшей. Против обыкновения, прийти в себя не помог даже ежеутренний ритуал, да еще небо, как на грех, затянуло густыми низкими тучами, а в груди словно бы прочно угнездилась какая-то неведомая тяжесть. Не желая смотреть в лицо ненастного дня, Джайна вздохнула, задернула шторы и отправилась вниз.

Стоило ей войти в крохотную гостиную, Калесгос дружески улыбнулся, но тут же заметил ее бледность, и улыбка его увяла.

– Не спалось?

На это Джайна только покачала головой.

– А тебе?

– Нет, я выспался неплохо. Вот только дурные сны… Пожалуй, тут виноват твой повар. Ужин был на славу, однако в каком-то из блюд наверняка притаился ломтик недоваренной картошки.

Несмотря на отчаянное положение, Джайна невольно хмыкнула.

– Хорошо же. С этой минуты творить всю еду будешь ты – вот тогда и узнаешь, как привередничать, – с шутливой укоризной в голосе сказала она.

Кейлек в притворном ужасе вытаращил глаза. Встретившись взглядами, оба немедля посерьезнели.

– Похоже, неподходящее сейчас время для шуток, – со вздохом сказала Джайна.

С обычной скрупулезностью отмерив заварку, она поставила чайник на огонь.

– Похоже, – согласился Кейлек, вопреки шутливым упрекам в адрес повара накладывая себе яичницы, колбасок из кабанятины и овсянки. – Но это не так.

– Ну, почему же, – возразила Джайна, наполнив свою тарелку и усаживаясь рядом, – бывает ведь, что юмор неуместен.

– Бывает, – подтвердил Кейлек, впившись зубами в колбаску. – Но веселье – настоящее веселье, облегчающее душу, а с тем и лежащий на душе груз – уместно всегда. Знаешь, – продолжал он, прожевав кушанье, – я процитировал вам с Киннди не все, что… нет, «услышал» тут не подходит – скорее, «воспринял» от Норганнона.

Чайник на плите засвистел. Джайна поднялась, сняла его с огня и налила обоим чаю.

– Вот как? Отчего же?

– По-моему, мисс Киннди пребывала не в том расположении духа, чтобы понять ее верно.

Поставив перед ним чашку, Джайна уселась на место.

– А я?

На лице Кейлека мелькнуло странное выражение.

– Ты? Возможно.

– Так досказывай же.

Кейлек смежил веки, и вновь его голос изменился – зазвучал мягче, глубже… иначе:

– «Уверен, ты обнаружишь, что дар мой тебе – не только великий долг, хоть это и так, но и великая радость – и это тоже так! Так будь же верен долгу… и радуйся жизни».

От этих слов сердце непривычно затрепетало в груди. Неотрывно глядя в синие глаза Кейлека, Джайна молчала, пока он не приподнял бровь, приглашая ее ответить. Опустив взгляд, волшебница помешала овсянку в миске.

– Я… я говорила Киннди чистую правду, – с легкой запинкой сказала она, задумчиво поджав губы. – Я наслаждалась учебой. Я любила ее. Любила Даларан. Помню, как… занимаясь, напевала себе под нос. Ароматы цветов, лучи солнца, радость учебы, и практики, и, наконец, постижения заклинаний… Ветки над головой, сыр, яблоки, свитки…

Слегка порозовев от смущения, Джайна улыбнулась и рассмеялась.

– Радость, – негромко подытожил Кейлек.

Наверное, он был прав. Как же приятно было перенестись на минуту в то давнее-давнее время… но тут в голове возникли новые воспоминания. В один из тех радостных дней к ней подошел Кель’тас, а следом за ним – он, Артас…

Улыбка разом поблекла.

– Что случилось? – мягко спросил Кейлек. – Отчего солнце скрылось за тучей?

Джайна снова поджала губы.

– Просто… у всех нас есть призраки прошлого. Быть может, даже у драконов.

– Вот оно что, – сочувственно вздохнул Кейлек. – Ты вспомнила того, кого любила и потеряла. Возможно… Артаса?

Джайна заставила себя проглотить еще ложку овсянки, хотя неизменно вкусный завтрак в эту минуту казался мерзкой слизью, кивнула и раскрыла рот, чтобы переменить тему, но Кейлек не отступал:

– У всех у нас свои призраки, Джайна. Даже у драконов и даже у Аспектов. Тоска о призраках прошлого едва не погубила Алекстразу, саму Хранительницу Жизни.

– О Кориалстразе… о Красе… – проговорила Джайна. – Я много раз видела его в Даларане, но на деле так и не познакомилась с ним. И даже не подозревала, кто он.

– Об этом вряд ли хоть кто-нибудь подозревал. Да, о Кориалстразе. Он отдал жизнь, чтобы спасти всех нас, а мы поначалу считали его изменником.

– Включая и тебя, и Алекстразу?

– Мы не хотели допускать об этом и мысли, однако сомнения проникли даже в наши сердца, – неохотно признался Кейлек. – Есть свои призраки и у меня, Джайна. Один – человеческая девушка с золотистыми, как у тебя, волосами и великой душой. Однако она была вовсе не просто девушкой. Она была прекрасна, мудра, несказанно сильна, но время, проведенное в образе простой девушки, прибавило к ее силе любовь и сострадание.

Джайна отвела взгляд. Она понимала: речь идет об Анвине, о воплощенной энергии Солнечного Колодца, и прекрасно помнила, что с нею случилось. С виду – простая девушка, на деле же – нечто намного большее, она пожертвовала человеческим обликом ради истинного, то есть – пожертвовала собственной жизнью.

– Другая – это драконица, прекрасная как лед в лучах солнца, пожелавшая стать моей супругой… – Словно внезапно вспомнив о присутствии Джайны, он мимолетно улыбнулся ей. – Правда, с нею вы вряд ли смогли бы поладить. Она никогда не понимала моего интереса к…

– К низшим расам?

– Я никогда вас так не называю, – резко сказал Кейлек. Пожалуй, в эту минуту Джайна впервые увидела в его глазах – в глазах синего дракона – искорки гнева. – Те, кто не родился драконом, вовсе не низшие. Прошло немало времени, прежде чем Тиригоса сумела это понять. Вы просто… не такие, как мы. А в некоторых отношениях, возможно, и лучше нас.

Джайна изумленно вскинула золотистые брови:

– Как же тебе могли прийти в голову такие слова?

– Сыр, яблоки и свитки, – с улыбкой напомнил Кейлек. – Таким образом, ты познала истинную простую радость, еще не разменяв двух десятков лет. Вот это, на мой взгляд, и делает вас столь… изумительными.