Алтарь победы

Официально считалось, что штаб-квартира Российской Службы внешней разведки находится в Ясеневе. Но там были лишь штабные службы и вспомогательные управления. Оперативные отделы и службы, занимавшиеся агентурной работой, находились в других местах. Было бы слишком наивным полагать, что самых засекреченных агентов и информаторов могут привозить в штаб-квартиру бывшего Первого главного управления КГБ СССР, ставшего в девяностые годы Службой внешней разведки. В то место, которое официально указывали все справочники по спецслужбам России.

Двое мужчин молча проследовали в кабинет Стриженюка, где расположились в глубоких, удобных креслах друг напротив друга.

– Мы должны были встретиться еще вчера, – начал Денисов, – но меня вызвали к руководству. Вам передали сообщение, поступившее из Сирии?

– Да, – мрачно кивнул Стриженюк. – Вы считаете, что мы можем ему верить?

– Это один из наших самых надежных источников, он работает с нашим посольством уже больше двадцати лет. И столько же лет входит в политическое руководство Сирии. Работал еще с отцом их нынешнего президента. Полагаю, что мы можем ему доверять. Во всяком случае, его информация будет проверена.

Стриженюк молча кивнул.

– Он сообщает, что один из их известных ученых физиков – Хозван Джабри, – ранее работавший в Германии, уехал куда-то в Пакистан. Его работы довольно неплохо знают в нашей стране. Стажировался в Канаде и США. Ему сорок четыре года. Учитывая, что пакистанцы разработали свое ядерное оружие с помощью физика Кадира Абдул-хана, сбежавшего из Англии, мы сейчас проверяем всю информацию по Джабри.

– Он настолько известный ученый, что его знают даже у нас в стране?

– Он приезжал к нам четыре года назад. В Академии наук его считают очень перспективным.

– Арабский ученый-физик, – подвел неутешительный итог Стриженюк. – Значит, он тоже работает на этих фанатиков?

– Он не мусульманин, а христианин, – напомнил Денисов. – Он араб-христианин, и его не подпустят к пакистанской ядерной программе и на пушечный выстрел. К тому же он давно гражданин Германии, что автоматически делает его подозрительным типом для пакистанских политиков. Вопрос – к кому и зачем он полетел в Пакистан? Мы, конечно, пытаемся его найти, но пока безрезультатно.

– А если он полетел в Индию? – предположил Стриженюк. – Они ведь тоже разрабатывают свою ядерную программу против пакистанцев. Индийцы с удовольствием примут араба-христианина к себе на службу.

– Мы все проверили. В Индии он не появлялся, мы даже сделали соответствующий запрос в Дели. Вы знаете, что у нас с ними близкие, дружеские отношения. Оттуда ответили, что этот ученый никогда с ними не сотрудничал. Мы полагаем, что им можно верить. Впрочем, это такой вопрос, по которому ни одна страна до конца не открывает свои карты.

– Вы хотите, чтобы мы задействовали нашу агентуру? – осторожно уточнил Стриженюк.

– Обязательно. Ядерная программа – слишком опасная вещь, чтобы ее можно было пускать на самотек. Аналитики считают, что хороший специалист может использовать даже оружейный плутоний. Достаточно сделать из него «грязную бомбу» размером с яблоко, и этим оружием можно поразить такой город, как Москва. И террористы готовы заплатить за такую бомбу любые деньги. Ведь даже необязательно взрывать ее, достаточно установить на какой-нибудь станции метро или в людном месте. Эффект от ее излучения будет просто ужасным, это подсчитали специалисты. И самое неприятное, что никто этого сразу не заметит, а значит, все это может быть и длительным по времени.

– Я вас понимаю, – согласился Стриженюк, – но пока у нас нет других фактов, подтверждающих версию нашего источника в Сирии.

– Боюсь, что есть, – мрачно сказал Денисов. – Дело в том, что за физиками и химиками из мусульманских стран очень внимательно следят американцы и англичане. Даже французы сейчас начали эти проверки. Но они следят только последние десять лет. Есть еще одна страна, которая всегда пристально следила за ядерными программами, в которых задействованы любые мусульмане. Даже если они не арабы, а копты, друзы, турки. Это Израиль. И, по нашей информации, военная разведка Израиля начала очень осторожный поиск исчезнувшего ученого. Возможно, они продвинулись в этих поисках несколько дальше, чем мы.

– А если они его просто ликвидировали? На израильтян это похоже. Они решают свои проблемы без ненужных колебаний.

– Не тот случай. Не забывайте, что он гражданин Германии. Они не пойдут на такой риск, устраняя гражданина европейской страны. И, по нашим сведениям, они ищут его до сих пор. Собственно, поэтому мы и знаем об их поисках.

– Все понятно. Мы постараемся задействовать все наши источники.

– Из Кандагара пока ничего нет?

– Он в резерве. – Стриженюк даже понизил голос, словно его могли здесь услышать.

– Мы очень рассчитываем на его информацию, – сказал Денисов.

– Если он вообще когда-нибудь сможет передать нам ее. Наш первый связной, которого мы туда послали, не сумел найти Ветерана, как мы условно называем Физули Гусейнова, и вернулся ни с чем. Второй вообще не вернулся. Сейчас туда отправляется новый связной.

– Вы думаете, его разоблачили?

– Не знаю. Может быть. Все может быть. Я начинаю думать, что контрразведка этих дикарей, живущих в пещерах, работает лучше нашей разведки. И вообще – лучше всех.

– Если мы будем считать их «дикарями», то не сможем эффективно с ними бороться, – заметил Денисов.

– Я имею в виду цивилизационный подход, а не уровень их развития, – возразил Стриженюк. – Кто знает, что там на самом деле происходит в их пещерах? Может быть, они умеют читать мысли или используют особые восточные хитрости. Я даже боюсь об этом думать. Но я точно знаю, что уже много лет самые лучшие и самые оснащенные разведки мира не могут ничего сделать с этими людьми, которых мы ошибочно считали примитивными и невежественными.

– Вы считаете, что Ветеран провалился?

– Мне кажется, что мы напрасно так доверяем этому агенту. Его длительное молчание начинает меня беспокоить.

– Почему?

– Слишком рискованный эксперимент. Сначала мы узнали о том, что им интересуются американцы. Затем выяснили, что они затребовали его досье в Германии, где он проходил стажировку. И потом они вышли на него, решив заменить им известного курдского террориста Ахмеда Саразлы. И все получилось слишком легко и просто. Мне кажется, что они с нами играют. Либо американцы, либо афганцы, либо азербайджанцы. Я лично не доверяю ни тем, ни другим, ни третьим.

– Мы уже обсуждали эту тему, – напомнил Денисов, – но это был почти идеальный вариант, когда американцы сами вышли на него, сумев вычислить нужного им агента.

Денисов вспомнил, как они узнали об интересе американцев к бывшему сотруднику Министерства национальной безопасности Азербайджана Физули Гусейнову еще два года назад. Трагическая судьба офицера стала решающим фактором для его выбора. Несколько лет назад он отправился в Дербент к своему двоюродному брату, служившему в полиции. Машина, на которой они приехали, была заминирована. Очевидно, террористы ждали самого хозяина, но в машине оказался Физули Гусейнов и его семья. Жена и сын погибли. Физули получил тяжелейшие ранения и впал в кому, в которой долго находился; затем вышел в отставку и поселился где-то в горах, не желая возвращаться в город.

Он был курдом по национальности, и это тоже сыграло свою роль. Американцы планировали заменить им турецкого курда, тоже получившего схожие ранения и умершего в больнице, не приходя в сознание. Но для своих друзей и родных он все еще якобы был в коме, из которой медленно и с трудом выходил. Самым важным был и тот факт, что Физули страдал сильными головными болями, которые не позволяли получить относительно стабильную энцефалограмму его мозга. При любом исследовании врачи обращали внимание на страшные ранения, полученные Гусейновым во время взрыва его машины.

Для связи с ним в Баку был послан один из самых опытных сотрудников ЦРУ Джонатан Фоксман по кличке Фотограф. Он и уговорил Гусейнова выехать в Турцию. Правда, до этого у Физули побывали сам Денисов и его азербайджанский коллега, которые тоже уговаривали бывшего офицера согласиться на это сотрудничество. Вот так и получилось, что работавший сразу на несколько разведывательных ведомств бывший майор Физули Гусейнов оказался в Кандагаре под именем Ахмеда Саразлы. Ему пришлось выдержать несколько сложных проверок. Сейчас он находился в Афганистане. Его молчание длилось уже несколько месяцев.

– Я не очень доверяю этому типу, – повторил Стриженюк. – Все получилось слишком гладко. И я не верю азербайджанцам. Они наверняка уже сообщили американцам, что он работает и с нами тоже.

– Зачем? – нахмурился Денисов. – Им тоже важно иметь свою агентуру в таком месте, как Кандагар. Его информация имеет исключительное значение для нас и очень важное значение для азербайджанцев. Почему вы им не доверяете?

– А я никому не верю после распада Советского Союза, – признался Стриженюк, – все эти бывшие союзники хуже недавних врагов. Вы только вспомните, как мы спешно забирали личные дела агентуры из Прибалтики. А сколько было случаев, когда наших людей подставляли на Украине при прежнем руководстве! Про Грузию я не говорю, там уже просто работают против нас. Агентов засылают, наших офицеров пытаются вербовать… Разве этого мало?

– Не будем об этом вспоминать, – предложил Денисов, – никто от нас не требует, чтобы мы обязательно кому-то верили. Но наше сотрудничество достаточно эффективно, пока мы можем работать вместе в подобных вопросах. Не забывайте, как нам помогают азербайджанские коллеги в последние годы. Они практически блокировали границу и не пропускают к нам через свою страну наемников.

– Это я помню. Но когда речь идет о таком агенте, как Ветеран, все может быть… Они мусульмане, и Азербайджан – мусульманское государство. Необходимо всегда иметь в виду этот коэффициент их толерантности.

– В Средней Азии тоже пять мусульманских государств. Но с ними мы вполне успешно сотрудничаем, – напомнил Денисов.

– У них нет особых отношений с НАТО. У них выбор между нами и талибами. Значит, они выбирают нас. И не потому, что мы им так нравимся. Просто иначе ортодоксальные оппозиционные силы снесут эти так называемые светские режимы. А у Азербайджана такой выбор есть. У них масса возможностей. Родственная им Турция, с которой они говорят на одном языке и которая является членом НАТО, союзная Грузия, которой они с удовольствием предоставляют свои газ и нефть, соседний Иран, где живут их единоверцы – шииты. Наконец, американцы, которые очень старательно лезут на Кавказ. И они всегда могут сделать выбор не в нашу пользу.

– Я с вами не совсем согласен, – сказал Денисов.

– Почему?

– Насколько я помню, именно в этом государстве готовилось покушение на жизнь экс-президента России Владимира Путина, когда тот должен был прилететь в Баку, – напомнил Денисов. – Тогда в Азербайджан прислали двух киллеров, один из которых прибыл из Ирака. Благодаря сотрудничеству наших спецслужб оба киллера были арестованы, а визит Путина прошел успешно.

– Тогда президентом Азербайджана был бывший генерал КГБ Гейдар Алиев, – не сдавался Стриженюк, – он держал все под своим контролем.

– А сейчас его сын, – парировал Денисов. – У вас есть хоть какие-нибудь факты, позволяющие усомниться в деятельности Ветерана?

– Его длительное молчание.

– Это как раз факт в его пользу. Раз он столько времени мог продержаться один, то, значит, его легенда до сих пор работает.

– А если его уже нашли американцы?

– Значит, он будет одновременно поставлять информацию американцам и нам, – ответил Денисов, – и мы будем знать, какая именно информация интересует наших заокеанских партнеров. Ведь в борьбе с таким явлением, как мировой терроризм, мы – партнеры. И неизвестно, где в очередной раз взорвется бомба. Снова на вокзале в Мадриде, на американской военной базе где-нибудь в Афганистане или Ираке, а может быть, у нас в Москве. Вы можете с уверенностью сказать, что информация Ветерана нам не нужна?

Стриженюк промолчал.

– Вот видите, – удовлетворенно произнес Денисов, – чем больше наших людей будет задействовано в подобных операциях, тем лучше. Это как раз тот случай, когда наше сотрудничество с американцами приносит конкретную пользу обоим сторонам.

– Если они узнают, что мы попытались их переиграть, они сдадут Ветерана афганским талибам, – предположил Стриженюк, – еще и поэтому я считаю его очень ненадежным источником информации.

– Не сдадут. Они несколько лет готовили эту операцию. Для них такой агент исключительно важен. По большому счету, они все о нем знают. Он действительно бывший майор Физули Гусейнов, чья семья трагически погибла в Дербенте. По крайней мере, их никто не обманывает и не подставляет им другого человека, как они сделали с самим Ветераном, подставив его афганцам.

– Вы меня не успокоили. Он молчит уже несколько месяцев.

– Будем ждать. А пока задействуем все остальные варианты. Нужно понять, к кому и зачем отправился этот сирийский ученый с паспортом гражданина Германии.

– Мы уже два месяца готовим Ветерану нового связного, – сообщил Стриженюк, – она должна оказаться на месте через четыре дня.

– Вы посылаете в Кандагар женщину? – уточнил Денисов. – Думаете, у нее будет больше шансов?

– Она работает в нашей службе уже восемь лет, – сообщил Стриженюк. – Саида Сулейманова, кличка Стрела. Двенадцать лет назад работала на таможне, вышла замуж за ливанца Шарафа Джалала. Он погиб через три года в автомобильной катастрофе, и она вернулась с их общим сыном в Москву. Тогда же была завербована в нашу службу. Как вдова известного арабского бизнесмена и гражданка Ливана, она часто посещает арабские страны, является президентом фонда имени ее мужа. Была несколько раз в Пакистане. Посещала Иран, Ирак, даже Афганистан. У нее нет легенды, там все настоящее. Она действительно вдова арабского политика и бизнесмена. Ее хорошо знают в арабских странах. Идеальный кандидат на роль связного. К тому же ей только тридцать шесть лет, и она один из членов руководства общества Красного Полумесяца, которое действует в мусульманских странах.

– Мне о ней говорили, – кивнул Денисов. – Может быть, она единственная кандидатура, которая нас устроит. И все-таки самое важное – это куда пропал физик-ядерщик из Германии. Если он у талибов, то мы можем получить бомбу через несколько месяцев у нас в Москве. Я думаю, что вы понимаете, Евгений Андреевич, как важно не допустить этой трагедии. И во имя того, чтобы остановить террористов, мы пойдем на сотрудничество с кем угодно, лишь бы наша деятельность оказалась достаточно эффективной.

– А если такую бомбу готовят для американцев или европейцев? – уточнил Стриженюк. – Вы думаете, они предупредили бы нас об опасности?

– Хочу думать, что да, – ответил Денисов. – При любом варианте мы должны действовать как цивилизованные люди, которым угрожает общая опасность.

Он еще не знал, что уже на следующий день они получат сообщение из российского посольства в Пакистане, что труп ученого из Германии найден в Исламабаде. Его застрелили, когда он выходил на улицу из машины, припаркованной у сирийского посольства. Найти убийцу полиция не смогла.

Пешавар. Пакистан. За два с половиной месяца до дня «Х»

Пешавар находится недалеко от границы с Афганистаном, и в этот город стараются не ездить европейцы или американцы, предпочитая столичный Исламабад, в котором им кажется гораздо безопаснее, чем рядом с беспокойной афганской границей. Но именно в этот город прибыл почти две недели назад Физули Гусейнов. У него были документы на имя турецкого курда Ахмеда Саразлы, и сюда его прислали для связи с представителем пакистанской ячейки «Аль-Каиды». Его связной с американцами остался в Кандагаре. Физули жил в Кандагаре под своими турецкими документами, работая в небольшой лавке, и теперь отправился в Пакистан якобы за нужным ему товаром.

Европейцу или американцу не совсем понятно, как можно жить в условиях беспрерывной войны, которая уже больше тридцати лет длится в Афганистане, или в условиях непрекращающихся взрывов и террористических актов, как последние десять лет в Ираке. Но на Востоке свои понятия о ценности человеческой жизни и судьбе, определяемой Аллахом, который решает, когда человеку нужно жить или умирать. Если говорить о людях, то они постепенно привыкают даже к такому аду, уже не обращая внимания на систематические террористические акты, взрывы в мечетях или бомбы в машинах.

Ахмед Саразлы прибыл в Пешавар и остановился в отеле, претенциозно названном «Звезда Востока». Отель был небольшой, трехэтажный, довольно грязный и мрачноватый. Но зато здесь постоянно была горячая и холодная вода, а комната Ахмеда, выходящая во двор, была теплой – дом отапливался дровами и углем.

Он принял душ и улегся на кровать, глядя в потолок. Он не совсем так представлял себе свою работу, когда соглашался отправиться в прошлом году. Хотя ему было все равно. Он уже давно не испытывал никаких эмоций. Может, он согласился отправиться в эту необычную командировку только потому, что у него появился шанс хоть как-то отвлечься. Или наоборот – он искал смерти, которая могла положить конец его мучениям. Три года назад он отправился в Дербент к своему родственнику. Тот работал в полиции и много раз приглашал Физули приехать к нему в гости вместе с женой и сыном. Они и поехали…

Машина была заминирована и, когда они уселись в салон, взорвалась. Он среагировал на автомате, сумев вывалиться оглушенным из уже горевшей машины. Или в последнее мгновение услышал характерный щелчок. Потом он много раз вспоминал этот момент. Жена и сын погибли. А он провалился в кому, из которой не должен был выйти. Но он выжил вопреки всему. Очевидно, сказалась крепость его организма. Он выжил, но после произошедшего ему не хотелось больше оставаться в Баку, где все напоминало о его прежней жизни, о его семье.

Бывший майор Министерства национальной безопасности Физули Гусейнов ушел в отставку в тридцать пять лет. В свое время он учился в Москве, затем стажировался в Германии, считался одним из самых лучших офицеров. Но трагедия в Дербенте перечеркнула его жизнь и его судьбу. Он поселился рядом с небольшим городом Шемаха, в ста километрах от Баку, далеко в горах, чтобы никого не видеть и не слышать. Он и жил там последние два года, иногда тяготясь своим одиночеством, но не решаясь никому сказать об этом.

Однажды он даже решил, что нужно покончить с этим существованием. Недалеко от его дома, в трех километрах, была глубокая расщелина. Он решил, что на следующее утро отправится туда, чтобы никогда больше не возвращаться. Но ночью он увидел во сне свою жену и сына. Они снова были вместе и снова были счастливы. Сын словно отговаривал его от этого безумного поступка. Проснувшись утром, Физули увидел, что вся его подушка в слезах. До этого он никогда не плакал. Но о расщелине он больше не думал. А потом в его доме появились сразу два генерала: азербайджанский, которого он хорошо знал, и российский, который рассказал ему много интересного.

А через некоторое время появился Джонатан Фоксман, который предложил ему отправиться в Турцию и попытаться начать все заново. Физули согласился. Потом была Турция, переезды в разные города, Пакистан, Афганистан, долгие проверки, когда он не всегда оказывался на высоте. Однажды под влиянием сильнодействующих препаратов, которые ему ввели, он несколько раз назвал свое настоящее имя. Но среди допрашивающих его людей оказался образованный врач, который знал о великом поэте Средневековья Мохаммеде Физули и не придал его словам особого значения.

Он лежал на кровати, глядя в потолок и размышляя обо всем, что с ним произошло. Он уже столько месяцев живет в Кандагаре под именем Ахмеда Саразлы. Понятно, что за ним наблюдают. Им не жалко тратить на это время – оно на Востоке совсем иная категория, чем на Западе. И ясно, что те, от кого зависела судьба новичка, присланного им из Турции, сознательно держат его на определенном расстоянии, проверяя его. И даже командировка в Пешавар наверняка была очередным этапом его проверки.

В дверь осторожно постучали. Он поднял голову, удивленно прислушиваясь. Неужели опять проверка? Сколько можно. Они не хотят оставить его в покое даже здесь, в Пешаваре…

Он открыл дверь. На пороге стояла женщина в традиционном мусульманском одеянии. Черный хиджаб и закрытое лицо, оставлявшее открытыми только глаза. Женщина внимательно смотрела на стоявшего перед ней мужчину.

– Простите, – сказала она на фарси, – я, кажется, ошиблась номером.

– Да, – устало согласился он, – наверно, ошиблись.

– Мне необходимо было купить минеральной воды к трем часам дня для обеда с моим другом, – неожиданно произнесла она.

Он замер и изумленно взглянул на стоявшую перед ним незнакомку. Если бы ему такое приснилось, он решил бы, что это слишком невероятный сон. Но она стояла перед ним, прямо глядя на него. Он смутился, отвел глаза. Даже недоверчиво отступил на шаг назад. Эту фразу он ждал почти целый год. Условную фразу, которую он давно заучил наизусть. Ее должен был произнести его связной, присланный из Москвы или Баку. Так они тогда договорились. Но перед ним стояла женщина. Разве может женщина быть связной в таком месте, как Пешавар?

Она терпеливо ждала его отзыва. Физули так растерялся, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться и ответить. Наконец она спросила, чтобы подтолкнуть его к ответу:

– Вы ничего не хотите мне сказать?

– Да, – сумел выдавить Физули, – хочу.

Он сглотнул. Почему-то сильно заболела голова.

– Ваш друг, очевидно, будет обедать немного позже, в пять часов вечера и без минеральной воды, – сказал он наконец хриплым голосом.

Она кивнула головой, входя в его комнату и закрывая за собой дверь. Затем сняла платок и хиджаб. Он сделал еще один шаг назад. Она оказалась молодой женщиной в современном темном платье. Несколько плотная фигура, характерное восточное лицо, чуть изогнутый нос, темные глаза, тонкие губы. Ей было лет тридцать пять – сорок.

– Я представляла вас немного другим, – сказала она на фарси.

– Я вообще не думал, – пробормотал он, – не думал, что вы… женщина… здесь… Как вы меня нашли?

– В Кандагаре все знают, что вы отправились за товаром в Пешавар и забронировали для себя номер в этом отеле. Должна сказать, что отель явно не отвечает стандартам в четыре звезды, которые нарисованы на дверях этого заведения.

Гусейнов усмехнулся.

– Так и будем говорить на фарси? – поинтересовался он.

– Я могу и по-турецки, – ответила она. – Вам, наверно, будет удобнее говорить на турецком языке.

– Да, – согласился он. – А еще какие языки вы знаете?

– Арабский, французский, русский, английский, – улыбнулась она и уже по-русски добавила: – Кажется, вы тоже должны понимать русский язык. И арабский?

– Я понимаю, – ответил он по-турецки, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Но кто вы? Откуда вы приехали?

– Из Кандагара. Я искала вас там несколько дней, пока наконец мне показали вашу лавку. И уже потом приехала сюда через Лахор.

– Как вас зовут?

– Саида Джалал, это фамилия по мужу.

– И как я смогу объяснить ваше присутствие у меня в номере?

– Никак. Я никогда не была в вашем номере и не могла быть здесь ни при каких обстоятельствах. Мусульманская женщина, которая встречается с мужчиной без свидетелей, должна быть осуждена общественным мнением. Согласно нашим правилам я даже разговаривать с вами не имею права без присутствия рядом моего брата или мужа.

– Вы сказали, что Джалал – ваша официальная фамилия?

– Да. А моя настоящая фамилия – Сулейманова. Я лезгинка из Махачкалы.

– Странно, что вы мне честно обо всем рассказываете.

– А почему я должна лгать? У меня все документы в порядке. Я действительно Саида Сулейманова и по мужу Саида Джалал. Мой муж был ливанским бизнесменом из очень влиятельной семьи.

– Почему был?

– Он погиб в автомобильной катастрофе.

– Простите, – нахмурился он, – я задал неуместный вопрос. Думал, что вы развелись.

– Нет. Но это случилось еще восемь лет назад. Я вернулась в Москву, а потом снова уехала к родственникам мужа. С тех пор я Саида Джалал, и меня довольно хорошо знают в арабских странах, где я являюсь представителем общества Красного Полумесяца и руководителем фонда Шарафа Джалала.

– Тогда понятно. Может, вы сядете? – Он подвинул ей стул, сам присел на кровать. – Кажется, я не совсем готов к нашей встрече.

– Судя по вашему лицу, вы действительно не были готовы, – сказала она, чуть улыбнувшись. – Я думала, что такие люди, как вы, готовы к любым неожиданностям.

– Только не к появлению женщины-связной в моем номере в Пешаваре, – пробормотал Физули.

– Вы слишком много времени провели в Афганистане, – снова улыбнулась она, – у вас неверные представления о современных женщинах. Даже для мусульманской страны.

– Наверно… – согласился он. – Я все еще не могу собраться с мыслями. Признаюсь, что вы меня очень удивили.

– Больше не будем говорить об этом, – предложила она. – Господин Ахмед Саразлы, я пролетела несколько тысяч километров и искала вас почти полмесяца, чтобы наконец встретиться с вами. Может, вы поверите наконец, что подобные встречи иногда бывают реальными?

– Очевидно, я не совсем готов к этой роли, – пробормотал он, – иначе я бы не стал так удивляться. Надеюсь, что вам не опасно оставаться здесь?

– Вы имеете в виду общую обстановку в отеле или боитесь угроз в свой адрес? – уточнила она.

– Только из опасения за вас, – признался Физули. – Я уже давно ничего и никого не боюсь.

– Я все знаю, – посерьезнела она, – и про вашу прошлую жизнь, и про вашу семью. Мне рассказали об этом.

– Тогда тем более вы должны понимать, что меня трудно испугать. Скорее я был удивлен.

– В Турции американцы дали вам в качестве связной Мартину Гложник? – уточнила она. – Мы сумели проследить ваши приключения до того, как вы уехали сюда.

– Правильно. Они проверяли меня по полной программе. Сначала американцы, потом турки, потом афганцы. В общем, я уже прошел все круги их возможных проверок. И не могу быть уверенным, что вас не прислал кто-то из моих проверяющих, – добавил он.

– Тогда почему вы со мной беседуете?

– Если вас подставили, то сразу же после вас сюда придут какие-нибудь мрачные типы и просто пристрелят меня. Не думаю, что их будут волновать всякие мелкие подробности. Если вас прислали ко мне, значит, вы знакомы с моей биографией. Меня трудно напугать.

– Почему вы не выходили на связь?

– У меня не было связных. Ни одного за столько месяцев. Я даже думал, что про меня забыли.

– Они не могли до вас добраться. Вас слишком плотно опекали. Насколько мы знаем, вы прибыли из Турции не один?

– Правильно. Со мной был напарник, Иззет Гюндуз, оставшийся в Кандагаре. Он абсолютно непредсказуем. Рассказывают, что однажды он зубами загрыз своего сокамерника в тюрьме, оказавшегося предателем. Для него я герой, и он относится ко мне с определенным пиететом, хотя я понимаю, что в любую секунду его отношение ко мне может измениться, узнай он, кем я являюсь на самом деле.

– Они допрашивали вас на своих установках?

– Много раз. И несколько раз я произносил свое настоящее имя. Но мне отчасти повезло. Там оказался врач, который любит восточную поэзию и хорошо знает Физули. Поэтому я и жив до сих пор. Он, очевидно, решил, что я тоже любитель поэзии.

– По нашим сведениям, они готовят какой-то крупный террористический акт, который могут провести в ближайшие полгода, – сообщила Саида, – но мы не знаем ни точного места, ни времени, ни участников этой операции.

– Вы думаете, что я, сидя в своей лавке в Кандагаре, мог быть допущенным к каким-то особым секретам? – невесело усмехнулся Физули. – Легче было работать нелегалом в западных странах, чем попытаться пробиться в пещеры афганцев. Туда так просто не попасть. Время – тоже категория проверки. Как я поведу себя, смогу ли продержаться, не сорвусь ли при подобном бездействии…

– Они начали действовать, – возразила Саида. – Недавно в Афганистан прибыл известный ученый, физик из Германии – Хозван Джабри. По национальности он араб из Сирии. Араб-христианин. Его нашли убитым несколько дней назад. Вероятнее всего, его убийство связано с очередной попыткой запустить некое устройство, возможно радиоактивное. Считается, что в данном случае могут быть использованы либо оружейный плутоний, либо отходы с атомной станции. Террористы попытаются сделать некое подобие небольшого радиоактивного снаряда, рассчитанного на массовое поражение людей.

– Мне об этом ничего не известно, – честно признался Гусейнов. – И учтите, что у меня было два взаимоисключающих друг друга задания. Вы просили меня об информации, а американцам нужно убрать своих врагов. Они вручили мне особый Коран, в который был вмонтирован передатчик. Весьма миниатюрный, но его все равно могли обнаружить, хотя Коран обычно никто не трогает. Однако я решил не рисковать и в последние несколько месяцев не ношу Коран на цепочке на шее, как делал это раньше. Меня никуда не зовут, и я ни с кем не встречаюсь. Не считая связного американцев. Насколько я понял, они не очень охотно используют меня как информатора. Я нужен им для одноразового использования, как агент, который может близко подобраться к руководителям, засевшим в пещерах. И тогда они нанесут свой удар.

– Так было раньше, – возразила Саида, – сейчас всех волнует только готовящийся террористический акт. Американцев он волнует даже больше других, ведь бомба может оказаться в любом американском городе или на любой американской базе. Для того чтобы убить всех находящихся там людей, даже необязательно проносить бомбу на базу. Достаточно установить ее где-нибудь рядом, в нескольких метрах от базы. Ни один военнослужащий не выживет после такого. Поэтому мы считаем, что американцы тоже несколько сместят акценты. Они сделают все, чтобы получить информацию о готовящемся теракте.

– Понятно. И вы считаете, что я буду иметь какое-то отношение к этому варварскому делу?

– Меня просили передать вам, что аналитики просчитали возможность вашего использования. Вы одна из наиболее реальных кандидатур на подобную акцию. Вам уже верят, если столько месяцев держат вас в резерве…

– Скорее не допускают к работе…

– Иначе вас не держали бы столько времени в Кандагаре, – возразила Саида, – поэтому будьте готовы к тому, что скоро вы им понадобитесь. Им будут нужны именно такие люди, как вы.

– Посмотрим, – кивнул Физули, тяжело вздыхая, – мне начинает надоедать моя бессмысленная жизнь в Кандагаре.

– Ваш пароль изменен, – сообщила она. – Теперь связной, когда выйдет на вас, скажет, что ему нужна газированная вода для обеда в два часа дня. В два часа дня. А вы ответите, что предпочитаете негазированную воду в пять. Вы меня понимаете?